Мои женщины. Февраль 1965. Фея Миледи.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация из сети Интернет: 1961 год. «Три мушкетёра» (фр. Les Trois Mousquetaires) – двухсерийный французско-итальянский художественный фильм, экранизация одноимённого романа французского писателя Александра Дюма (отца). Вторая серия: «Месть Миледи». Жерар Барре – Д’Артаньян. Милен Демонжо – Миледи, она же: леди Кларик, Шарлотта Баксон, баронесса Шеффилд, леди Винтер, графиня де Ла Фер, в девичестве Анна де Бейль – женщина ангельской красоты и с дьявольской душой, заклеймённая цветком лилии – символом чистоты и невинности, непорочности, изящества, красоты, роскоши. Клеймом в виде лилии на левом плече клеймили преступников и женщин, совершивших прелюбодеяние. 1 декабря 2022 года на 88-м году жизни актриса Милен Демонжо покинула наш реальный мир и вознеслась в бессмертие.
Фея Миледи явилась мне в сон в шикарном платье, с большим прямым декольте на крутой груди, с пышной причёской и злым выражением лица. Её глаза пылали гневом, злостью и желанием мне отомстить или, хотя бы, всё высказать, что у неё накопилось против меня. Только начала она не с угроз и ругани, а с милой «змеиной» улыбки прекрасных алых губ и «сладких» слов учтивого приветствия, ну, совсем как Миледи из фильма «Три мушкетёра»…
- Вот и вы, - сказала Фея Миледи, - хотите меня незаслуженно обидеть… Суворов…
Мою фамилию она произнесла, не удержавшись, - с некоторым презрением, высокомерием, раздражением и злостью. До этого момента моя Фея красоты и страсти говорила обо мне со своим другом дедом «Календарём» из деревни Дальнее Русаново, не называя меня по фамилии, а только по имени, да и то исключительно как «Саша» или «он»…
Фея Миледи не ждала от меня ответа, она хотела выговориться…
- Да ты знаешь, кто я? – спросила меня Фея Миледи с нотками гнева в голосе. Её лицо, обрамлённое белокурыми локонами, было спокойным, но её выдавали губы, обиженно надутые в красивый, но опасный цветочный бутон двух пухлых лепестков.
- Знаешь…, - протянула удовлетворённо Фея Миледи и передёрнула плечами, на которых крупными воланами красовались лямки её белоснежного фартука, надетого поверх красивого платья в виде школьной формы, только красного цвета. Фея Миледи была в красном…
- Ты знаешь, зачем я пришла? – спросила Фея Миледи. Я опять не нашёлся, что ей ответить, да тут и ежу было понятно, что не знаю!
- А ты не любопытен! – опять с раздражением сказала Фея Миледи. Её раздражало моё «глупое» молчание. Разговор начинался не так, как она хотела. К тому же я внутренне улыбнулся и даже усмехнулся, что буквально подстегнуло мою гостью…
- Когда к тебе приходит самая красивая женщина мира, тебе не до вопросов и ответов, - сказал я мысленно голосом Д’Артаньяна.
- Мило, - с улыбкой ответила Фея Миледи. – Не ожидала от тебя такой учтивости…
- Тебя не удивляет, что к тебе пришла самая красивая женщина в мире? – опять спросила меня Фея Миледи.
- Нет, ничуть, - мысленно ответил я, опять с некоторой усмешкой. – Если вы явились мне в сон, значит, этому есть своя причина…
- Верно, - уже с удовлетворением тоже усмехнулась Фея Миледи и добавила. – Сейчас ты узнаешь причину моего визита к тебе…
Я насторожился, мой «сашок-дружок» сжурился и спрятался где-то в глубинах моего организма, но всё же с любопытством посматривал из своего убежища. Фея Миледи усмехнулась ещё раз, как будто видела меня насквозь…
Я мысленно осмотрелся вокруг и когда я отводил глаза от прекрасного лица Феи Миледи, то по нему пробегали судороги, делавшими её лицо злым и напряжённым. «Эге! – сказал во мне внутренний голос моего друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново. – Держи ухо востро, Сашок!».
- Вы у меня, - вдруг заявила Фея Миледи. Я увидел, что нахожусь не у нас в нашем доме, не в своей спальне, а в какой-то комнате, обставленной красивой мебелью, среди которой располагалась обширная кровать, застеленная красивым постельным бельём. Я насторожился…
- Не бойся, - сказала Фея Миледи. – Располагайся как у себя дома.
- Я не боюсь, - сказал я мысленно и встал в горделивую позу. – Вас не боюсь…
- Вот как? – воскликнула Фея Миледи. – Напрасно! Я могу быть опасной…
- Но не для меня, - сказал я ей в ответ.
- Кто вам это сказал? – мы перешли на «вы» в общении.
- Ваши прекрасные глаза, - ответил я и мысленно привлёк мою Фею Миледи к себе поближе.
Фея Миледи красиво улыбнулась, отстранилась от моих рук и с грацией балерины отошла от меня вглубь своей комнаты. Потом она игриво обернулась ко мне и начала свою игру-беседу…
- Согласитесь, - с милой улыбкой и приветливостью обратилась ко мне Фея Миледи. – Вы сейчас с любопытством спрашиваете себя: «Зачем же она ко мне пришла и привела к себе в комнату?» Чего она хочет от меня?». Не так ли?
- Признайтесь, - обратилась Фея Миледи ко мне, опять всем своим видом выражая свою властность – отличительную черту облика и характера Вальки Антиповой (я её сразу узнал в этой фее…).
Я снова мысленно подошёл к ней близко-близко, потому что от неё исходили какие-то волны притягательной энергии и я, как ни старался, не мог им противодействовать. Единственно, что я смог сделать, - это «упереть руки в боки»…
- Я думаю, что вы пришли ко мне для того же, для чего мужчины приходят к женщинам, - сказал я с усмешкой Фее красоты и страсти в облике Миледи и одновременно в облике Вали Антиповой. Эти слова в фильме говорил Миледи Д’Артаньян.
- Ах! Вы думаете, что я пришла к вам, потому что вы мне нравитесь, и что я хочу завладеть вами! – с напускной весёлостью и с оттенком лживости в тоне, сказала Фея Миледи, лживо засмеялась и тут же завертелась, заюлила передо мной, стараясь скрыть своё выражение лица. Я попал в «точку»…
- Ничуть не бывало! – с гневом и злым выражением лица заявила мне Фея Миледи. – Может быть, всё гораздо проще? И я просто решила преподать вам урок вашего любимого домоводства? Научить вас тому, чему не научит никто другой, кроме меня?
- Может быть, - сказал я, чтобы хоть что-то ответить и вставить в наше общение-разговор.
- А может быть, - сказала Фея Миледи и стала коварно ко мне приближаться, пристально глядя мне в глаза, - я пришла, чтобы отомстить вам?
- Мне?
- Тебе!
- За что?
- За всё!
- За то унижение, которое ты постоянно мне оказываешь! За то, что ты всё время меня обижаешь, - сказала Фея Миледи и вплотную приблизилась ко мне. – За то, что ты притягиваешь меня к себе, как магнит…
Вот этого я точно не ожидал и… растерялся.
- Да, я хочу тебе отомстить, - сказала Фея Миледи. – Только по своему, по-женски…
- Ого! – сказал я и мысленно отступил от неё назад и в сторону. – Это что-то интересное…
- Да, интересное, - самоуверенно сказала Фея Миледи. – Ты такого ещё не видел и не испытал…
- Смотрите, я вам сейчас что-то покажу, - сказала с многообещающей улыбкой Фея Миледи и отошла к постели, которую прикрывала полупрозрачная занавесь на гардинах на потолке. Она резко отдёрнула красивую тюль. Я увидел белоснежное покрывало, две большие пуховые подушки и край тонкого одеяла в белом пододеяльнике. Верхний край одеяла был приглашающе отвёрнут на ложе постели…
- А! – сказал я с усмешкой Д’Артаньяна. – Так вот чем вы хотите со мной расправиться? Я, подумал, что вы действительно будете мне мстить по-женски…
- Сейчас вы в этом убедитесь, - надменно и гримасой высокомерия ответила Фея Миледи и зло отвернулась от меня.
- Я считаю, что вы не способны на месть, - сказал я в спину Феи Миледи, ощущая холодок между лопаток и озноб в паху.
- Ах, так! – воскликнула Фея Миледи. – Почему вы так считаете?
- Потому что мне об этом сказали ваши прекрасные глаза, - сказал я этой злой фурии. – Такая красавица как вы не может быть некрасивой в своих поступках и деяниях…
- Вы думаете, что я играю с вами, - сказала Фея Миледи, явно довольная моими льстивыми словами. - Вы ошибаетесь!
- Я могу вам отомстить, но не так, как вы думаете, а по-своему и знайте, месть моя вам будет страшна…
«Ну, это мы ещё посмотрим!», - сказал во мне внутренний голос деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново. – «Не журись, Сашок!».
Я не «журился», но внизу живота у меня уже начался какой-то нервный трепет…
- Вы что же, - сердито заявила Фея Миледи. – Думаете, что я увлечена вами и жажду вашей любви?
Она сказала это совсем невпопад, и её капризные губки бутончиком вдруг надулись ещё больше, а взгляд стал немного рассеянным, самоуглублённым.
- Вы хотите, чтобы я сейчас ещё о чём-то думал, крове вас? – спросил я в ответ Фею Миледи голосом Д’Артаньяна, мысленно подошёл к ней и взял её за безвольные плечи.
- Мне говорили, что вы несносный нахал, но чтобы настолько, - сказала растерянно Фея Миледи.
- Я спешу насладиться вами, - сказал я и стремительно поцеловал Фею Миледи прямо в её алые, как лепестки розы, губы.
Фея Миледи не ожидала моего стремительного и крепкого поцелуя. Её лицо сначала было с выражением неожиданного недоумения, испуга, неприязни. Она не ответила на мой поцелуй…
Я отстранился и увидел, что она смотрит на меня осуждающе, сердито, как будто я слишком поспешил и неожиданно нарушил её планы. Но при этом она неотрывно смотрела на меня и на мои губы, молчала и не отстранялась от меня. Она словно ждала чего-то…
Мы были с ней близко-близко, и я сквозь её платье чувствовал, как напряглись её и так крутые грудки и заострились её маленькие сосочки. Фея Миледи ошарашенно молчала. Я опять поцеловал её в губы. На этот раз она закрыла свои прекрасные глаза с длинными ресницами и запрокинула голову назад, отвечая мне на мой поцелуй…
Странно, но в этот момент я вдруг почувствовал, что целую мою Фею Миледи так, как целовал Марину в детском санатории в Чекалине. Я целовал её «по-взрослому», крепко, плотно и в то же время очень нежно. Я прижимался губами к её губам и чувствовал их теплоту, сухость и шершавость, и мне хотелось, очень хотелось, раскрыть эти розовые лепестки, чтобы они стали чуть-чуть влажными, вкусными, пахучими…
В животе у меня вдруг что-то затрепетало, зашевелилось, заиграло и мой писюн, мой «сашок-дружок», встрепенулся, начал стремительно напрягаться, увеличиваться в размерах, пульсировать. Ему стало тесно и он начал, как тугая пружина, расправляться, выгибаться, проситься наружу.
Наш поцелуй с Феей Миледи длился несколько секунд, а может быть, даже минут. Всё это время Фея Миледи не сопротивлялась и отвечала мне, крепко прижимаясь своими губами к моим губам. Когда я почувствовал, что задыхаюсь, что она тоже задыхается, я отстранился от неё и увидел, каким её выражение лица было туманным, бессознательным, потусторонним.
Фея Миледи быстро пришла в себя и с улыбкой удовлетворения облизала слегка кончиком языка свои набухшие розовые губы, потом, сначала робко, а затем уверенно погладила меня кончиками пальцев по щеке и губам, вдруг сама впилась в меня своим жарким и страстным поцелуем. Одновременно я почувствовал всем телом, как Фея Миледи прижалась ко мне. Я с досадой подумал, что складки её платья и фартука мешают мне насладиться её близостью…
Фея Миледи целовала меня очень крепко, властно, жарко, по-своему, и когда оторвалась от меня, то на её лице было выражение безудержного желания немедленно продолжить наше такое общение не здесь, стоя в комнате, а там, на постели, на ложе любви…
Все эти мысли и образы проносились во мне со скоростью света. Я даже не успевал всё замечать, принимать, осознавать и чувствовать. Я просто нёсся вместе с событиями и ни о чём не успевал подумать…
- Тебе надо бежать от неё, - вдруг сказал во мне голос моего друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново. – Она тебя погубит, как погубила меня. Берегись!
- Ну! Где же вы?! – донёсся до меня властный и призывный голос Феи Миледи.
Теперь она была в другом платье, алом, как кровь, с белым кружевным воротником и оборками вокруг большого открытого декольте. Верхняя часть её крутых грудок была полностью обнажена; край декольте скрывал только её сосочки. Её тесно прижатые друг к другу полушария грудок были умопомрачительно красивые.
- Я всегда мёрзну, - сказала приветливо и томно Фея Миледи.
- Это немудрено с таким декольте, - сказал я словами и голосом учтивого Д’Артаньяна.
- Вам не нравится? – лукаво спросила меня Фея Миледи.
- О! – воскликнул я, подражая Д’Артаньяну. – Напротив, оно говорит ещё больше, чем скрывает…
Фея Миледи удовлетворённо, но надменно повернулась, демонстрируя мне своё декольте и грудки во всех ракурсах, и приступила к делу.
Странно, теперь у Феи Миледи была совсем другая стрижка и причёска на голове. Теперь её волосы не имели крупных локонов белокурых волос, спадающих на плечи по обе стороны головы. Теперь у неё была очень красивая короткая стрижка и её золотые волосы были пышно взбиты локонами и прядями на голове, а на висках были кокетливые красивые завитки. Фея Миледи была просто прекрасна…
- Вот причина, по которой я пришла к вам, - сказала Фея Миледи взволнованным голосом, пристально и «честно» глядя мне в глаза. – Я в опасности…
- Не бойтесь, - тут же страстно ответил и взял её обеими руками за плечи. – Со мной вы в безопасности! Что или кто вам угрожает?
Я немного встряхнул ослабевшую Фею Миледи за плечи и её грудки мягко вздрогнули и заколыхались в её глубоком декольте. Во мне немедленно откликнулась горячая волна жгучего волнения. Мой писюн «сашок-дружок» уже почти полностью воспрял и твёрдо выражал свои намерения…
- Дайте мне шпагу и ваш враг будет мёртв! – воскликнул я фразой Д’Артаньяна. – Но кто он?
Фея Миледи мягко, но решительно высвободилась из моих объятий, молча отвернулась от меня, отошла, потом полуобернулась и сказала: «Мой враг – это вы!».
- Вот это называется «сразить наповал», - сказал я с «недоумением» и внутри меня мой друг, дед «Календарь» из деревни Дальнее Русаново и мой друг Вольный Змей из детского санатория в Чекалине, довольно усмехнулись.
- Чем же я вам не угодил? – спросил я Фею Миледи.
- Тем, что всё время от меня ускользаете, - страстно заявила Фея Миледи и подскочила ко мне. – Вы всё время сами по себе. Вы не хотите с нами водиться и дружить. Вы не хотите войти в круг моих друзей и подруг. Вы какой-то странный, непонятный, значит, опасный и враждебный.
- Вы успешно учитесь в школе, - с обидой и раздражением сказала Фея Миледи. – Вам не нужна помощь. Вы и Славка Юницин ведёте себя как-то странно, не так, как все; как будто вы что-то знаете другое, больше или лучше, чем остальные.
- Вы слишком выделяетесь, Суворов. – решительно и сердито заявила Фея Миледи – Валя Антипова.
- Ну и что тут такого? – спросил с оттенком насмешливости. – Каждый из нас чем-то отличается от других и каждый вправе выбирать то, что он выбирает.
- Да, - растерянно ответила Фея Миледи. - Только вы забываете, что вы находитесь в классе и в нашем классе нужно соблюдать наши правила.
- Чьи «ваши»? Ваши лично? Или ваши и вашей свиты?
- Свиты? Вот как вы ставите вопрос?! – Фея Миледи не на шутку рассердилась…
Фея Миледи замолчала, потом застыла на месте, потом беспомощно посмотрела на меня и вдруг… бросилась мне на грудь, в мои объятия. Она спрятала лицо ц меня на груди и стала прижиматься ко мне грудью, животом, бёдрами. Я немедленно ей ответил толчком всем телом ей навстречу…
Фея Миледи играла руками у меня на груди, плотно прижималась ко мне своим плоским животиком, и временами отстраняясь, внимательно взглядывала мне в глаза.
- Помогите же мне! – восклицала она, прячась лицом в своих прижиманиях и объятиях за моей шеей. – Помогите мне избавиться от вас!
- Избавится?! А может быть, лучше соединиться и объединиться?
- Это невозможно! – воскликнула в ужасе Фея Миледи. – Я и вы… это невозможно!
- Тогда, что же мы делаем? – спросил я, теряя рассудок, но продолжая тискать её в своих объятиях.
Тут что-то произошло с Феей Миледи. Она словно чего-то очень хотела и одновременно не хотела…
- Подождите, - сказала она, переводя дух. – Подождите. Вы слишком торопитесь…
- Что поделать? Я такой… я тороплюсь жить!
- Я тоже не медлю жить, - сказала Фея Миледи, - но только я всё делаю разумно… и вовремя.
- Да, - сказал я, приходя в себя. – Вы правы, всему своё время и свой срок.
Я тоже перевёл дух в моём сне, в моей постели в нашем доме, которая стала очень жаркой и я, взбрыкнув ногами, отшвырнул от себя моё зимнее ватное одеяло, чтобы немного охладить своё пышущее жаром тело. Что-то мне стало тревожно, но я не хотел останавливаться. Я хотел полностью досмотреть мой дивный сон…
Странно, но теперь я, как будто смотрел мой сон со стороны, невидимый, а в комнате-спальне у Феи Миледи вдруг очутился Сашка Кузнецов, который немедленно приступил к Фее-Миледи-Вале Антиповой и начал тоже пытаться тискать её в своих объятиях. Я сначала растерялся, опешил, а потом возмутился и ринулся к ним, но у меня ничего не получилось…
- Довольно! – сказала Фея Миледи не в меру страстному и наглому Сашке Кузнецову; от её томности и страстной расслабленности со мной не осталось и следа. – Своим появлением вы только всё испортили!
- Я хотел знать, отомстили ли вы ему? – сказал зло Саша Кузнецов.
- Пока нет, - живо обернулась к нему Фея Миледи и азартно улыбнулась. – Но со временем получится. У меня всё получится!
- Раньше вы умели быстрее добиваться своего, - сказал Сашка Кузнецов и я уловил в его голосе досаду и горечь.
- Но кто может ограничивать меня временем? – спросила лукаво и надменно Фея Миледи. – Только я сама! Это моя месть, а не ваша!
- Да! – ответил Сашка Кузнецов, - Но идея-то моя!
- Да, идея ваша, - явно флиртуя и дразня, сказала Фея Миледи, - А воплощение вашей идеи моё и мне понадобится только одна эта ночь…
- Нет! – закричал в отчаянии Саша Кузнецов и пропал, исчез, растаял, а Фея Миледи только злорадно засмеялась, подбоченилась и счастливо крутанулась на месте в своём алом, как кровь, платье…
- Я тебя ненавижу! – донеслось из ночного тумана, в котором растворился Сашка Кузнецов.
- Вот и хорошо! – с дьявольской улыбкой сказала Фея Миледи. – Хоть от тебя я избавилась с помощью этого мальчика, а ночи мне хватит и для мести, и для любви…
На лице Феи Миледи промелькнула тень сожаления, но потом она быстро сменилась румянцем хотения, того самого вожделения, о котором когда-то говорил мой старший брат Юра. Теперь я воочию видел это выражение жадного вожделения на лице Феи Миледи…
- Ну, где вы там?! – донёсся до меня голос Феи Миледи. – Входите же! Я жду!
И я вошёл…
Феи Миледи встретила моё появление в этом сне лёжа в постели. Она была одета в полупрозрачную ночную рубашку в виде длиннополого сарафана с поясом сразу же под грудью. Края декольте и рукавов рубашки были обшиты пышными воланами, отчего открытая грудь, шея и плечи Феи Миледи выглядели, будто они в лепестках цветов. Сквозь тонкую лёгкую и прозрачную ткань рубашки просвечивались маленькие тёмные кружки и острые вершинки сосков грудок. Всё тело феи обволакивали складки рубашки и её скрещённые стройные ножки и бёдра скрывали от меня её «сокровенное тайное место», но отчётливо показывали всю её гибкость и рельефность. Она была прекрасна и желанна.
Не раздумывая и не медля, подгоняемый пульсирующим и напряжённым донельзя «сашком-дружком», я ринулся к моей Фее Миледи и ещё успел заметить её самодовольный, самоуверенный и насмешливый взгляд.
Я всем телом навалился на Фею Миледи и почувствовал у себя на груди упругость и мягкость её грудок, твёрдость и остроту её сосков, волнение и податливость её животика, трепетность её бёдер и ножек. Я начал терять рассудок и разум…
Как-то так получилось само собой, что я нашел «сокровенное тайное место» Феи Миледи. Она не сопротивлялась, но и не спешила раздвинуть свои ножки, чтобы я мог сходу упереться ей в лоно и попытаться войти в неё.
Остатками ума я недоумевал, как и каким образом что-то или кто-то во мне, вопреки моей воле и разуму, сам по себе стремительно хочет прижаться к «сокровенному тайному месту» Феи Миледи, освободить его от одежды, раскрыть его и войти в это место моим сверх напряжённым «сашком-дружком», который жаждал этой встречи, как ничего более…
Фея Миледи не мешала мне, но и не раскрывалась мне, поэтому мой «сашок-дружок» сам, самостоятельно и настойчиво, ужом проскользнув через складки прозрачной рубашки феи, нашёл ту единственную складочку, к которой стремился и вошёл в неё, а войдя, стремительно начал толкаться, пихаться, внедряться в неё всё глубже и глубже…
Фея Миледи была почти безучастна к моим стараниям, поэтому я стискивал её ножки и бёдра своими ногами, сильно прижимался к ней всем своим телом, и стремительно и яростно быстро-быстро вонзался своим «сашком-дружком» в её «сокровенное тайное место». Наконец-то это случилось!
В моём воспалённом воображении мелькнуло видение нашей встречи письками с Аллочкой на сеновале в деревне Дальнее Русаново, наша встреча и плотное прикасание нашими животами и сокровенными тайными местами с Мариной в детском санатории в Чекалине, но это проникновение в «сокровенное тайное место» моей Феи Красоты и страсти в облике Феи Миледи было другим, настоящим, глубоким.
Во мне жгучей и трепетной волной вскипело что-то, защекотало внутри живота, яички мои напряглись до предела, «сашок-дружок» стал совсем железно-деревянным и вдруг из меня с упоительным восторгом и невероятной радостью начало исторгаться что-то жидкое и обильное. Это не был мой обычный «мужской сок», это было что-то студенистое, влажное, пахучее.
От этого запаха и обильного истечения из меня мужского сока моя Фея Миледи вдруг застонала, замотала головой с закрытыми глазами, прикусила свою алую губку и впилась в меня крепким и солёным поцелуем. Она тоже вся задёргалась, выгнулась в спине, начала судорожно двигаться подо мной всем телом и крепко обняла меня своими тонкими руками за шею.
Через несколько минут наших страстных объятий, я откинулся в сторону и взглянул на мою счастливую Фею Миледи.
Её не было…
Вместо моей Феи Миледи на моей постели лежало моё скомканное ватное зимнее одеяло, которое в своих складках было почти насквозь мокрым от моего выплеснувшего мужского сока…
В ярком лунном свете из окна я с ужасом пялил глаза на моё одеяло и на себя, обильно покрытого моим же мужским соком. Фея Миледи мне отомстила, обернувшись не во сне, а наяву моим ватным зимним одеялом. Это его складки я «штурмовал» своим неистовым «сашком-дружком»…
Я очень хотел сильно обидеться на Фею Миледи, но испытываемое сейчас счастье и удовольствие от близости с ней, а также вернувшееся сознание, ум и разум подсказали мне, что злиться не надо, а надо радоваться, что всё так случилось.
Только теперь мне предстояло утром объясняться с моей мамой, но это будет утром, а сейчас я блаженствовал и ничего с собой не делал. Я просто плавал в каких-то невиданных и ещё неисследованных ощущениях и из меня волнами всё истекал и истекал мой мужской сок. Я был горд и счастлив, потому что я любил мою Фею красоты и страсти. А Фее Миледи я ещё отомщу…
На следующий день утром я позвал мою маму к себе в спальню, молча и виновато показал ей на мою постель. Мама также молча погладила меня по голове, сказала, чтобы я бежал в ванную и вымылся с детским мылом. Пока я это делал, мама заменила мне постельное бельё и я собрался в школу.
В классе я, сам того не ведая, как и почему, вдруг прошёл мимо моей парты, не глядя ни на кого невидящими глазами подошёл к Вале Антиповой, сидящей с Тоней Корнеевой за их первой партой в левом ряду, и, глядя Валентине прямо в недоумённые глаза, сказал:
- Сегодня ночью ты мне снилась…
Вдруг, совершенно неожиданно и внезапно, Валя Антипова, потупив взгляд, тихо призналась:
- Ты мне тоже снился…
Оторопев, не зная как реагировать и что мне сказать на это, я, провожаемый совершенно ошалевшими взглядами девчонок и ребят, круто повернулся на каблуках.
Затем я, не видя пути и всего вокруг, на «автопилоте» дошёл до своей парты и весь урок ни о чём не думал, ни на что не реагировал и никому не откликался. Только кто-то глубокий во мне, холодный, спокойный, выдержанный и мудрый, дал мне понять, что вот это моё состояние и есть так называемая «прострация»…
(Справка: ступор или прострация - крайняя степень изнеможения, расслабленности, упадка сил и психической активности).
После этого мы с Валентиной Антиповой больше никогда не говорили и не вспоминали об этом случае…