С малолетства Сенька не любил предзимок. Он считал его пятым временем года. Известное дело, что в Среднерусье наступает это время после Покрова, ближе к ноябрю-месяцу, когда отзвенела буйными красками золотая осень; когда последним клином журавлей разнеслось над лесами и полями прощальное «Курлы!»; когда небо начинает давить свинцовым пасмуром и наводить в душе тоску зелёную; когда плачет природа моросящими затяжными дождями, и, с неумолимой скоростью деньки становятся всё короче и короче…
Предзимье – словно тризна… Поминки погоды по уснувшей, будто усопшей навечно природе… В очах уж нет очарованья…
Лето давно закончилось и короткое, всего-то в три дня «Бабье» проскочило, не запомнилось… Золотая, рыжая, красная, бронзовая, оранжевая, медная листва «Золотой осени» превратилась в чёрно-серый опад, который, благодаря утюженью дождями, начал прилипать к земле… Таким опадом уже не пошелестишь, не пошуршишь по нему ногами, раскидывая листву в разные стороны; не соберёшь из него красочный разноцветный гербарий. Из кленовых листьев не свяжешь букетик иль пышный венок на девичью голову… Теперь тоскливый чернеющий саван накрыл лесную почву.
И вот, в это самое унылое, самое безотрадное, безрадостное «пятое время года», во второй декаде ноября, старинные рязанские друзья вытащили Сеньку в мещерскую сторонку.
Как говорила Сенькина бабка «В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит».
В день приезда «вечорки-посиделки» продлились за полночь. В коем-то веке Сенька позволил себе за вечерней трапезой принять одну-вторую-третью напёрсточные дозы вкусной домашней самогоночки весьма крепкого градуса. А этот, собранный друзьями русский деревенский стол с наивкуснейшей снедью, разносолами, горячей ухой и холодной закусью. Не стол – сказочная скатерть-самобранка! Поскольку «микстурку для души» Сенька весьма давнёхонько себе не позволял, то захмелел он в «ай момент». Для начала упомянутая уныль предзимка заставила слёзно затянуть «Ямщика»… - «так грустно, туманно кругом, тосклив безотраден мой путь, а прошлое кажется сном, томит наболевшую грудь». Но вскоре душа развернулась и выдала басовито с выкаблучкой «Вдоль по Питерской».
… Следующим утром, что началось ближе к обеду, дядя Сеня и тётя Лиля (жена дяди Славы) отправились в лес. Здесь надобно пояснение, что ещё по юности лет своих, во времена байдарочно-каячно-катамарановых походов по рекам Карелии в этой дружеской компании принято было перед именем приклеивать дядю или тётю. Дядя Сеня, тётя Лиля и дядя Слава, тётя Аня, тётя Наташа и дядя Володя – так звали друг друга молодые лесные бродяги, туристы-водники.
Итак, дядя Сеня и тётя Лиля отправились в лес. И не просто на прогулку, а на грибную охоту. Сенька всей прямотой «честного пионерского» не мог поверить, что за три дня до зимы найдётся хоть один какой-нибудь грибочек. Но в лес как в родную стихию душа его тянулась со страшной силой.
Первые две сотни метров от дороги оказались жуткой лесной помойкой. «БРРРР!» - вот всё, что можно сказать в описании сего лесного плэнера.
Но, уходя по тропе всё глубже и глубже, дядя Сеня наконец-то учуял тот самый дух Мещерского леса, который с детства грезился в подсознаньи от прочтенья рассказов и очерков Константина Паустовского.
«Мещора – остаток лесного океана. Мещорские леса величественны, как кафедральные соборы… Нет большего наслаждения, чем идти весь день по этим лесам, по незнакомым дорогам…»
По началу грибной охоты было как-то уныло, покуда лес предзимка, если это только не светлый сосновый бор, жутковатое зрелище. Чёрно-серое кино со скелетами дерёв под покровом тяжёлого свинцового пасмура. Редким случаем на чёрной земле подмигивали красные огоньки ядовитых ягод ландыша, в подлеске не гроздьями, а одиночными монпансье висели плоды недоклёванной калины.
Но чудо! - в низинке, средь небольшого зелёного ковра молодого, будто короткостриженного мха со старинным студенческим прозвищем «Пол-литра на коммуну» /Pol;trichum comm;ne/, разбросано несколько пятаков розовых сыроежек. Диво-дивное.
Но лесные чудеса только начинались.
Издалече Сенька заприметил выложенные в рядок чайные блюдечки. Серушки! – они же серые рядовки. Одна шеренга оловянных лесных солдатиков, вторая, третья… Вдруг что-то хрустнуло под ногой. Сенька отступил и разворошил своей палочкой-тростью чёрный листовой опад. Оказалось, что под ним пряталась-спала небольшая скрипуха, поздний недоросток - гриб, похожи на белого груздя.
- Нашла! Нашла! – услышал Сенька голос тёти Лили. Он подошёл ближе и увидел в её руке небольшой грибок. Ему показалось, что это обычный моховичок, из тех грибов, что ни Сенька, ни его отец, ни его дед в родных околоменских лесах никогда не забирали в корзинку.
- Вот он, тот самый, «польский», о котором я тебе рассказывала!
- Ну посмотри вокруг, может ещё найдёшь.
- Да они как-то по одиночке растут.
- Не может быть, - возразил дядя Сеня и прочитал тёте Лиле лекцию на полстранички о подземных грибницах и их плодовых телах, что выныривают из земли на потребу размножения.
Затем Сенька сделал один шаг, другой, третий, вороша листву своей тростью. Четвёртый шаг и из-под палки выскочил тот самый гриб «польской национальности».
- Ну вот, старый юннат был прав!
- Давай поглядим по карте - где мы и куда дальше пойдём, - предложила Лиля и достала из кармана листочек с картой местности.
- Это что за карта такая? – вопросил Сенька.
- Спортивная карта этой местности, - последовал ответ.
- Какая? – удивился Сенька, привыкший иметь дело либо с «зелёнкой», либо с картами лесонасаждений.
- Ну… спортивная. Для соревнований по спортивному ориентированию.
- Это что за пустырь? – ткнул Сеня пальцем в белое пятно.
- Это не пустырь, это белый лес. В нём мы сейчас и находимся.
- Какой белый лес! Это сосняк! И, судя по карте, мы не здесь.
- Почему?
- Потому что на карте рядом голубым цветом обозначено какое-то вытянутое озеро.
- Да это не озеро, - улыбнулась Лиля, - это болото. Вон погляди, оно с левой стороны от нас.
- Ой, нееее… в этих спортивных картах я решительно ничего не понимаю. Пойдём вон туда, чуть правее, - ткнул дядя Сеня своей тростью в лесное пространство, - проверим вон ту фацию. Чую там грибы будут.
- Чего проверим?
Пришлось старому юннату вновь прочесть лекцию на полстранички про ботанические фации.
И вот, на указанном тростью лесном пятачке, грибников поджидали несколько «ляхов».
- Вишь какая у меня «волшебная палочка»! – не удержался от хвастовства Сенька.
- Так… здесь вроде всё собрали. Куда дальше пойдём? В какую фацию? Что скажет твоя волшебная палочка?
- Пойдём к выворотню. Глянь какой он живописный! – сфоткаешь мой фейс меж его корней. Будто местного лешего.
- Где выворотень?
- Воон там, - Сенька вновь указал тростью направление к объекту съёмки, - только прежде чем фоткать, надо с пристрастием обойти этот выворотень.
«Волшебная палочка» опять не ошиблась – восемь «поляков» окопались вокруг того выворотня.
… Ещё не раз Сенькина трость поднималась в его руке, указывая направление поиска грибов. И ни разу не ошиблась. А «дядя Сеня» как малой ребёнок, всякий раз, когда удачно срабатывала его волшебная палочка не забывал похвастаться ею.
***
После возвращенья из леса, к ночи, поднялся сильный холодный ветер. Можно сказать ледяной ветер.
«Что-то он надует» - подумалось Сеньке. И действительно, через день сильнейшего ветродуя небеса очистились от тяжёлого свинцового пасмура и дневное небо засветилось радостным богородичным лазорево-голубым цветом. Атмосферное давление поднялось, а вместе с ним поднялось и замажорилось настроение. Температура упала на минус и в ночь и в день. Морозный воздух закарамелился, давая знать, что кончилось «пятое время года», кончился срок тоскливого предзимка. И впереди, денёк-другой, начнётся зима. Дай-то Бог, что зима эта будет не европейской, а по-нашенски, по-настоящему Русской зимой. И душа, радуясь, возглаголит с детства выученное наизусть: «Мороз и солнце - день чудесный!..»
А пока Сенька, вернувшись в городскую берлогу, решил выставить на своей интернет-страничке фотографии похождения по предзимней природе.
«Надо что-то перед фоторядом эпиграфом вставить, - подумал Сеня, - что-то из Паустовского. А что?» Достав книгу, он по-детски закрыл глаза, раскрыл любимое с детства чтиво и методом тыка воткнул указательным пальцем в текст.
«... До Заборья нам по пути... Чудесное дело - леса! Я вам такие места покажу, что Вы ахнете!»
- Заборье… заборье… что-то знакомое - пробубнил Сеня в задумчивости.
«Заборье» - это была титульная надпись на верху того самого листочка спортивной карты, по которой дядя Сеня и тётя Лиля вели свою грибную охоту.
Бывают же чудеса…