Глава пятая из неоконченного романа "Век фарисеев".
Второго января прямо у входа в спортзал его встретил Кузьмич, чем-то расстроенный и злой.
- Хорошо, что ты приехал так рано, - сказал он, пожав Стасу руку. - Твой соперник снялся с соревнований, и теперь ты будешь боксировать с Гиви Гогичиани. Очень опасный парень, тоже из «Динамо». Но тебя он боится, и на этом надо сыграть. В защиту в начале первого раунда не уходи, а сразу заставь его задуматься своим коронным апперкотом. Тогда он точно поймет, что боялся тебя не зря и бой будет сделан. Я предоставляю тебе выбрать из двух вариантов один: либо ты прикончишь его в первом раунде и сбережешь силы для полуфинала, либо будешь боксировать все три раунда, чтобы выработать у себя выносливость. Думай, что тебе надобно больше.
- Хорошо, я подумаю, а перед боем скажу вам.
После вечерней тренировки он позвонил маме, и они разговаривали, наверное, с четверть часа. Он рассказывал ей о прошедших боях и о своем новом сопернике, темпераментном грузине Гиви Гогичиани, и мама смеялась:
- Никогда не думала, что ты у меня не только отличный боксер . но и тонкий психолог.
- В боксе без этого нельзя, - ответил он тоном знатока, и она снова рассмеялась:
- Когда ты только успел столько мудрости набраться! Если бы не моё больное сердце, обязательно приехала посмотреть на этот бой с этим грузином. У нас уже затопили, я помогаю Глаше готовить ужин и собираюсь выйти на днях на работу.
И Стас понял, что она старается уйти от разговора о том, как им поступить с доносом Вячеслава Сергеевича. Вероятно, она ждала, когда Стас заговорит об этом первым, ведь он узнал об этом доносе раньше неё.
Бой с Гогичиани начался по заранее продуманному сценарию: Стас первым же ударом потряс грузина, и его секунданты выбросили на ринг полотенце.
Кузьмич был доволен и расстроен одновременно.
- Это все прекрасно, - сказал он. – Но ты все свои встречи окончил досрочно, и теперь надо думать, хватит ли тебя на трёхраундовый бой с Костей Труновым. Хитрец он изрядный, и нам надо с тобой поразмыслить, как его перехитрить. Для этого у нас время есть, так как перед полуфиналом дают день для отдыха.
Утром Кузьмич пришел к нему в тренерскую, налил себе из графина полный стакан воды и начал инструктаж, изредка прихлебывая её по маленькому глотку:
- Силы у вас приблизительно равные, опыта у Костика больше, и выходит, что он сильнее тебя. Заметил я, что он просмотрел все твои предыдущие бои, чуял, что на тебя попадёт. Ты его схваток не посещал, и я об этом тебя не просил, потому что это было бы тебе во вред. Уж больно легко и изящно боксирует Костик Трунов. И ты в первом раунде должен сделать вид, что поражен этой силой и изяществом. Получив пару ударов, уходи и кружи по рингу, глядя на него влюбленными и, одновременно, испуганными глазами. К концу раунда он должен быть уверен, что ты готов. А во втором увериться в этом еще больше. Ты меня понял?
- Да.
- А вот в третьем раунде произойдет метаморфоза. Есть у Кости слабое место: в конце боя он начисто забывает о своем корпусе. Сильным ударом под ложечку сбей ему дыхание и, когда он опустит хотя бы на мгновение руки, пускай в ход свой апперкот. Его редко кто выдерживает, и Трунов – не исключение. Вот и весь план на этот бой. Как говорил дедушка Крылов: «Где силой взять нельзя, там надобна ухватка». И теперь, Стас, никакой самодеятельности. Строго следуй моим указаниям, потому что тебя он еще может обмануть, а меня не проведёшь, я калач тёртый…
Задолго до начала боя зал был заполнен доверху. Трунов был хорошо известен среди московских любителей бокса, и за него пришли поболеть все его поклонники. Но Стаса это не угнетало: с первых своих шагов в спорте он привык не обращать внимания на публику.
Выйдя на ринг, соперники обменялись рукопожатиями и взглянули в глаза друг другу. Взгляд у Трунова был тяжелый и решительный, именно этим первым взглядом он всегда начинал запугивать своих противников. Впрочем, для Стаса это было не в новинку: так обычно поступали все боксёры. Но он посмотрел в глаза Трунова спокойно и без угрозы, словно говоря ему: «Я знаю, что ты сильнее меня, но я тоже не лыком шит, если добрался до полуфинала».
Прозвучал гонг, и Трунов сразу ринулся в атаку. Почти все его первые удары приходились в перчатки Стаса, он один из них был очень сильным и, как говорят боксёры, «достал» его. И, вспомнив указания Кузьмича, он стал уходить от ударов и кружить по рингу. В зале засвистели, но он пропускал этот обидный свист мимо ушей. Иногда он предпринимал робкие попытки атаковать, и у него даже прошли два чувствительных удара в челюсть и один по корпусу. Но он не развил атаки и продолжал убегать
Сигнал на перерыв застал боксеров почти на разных концах ринга, и это рассмешило публику. Она затопала ногами, засвистела, кто—то выкрикнул:
- Кузьмич, полотенце на ринг!
Стас взглянул и увидел… Но не то, что видел Кузьмич, а то, что его соперник чем-то очень похож на Вячеслава Сергеевича. Нет, лицо у него было совершенно другое, узкое и по-юношески смущенное, но с него не сходила самодовольная улыбка человека, знающего себе цену и привыкшего к победам.
- Я устал бегать по рингу, - сказал он Кузьмичу. – Можно я уйду в глухую защиту?
- Можно. Но чтобы не единой щёлочки в ней не было, понял?
- Да.
И он начал второй раунд с того, что плотно прикрыл руками в перчатках лицо, а локтями – корпус и ждал: а вдруг Трунов раскроется раньше, чем предполагал Кузьмич. Но тот был настороже и тоже не забывал о защите.
В перерыве тренер шепнул ему:
- Я подсчитал, что судьи могли дать ему очков пять , а у тебя отобрать столько же за пассивность. Это ерунда, конечно, но тебе теперь нужна только чистая победа. Помни об этом.
Трунов вышел в центр ринга с опущенными руками, бахвалясь и приглашая Стаса атаковать. Но тот сказал себе: «Рано!» и снова ушел в глухую защиту.
А Трунов стал играть с ним, как кошка с мышкой. Кузьмич был прав: своё красивое лицо он еще берёг, а о корпусе забыл совершенно. На последней минуте боя Стас увидел на его могучем торсе точку, которую знают все дворовые пацаны, когда дерутся меж собой, и ударил туда со всей силой.
И Трунов вдруг широко открыл рот и стал глотать воздух, как жаба глотает комаров, сидя на болоте. А левый кулак Стаса уже летел вверх к его челюсти, и удар его был страшен и неумолим: Костик пошатнулся и опустился на пол на одно колено. Упасть навзничь ему, видимо, не позволила его непобедимая гордость…
Он так и остался стоять на одном колене даже после того, как рефери закончил свой счет коротким словом «аут».
Зал молчал, и казалось, что он совершенно пуст.
Когда рефери поднял руку Стаса, захлопал один Кузьмич.
(продолжение следует)