Андрей Петрович Алексин работал на централизованных тестированиях в качестве ответственного организатора уже не первый год, но так и не мог определить свое отношение к этой форме контроля знаний. С одной стороны, по сравнению с традиционными экзаменами ЦТ, безусловно, дает более объективную картину. С другой, предметы вроде сегодняшней географии – какие знания может показать тест: как называется столица Катманду? Или само название Катманду и есть столица? Какая, по сути, разница…
Впрочем, как человеку военному рассуждать о диалектике ему было не так уж свойственно. ЦТ предполагало четкую процедуру, доброжелательное отношение к абитуриентам, раннее вставание в выходной день, что, в принципе, всегда удавалось с легкостью, но не всегда с радостью.
Ему повезло: аудитория попалась всего на сорок человек, да и географию сдают в течение полутора часов, а не трех, как физику с математикой. Но на математику и физику преподавателей-офицеров с военной кафедры обычно и не отправляли.
Одного из помощников, точнее, одну, пришедшую пораньше, Алексин отправил проверять паспортные данные на входе в аудиторию, вторая по результатам жеребьевки вписывала в пропуска номера вариантов тестов, а он, соответственно, рассаживал участников по местам. В маленькой аудитории сложностей никаких не возникало. Абитуриенты пришли вовремя, большинство, как ни странно, было парней. Двое не явились, но и в этом не было ничего удивительного – такое случалось постоянно.
Раздали бланки ответов, тесты, заполнили все протоколы и бланки, успели перемолвиться парой слов с коллегами – время шло не слишком быстро, но и не тягуче. Андрей Петрович от нечего делать начал прогуливаться между рядами, оглядывая склонившиеся над столами головы.
В центре аудитории сидящий возле окна парень, глядя в это самое окно и, видимо, пытаясь что-то вспомнить, постукивал пальцами по виску удивительно знакомым, но словно подзабытым жестом. Как будто кто-то из давней жизни самого Андрея Петровича делал точно так же.
Прохаживаясь по аудитории, он пытался вспомнить, откуда знает это движение. Что-то давнее, но близкое – точнее, кто-то, бывший очень, очень хорошо знакомым делал то же самое когда-то. И это был приятный ему человек, подсказывала интуиция. А интуиция, как правило, Алексина не подводила.
Мысль назойливо не хотела покидать сознание. Он присел за стол и снова взглянул на парня – тот уже изменил позу и что-то сосредоточенно вычерчивал в черновике. Рассеянно поднял глаза, обвел взглядом аудиторию и снова отвернулся к окну. И взгляд мальчишки тоже напоминал Алексину кого-то из прошлого.
Андрей Петрович потянулся к списку абитуриентов – перед началом тестирования он только бегло просмотрел данные, обратив внимание, что все фамилии на букву Л, включая четырех Леонтьевых, и в паспортных данных значатся несколько российских номеров.
Вычислив по ряду и месту, что фамилия абитуриента - Лорин - ему ни о чем не говорит, Андрей Петрович еше раз взглянул на парня и снова удивился, что лицо кажется ему знакомым. Странно, что он не обратил на него внимания сразу, еще при рассадке – впрочем, может, если бы не этот характерный жест, может, и вовсе бы не заметил. Лорин Андрей Аристархович.
Внутренний звоночек узнавания усилился. Андрей Петрович взглянул на абитуриента снова. Тот, опять подперев рукой – теперь уже левой – голову, барабанил костяшками над ухом.
С изумлением Алексин понял, что этот жест напоминает ему собственную жену.
Первую - бывшую - жену.
Татьяна пробыла ею не так уж долго и исчезла из его жизни стремительно, бесповоротно и болезненно. Правда, наверное, большинство друзей, бывших когда-то общими, считало совсем иначе.
- Почему мы должны разводиться? – Андрей задавал этот вопрос уже в пятый раз. и похоже, вразумительного ответа не получит и сейчас. Абсурд ситуации усиливало и то, что разговор происходил ровно накануне трехлетия их свадьбы. Как-то некстати в памяти возникла картинка: Макс и Катя, их свидетели, за столом предлагают пари – через три года у Алексиных будет ребенок. Если они выиграют, с Андрея ящик коньяка для Макса и ящик …
- Порядочным девушкам столько не нужно! – смеется Катя. – Я потребую расплаты в шоколадках!
И вот прошло три года, а ребенка не было. Квартиры не было. Денег не было.
И любви тоже уже не было. Хотя верить в это не хотелось.
- Мы слишком разные, Андрей, - устало и как-то монотонно повторила в очередной раз свой ни о чем не говорящий ответ Таня. – У нас ничего не получается.
- Разве три года назад что-то было по-другому? А пять лет, когда мы начали встречаться – ты вообще помнишь, как все начиналось – как ты пришла к нам в десятом классе, как я в тебя влюбился практически сразу, как об этом сказал только на выпускном? Тогда ты не думала, что мы разные? Когда ты на первом курсе снимала комнату у какой-то бабки на самой окраине, а я жил в казарме и мы встречались раз в неделю, а то и две, и тогда еще не было даже пейджеров, чтобы написать друг другу, как мы скучаем – тогда мы не задумывались, получится у нас что-то или нет, мы просто хотели быть вместе, так хотели, что ты согласилась за меня выйти на втором курсе. Что изменилось за эти три года? Я понимаю, ты устала жить в таких условиях, но ведь осталось потерпеть всего полгода, Таня! Через полгода мы закончим учебу, и дальше все будет, как мы сами решим. Если ты хочешь, поступишь в аспирантуру заочно, если нет – давай подумаем о ребенке, всерьез подумаем. Что с тобой, почему ты вбила себе в голову эту мысль о разводе?
- Ты говоришь, все будет как мы решим? – Таня наконец очнулась от своей монотонности, и Андрей начал улавливать в ее голосе предыстеричные нотки, которые в последнее время, справедливости ради надо отметить, проскальзывали все чаще. – Что будет? Тебя зашлют в какую-нибудь военную часть, и наш Борисов окажется еще очень выгодным предложением на фоне всего остального? Мы построим квартиру на наши зарплаты молодой специалистки и лейтенанта? А ребенок… На ребенка нам родители будут, по-твоему, деньги давать – как нам все эти годы? За что мы его кормить будем, не говоря уж – одевать-обувать, игрушки дарить?
- Мы не единственные. Другие живут.
- Я – не другие.
- Я знаю, милая. Ты лучше. Ты самая лучшая, самая красивая, умная и моя родная. – Андрей подошел ближе, попытался обнять жену, но та нетерпеливо дернула плечом и продолжила свой монолог.
- Иногда мне кажется, нам вообще не следовало жениться. Или по крайней мере не в двадцать лет это делать. Нужно было доучиться, хотя бы пару лет поработать, а потом уже думать о свадьбе.
- А ты уверена, что у нас обоих бы хватило терпения ждать столько? – Андрей, с одной стороны, обиделся на эти слова, но в чем-то они отражали и его собственные мысли, которые он пытался прятать даже от самого себя. – Ты бы действительно этого хотела?
- Я не знаю. – Татьяна после вспышки эмоций обмякла, словно выпустив из себя всю энергию. – Не знаю, Андрей. Но так, как сейчас, я не хочу.
- Но это не выход, Таня. Даже если ты считаешь, что нам нужно развестись, давай не будем решать сгоряча. Может, мы просто поживем отдельно пару месяцев? Успокоимся, подумаем.
Результатом отдельной жизни вполне закономерно стало их отдаление друг от друга. Пара месяцев превратилась в полгода, а там уже вставал вопрос о распределении, и Татьяна решительно настояла на том, чтобы пойти в ЗАГС.
Это было непонятно, обидно и горько. Не то чтобы Андрей ждал от нее следования древним обетам абсолютного послушания жены мужу, и даже в чем-то мог понять ее страхи, но все-таки… все-таки он не думал, что для нее их общая история, их семья – ведь семью создают не только дети, в этом он убедился на примере собственных родителей, у которых было трое сыновей, но так и не получилось нормальной семьи – значила так мало.
Его действительно распределили в Борисов, что было не так уж плохо, но и не идеально. Через пять лет он дослужился до майора, а еще через год после совместных российско-белорусских учений, проходивших на базе их гарнизона, Алексину предложили поступать в военный топографический институт в Питере. Там он задержался дольше, чем планировалось изначально. Наученный опытом первого брака, во время учебы жениться Андрей больше не хотел. Но после выпуска нужно было определяться - либо они с Ирой расписываются и вместе возвращаются в Беларусь, либо расписываются и остаются в Питере (что по сути, в несколько усовершенствованном варианте поставило бы перед ним те же проблемы, что и десять с лишним лет назад), либо… либо не расписываются и живут каждый своей жизнью, заканчивая отношения в принципе.
Но своя жизнь к тому моменту Алексину уже поднадоела. Друзья, которые остались в Беларуси, подрастерялись в результате переездов, а те, с кем Андрей пересекался во время отпуска, обзавелись семьями, жильем – позже, но надежнее, как иронично усмехался он сам про себя, растили детей и жили уже совсем другими, прагматичными проблемами обычных взрослых людей. Ира его устраивала, он ее тоже, и хотя романтики юности в их отношениях уже не было, оба они ее и не слишком искали.
Возвращаться в Борисов Андрей не хотел. Мегаполисы воспитывают снобов, и если после Минска в двадцать два года еще можно было согласиться на провинциальный городок недалеко от столицы, то в почти тридцать пять после Петербурга хотелось хотя бы чего-то относительно цивилизованного.
Работу в Минске первой нашла Ира. Тогда, семь лет назад, мобильная связь только начинала развиваться в Беларуси, и ее опыт работы в питерском офисе компании МТС был как нельзя кстати. Где-то с полгода она даже получала приличнее, чем он – впрочем, это никак не сказалось на общем ритме их жизни или отношении друг к другу. Отношения были хорошие. Не самые лучшие – хорошие. Лучшее, как неоднократно успел уже заметить Алексин, слишком быстро способно исчерпать себя, превращаясь в противоположность. А хорошие отношения не стали хуже, в том числе и после декрета, в котором по его настоянию жена провела все три года, Может быть, даже наоборот. С появлением Аленки они стали не то чтобы ближе или роднее, но появилось что-то цементирующее, завершающее их целостность, и впервые за всю сознательную жизнь Алексин начал задумываться о том, что все-таки семью дети если не создают, то однозначно укрепляют.
А про Татьяну он ничего не слышал практически со времен развода. Первые годы еще через каких-то общих знакомых до него доходили слухи о том, что она вроде бы довольно быстро вышла замуж. Помнится, его даже тогда терзала мысль, а не это ли и послужило причиной такого скоропалительного ее решения – хотя верить в это все-таки не хотелось. Ну, а потом связи распались, и прошлое окончательно кануло в Лету. Да и его отъезд не способствовал восстановлению старых знакомств. Два года назад, правда, одноклассники решили собраться по случаю двадцатилетия окончания школы, разыскали и его домашний телефон, но у Андрея Петровича особого желания приехать в родной город не возникало. Да и в итоге не получилось: на факультете в это время была проверка Минобра, а поскольку Алексин только начинал заведовать кафедрой, работы хватало, а упасть в грязь лицом не хотелось. Так он и не повидался с приятелями детства. А о Тане, собственно, никого и не расспрашивал.
- Лорин Андрей Аристархович, - вполголоса произнес, словно непроизвольно пытаясь непонятно зачем запомнить, Алексин, прежде чем вернуть парню пропуск с отметкой о том, что централизованное тестирование по географии пройдено.
Это было тем более странно, что за прошедшие двадцать лет у Андрея Петровича почти никогда не возникало желания увидеться и поговорить с бывшей женой. Психологи, возможно, увидели бы в этом незавершенный гештальт, отрицание каких-то эмоций, но поскольку он не был профессиональным психологом, привыкшим анализировать проявления, а уж тем более подавления собственных и чужих чувств, и чаще предпочитал действия словам, ему не приходило в голову, что в давно законченной истории с Татьяной осталось что-то недосказанное.
И все-таки характерный жест этого мальчика не давал ему покоя.
Возможно, он не имел никакого отношения к Тане. Разве что по возрасту – да, вполне мог бы быть ее сыном. Тем более и звали его точно так же, как самого Алексина. Нет, он, конечно, не был настолько самоуверен, чтобы считать, будто его первая любовь назвала сына в память об их неудавшемся браке. Просто это действительно было Танино любимое имя, и узнал Алексин об этом гораздо раньше, чем о ее любви к нему самому: на уроке литературы читали сцену из «Войны и мира», учительница Галина Дмитриевна поручила роль Болконского Сашке Карабанову, а за Наташу...
- За Наташу можно я прочитаю, Галина Дмитриевна? Пожалуйста! - Таня рванула вверх руку. – Мне так нравится Болконский, Андрей – мое любимое имя.
Галина Дмитриевна улыбнулась, девчонки захихикали, а с последней парты раздался басок Вадика Климова:
- Ну, тогда тебе только в Алексина и влюбляться, Танька. У него и фамилия подходящая – аристократическая.
Тут уж весь класс зашелся хохотом, кроме самого Андрея. Он сидел красный как рак, жутко злой на Вадика и на всех остальных – ему-то казалось, что собственное отношение к Тане незаметно никому из одноклассников. А на губах сама собой, против воли расползлась таки улыбка – в точку Климов попал…
Что, впрочем, не помешало ему получить после уроков от Андрея законную взбучку. Чтобы впредь неповадно было шутить. Клоун!
Действовать можно было по-разному. Позвонить Карабану (Сашке Карабанову), с кем одним из немногих одноклассников Андрей периодически общался, тем более Сашка в свое время как раз и занимался организацией встречи, так что наверняка контакты какие-то у него есть.
Ну, и что – спросить: «Что ты знаешь о Тане, она приходила?» Полжизни не интересовался, а тут вдруг захотелось. Карабан свой пацан, и семьями они не дружат, но все-таки что-то в этом было… не то чтобы аморальное, но не слишком правильное с точки зрения совести. Излишками ее Алексин вроде как не страдал, но определенных правил, самим же установленных, старался придерживаться. В число таких правил входило и следующее: чем меньше народу знает о твоих проблемах, тем лучше. Тем более что это и не проблема-то вовсе – в интернете не то что человека, живущего в одном городе с тобой, можно найти, а согласно новомодной теории о шести рукопожатиях при большом желании и к Медведеву или Обаме подход отыскать.
В социальных сетях Алексин не регистрировался принципиально – как и блоги не читал, по тем же соображениям: жалко было терять реальное время на виртуальность. Хватит того, что все новости через компьютер узнаются. Скоро можно будет отказаться от телевизора, радио, домашней библиотеки и еще уймы весьма полезных в свое время приспособлений, заменив их одним миниатюрным нетбуком или смартфоном.
Можно, конечно, было бы поискать базы данных по телефонам и адресам – ради интереса Андрей Петрович попробовал. Но под Таниной девичьей фамилией шли только мужчины с неподходящими инициалами (отец ее, Василий Иванович, насколько он знал в прошлом, продолжал жить в Борисове и желания переезжать не изъявлял, а даже если бы так и случилось, вряд ли квартиру бы регистрировали на него), а Лориных, к которым, как теоретически все же предположил Алексин, в настояшем могла иметь отношение его бывшая жена, в столице насчиталось целых восемьдесят семь семей. Ну, и что, обзванивать каждую, притворяясь, что ошибся номером?
Оставались Одноклассники. Судя по репликам, слышимым периодически от курсантов, именно они пользовались большей популярностью среди взрослого поколения. Ради чистоты эксперимента Алексин, правда, зарегистрировался и Вконтакте, тем более что там процедура была гораздо более быстрой, а настройки предполагали большую степень приватности и в принципе изначально вообще не требовалось личных данных как таковых. Что с другой стороны задачу осложняло – если регистрируется инкогнито он, сколько же ему подобных фантомов бродит в этой сети? А в интернете в целом? Нет, что-то нездоровое в этом виртуальном безнаказанном подглядывании все-таки есть. Хотя опять же – каждый пишет о себе то, что считает нужным выставить на всеобщее обозрение. Да уж, прямо как у Окуджавы…
Каждый пишет, как он слышит,
Каждый слышит, как он дышит,
Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить...
Вконтакте Татьян Мурмазеевых не оказалось, а все Лорины с таким же именем даже отдаленно не напомнили Андрею его первую любовь. Из любопытства он поискал остальных одноклассников, нашел четверых, заглянул на их страницы, ничего слишком интересного для себя не увидев – у одного не было даже фотографии, минимум информации, еще у двоих, наоборот, присутствовали жены, дети, поездки на отдых, дачные шашлыки. Разве что страничка Динки Лестниковской, их бывшей старосты, Алексина зацепила: альбом «Юность», сплошь из черно-белых старых фотографий, там было много институтских, каких-то незнакомых компаний, но среди них и несколько снимков школьных лет. Выпускная фотография, какой-то очередной поход, день рожденья самой Динки – он даже смутно вспомнил, что это был восьмой класс, и тогда половина пацанов впервые попробовала вино: к счастью, папа у Динки был хорошим начальником, и в домашнем баре Лестниковских водились только приличные напитки, так что первое знакомство со спиртным было качественным.
Все это было как-то не то чтобы ностальгично… но приятно и чуть-чуть грустно. Двадцать пять лет отделяли сегодняшнего Андрея Петровича, полковника запаса, заведующего военной кафедрой крупнейшего вуза страны, от того беззаботного, слегка разболтанного, но очень уверенного в своем непременно блестящем будущем Андрюхи Алексина, который смеялся, глядя сейчас сквозь время и расстояние с экрана монитора на себя, только… ну, пускай еще не постаревшего, но…
Но уже и не пятнадцатилетнего пацана, у которого все еще обязательно будет. Что-то уже и было. Ну, в целом сложилось не так уж и плохо.
Алексин открыл новую вкладку и перешел на сайт Одноклассники.
Здесь все-таки пришлось регистрироваться как положено – глупо было придумывать легенду. Надо спросить у Иры, есть ли у нее здесь какая-то информация, машинально подумал Андрей, прежде чем ввести в поисковик Танино имя и девичью фамилию.
Ссылка открылась сразу - Татьяна Мурмазеева (Лорина). Интересно, почему она поставила на первое место отцовскую фамилию, а не мужнину? Видимо, этот парень с тестирования, Андрей Аристархович, все-таки действительно ее сын. Но это Алексин решил выяснить позже.
Открыл ее страницу. На главном фото она была с короткой стрижкой (в юности жалела обрезать косы, даже уже когда в институте училась, а потом он сам отговоривал – ему нравились длинные волосы). Чуть пополневшая, но не настолько, чтобы казаться изменившейся – скорее другой ее делала как раз таки прическа. Улыбается. Спокойна. Счастлива? Сколько лет здесь он бы ей дал? И интересно, когда и где был сделан снимок?
Больше фотографий не было. Андрей пробежал глазами информацию. Школа, институт – никаких отсылок на места работы, отдыха. Последний визит – около трех недель назад. Не так уж и давно. Друзья – двадцать три человека. Одноклассников немного: Карабан, Динка, Оля Толкачева, с которой они сидели за одной партой. Вот это да – Галина Дмитриевна у нее в друзьях! Надо же, молодец старушка, ей уже явно под семьдесят, но выглядит бодро, по крайней мере, на снимке. Надо будет ей написать, подумал Алексин.
Написать ли самой Татьяне, он пока не решил.
А вот и ее сын. Да, точно, Андрей Лорин. Похож, но больше не отдельными чертами, а чем-то, что скорее проявится неуловимо, в общем облике, а еще вероятнее, в жестах или мимике – ну, вот, собственно, как это постукивание пальцами по виску и оказалось…
Было еще несколько человек, мужчин и девушек, с этой же фамилией Лорин, приблизительно их возраста или моложе, но Аристарха среди них не было. Имечко же у ее мужа! Любопытно, почему его здесь нет. Видимо, детей больше у нее нет либо кто-то маленький, кому интернет еще не интересен. Хотя сейчас, наверное, эта игрушка интересна всем, только по-своему – вон Аленку тоже от компьютера не оттащить…
Остальных Таниных виртуальных друзей Алексин идентифицировать не смог. Ни Макса, ни Кати среди них тоже не было. Катю как-то Андрей видел в городе сразу после переезда из Питера, но это было уже больше пяти лет назад. Тогда она была беременна вторым ребенком, жили они с родителями мужа, работала Танина подружка в налоговой инспекции какого-то из минских административных районов. Про Макса она ничего не знала, как и сам Андрей, а о Тане он тогда и сам почему-то не спросил.
Почему? Потому что уже была Ира в его жизни? Но разве обычный интерес к человеку, дорогому когда-то, угрожает настоящему? Или он просто заглушил в себе обиду на Таню? Или потребность в ней?
Но ведь сейчас он смотрит на ее фото – и нет ни обиды, ни потребности. Желание встретиться, поговорить? Может быть. Желание. Но не потребность…
Андрей вышел из интернета, так ничего и не написав своей бывшей жене.
Через несколько дней в почте Алексин обнаружил уведомление об оставленном сообщении на сайте Одноклассники.
Сообщение было коротким, буквально несколько предложений. Татьяна предлагала встретиться и оставила номер мобильного, что слегка смутило Андрея – он не оставил на сайте фотографии, да и информации о нем можно было найти по минимуму. Впрочем, как и о ней самой. А вдруг за его фамилией скрывается кто-то другой – неужели Таня настолько доверчива, что оставляет свои телефоны кому угодно? Значит, жизнь ее мало чему научила: и в юности жена была такой же. Правда, это не умаляло ее целеустремленности при достижении цели и умения четко планировать свои действия. (В итоге, собственно, она и развод спланировала сама…) Это в их общей жизни Андрея изумляло, но и восхищало одновременно: как в одном человеке могут уживаться такие разные качества? Впрочем, в придачу к этим чертам было и много другого…
Алексин никогда не сравнивал людей. Друзей, женщин, родных, коллег, случайных знакомых – у него просто не было потребности искать одинаковое. Скорее наоборот. Между его разводом и знакомством с Ирой прошло несколько лет, и естественно, в эти годы были другие встречи, в том числе имевшие продолжение. Были попытки отношений, правда, ни к чему серьезному это так и не привело, но Андрею и в голову не приходило искать причины, сопоставляя схожесть и различие девушек с Таней. Да и когда началось их общение с Ирой, он не задумывался, напоминает ли это его историю первой любви. Не то чтобы он пытался бессознательно отречься от прошлого – но жить нужно настоящим, тем более когда оно дает тебе шанс на новое счастье. А сыпать соль на старые раны вовсе не значит их излечить…
Но сейчас ему пришла в голову мысль, от которой он, пусть и неосознанно, старался убежать все эти годы: как бы сложилась его жизнь, останься они вместе?
И нужно ли это, несбывшееся, спустя годы обсуждать с той, которая когда-то стала первой… Любовью, женщиной. И болью.
И все-таки… раз уж он сам задался целью отыскать свое прошлое, глупо отказываться от возможности встретиться с ним лицом к лицу.
Алексин в последний раз взглянул на монитор и потянулся к телефону.
20 июня 2011 г.