Отработав на Сахалине за 2 месяца 120 смен, я, как и другие работники второго звена (неквалифицированные рабочие), получил на руки 1 200 рублей. За вычетом стоимости авиабилета – 150 рублей (я еще ради интереса заехал в «закрытый порт Владивосток»), покупки 12-килограммового бочонка красной икры за 200 с лишним рублей, возврата 300 рублей ростовщику (с 20-ю процентами) и 75 – моей костюмерше за ссуду, взятую в ломбарде, монгольской дубленки, (больше смахивающей на халат из верблюжьей шкуры, купленной за 300 рублей в общежитии МГУ у настоящего монгола), да еще каких-то мелочей, типа югославских туфлей на платформе, ведра брусники и дальневосточного лимонника, купленного на владивостокском базаре – у меня по возвращении в Москву оставалось чуть больше сотни рублей… Было на что месяц прожить!
Когда я собирался на эти заработки, я рассчитывал получить запас на год вперед (по 100 рублей в месяц – вполне достаточно для пристойной жизни). Снаряжая соседа-колумбийца в Турцию, я снабдил его 300-ми рублями из стипендий иногородних однокурсников моей группы, полученных мной за них по доверенности. Каникулы должны были продлиться 2 недели, за которые я рассчитывал, провернув этот капитал, удвоить вложенную сумму. Так, например, самые продвинутые джинсы levis мои компаньоны соглашались мне отдать за 50 рублей, а я, выйдя за порог МГУ, мог бы выручить за них тройную цену.
Но вернувшись из своего путешествия, друзья-турки предъявили лишь штрафную квитанцию об изъятии у них всех денег на таможне,и я едва успел погасить эту растрату, обратившись к приятелю, который, уйдя из спорта, стал заниматься неофициальной выдачей кредитов под залог. (У меня в заклад он взял японскую магнитолу и несколько дисков продвинутых зарубежных исполнителей и музыкальных групп, как то Jimmy Hendrix, Deep Purple, Chuсk Berry и т.п.) что в счет компенсации оставили мне предприимчивые турецкие путешественники,
Я опять продемонстрировал свою доверчивость и абсолютную неприспособленность к жестким нормам бизнеса. понадеявшись на урожайность "Поля Дураков", куда меня потащил мой прежний дружок-пассажир. Он еще посоветовал вложиться в икру, которую рассчитывал реализовать по двойной цене. Этот тогда дефицитный товар так и ценился в Москве и вполне реально было получить рублей четыреста за купленные на Сахалине 12 килограммов. Но кто и как будет добывать этот капитал? Ни он, ни я так и не придумали, как за это дело взяться – опыта в таких спекуляциях у нас не было…
Кончилось тем, что мы с дружком за пару месяцев сами сожрали этот деликатес. Для того, чтобы икра не пропала, я взял напрокат холодильник, куда и вогнал этот бочонок. Нас с приятелем поселили вдвоем в комнату, в такую, которую прежде занимал я один. Мы вместе с этим моим советником пошли к заместителю декана по хозяйственной части выбивать совместный блок из двух комнаток, прихватив с собой в качестве взятки литровую банку икры.
Взятку эта дама взяла, но в ответ на нашу просьбу, предложила пока пожить вдвоем в комнате, а через недельку, когда вся ее статистика будет готова, она разместит и нас, ко всеобщему удовольствию…
Через недельку мы узнали, что эта наша знакомая хозяйственница ушла на пенсию, а мы так и остались нерасселенными. Меня утешало лишь то, что я спал на входившей в мебельный комплект комнатки односпальной кровати, а приятель – на принесенной раскладушке…
Похоже у меня завершались и другие дела, за которые мы брались совместно.
Икра, которая заполняла практически всю камеру холодильника, между тем исчезала из бочки с ужасающей быстротой. Мы использовали ее уже не как деликатес, а в виде полноценных бутербродов. К концу первого месяца денег на масло-колбасу у нас уже не хватало, и мы на завтрак просто густо смазывали ломоть хлеба красной икрой.
Но причиной столь быстрого исчезновения содержимого бочонка был не только наш здоровый аппетит. Как-то я после настойчивого царапания открыл дверь в коридор и увидел там малознакомую, но уже успевшую достать меня бытовым хамством студентку.
- А вам что надо? –поинтересовался я. – Не успели всех собак на меня повесить?
- Мне Миша сказал, что у вас икру дают…
Нетрудно было теперь понять причину столь быстрого исчезновения добытого мной в поте лица продукта. Я сделал Михаилу рукотворный выговор за нецелевое использование дефицитного питания в сексуальных целях и за столь неразборчивый вкус, но - съеденного не воротишь. А вскоре и причина возникшего было у нас раздора закончилась, опустевший холодильник пришлось вернуть в пункт проката, заполнять его стало нечем.
Жизнь, между тем, продолжалась и временами она меня радовала чем то, вроде, отсроченного платежа. Во вторую комнатку нашего блока заселили ребят из другого факультета – математиков. Это двое оказались «лицами кавказской национальности» и, как им полагается, весьма предприимчивыми. Армянин Володя владел техникой практически всех интеллектуальных игр. Не в совершенстве, конечно, иногда проигрывал, в тот же преферанс. Но и выигрывал!
С очередного выигрыша он приглядел у меня японскую магнитолу, которую мне оставили в счет долга турецкие друзья. У его невесты, тоже армянки, но проживающей в Москве, приближался день рождения и он решил порадовать ее ценным подарком. Я оценил этот подарок в 300 рублей – как раз столько, сколько оставались мне должны по штрафной таможенной квитанции путешественники по Турции.
Володя дал мне из них только 200, обещая через день-два отдать остальные – к общежитским картежникам должен был приехать и устроить сеанс одновременной игры известный армянский шахматист, большой любитель преферанса...
Но на следующий день он не только не отдал оставшееся, но и потребовал вернуть данный мне аванс. Магнитофон, мол, бракованный – еле тянет, и невеста ничего из него не слышит.
Я, разумеется, отказался возвращать полученное: во-первых, большая часть пошла на уплату долгов, а еще я прикупил себе новые, пусть и недорогие джинсы – прежние совсем растрепались. Володя обиделся и пообещал со мной не разговаривать…
Но на следующее утро он, ликующий, ворвался в комнату, размахивая сотенной купюрой:
- Кока, твой магнитофон – счастливый! Его наш Шахматист согласился взять за 550 рублей – столько я ему этой ночью проиграл. Он даже прослушивать его не стал… Бери, что я тебе оставался должен!
Я, как говорил уже, потерял источники дохода от спорта. За наработанные «хвосты» по экзаменам был лишен и стипендии. Но подобные счастливые казусы позволяли мне держаться в Университете на плаву. Не раз я тому Володе оказывал услуги по его безопасности – он не всегда чисто играл, и приглашал меня производить своей мускулатурой впечатление на его недовольных соперников. Ходил я с ним и по общежитию его факультета выбивать долги из неаккуратных партнеров…
От такой дружбы был определенный прок. Володя щедро делился хорошим процентом от выбитых долгов, мог уступить по оптимальной цене хотя бы джинсы, полученные им от будущей московской армянской родни...
Непонятно только почему я держал в друзьях и журналиста Михаила, от которого, кроме постоянных неприятностей, пользы никакой не было и не предвиделось!…
Тем более, что он продолжал пакостить по мелочам и в отношении к женщинам. Но я продолжал приводить к нему, как бы, на «тестирование» своих новых подружек. Миша тут же распускал свои павлиньи перья, изображал из себя крутого, а я будто принимал у них экзамен. Если девушка была более-менее серьезной, на нее Мишины мантры не действовали и она, подчеркнуто демонстративно. отдавала предпочтение мне. Если это была пустышка, то мне не надо было тратить на нее время, чтобы определить ее ценность – она сама подчеркивала свой выбор, заинтересованно воспринимая дешевые приколы Михаила.
Но зачем я потащил его к той, ради которой я и поехал за заработками на Сахалин? Мне совсем ни к чему было устраивать очередной конкурс «красивых и находчивых», она и так подходила мне по всем параметрам. А вот испортить походя мое зарождающееся чувство он вполне мог. Что с успехом и сделал.