Светка закончила иняз, получила распределение во французскую спецшколу и до начала учебного года решила поехать к родственникам в Ташкент. Она собрала рюкзак со снаряжением для горных походов и нашла адрес клуба туристов в столице союзной республики.
На другой день после прилета Светка записалась в группу, которая шла на Тянь-Шань, - трое парней и одна девушка. Второй ее взяли с радостью.
На четвертый день маршрута они подошли к леднику Богатырь. Привал решили сделать у самого языка ледника. Там на берегу горной речки стоял сруб, в котором жили казахские гляциологи.
Встретил их невысокого роста, коренастый мужичок с рыжим ежиком волос. Говорил мало, больше молчал, но маршрут на завтра подсказал и вечером поставил на дворе самовар.
За чаем и разговорились. Федулов оказался гляциологом из сектора географии Академии наук. Ледник изучает давно. Каждое лето набирает команду из студентов для работы на гелиографе. Федулов был в темных очках, и даже ночью они, похоже, ему не мешали. Оказалось, что он несколько лет назад сжег на леднике глаза.
Уходили рано утром. Федулов вызвался проводить. Расставаясь, сунул Светке в ладонь сложенный вчетверо листок с номером своего телефона. Светка вернулась домой, начался учебный год, жизнь завертелась, молодая, веселая. Однажды зимой, ища что-то среди фотографий, она наткнулась на этот листок. Весной позвонила и в конце мая уже летела в Алма-Ату.
Федулов набрал шестерых девчат. Пятеро были из Казанского университета, с географического факультета.
Не заметили, как вертолет доставил их к той же избе у подножия Богатыря. В доме было сыро, мрачно и грязно.
К концу первого дня на окнах появились занавески, пол был тщательно вымыт, тенёта сняты, на столе горела цветами свежая скатерть.
Федулов разделил группу на три части, по две девушки в каждой. Первые двое поставили лагерь на языке ледника, вторые - ровно посередине, а третьи двое пошли к началу, в ледниковый цирк, где кроме льда и снега ничего не было.
Светка попала в пару с Резедой, тихой и сговорчивой девушкой, которая умела слушать, вопросов не задавала и всегда считала, что лучше сделать так, как предлагает напарница. Пройдя первые две станции, по месяцу на каждой, они очутились в цирке. Работа была нетрудная - надо было каждые три часа снимать показания гелиографа. А еще в метеобудке стоял самописец влажности.
Этот месяц в снежно-ледяном котле оказался испытанием для обеих. Хотелось дать отдохнуть глазам хотя бы на куске черной скалы, хотя бы на каком-нибудь камне. Но вокруг были только снег и лед.
Камень, правда, был, они его принесли с собой. Плоский небольшой булыжник, на котором они пекли лепешки. Федулов дал им с собой кусок закваски из старого дрожжевого теста. Его размачивали в теплой воде, которую грели на примусе, потом добавляли туда муку, соль и подсолнечное масло. Тесто на солнце поднималось. Из него делали лепешки и пекли их на этом самом камне.
Раз в неделю приходил Федулов. Он приносил подстреленного в долине сурка, пачку рафинада и иногда сухофрукты. Сурка пару дней вымачивали в талом ручье, пока мясо не теряло вкуса травы и не становилось мягким настолько, что сварить его можно было за пару часов.
Федулов оставался недолго, говорил мало. Иногда пил с ними чай и перед отходом долго держал Светкину руку в своей.
Сезон наблюдений закончился большим тоем. К избушке приехали местные киргизские чабаны, зарезали барана, на костре сварили бешбармак, устроили соревнования на скакунах и все смотрели влажными глазами на заезжих девчат.
В Алма-Ате задержались еще на несколько дней, пока оформляли бумаги и сдавали отчеты. И снова улетели в свою далёкую жизнь.
Отвозя Светку в аэропорт, Федулов все говорил, что если она захочет вернуться, то ей всегда найдут место в секторе географии. Светка слушала вполуха и кивала.
Через пару месяцев ей позвонила мама и сказала, что к ним прилетал Федулов - свататься. Ему отказали. Мать хотела спросить его, когда он последний раз смотрелся в зеркало. Ведь Светке, хоть и не красавице, было тогда 23 года, а Федулову шагнуло за 50, и был он неказист, мал ростом и угловат. Не спасал даже задорный рыжий ежик.
Через несколько лет Светке, уже забывшей и про ледник, и про гляциолога, пришло письмо от подруги из сектора географии. Галя писала, что Федулов совсем ослеп и его взяли в дом престарелых, так как родни у него никакой не было.
Светке для воспоминаний и сострадания хватило полчаса. И жизнь помчалась дальше по веселой колее молодости. Она вскоре вышла замуж, родила первенца, много и радостно работала, но в походы больше не ходила и про ледниковый период своей жизни не вспоминала. Получив еще одно письмо из сектора географии, она не сразу вспомнила, от кого оно. Галя писала, что Федулов умер и ей позвонили из дома престарелых - попросили забрать его вещи. К письму прилагалась фотография. На ней Светка, веселая и беззаботная, с обгорелыми ушами и носом, стояла на леднике у палатки в ледниковом цирке и махала кому-то рукой. На обороте рукой Федулова, почти детским почерком, были написаны строчки из песни Юрия Кукина:
Однажды было лето - оно внезапно началось.
Однажды было лето - оно так много значило.
Однажды было лето, что в памяти теряется.
Однажды было лето, оно не повторяется…