Карты, деньги…
В сентябре мне не удалось пересдать математику. Просто не повезло, не было знакомых преподавателей, точнее, знакомые были, но, они не верили в мои математические способности. Осталась, лишь одна легальная попытка, шансов было маловато, да и сроки поджимали. Мысль о том, что мы и не такое видали, укрепляла дух, но, знаний прибавляла мало. А учить математику пока настроения не было…
Сидя на работе, я меланхолично предавался размышлениям, пытаясь решить, как выйти из этой ситуации. Но, кроме насильственных действий в отношении двух доцентов, ничего в голову не приходило. Да и что тут можно придумать - один, козлобородый интеллигент, математик до мозга костей, неуды ставил с особым упоением, хохоча, договориться с ним было невозможно. Второй, бывший красавец-брюнет, с внешностью постаревшего Атоса, обращал внимание лишь на женский пол, мужиков, при малейших неточностях в ответе он отправлял за дверь. Сама мысль, что с ним придется договариваться, вызывала глубокое отвращение.
Понятно, что помощь пришла неожиданно и с неожиданной же стороны…
Меня вызвали в отдел кадров.
-Наверное наградят ! - мелькнула мысль.
Добрейший наш, и лояльнейший, начальник ОК, Филимон Данилыч, встретил меня даже не вопросом, а требованием –
- Андрей, надо поехать в колхоз!
В голове у меня моментально созрел план, и, внутренне ликуя, я сделал несчастное лицо, одновременно, корпусом выразив готовность к немедленному отъезду. Может быть даже без сапог.
- Филимон Данилович, меня не отпустят, переэкзаменовка, завалили на экзамене, специально! Разве только вы мне справочку дадите, что откомандировываете меня…
- Да, нет проблем!
И вечером я вручил декану заветную справочку, дававшую мне право на некую отсрочку переэкзаменовки.
В нашем лагере, расположенном в бараках заброшенной сельской больницы за год ничего не изменилось. Поменялся только начальник.
Забавно, им оказался мой знакомец с прошлогодней сельскохозяйственной кампании. Да и не просто знакомец, закадыка-собутыльник. Нас, и еще группу товарищей, с треском выгнали из колхоза, за пьянство и прогул. К счастью, загул пришелся на субботу и на работе нас не наказали. Хотя, через полгода Филимон мне тихонько намекнул – ты особо не рыпайся насчет отгулов, мы же знаем, что вас выгнали.
Интриги, кругом интриги…
И Лева, наш, теперь уже бывший, товарищ, оказался партийным, да его еще и начальником назначили. И усы отрастил. Морду кирпичом сделал, спасибо, что узнал хотя бы. Дал понять, что он начальник, а я …
Да, надо все-таки быть осторожнее с друзьями – был он рубаха-парень, а оказался партийный, да еще и переобулся моментально. А как в прошлом году жгли, напалмом просто...
В прошлом году, в день заезда был объявлен сухой закон, уборочная. По этому случаю винные магазины в деревнях работали два часа в день – с 15 до 17. Два дня мы и вправду обошлись насухую. Потом стало как-то тоскливо – свежий воздух, физический труд, девушки симпатичные, а выпить нечего. Каждый вечер мы разводили костер, пили чай, пели под гитару, но, чего-то не хватало. Понятно, впрочем, чего.
В обед отрядили гонцов в ближайший магазин. Оставшиеся их прикрывали, и выполняли их долю работ. В то время купить вина в деревне было непростым мероприятием - жаждущих было огромное количество, это были и местные, и бойцы сельхозотрядов, подобных нашему. Продавщицам , что бы всех обеспечить, приходилось совершать чудеса, подобные описанным в библии.
Опыт приобретенный в первом винном походе, показал, что отправлять надо, намного больше людей – в каждые руки давали лишь по две бутылки.
На следующий день двое выехали в магазин утром и заняли очередь, и еще десять человек подтянулись к открытию магазина. Стоять пришлось долго. Очередь развлекалась разговорами, после анекдотов пошли истории из жизни, а затем разгорелась интереснейшая дискуссия : одни утверждали что вместо того , что бы стоять такую очередь, проще купить одеколона. Другие считали, что удовольствие от распития портвейна не заменит ничто, а уж одеколон тем более, даже если его запивать лимонадной водой. Самым активным спорщиком был седенький старичок с бакенбардами, судя по багровому цвету носа, ценитель портвейна. Стоял он на двух палках, очевидно, представитель местной богемы.
- Знаток, подумал я.
Лева, а он тоже был с нами, метался от толпы у дверей магазина к нам и докладывал обстановку. С высоты собственного роста, а он возвышался над всеми, минимум, сантиметров на тридцать, он разглядел ассортимент. Был и «Агдам» и «Хирса» и « Белый молдавский», но, в тот момент , когда наши придвинулись к прилавку, Лева почему-то крикнул им с улицы – бери «Кавказ» . Зачем он это сделал, он и сам потом не мог ответить. В результате мы получили наихудший вариант – почти двадцать бутылок красного портвейна «Кавказ», худшей отравы я не пробовал. А была ли она?
Вечером развели костер, дополнительно, на закуску мы собрали в лесу два ведра опят и вскоре, вся элита НИИ Сокольнического района приступила к ужину…
Очнулся я утром в своей комнате, еще до завтрака. Как в песне Высоцкого «… и без похмелья перепой, еды навалом…» Еды правда пока не было, но, вскоре гонг прозвонил к завтраку. Попили чаю. Я вернулся в комнату и зачем-то пнул сумку, с которой вчера ездили за вином. Там что-то звякнуло, и, о чудо! Это были четыре оставшиеся бутылки вина. Видать, вчера уже сил не хватило. Опята до добра не доведут. Подхватив авоську, я метнулся к друзьям. Опохмелиться мы успели, а вот на автобус нет. Решили идти пешком, но, дошли только до шоссе и попали в соседний лагерь, к ребятам из Дубны. И там уже нарезались конкретно.
После обеда нас отчислили. Однако, от нас не так легко избавиться:
- Давай справку, начальник! Пьяно кричали мы под окном его комнаты.
- У меня нет печати! Отвечал он
Врет, сука - думали мы и не уходили.
В конечном итоге наша взяла и, получив справки, мы переехали за шоссе в соседний лагерь, где все началось по новой.
Лева все это время был с нами, квасил и бузил не меньше остальных, и то, что он оказался членом партии, было совершеннейшей неожиданностью. Зная, на что я способен, он был совершенно не рад моему появлению и заметно помрачнел. Он помрачнел еще более, когда я отказался оплачивать питание – сказав, что не успел получить аванс. Подозреваю, что это был удар уже по его личному карману.
Посмеиваясь и удивляясь новостям, я пошел заселяться в барак. Знакомых никого.
Вечером, вышел в коридор, закурил, раздумывая, как убить вечер.
Дверь корпуса распахнулась и на пороге возник персонаж, моего, примерно, возраста.
- Привет! Пива хочешь? - Сходу закричал он. Паренек находился в том радужном состоянии, когда уже перестал себя сдерживать, но, еще не забылся окончательно. Два его глаза секли обстановку на все 360 градусов, он никого не пропускал, для всех находилось доброе слово, девушек он уважал особенно.
- А что, есть пиво? - дело в том, что в колхозе пиво было дефицитом. Да и кому оно там нужно? «Осенний сад» по рубль двенадцать – это самое то, а с пива-то что? Водка или портвейн, совсем же другое дело.
- Да, есть конечно, пошли со мной там наши ребята в карты играют, в двадцать одно! И пива выпьем!
В карты играть совсем не хотелось. Тем более, что был уже опыт игры на деньги, чудом не кончившийся печально. Тот урок жизни я уже усвоил. Понятно, что, как и любой советский пионер, я умел играть не только в подкидного. Двадцать одно, сека, бура – эти мелкоуголовные игры мне были отлично знакомы.
- Да пошли, не бойся, у нас ребята нормальные!
Нормальными ребятами оказались мужики из Запрудни, которых тоже пригнали помогать в уборке урожая. В отличие от москвичей, это были сельские парни, почти местные, работали соответственно, по специальности. Например, этот развеселый молодой человек с черными усиками, был комбайнером.
Запрудненцы жили через комнату от нас. Действительно, на сдвинутых в центре комнаты кроватях шла игра. Несколько человек образовывали круг, один держал банк, остальные зрители. Верховодил здоровенный мужик, лет сорока в крупных очках с толстенными линзами. Все были возбуждены игрой, но, пьяных я не заметил. Чернявый выудил откуда-то бутылку пива, к моему удивлению неплохого – «Рижского», его и в Москве не часто встретишь. Но, Запрудня не Москва! Кстати, у парнишки этого проявилась забавная манера – после каждой сказанной фразы, он с горделивым видом смотрел на правое плечо, затем на левое. Можно было бы предположить, что у него там дельты , как у Шварца, но, нет…
- Садись, братишка, сыграем! На кон пятнадцать копеек, ход пять…
Ну, не разорюсь – подумал я – проигрываю наличные и сразу ухожу. Сказать по правде, денег у меня было совсем мало. Я действительно не успел получить аванс, а жить в колхозе предстояло недели две и проигрыш в карты был последним на что я бы хотел потратить деньги.
Я вернулся к свою комнату, достал из рюкзака шестьдесят копеек: «Два кона и все! Мое слово твердое и стальное, как меч!»
И я сел играть.
В первый кон поставил 15 копеек, сделал проходку и выиграл. Затем выиграл и во втором кону. Правила были простыми – в банк ставилась определенная сумма, банкир играл по кругу со всеми участниками, проигравший , мог подключиться к следующему игрок и так по очереди. Вроде бы вероятность выигрыша возрастала, но, и банкир мог в одном кону одного игрока обыграть несколько раз. После того, как банк разорялся или утраивался, наступал финал. После финального круга, оставшиеся деньги, банкир оставлял себе. Ну, или ему ничего не оставалось, если банк удавалось сбить.
Раз в жизни, наверное, каждому везет в карты. На этот раз поперло мне. Сначала, кроме меня на это никто не обратил внимания. Я выигрывал в каждом ходу, и в своем, и с последующими игроками. В кучке монет передо мной стали появляться бумажки, и постепенно кучка стала горкой. Первоначальный смех и шутки по этому поводу довольно быстро изменили тональность, а на смену бумажкам легли долговые расписки. Собственно, общая игра превратилась в игру всех против меня.
Все злились, поскольку я выигрывал совершенно неотвратимо, но, в чем меня было можно обвинить? Сами пригласили, колода хозяйская, тем более, что банк держать приходилось нечасто, а в остальных случаях карты мне подавал держатель банка. Глупо и смешно.
Часть монет мне пришлось незаметно переправить в карманы, что бы горка не выглядела столь внушительно. Я уже и хотел бы проиграть, но ничего не получалось.
Прямо по Гашеку –«Маленькая, плохонькая ко мне!» Увы…
В какой-то момент я почувствовал, что скоро меня будут бить…
Но, бросить игру было невозможно. Надо же дать людям возможность отыграться.
К счастью, предводитель запрудненских оказался не только вменяемым, но, и справедливым человеком – понимая, что будет только хуже, он остановил игру, отдал мне все деньги, и под смех честной компании я удалился, хоть и с неясным каким-то чувством вины.
У нас все уже спали. Выигрыш выгрузил не считая в рюкзак и упал в койку.
Утром ко мне подошел старшой и с понурым видом попросил:
-Андрей, жена дала деньги на навоз, а я их вчера проиграл, верни пожалуйста двадцать рублей…
- Да без проблем!
Я вспомнил, что он, вчера, действительно говорил про навоз. Ну, и так-то, по-человечески понятно, как дома оправдаться, что навоз не купил. Карточный долг священен? Смешно.
Денег было не жалко, кроме этой двадцатки и долговых расписок, осталось еще больше ста рублей, почти зарплата – по тем временам вполне солидный выигрыш.
Спасибо, что не побили.
А вот прекраснодушному тому усачу на следующий день местный тракторист дал в глаз. По широте души он чересчур уж галантно обошелся с девчонкой, подругой того тракториста. Он как-то сразу сник и больше уже не любовался своими плечами.
С экзаменом все разрешилось само собой - вернувшись из колхоза, шел к институту, встретил знакомую преподавательницу и на ближайшей пересдаче она мне поставила вожделенную тройку.
Жизнь, она все расставит по местам, главное не суетиться.