15
Пётр сидел в своём пространстве, на берегу реки, обхватил колени руками и размышлял, как найти и раскрыть лазейки, как и где, найти красивую женщину зла. О ней-то и говорил Сашенька, «тётя с чёрными огненными глазами». Она, вероятно, владеет силой супрафизического плана, и это естественно, раз так хочет взлететь. Откуда она? Из пекельного мира, из какой-то мерности самого дна? Или случайно оказалась в нашем мире откуда-то из малого космоса, а может из-за границы солнечной системы большого. Да, в общем-то, хоть откуда и пусть у неё есть какие-то, возможно и очень сильные оккультные знания, но и я со знаниями Пересвета, не лыком шит. И ещё предок Пётр, чувствую он рядом, а за моей спиной весь мой Род.
Размышление прервало какой-то зов помощи. Прислушался и вновь услышал. «Помоги» и ещё, что-то не разборчиво, но вновь появилась перед глазами моя квартира того времени и увидел Марину и соседку.
И стал внимательно слушать разговор Марины и соседки, стараясь не пропустить ни слова.
– Плохо тебе девочка. – Произнесла соседка. – Но выход есть, если будешь тихой и следовать тому, что тебе посоветую. Держись Петра, он тебе во всём поможет.
– Что и замуж меня возьмёт? – Скептически произнесла Марина со стоном раненой души.
– Нет, о замужестве и не думай пока, у Пети своя суженная есть, придёт время, они встретятся, и вместе с сыном. Но тебе он поможет и освободит тебя от рабства. А у тебя свой суженый есть, уже есть. Повезёт, будите вместе, если выберешься из сил зла.
– А мне, как быть с ребёнком? Домой меня мама не пустила.
– О ребёнке не волнуйся, он останется с Петей.
– А я? – Удивлённо спросила Марина, взахлёб продолжила. – А я куда?
– Тебе нужен ребёнок? – Спросила соседка.
– Если честно, то нет, но ведь это ребёнок Дениса.
– Ты уверена в этом?
Марина молчала и раздумывала, затем ответила. Тихо, тихо, наклонив голову.
– Не знаю, у меня первый мужчина был не Денис. И был нечаянно.
– Как же это нечаянно? – С удивлением спросила соседка. – Разве может быть нечаянно? Ну, в изнасилование я могу поверить…..
– Нет, нет. – Торопливо заговорила Марина. – Он меня и не насиловал, но смотрел на меня так, что я сама…. А он такой холодный, я долго не могла согреться, целую неделю. А потом, как по приказу подходила к тем людям, которых он указывал.
Марина плакала и вспоминала, как будучи ещё чистой девочкой, любила петь и танцевать со сцены в доме офицеров, и как ей были рады. И была любимицей и баловницей. Всех завораживало в ней, умение двигаться, ходить, танцевать, не касаясь земли, научилась в танцах, одновременно петь и танцевать и ещё смеяться. Смеяться счастливым ребёнком. И ей порочили светлое будущее, и чувствительный годившей ей в дедушки зав дома офицеров всегда был рад её помощи в концертах, говорил,
«Мариночка, наша красавица обязательно станет артисткой».
В девятом классе играла главные роли в спектаклях. Столько было мужского внимания, вокруг неё было столько обожателей в лицах лейтенантов, и старше, она кокетничала с ними, не позволяла ничего лишнего, кроме, как подержать её за руку в танцах.
Но появилась эта женщина. Марина всхлипнула, погасив воспоминания своей беззаботной жизни за папиной спиной и под крылом у мамочки.
Она поморщилась, продолжила.
– Или его женщина, Сантия, она красивая и почему-то похожа на меня. Я думала наша родственница. У мамы спросила, а мама так испугалась, когда я ей рассказала всё. А потом появился Денис, и я влюбилась в него, хотела быть с ним, мне казалось и он, и думала навсегда. А ребёнок, знаю, Дениса, ведь я была только с ним. А теперь, что же делать? Дениса нет, и к ребёнку я почему-то ничего не чувствую уже. Как-то всё исчезло, Денис ушёл и всё. Такое бывает?
– Бывает. Тебе ещё надо освободиться от гнёта рабства. Тебе надо родить ребёнка….
– А потом меня выбросить? – Нервно прервала её и снова навзрыд заплакала Марина.
– Поможем тебе, что уж так случилось, не тебе был предназначен этот ангел, но раз уж так получилось, так береги его и слушайся во всём Петю. Удивительный эксперимент получается. В моей длинной жизни впервые.
– Какой эксперимент? Я эксперимент? – Снова заплакала Марина.
– Тебе не понять девочка, и лучше тебе не знать пока. Впереди у тебя ещё после родов, борьба за выживание, а, как защитить малыша, это Пети и моя забота, а ты по осознанию получишь и радость жизни. Вздохнула соседка. Что тут говорить, носи платье не складывай, терпи горе не сказывай.
Марина ещё сильнее заревела.
– Говорил мне Денис избавиться надо пока не поздно, а я так забоялась, что непонятно мне было, такой жуткий страх меня взял, как надумала в больницу идти.
– Успокойся, милая, если бы ты избавилась от малыша, то и погибла в тот же миг. А здесь у тебя есть возможность, выжить, и возможность снять с себя печать зла и стать счастливой.
И вдруг Марина схватила за руки соседку, смотрела ей в глаза, не отрывая взгляда, произнесла.
– Матушка небесная, миру заступница, матерь всем нежная, я пред тобою грешница, мраком одетая, прошу тебя, я, презренная, спаси меня от ада преисподнего, особенно ребёночка, он, то ни в чём не виноват, а им завладеть хотят. Тот холодный человек, а он не человек, вовсе не человек. Я видела, какой он на самом деле, но так боялась, так боялась. – Торопливо причитала и плакала Марина.
– Что ты, милая, причитаешь так. И в лик Матушки Небесной возвела меня, что ты, милая. Ребёнок уже спасён, и сама спасёшься, если умной будешь и слушаться Петю, и не касаться больше рук ослепительной красотки, уж слишком похожей на тебя. Иж, что пришло тебе в голову руки ей целовать? Красотой её затмилась? Так и ты не хуже, для чего пошла за ней? Почему не повернула назад, как стало трясти тебя от страха?
– Я хотела, но была, как привязанной, не могла даже в сторону свернуть, и не понимала ничего, что происходило. И вообще, я хотела уехать из этого мрачного города, и уехала. Уехала к Денису, но Денис назад вернул и бросил. Никак не получается вырваться. Никак.
– Заговоры на крови они так всегда действуют. Куда бы ты не уехала, а вернулась бы в срок, к родам.
– Но ведь он не состоялся, Денис всё равно уехал, а тётки уверяли, заговор долго держится. А я хотела быть с Денисом.
– Ты ошиблась девочка, им надо Петю заполучить, а ты им Дениса привела.
– А я тогда не знала Петю.
– И хорошо, что не знала, он в то время на своём поле брани был, Родину защищал, не до светской жизни девиц, которым захотелось яркой и красивой жизни , когда Родина призраками кишит. Не то, что лоботряс Денис, только и умеет красоваться перед девушками, песни петь, да разгул везти. Да и не повёлся бы Петя.
– Но я хотела жить. Да, жить и жить красивой жизнью. Не вижу ничего плохого в этом. Многие люди так живут. Жить. – Возмутилась Марина и вновь заплакала в голос.
– Тебе надо ещё было учиться, ты даже школу не окончила, девять классов еле, еле. Жить она хотела. За всё в жизни надо платить, а за красивую жизнь втройне. Прежде чем брать аванс, подумай, а чем отдавать. Вот такие малолетние дурочки и попадают в ловчие сети пауков. Ладно, прекращай реветь, успокойся, психику свою береги. А платит любой человек, правда все по-разному платят, но платят.
Марина прислонилась к стене, сидела на кровати, и ей так захотелось, чтобы заболел живот, и чтобы она попала в больницу, а там…. А там бы врачи сказали, что ничего сделать не возможно и вот она свобода. И положила руку на живот, не ощутила ничего. В сердце мелькнула радость и сквозь слёзы чуть ли не вскрикнула от радости.
– Что-то ребёнок молчит, он всегда сильно волновался, когда я плакала, а сейчас молчит. Может он умер? – С надеждой, и с какой-то мстительностью. Спросила она.
– Не говори глупости. Спит он сладко, отчего же ему теперь волноваться, он в защите. Знает, отец рядом, а там и мать скоро будет.
Ласково произнесла соседка о спящем ребёнке.
– Что? О чём вы говорите? Денис вернётся?
– Спи. И забудь наш разговор, кроме того, чтобы была всегда рядом с Петей.
И соседка, погладила Марину по голове, у той голова потянулась к подушке и она легла на кровати, свернувшись в комочек, на столько, насколько ей позволял уже кругленький живот. Соседка поправила на Марине одеяло.
– Спи, деточка, ох, совсем ещё ребёнок. Даст Всевышний Бог, выпутается, Род поможет, если сама не наделает ещё глупостей. Глаз спускать нельзя с неё, чтобы не загубила такое творение. Ещё не знала я такого, впервые такое. По истине чудо великое Всевышнего.
Опустилась в кресло. Она решила подежурить эту ночь возле Марины. Смотрела на спящую девушку, внутри которой проснулся ребёнок, он зашевелился, женщина улыбнулась, тихо произнесла.
– Если бы было больше людей здесь в этом мире, как твой папочка, великий светлый витязь, то мир бы намного стал чище. А надо приструнить алчных, и очистить мир от ошалевших от безнаказанности да вливавшейся им силы от детской крови, чёрных ведьм и колдунов. Всё к власти рвутся. Спи малыш, няня с тобой.
– Уснула? – Заглянул в комнату Пётр, того времени.
– Да, Петя, уснула, ты тоже отдыхай, тебе на службу, а мне всё равно делать нечего. Засиделась я на пенсии, хоть здесь полезное дело совершу. Иди, Петя, иди, отдыхай.
– Хорошо, доброй ночи, и то, время уже к утру время движется. Но, скажите, всё же, как вас зовут? Встречались на лестнице, и просто здоровались, а имя отчество я так и не знал.
– Надежда Петровна. – Она улыбнулась светящей улыбкой, А Пётр, кивнув головой, за собой закрывая дверь, ответил.
– Хорошо, Надежда Петровна, спасибо вам.
Она посмотрела вдаль, и Пётр увидел из своего пространства не берегу реки, её ласковый взгляд зелёных глаз, чем-то похожих на глаза Веры Белизаровны и на глаза Веды. Одно отличие у соседки, в глазах светились золотые звёздочки, раньше и не обращал внимания. Такие золотинки, никогда не встречал в глазах, а у Веры Белизаровны глаза тоже светились похожими солнечными искринками, когда были в родовом канале. А здесь она вся, как солнышко осветилась.
«Знак древних богов». – Произвелось в его мыслях.
А ведь в действительности, я не знал, её имя и тем более отчество, до момента, как пришла успокоить Марину. Это было первое общение. Ведь думал, что соседка прониклась к Петру жалостью, что у него появился новорождённый ребёнок, с которым он не знал что делать. То ли это его беда, то ли радость, но и она была полна радости с появлением Сашеньки. И помогала ему во всём. Своих детей у неё так и не было. И вот здесь, познать такое счастье растить ребёнка, да ещё с рождения. Её и уговаривать не пришлось, сама пришла, как услышала плач ребёнка через стенку. И только сейчас заметил, что это уже была другая женщина, в том времени, я и не знал, что такое может быть, а если точнее вспомнить, получается, она уже с первого дня появления Марины, была рядом.
По всей вероятности уже ждала этого момента. Такая энергичная и улыбчивая, и первая приветствовала, я ещё только рот раскрою, чтобы сказать, здравствуйте, а она уже мне, «Доброе утро, Петя, или добрый день». Смотря по обстоятельствам. Думал, отчего так добрая соседка стала? Может узнать меня лучше хотела и подружиться. Знал, что она одинокая, и не замечал, что первое время вроде бы была старше и ходила осторожно, тихо, чуть ли не по стеночке держась, а потом вдруг стала такой энергичной. А ведь я всегда внимательным был, замечал многое, что другие не замечали. А здесь, всё как-то стёрлось, смазалось, забылось.
Оторвавшись от просмотра видения, он устремился в настоящее.
Веда, любимая, Сашенька, сыночек. Мы в едином живом поле, вместе едины. Подумал он. А ведь мы уже были душами соединены, обращены в единое дыхание и раскрыты в слиянии.
Вновь увидел, как её пронзительно зелёные глаза, цвета морской волны впитывали его ясно голубые глаза, а может и он впитывал её.
Мы и глазами слились. – С наслаждением думал Пётр. – Сердце его затрепетало, наращивая темп. Его губы ещё помнили губы Веды в жарком долгом поцелуе. А сейчас он осознал, что он их помнил вечно. Осознал доподлинно, в каком слиянии они были душами и энергетическими телами, при творении Сашеньки. А Сашенька попал ошибочно в сосуд Марины. Он должен бы родиться позже, возможно лет на пять позже, плюс, минус, это было уже замыслено. И встреча с Ведой и рождение Сашеньки, но кто-то грубо вмешался в рождение Сашеньки, в чистое воплощение Радимира.
А может действительно так замыслено? Вот только кем замыслено?
Спросил сам себя или пространство Пётр. И сам же ответил.
Как кем? Развитием, Истоком творящим. Когда-то эксперимент белой расы на планете Мидгард вышел из-под контроля, а в данный момент новый цикл прохождение планеты Всевышний взял под свой контроль.
Чуть помолчал, продолжил мыслить с усмешкой.
Сам ведь, Петенька, знаешь, понимаешь, осознаёшь, что такое человеческая жизнь на Земле, а уж в трёхмерье-то. Ого-го! И прекрасно понимаю, осознаю, но всё равно больно, но вероятно так и должно быть, так должно быть, истина познаётся больше всего в боли, разлуке и страданиях, но потом происходит чудо.
И чудо свершилось.
Когда познаёшь жизненный опыт в плоскости трёхмерья, предел горизонтали, находишь середину и идёшь уже вертикально, познавая новый опыт, и счищая с себя всякую шелуху, негативную, или нет, или даже радостную. Всё, что себе нажил. На каждой ступени сбрасывается то, что принадлежит растворению. Это, как ты выдыхаешь, находясь в слиянии своей души с Первоисточником любви и света, с чистым Разумом. А он, вдыхает твой выдох, принимает твой опыт, ставшим уже его, растворяет в тебе, освобождает твоё пространство в тебе и вокруг тебя, для новых познаний, для продвижения ввысь, заполняя всё светом, любовь заполняет твоё сердце всеми своими качествами. И ты летишь ещё выше, наращивая вибрации.
Пётр улыбнулся, продолжил.
Да, уж, летаю, так летаю. Так, что ум мой так и притих, вошёл в полное сознание, а я становлюсь сказочно богатым. Знания это и есть истинное богатство.
Пётр сидел, раздумывая, оставаться ему ещё здесь или идти в город.
Но Вера Белизаровна просила смотреть и вспоминать здесь. Значит, буду здесь, надо всё увидеть, а потом действовать. Но сначала надо увидеть, как рождался Сашка. Почему в последний момент, Марина сбежала? Утром, всё было хорошо, а вернулся вечером, её не было. Не было и соседки, я подумал они пошли прогуляться. И, как оказалось позже, она сама её искала.
И Пётр стал всматриваться, ожидая новое. Но открылась улица, далеко за парком и там увидел двоих. Подумал Марина с Надеждой Петровной, а приблизился взором, увидел ссору девушки и молодого парня.
О-о-о, как он её обзывает. Разве так можно?
Да, таким манером и другими унижениями в женщинах всё вытравляют. Как ей выжить в таком унижении? Вообще унификация женщины это настоящая смерть. Деградация общества, теряя любовь, теряется всё. Смысл жизни, веру в себя, радость существования. Остаётся лишь озлобленность, ярость, ожесточение на весь мир. Ядовитость вползает в душу, разъедая её, а себя, превращая в злокачественную опухоль на земле.
Петр, идя взором по улице, и поравнявшись с этой парой, где женщина сжалась в комочек, а мужчина уже размахивал руками, стал наносить побои. Пётр, не выдержал и бросил тихую пульсирующую молнию в неоновом свете, между ними.
Мужчина оторопел и отскочил, а девушка, не получив очередной удар, удивлённо взглянула, и Пётр послал ей импульс веры в себя, силу любви себя. И она выпрямилась, подняв голову, и произнесла, даже для Петра было удивительным, в её глазах не было злобы. Увидел, как её душа гордо поднялась и запульсировала ярким светом. И услышал ответ.
– Я тебе не подстилка, я женщина, богиня и если ты ещё не понял, то мне тебя жаль.
И повернулась, ушла спокойно и медленно. Оставив мужчину с разинутым ртом. Изо рта его что-то хотелось вылететь непотребное, но он поперхнулся и закашлялся, и очень долго кашлял, Пётр уже ушёл далеко и всё слышал его надсадный кашель.
Помочь, что ли ему? – Спросил сам себя Пётр, но подумав, не стал. – Пусть осознаёт.
Да, человечество способно всё переварить, и агрессию, переходимую в невозможность уже существовать. Общество развивалось миллионы лет, порой всё скатывалось на нет, и вновь начиналось возрождение. Если человек делит женщин на матерей богинь и любимых богинь, то за этим стоит природное естество. И социальное неравенство здесь не причём, вот здесь и имеет место быть нравственности.
И никто не задумывается над таким моментом. Как и чем измеряется нравственность.
А правда чем? Отсутствием или снижением уголовных проступков, войн? Но это же и вовсе за чертой. Ну, не процентным соотношением же трудолюбия, честности, это всё вторичные признаки. Всё же в основе нравственности, лежит отношение к женщине.
Вот если человечество ставит мать и любовь на недосягаемом высоты пьедестале, то и растёт нравственность и уверенность в процветании.
Но если имя матери человеческой превращено в бранную грязь, а на любовь показывают пальцами, то какая здесь нравственность. Общество деградирует.
Как гибнут богини, когда её превращают в грязь. И язык не поворачивается, назвать во что. И сломленная богиня платит, платит за всё, а общество деградирует и деградирует.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.