Эссе
Иван Болдырев
Эссе
Продолжение. Начало в первой части статьи
В ночных своих бессонницах бывший газетчик вспоминал, с каким восторгом его коллеги в центральных органах печати рисовали сусальные картины красивой жизни в развитых капиталистических странах. Тогда стало довольно просто получить визу, поменять гражданство и выехать на постоянное жительство в сказочно реальный капитализм. Массово покидали Россию немцы. Иван Афанасьевич тогда уже стал страдать двойственностью в своих убеждениях. С одной стороны, как можно осуждать тех же немцев за их вполне законное желание возвратиться на свою историческую родину. Тем более, многие из них испытывали обиду на Россию. В годы войны товарищ Сталин «заботливо» постарался выселить русских немцев с обжитых мест в Среднюю Азию и Сибирь. Людей вывозили в двадцать четыре часа. И брать им разрешали малые крохи из самого необходимого. Этот стремительный переезд в новые края стал трагическим для многих немцев.
И вот теперь они покидают страну, в которой их предки проживали многие годы, и возвращаются на свою историческую родину. Понимал Иван Афанасьевич ситуацию. Но все равно было горько на душе. Была Россия долгие годы для людей родным пристанищем. А теперь она вдруг разонравилась. Получается, что мы с ними плохо обращались.
И всплыла в памяти Пономарева одна история. Тогда он лежал в больнице с воспалением легких. К ним зашел один больной из соседней палаты. Он пришел к своему товарищу. Оба они работали на сахарном заводе. Оба разговаривали громко и довольно откровенно. Иван Афанасьевич понял, что один из сахзаводских бульдозеристов немец.
Но самое главное, было не в этом. Иван Афанасьевич узнал из разговора, что Яков Гринберг (Так звали немца) совсем недавно ездил в Германию. Пономарева это так поразило, что он улучил момент вклиниться в разговор друзей с вопросом:
— Яша! Можно тебя спросить?
— Сращивай. Если я могу вам в чем-то помочь.
— Я услышал, что ты недавно возвратился со своей исторической родины.
— Провел там у родственников весь отпуск.
— Сейчас очень многие немцы уезжают в Германию. А ты оттуда возвратился.
— Ездил я туда и повидаться с родственниками. Но главное было в другом. Хотел посмотреть, как там живут люди моих возможностей.
— И почему вернулся?
— Мне там не понравилось.
К великой досаде Пономарева, медсестра пригласила Гринберга на уколы. А потом Ивана Афанасьевича срочно выписали из больницы. Вовсю свирепствовал грипп. И коек для больных не хватало.
В старости время пролетает стремительно. Не успел Пономарев отгоревать отъезд немцев на свою исконную родину, как в средствах массовой информации стали появляться материалы об их возвращении в покинутую ими Россию. В период коренной ломки всех устоев, традиций и политического строя сам этот факт мог бы пройти незамеченным. Когда на глазах рушится все, что считалось незыблемым и вечным, и не такое становится малозначительным фактом.
Но пресса преподносила слишком уж необычное. В одной телепередаче рассказывалось, как группе возвратившихся из Германии немцев для обустройства местная власть то ли в отместку за прежнюю их непочтительность к России, то ли другого выхода не было, отвела земли овражистые. Они были настолько малопригодны для обустройства новой жизни, что принять их во владение мало кто бы согласился.
Возвратившиеся немцы безропотно восприняли эту ситуацию. Они сразу горячо взялись за дело. И за несколько лет совершенно непригодные для земледелия наделы превратились в плодородные. На них немцы стали получать высокие урожаи.
Естественно, готовивший этот материал журналист поинтересовался, почему немцы возвратились на свою отвергнутую ими родину. Их рассказ оказался ошеломляющим. Оказалось, коренные немцы приехавших из России не приняли, как настоящих немцев. Их там называли русскими. И смотрели на них, как на людей низшего сорта. Детей в школе постоянно избивали. Тоже по этой же самой причине. «Не настоящие немцы» вскоре почувствовали, что такую жизнь они просто не способны больше выносить. Они возвратились туда, где родились.
Иван Афанасьевич в свои ночные бдения просто диву давался. Как же так. Такие трудолюбивые люди, такие замечательные земледельцы не были приняты на своей исконной родине. И это немцы, которые славятся и своим трудолюбием, и своей аккуратностью, и своей изобретательностью в любой отрасли науки и техники. Почему они так плохо встретили людей, близких им по крови?
И сколько бы бывший газетчик ни ломал голову, все время приходил к выводу: наши бывшие граждане оказались отвергнутыми немцами только потому, что они были восприняты, как русские. И снова Пономарева мучила неприятная мысль. И чем же русские так насолили, проклятым европейцам, что они из века в века находят повод, чтобы затеять с этой самой Россией войну. А если уж не войну, то начинаются непрерывные обвинения в грехах, которые за нами не водятся. Откуда такая неприязнь?
В дни таких сомнений Иван Афанасьевич ходил по дому и непрерывно бормотал:
И ненавидите вы нас…
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Или и того хлеща:
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!
— Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами.
Супруга Ивана Афанасьевича долго и подозрительно к нему приглядывалась. Потом не выдержала и спросила:
—Что ты там все бубнишь себе под нос?
Пономарев хотел было отшутиться:
— Да вот пытаюсь противостоять нынешней пропаганде антирусского характера.
Супруга покачала головой и укоризненно произнесла:
— Недаром люди говорят: «Что старый, что малый». В детство ты стал впадать Ваня.
Иван Афанасьевич понял, что шуткой он не отделается. Поэтому решил дать супруге отпор:
— Да нет, Галя. Наоборот, на старости лет хочу, наконец, стать взрослым самостоятельным человеком. С аналитическим умом. Чтобы сам, а не с чужих слов оценивать то, что происходит вокруг нас. А только самостоятельно. Вот и цитирую двух Александров – Пушкина и Блока. На русских и Россию в последние годы вылито столько помоев, что иногда начинаешь сомневаться, достойные мы в этом мире люди, или полное отребье. Вот я у наших гениев и ищу ответ на этот вопрос. И они мне подтверждают, что русские – достойные люди. И страна наша по всем параметрам героическая. Может, поэтому и злобно плюют в нашу сторону, что завидуют?
И снова ночью Иван Афанасьевич ломал голову, что происходит в Европе? И снова его уже склеротическая память подкинула еще одно воспоминание. Однажды в редакцию зашел инженер передового в районе колхоза. Он принес для публикации свои стихи. Главный редактор направил его к Пономареву. Дескать, человек постоянно пишет и публикует очерки и фельетоны. Значит, обладает литературным вкусом. Он и в стихах лучше других разберется.
Стихи инженера Ивану Афанасьевичу понравились. Они разговорились, и Плотников поинтересовался, почему у самодеятельного поэта явно не русская фамилия – Майер. Инженер дал по этому поводу краткое пояснение. Его родословная идет от немецких корней. Но давным-давно все его предки жили на русской земле. Правда, он сам уже не немец. Сменить национальность додумался он не сам. Ему отец посоветовал. Тогда Максиму пришло время впервые получать паспорт. Отец сказал так:
— Максим! Ты сам-то считаешь себя немцем?
Я ответил, что как-то об этом никогда и не задумывался.
— Вот видишь? – продолжил отец. – Что ты о немцах знаешь? Ты по-немецки ни единого слова не кумекаешь. Не знаешь, как немцы живут. Какие у них обычаи и привычки. Мы уже стали стопроцентными русскими и по характеру, и по привычкам, и по традициям. Так что не морочь ты людям голову. Записывай себя русским. Благо свобода выбирать себе национальность дарована нам законом. Вот так я и стал русским человеком.
Иван Афанасьевич порой проклинал себя за эту свою попытку разобраться в том, что происходит сейчас в мире. Начинаешь вникать в суть и детали. Проходят в этих напряженных раздумьях и чтениях различной литературы остатки пенсионерских лет. Потом оказывается, что новые веяния, которые он изо всех сил старался осмыслить и понять, оказались не просто бесполезны. Но, к тому ж, еще и вредны для развития человечества. И авторы этих новых веяний не глубокие и талантливые мыслители. А просто, теперь уже забываемые проходимцы от науки.
Страдающий ночными бессоницами газетчик начинал проклинать себя. Выходит, свой замшелый склеротический умишко он забивал глупостью. А думал, что подпитывается на старости лет новыми гениальными открытиями. Надо бросить, к дьяволу, чтения заумной печати и перестать слушать горе-философов и мыслителей по радио и телевидению.
Да только куда от всего этого денешься. Ночами не спится. Перестали действовать даже самые сильные снотворные. Да и продавать их в аптеках перестали. Нужно неделями ходить по поликлинике и больнице, чтобы вымозжить нужный рецепт.
Вот и опять лежит Иван Афанасьевич, ворочается с боку на бок. И все думает: «А, может, и прав этот довольно способный поэт Максим Майер? Ему ведь наплевать, какой он национальности. Интернационалист по убеждению. Отец был немцем. Ничего полезного от этого не извлек. Лишь оказался в ссылке в Сибири по сталинскому указу. А сын его думает: «Я – человек! И это главное. Главное, жить по-человечески. Чтоб на тебя смотрели с уважением, с радостью и охотой принимали в свою среду».
Пономарев поворачивался на другой бок. И мысли продолжали его донимать: « А как тогда с его единокровцами в Германии? В их мозгах до сих пор копошится надежда на исключительность арийской расы? Копошится до такой степени, что они не могут признавать своих соплеменников, волею случая заброшенных жить в другой стране, немцами? Не признают их чистокровными арийцами? Поди тут разберись».
Иван Афанасьевич оказался уже на спине. И в памяти всплывает почти анекдотическое. Буквально вчера по телевидению шла передача об Иоане Кронштадском. Ведущие ее журналисты говорили о нем, как о небожителе еще при жизни. Не забывали они постоянно напоминать, что в русском народе тогда была сильная вера в Бога. Посему они так благоговейно поклонялись его отменному служителю Иоану Кронштадскому. Между тем Пономареву приходилось читать у Валентина Пикуля, да и у других знаменитых писателей, имена и фамилии которых он теперь уже забыл по старости и склеротичности своих мозгов. Они все однозначно представили этого служителя Богу как фанатичного начетчика, приносящего людям больше вреда, чем истинной веры. И еще эти писатели утверждали, что в народе этого проповедника Божьего боялись и не любили.
На эту телепередачу Иван Афанасьевич, возможно, и не обратил бы особого внимания. Но в свое время он прочел книгу одного из главных борцов против советской власти Антона Иванович Деникина. Из нее он с большим удивлением узнал, что русский народ в начале двадцатого века уже не очень-то усердно молился Богу. А солдаты в армии в большинстве своем были не верующими. Поэтому их приходилось водить строем на церковные службы. Хотя полагалось, чтобы храм они посещали самостоятельно.
Вот теперь и попробуй, разберись, кто нам преподнес правду истинную, а кто лапшу на уши вешает. Правда, сам Иван Афанасьевич считает, что правда за Деникиным. Он внимательно прочитал его книгу очерков. Она мало в чем расходится с историческими данными о революции и гражданской войне.
В ночные свои воспоминания Пономарев часто возвращался к рассказу Базаева о том, как восторженно встречали чехи советские войска, пришедшие на помощь в мае 1945 года восставшим в Праге. Наши бойцы были тогда самыми дорогими людьми, которых повсюду очень гостеприимно встречали и щедро угощали. Почему же теперь в той же Праге уже несколько раз обливали краской памятник советскому полководцу Коневу? Мстят за ввод войск Варшавского договора в 1968 году? Да и вообще, согласно последним материалам прессы, чехи стали относиться к России заметно прохладно.
Таких вопросов «Почему» у Ивана Афанасьевича появляется очень много. Братушками нас считали болгары. Совсем недавно наши давние почти родственники нанесли нам многомиллионные убытки, отказавшись от южного потока прокладки газопровода. Правда, совсем недавно болгарское правительство одумалось. Без русского газа, оказалось, не обойтись. Но прежние теплые отношения так и не наладились. О Польше и странах Прибалтики и говорить нечего.
Вот и сложилось у Пономарева в ночных бдениях убеждение, что из двадцати восьми стран Европейского сообщества, к России благожелательно относятся лишь единицы. Остальные смотрят в нашу сторону недобрым взглядом.
В прессе стали прямо говорить, что в настоящее время отношение к нашей стране значительно хуже, чем в годы холодной войны. И эта ситуация добавляет Ивану Афанасьевичу бессонницы. Потери в Великой Отечественной войне были просто громадными. А если нынешний такой хрупкий и ненадежный мир вдруг будет нарушен, останется ли вообще жизнь на земле? К России все стремительнее и стремительнее приближаются базы НАТО. С какой целью?
Чем больше Иван Афанасьевич об этом думает, тем больше в нем утверждается страшное предположение: мир за относительно мирные времена после 1945 года соскучился по войне. Все чаще и все наглее проявляются то здесь, то там зловещие симптомы. Меняется стремительно климат на планете. Меняются и люди. Долгие годы, бывшие надежными друзьями, вдруг оказываются врагами. Проповедуемый коммунистами интернационализм отступил в далекую туманную даль. Все больше проявляются националистические проблемы. Все популярнее становится фашизм. Вот и поди тут разберись во всем запутывающемся будущем. Все чаще Пономарева тревожит вопрос великого Пушкина: «Куда нам плыть?».