CXXVIII. Крит
Вечером того же дня, когда Атос и Портос попали в ловушку, подстроенную Оливией, из крепости Кандия в направлении судна, стоявшего на виду у крепости, раздался холостой пушечный выстрел.
— Граф, — сказал капитан судна, — комендант крепости, очевидно, недоволен нашим присутствием и требует, чтобы мы отошли.
— Отойдём на расстояние, на полсотни шагов дальше расстояния пушечного выстрела и вновь встанем на якорь, — распорядился Рошфор. — Я не теряю надежды дождаться своих друзей.
Корабль совершил маневр, о котором сказал граф, и снова встал на якорь.
Однако, коменданта крепости, по-видимому, не удовлетворила такая несущественная уступка. Над крепостной стеной взвился дымок, после чего пушечное ядро с брызгами вошло в воду в опасной близости от корабля.
— У них неплохие пушки! — воскликнул капитан. — Они бьют намного дальше обычных французских, испанских и греческих орудий.
— Хорошо, — сказал Рошфор, — будем действовать по плану, предложенному графом. Мы идём в порт Грамвуса и будем оттуда ждать вестей.
Порт Грамвуса ещё принадлежал Венецианской республике, то есть был дружественен Франции. Корабль вошёл в этот порт, после чего Рошфор высадился на остров, где стал обдумывать план дальнейших действий.
Тем временем Портос, распрямивший добытые им дверные петли, имевшие вид загнутых пластин с отверстием для замка, сделал из них две прямые пластины. Если бы можно было обточить эти пластины об камни каземата, из них можно было бы сделать нечто наподобие тесака, но это потребовало бы слишком много сил и времени, поэтому Портос решил использовать пластины как есть для рытья подкопа. Пол в каземате был устлан простыми кирпичами, которые поддались довольно легко.
— Если они зайдут сюда, следы нашей работы будут немедленно замечены, и нас переведут в другую камеру, — сказал Атос.
— Значит, надо отбить у них желание сюда заходить, — ответил Портос. — Быть может, пока я буду копать, вы будете изображать из себя сумасшедшего?
— Это не годится, — ответил Атос. — Они легко раскусят такой маневр. Лучше я буду требовать, чтобы к нам пришли. Надеюсь, что в этом случае они поступят наоборот, и оставят нас в покое на некоторое время.
— Куда сваливать кирпичи и землю? — спросил Портос.
— Сюда же в кучу, — ответил Атос. — Если они сюда войдут, они в любом случае увидят следы разрушений. Давайте копать по очереди, Портос.
— Это лишнее, — ответил гигант. — Я буду выбрасывать землю, а вы просто требуйте, чтобы к нам пришли, как можно громче. Но, знаете ли, инструмент, который очень пригодился для того, чтобы выворотить кирпичи, почти совершенно не пригоден для копки земли.
— Межкамерная дверь не железная, а лишь деревянная, обитая металлическими листами, — ответил Атос. — Попробуйте подцепить и оторвать один такой лист. Это, конечно, не лопата, но таким листом будет намного легче выгребать землю.
Портос подцепил крайний лист внутренней обивки двери и оторвал его от деревянной основы.
— Что там за шум? — спросил кто-то снаружи камеры на ломанном французском языке.
— Мы будем шуметь и не давать вам покоя, пока нам не объяснят, за что мы арестованы! — воскликнул Атос. — Мы требуем, чтобы к нам явился комендант крепости! Наши государства находятся в состоянии мира, мы прибыли под белым флагом для переговоров!
Для Атоса было совсем не характерным кричать во весь голос, но он старался заглушить звуки работы Портоса и подбодрить его этими криками.
Через пять часов после заключения друзьям принесли еду. Атос едва притронулся к своей порции, отдав почти всё своему другу.
— А как же вы, Атос? — спросил Портос.
— В настоящее время я не голоден, а вы расходуете чрезвычайно много сил на свой титанический труд, — ответил Атос.
— Вы должны питаться, — убеждённо ответил Портос.
— А вы должны отдыхать, Портос, — улыбнулся Атос. — Я съем эту куриную ножку при условии, что вы съедите остальное и дадите мне также поразмяться.
— Что ж, граф, ваши аргументы убедительны, — ответил Портос, который уже почти уничтожил собственную порцию.
CXXIX. Намётанный глаз
Д’Артаньян, размышлял, какой способ предпочесть, сразу ли отправиться морем, или доехать по суше до Бари. Выбрав второй вариант, он решил продать коня, на котором до этого ехал Фуке, поскольку собственные деньги у него уже начали заканчиваться, а новые поступления, как он заметил, уже закончили начинаться.
Договариваясь о сделке с одним трактирщиком, д’Артаньян обратил внимание на юношу, который следует за ним неотлучно, явно выполняя функции шпиона.
Тогда капитан решил немного покататься по Каннам. Несколько раз резко изменяя направление движения, он неизменно замечал, что этот юноша следует за ним.
— Это ещё что за фрукт? — сказал он себе. — Занятно!
Заехав в небольшой закоулок, он притаился в тени. Едва лишь юный всадник выехал из-за поворота, д’Артаньян окликнул его.
— Мне кажется, юноша, вы слишком скромны! — сказал он. — Вы так долго едете за мной, что мне думается, у вас есть ко мне какое-то дело. Между тем, было бы проще обратиться ко мне ещё там, в трактире. Если у вас есть вопросы, я, возможно, отвечу на них. Итак, я слушаю.
— Я еду просто так, сам по себе, — ответил Огюст де Трабюсон, ибо это был он.
— Стало быть, наши цели попросту совпадают? — спросил д’Артаньян. — Ну что же, такие совпадения бывают. Скажите же мне, куда вы направляетесь? Если цель нашего путешествия одинакова, мы можем ехать вместе, как простые попутчики, если же ваша цель не совпадает с моей, мы расстанемся там, где наши дороги расходятся.
— По какому правы вы задаёте мне подобные вопросы? — спросил Огюст.
— По праву человека, за которым вы шпионите, и которому это не нравится, — ответил капитан.
— Я свободный человек и могу ехать туда, куда считаю нужным, и не намерен спрашивать разрешения ни у кого, — дерзко ответил Огюст. — Также я не собираюсь раскрывать цели своего путешествия первому встречному.
— Вот как? — ответил д’Артаньян, и его левая бровь приподнялась, выражая всю иронию, которую он вложил в этот вопрос. — Что ж, тогда я сам скажу вам, куда я еду. Я собираюсь в Марсель. Если вам по пути, предлагаю ехать вместе.
— Я предпочитаю ехать в одиночестве, — ответил юноша.
— Как угодно, — ответил капитан и поехал лёгкой рысью на запад.
Проехав два квартала, д’Артаньян переехал на соседнюю улицу и повернул коня на восток и поскакал, переходя на галоп. Проехав три квартала, капитан резко свернул направо, к морю, после чего повторил свой приём, заехав в узкую закрытую улочку и затаившись.
Через некоторое время он вновь увидел Огюста, который ехал следом за ним, и, потеряв капитана из виду, остановился в нерешительности, гадая, куда мог скрыться д’Артаньян.
— Итак, юноша, вы не хотите быть со мной откровенным, — проговорил д’Артаньян, выезжая из своего укрытия. — Я могу поступить одним из следующих способов. Во-первых, я считаю, что вы нарушаете моё право путешествовать без сопровождения шпионов, поэтому я могу вызвать вас на дуэль и, разумеется, убить. Во-вторых, я могу оторваться от вас, запутав следы. В-третьих, я могу не обращать внимания на вашу наглость. Все эти варианты мне не нравятся, к тому же я спешу. Поэтому я выбираю четвертый вариант. Мы будем сражаться здесь и сейчас, немедленно, не слезая с коней. Защищайтесь, наглец!
После этих слов д’Артаньян пришпорил коня, направив его на Огюста. Юноша едва успел выхватить шпагу и направить её в сторону д’Артаньяна. Капитан проехал мимо, ловко увернулся от шпаги Огюста и сбил с него шляпу своей шпагой.
— Первый раз я пожалел вас, юноша, — сказал д’Артаньян, — защищайтесь лучше.
Повторив свой маневр, он выбил шпагу из рук Огюста.
Тогда он соскочил с коня, носком сапога подбросил шпагу побежденного и протянул её Огюсту рукоятью вперед.
— Я два раза не использовал возможность убить вас, юный шпион, но теперь мы будем драться всерьёз и пешими. Спускайтесь с коня и покажите мне, что вы мужчина, — сказал он.
Огюст соскочил с коня, взял шпагу и попытался немедленно использовать её против д’Артаньяна.
— Нет, так дело не пойдёт, — сказал д’Артаньян, с легкостью парируя удары Огюста. — Проткнуть вас, всё равно, что нанизать цыплёнка на шампур.
После этих слов он снова выбил шпагу из рук Огюста и наступил на неё ногой.
— Юноша, вы – мой пленник, я требую, чтобы вы назвали своё имя и цель вашего шпионства за мной, — сказал он.
— Меня зовут Огюст де Трабюсон, — ответил юноша. — Вы виновны в том, что мои родители исчезли неизвестно где, и я намереваюсь выяснить, где они, отомстить вам и освободить их.
— Что ж, — ответил д’Артаньян. — Вы в своём праве. Я забираю вашу шпагу. Если вы ещё раз попытаетесь шпионить за мной или препятствовать мне в выполнении приказов Короля, я заберу вашу жизнь. Поверьте, мне не хочется этого делать, но вы не оставляете мне выбора.
— Будьте вы прокляты! — воскликнул Огюст.
— Это сколько угодно, — ответил д’Артаньян и направился в порт. Он решил путешествовать до Крита морем.
Проехав на своём коне несколько шагов, д’Артаньян услышал знакомый звук взводимого мушкетного курка. Он стремительно пригнулся к шее коня и оглянулся. В этот момент раздался выстрел, пуля просвистела над самой головой капитана.
— Вот значит как? — воскликнул капитан. — Да вы никак не уймётесь, как я погляжу! Что ж, если вы так хотите путешествовать со мной, я беру вас.
После этого д’Артаньян стремительно подъехал к Огюсту и схватил его лошадь за уздечку.
— Я беру вас в плен, и вы поедете со мной, — сказал он. — Не советую сопротивляться. Я не пощажу вас, поскольку вы и без того уже отняли очень много времени, а я очень спешу. Молитесь, чтобы эта задержка не оказалась роковой для моих друзей.
После этого д’Артаньян продал второго своего коня, а также коня Огюста.
— Эти деньги оплатят ваши дорожные расходы, господин Огюст де Трабюсон, — сказал он своему пленнику.
На нанятом быстроходном судне в тот же вечер д’Артаньян отплыл к острову Крит. Своего пленника он поместил в отдельную каюту и нанял специального матроса, чтобы он присмотрел за ним, ни в коем случае не допуская его побега из отведенной ему каюты.
CXXX. Надежда
После того, как Портос вытащил кирпичи из пола в углу между внешней стеной и стеной соседней камеры и принялся яростно копать, он углубился на два локтя, и готов был копать и дальше, пока были силы. Для того, чтобы можно было легче спускаться в яму и выбираться из неё, он намеревался делать несколько ступеней со стороны, противоположной той стене, которая являлась также и внешней стеной крепости. Он надеялся, что стена скоро закончится, после чего под ней, возможно, будет находиться подкоп, сделанный турками во время осады. Поскольку он копал в углу, примыкающем к соседней камере, он, прокопав всего лишь на глубину одного локтя он обнаружил, что внешняя стена закончилась, и под ней находится обычный грунт. Поначалу он не придал этому значения, однако, всё-таки решил сообщить об этом Атосу.
— Атос, — сказал он, — если нам понадобится пробраться в соседнюю камеру, мы легко можем это сделать, поскольку стена уходит в землю не глубоко.
— Быть может, это более лёгкий путь, а быть может, что и напрасный труд, — ответил Атос. — Мы не слышали никаких звуков из этой камеры, из чего можно предположить, что она пустая. Возможно, турки запирают пустые камеры на ключ, и тогда нам это совершенно ничего не даст.
— Возможно, что под стеной мы не найдём никаких следов подкопа турков, а возможно, сто стена уходит вглубь очень глубоко, — вздохнул Портос. — Шансы не велики и там, и тут.
— Вы правы, Портос, надо посмотреть, что нам даёт то, что мы уже имеем, — согласился Атос. — Я тоже не слишком рассчитываю найти бочонок с порохом под внешней стеной, это было бы слишком большой удачей, но это лучше, чем бездействовать.
Друзья продолжили копать под стеной соседней камеры и вскоре под ней образовался проход.
— Вынимайте землю осторожней, Портос, — предупредил Атос. — Если там такой же кирпичный пол, он может обрушиться на вас.
Действуя аккуратно, друзья смогли, наконец, проникнуть в соседнее помещение. Это была такая же камера, но не сдвоенная.
— По крайней мере, наше жилище станет в полтора раза просторней, — сообщил Атос. — Здесь, мне кажется, намного светлее.
Действительно, если в сдвоенной камере, в которую были брошены Атос и Портос, источником света были только небольшие шириной в кирпич отдушины под самым потолком, то в этой камере имелось небольшое окно с решетками.
Осторожно заглянув в него, Портос увидел внутренний двор крепости.
— По крайней мере, они не знают, что мы здесь, — сказал Атос. — Проверьте двери аккуратно, быть может, нам повезёт, и они не заперты.
Двери были заперты.
— Что вы скажите насчет решёток на окне, Портос? — спросил Атос.
— Мне кажется, я смогу с ней справиться, но эти решётки будут потолще, чем в каземате, в который нас с д’Артаньяном засадил подлый Мазарини, — ответил Портос. — Там были отдельные прутья, вмонтированные в каменную кладку, а здесь – кованная решётка. Её надо вырвать целиком. Она закреплена восемью гвоздями, каждый толщиной с мой палец. Если удастся поддеть их, расшатать и вытянуть один за другим, решётку после этого можно будет вырвать. Но если стучать нельзя, это осложняет дело. Вырвать петли на двери будет проще. Двери, за которыми нас заперли, закрыты на два замка и засов, а эта камера пустая, она закрыта только на один засов. Если сильно поднажать, он поддастся. Ведь у меня есть неплохая отмычка, — с этими словами Портос указал на распрямленную дверную петлю.
— Сколько времени займёт у вас это дело, Портос? — осведомился Атос.
— Я думаю, минуты три-четыре, — ответил гигант.
— Тогда предлагаю такой план, — ответил Атос. — Когда нам принесут еду, а это будет через час, я начну скандалить, а вы должны находиться в этой камере. Надеюсь, они войдут в камеру, чтобы угомонить меня. Рассчитываю продержаться не менее десяти минут, сколько бы их ни было. В это время вы выломаете эту дверь и нападёте на них сзади. Это даёт нам неплохой шанс.
— С этой штуковиной они у меня получат! — усмехнулся Портос, поглаживая стальную пластину.
CXXXI. Герцогиня
Герцогиня де Шеврёз раскладывала пасьянс, но мысли её были далеко. Она думала о том, удастся ли графу де Ла Фер избежать ловушки. Судьба герцога де Бофора её ничуть не волновала. Вдруг она услышала стук в свои двери. Поскольку в это время суток герцогиня предпочитала одиночество, её слуги были отосланы, поэтому ей пришлось самой открывать двери. Герцогиня не имела привычки запираться, поскольку обладала некоторой долей фатализма, понимая, что если у неё есть враги, то такие, которых не остановит никакая запертая дверь. Человек, который стучался в двери, вероятно, понимал, что они не заперты, но из соображений деликатности не решался войти, из чего герцогиня заключила, что это – мужчина. Поскольку единственный мужчина, который мог доставить герцогине неприятности, кардинал Ришельё, уже давно перебрался в мир иной, впрочем, и его герцогиня ничуть не боялась, когда он был жив. Поэтому она смело открыла дверь. Перед ней предстал человек, которого она, решительно, знала, но которого никак не могла ожидать увидеть в таком виде.
Это был Король Франции Людовик XIV. Но он был совершенно не похож на самого себя. Он был одет простым монахом, его небритое лицо покрывала борода, волосы были короткими и всклокоченными. По всем признакам было видно, что он прибыл из далёкого и трудного путешествия.
— Ваше Величество! — воскликнула герцогиня. — Вы ли это? Что с вами?
— Герцогиня, это, разумеется, я, — ответил Людовик. — Полагаю, что вы – одна из немногих людей, посвященных в тайну моей матери.
— Я посвящена во многие тайны вашей матушки, — ответила герцогиня, — но я не понимаю, о какой тайне вы говорите, и как эта тайна связана с вашим видом.
— Я говорю о тайне двух близнецов, один из которых стоит перед вами, а другой занимает его место на троне! — ответил Людовик. — Позвольте же мне войти!
— Боже мой! — воскликнула герцогиня. — Входите же, Ваше Величество, входите! Простите мне моё замешательство! Я к вашим услугам.
— Итак, вы знали, — сказал Людовик, входя и закрывая двери. — Что ж, я догадывался об этом.
— Но я не знала, что вы также посвящены в эту тайну! — воскликнула герцогиня. — Это обстоятельство тщательно скрывали от всех, даже от вас.
— И вы, конечно, не догадывались о том, что меня похитили, и на моё место водворён самозванец? — спросил Людовик с ноткой недоверия.
— Как я могла об этом знать? — всплеснула руками герцогиня. — Я и не предполагала, что вы настолько похожи, что никто не смог отличить подмену! Я думала, что бедный принц, во всяком случае, не смог бы вести себя настолько естественно, что даже его, простите, даже ваша супруга, по-видимому, ничего не заподозрила.
— Супруга? — гневно воскликнул Людовик. — Итак, он с ней сблизился?
— Я не могу ничего знать об этом, — солгала герцогиня. — Внешне всё обстоит вполне благопристойно. Предполагаю, что у них не было такого сближения, которое вы имеете в виду. Он, скорее всего, сделал вид, что охладел к ней.
— Впрочем, это всё равно. Этот брак был политический и мне уже нет никакого дела до Королевы, — отмахнулся Король, безуспешно пытаясь обмануть и себя, и герцогиню. — Мадемуазель де Лавальер?
— Она в монастыре, — ответила герцогиня.
— Я верну её! — воскликнул Людовик. — Но сначала вы должны помочь мне вернуться.
— Располагайте мной, Ваше Величество, — поклонилась герцогиня.
— Мне необходимо привести себя в порядок, — ответил Король. — Мне нужен цирюльник, парикмахер, портной.
— Вы нашли всё это в моём лице, Ваше Величество, — ответила герцогиня. — Мы должны подготовить ваш выход на сцену без лишних свидетелей. Любой брадобрей окажется ненужным свидетелем, тем более здесь, в Лувре. Поверьте, я умею брить мужчин и смогу постричь ваши усы и бороду так, как вы это всегда носили. Парикмахер вам не понадобится, поскольку я подберу вам парик. Что касается мужской одежды, мне приходилось иногда переодеваться мужчиной, а если в моём гардеробе мы ничего не подберём, завтра же я закажу для себя мужской костюм по вашему вкусу. Наши с вами фигуры примерно одного роста и размера.
— Ах, герцогиня, вы – золото, вы – ангел! — воскликнул Людовик. — Для начала я должен восстановить свой королевский вид, после этого мы подумаем над планом, как мне вернуть то, что у меня подло отняли. Не заручиться ли мне помощью моей матушки?
— Ваша матушка, Ваше Величество, и моя ближайшая подруга, оставила этот мир два месяца назад, — скорбно произнесла герцогиня.
— А я и не знал об этом, — с тоской произнёс Людовик. — Мне будет её не хватать. Иногда она пыталась ограничить меня, я даже сердился на неё, но это моя мать, и я всегда это не только знал, но и чувствовал. Господь упокой её душу и прими её в свои объятья!
— Мы будем молиться за неё вместе, Ваше Величество, — подхватила герцогиня и рискнула обнять Короля, чему он не воспротивился. — А сейчас я приготовлю бритвенные принадлежности и горячую воду.
— Вы хотите сказать, что у вас имеются бритвенные принадлежности? — спросил удивлённый Людовик.
— Да, это так, — ответила герцогиня, — но не спрашивайте меня, зачем они мне нужны, я всё равно вам не скажу. А что это за две полосы на вашем лбу, Ваше Величество?
— Эти отметины остались от злодейского покушения на мою жизнь, — ответил Людовик. — Они сильно заметны?
— Только если разглядывать вас так, как это делаю сейчас я, — ответила герцогиня. — Похоже, что со временем от них не останется и следа, а пока мы скроем их под слоем пудры, и зачешем вам на лоб несколько локонов от парика. Но это позже, а сейчас позвольте мне вас побрить.
— Надеюсь, в вашем гардеробе найдётся подходящий костюм, иначе вам придётся ещё раз меня брить после того, как ваш портной закончит работу, — сказал Людовик.
— Полагаю, что завтра мне удастся получить какой-нибудь костюм из вашего гардероба, Ваше Величество, только не спрашивайте, каким образом, — лукаво ответила герцогиня.
CXXXII. Рошфор
Между тем Рошфор пытался уговорить коменданта крепости-порта Грамвус вступить в переговоры с комендантом крепости Кандия и добиться возвращения Атоса и Портоса.
— Мы не воюем с Османской империей, и слава Господу! — возразил комендант. — Вашим друзьям не следовало прибывать к берегу, контролируемому из крепости Кандия, и, тем более, не следовало добровольно заходить внутрь этой крепости. Если турки их задержали, это их дело. Я полностью сочувствую вам, но силы наши таковы, что мы лишь радуемся тому, что туркам не приходит в голову выгнать нас с острова.
— Неужели дело настолько плохо? — спросил Рошфор.
— В нашем противостоянии установился некоторый паритет, и если бы мы предложили обмен пленными, я полагаю, переговоры могли бы быть успешными, — ответил комендант. — Но требовать односторонних уступок мы не можем. Нас не поймут.
— Быть может, мы можем вернуть их, заплатив выкуп? — спросил Рошфор.
— Это вполне вероятно, — согласился комендант. — Полагаю, что соответствующее предложение уже ушло от них на материк. Но турки жадны, за двух дворян они могут заломить такой выкуп, который вам будет непросто собрать.
— Насколько я знаю, один из этих дворян весьма богат, — ответил Рошфор. — Хотя в силу некоторых обстоятельств, воспользоваться этим богатством будет сложно.
— Но это, вероятно, единственная возможность для их возвращения во Францию, — ответил комендант.
CXXXIII. Заложник
Атос и Портос действовали по ранее согласованному плану. Портос, вооружившись металлической пластиной, ожидал знака для того, чтобы начать взламывать дверь, а Атос, вооруженный другой пластиной, обмотав руку поясом приготовился действовать ей как тесаком, хотя и не острым, но достаточно увесистым, так что он мог бы при известной ловкости даже противостоять шпаге нападающего. В левую руку он взял один из вывороченных из пола кирпичей.
Когда стражник отворил двери со словами «Обед!» и вошёл в двумя тарелками в руках, Атос ударом кирпича свалил его на пол и затащил бесчувственного бедолагу в камеру.
— Безобразие! — воскликнул он как можно громче. — Мало того, что нас незаконно задержали, так ещё и кормят всякой бурдой, какую настоящему дворянину и католику зазорно брать в рот! Я требую коменданта! Немедленно приведите сюда коменданта!
На крики Атоса два других стражника, дежурившие в коридоре каземата, поспешили войти в камеру, направив третьего за офицером. Атос отбивался от двух стражников, защищаясь дверью как щитом, но, поскольку, у стражников были в руках кривые турецкие мечи, силы были не равны. Спасало лишь то, что двоим стражникам было очень несподручно сражаться одновременно в узком дверном проёме.
В этот мин Портос принялся выламывать дверь соседней камеры. Через минуту дверь поддалась, и Портос, набросился на стражников сзади. Не ожидавшие такого нападения стражники получили серьезные увечья, после чего немедленно сдались. Портос разоружил их, затащил в камеру и связал обоих их же собственными ремнями, а во рты в виде кляпа забил из турецкие шапки. После этого друзья, вооруженные турецкими мечами, направились к выходу из подавала, служившего казематом.
— Надо захватить коменданта, я знаю короткий путь, следуйте за мной, Портос! — воскликнул Атос.
Сокрушая на своём пути растерянных турецких солдат, Атос и Портос ворвались в кабинет коменданта крепости. К счастью, комендант в этот момент находился у себя, где приступил к обеду.
— Ни с места, вы наш пленник! — воскликнул Атос. — Если не будете сопротивляться, останетесь живы.
— Сдаюсь, — ответил комендант, который понимал по-французски.
Впрочем, если бы он и пытался сделать вид, что не понимает французского языка, вид двух разъяренных французов, вооруженных турецкими саблями, говорил сам за себя. Попытка воспользоваться оружием, находящимся в кабинете, была бы обречена на провал.
Таким образом, Атос и Портос стали обладателем высокопоставленного пленника и его весьма значительного арсенала.
Портос задвинул толстую железную задвижку на дверях кабинета коменданта и позволил себе отдохнуть.
— Господин комендант, — сказал Атос с улыбкой глядя на обильно уставленный явствуй стол. — Не прерывайте своего обеда. Кстати, мы с Исааком тоже проголодались, поскольку наш обед нам пришлось пропустить.
— Угощайтесь, пожалуйста, — пролепетал комендант.
— С вашего позволения ножи и вилки я приберу от греха подальше, — сказал Портос и протянул коменданту раскрытую огромную ладонь, на которую комендант с трепетом положил столовый нож и вилку.
— Бонапети, господин комендант, — сказал Атос.
— Благодарю, — ответил комендант глухим голосом, опустив лицо почти к самой тарелке.
— Сотрапезников необходимо знать по имени, — продолжал Атос. — Как зовут нас, вы, вероятно, осведомлены. Я – граф де Ла Фер, мой друг – Исаак Барбье, а как прикажете обращаться к вам, господин комендант?
— Я Ахмед-Паша, — ответил комендант.
— Ахмед-Паша? — воскликнул Атос. — Тот самый Ахмед Челик? Это, стало быть, ваша дражайшая супруга Оливия Челик заманила нас сюда обманом? Наше близкое знакомство очень кстати!
— Совершенно кстати, — подтвердил Портос, отправляя в рот огромный кусок морского окуня. — Ваш повар заслуживает всяческих похвал! Попробуйте халву, Атос!
— Я не ем сладкого, — улыбнулся Атос.
— Позвольте вас заверить, господа, что я не поддерживал идею Оливии, — сказал Ахмед Паша.
— Думаю так, дорогой комендант, в особенности вот в этой части её письма, — ответил Атос. — Вы читаете по-французски, надеюсь?
— Да, читаю, — подтвердил Ахмед-Паша.
— Тогда прочтите это письмо, — сказал Атос и вручил коменданту письмо Оливии.