Геннадий Александрович вёл одновременно десятки дел, и еще вёл юридические рубрики в «Аргументах м Фактах» и в «Работнице»! Тем не менее один директор ПТУ однажды попросил его повести уроки государства и права в своём профтехучилище.
Это было в разгар перекройки державы в районе 1988-1989 годов.
Точно ужен и не вспомню.
Что такое ПТУ?
Это место, где собраны дети не очень-то мотивированные на общеобразовательные дисциплины.
Дисциплина в этих богоугодных учебных заведениях держится на авторитете директора и строгости педагогического коллектива. Обычно на уроках государства и права учащиеся «отбывают повинность» с трудом досиживая до конца скучного и неинтересного урока.
Нередки и припуски этого предмета.
На практике многие учащиеся знают предмет гораздо лучше преподавателя, причем с конкретно-процессуальной стороны.
Общие рассуждения о природе советского государства и основах советского права большого энтузиазма в детях не вызывали.
И вот директор такого УЗа пригласил Геннадия Александровича «закрыть брешь в коллективе» поскольку прежний преподаватель выехал внезапно на длительное курортное лечение и надо было подыскать кого-то на замену за смешные деньги.
У Геннадия Александровича предложение вызвало внезапный отклик потому, что это было ему самому очень интересно.
Занятия он вёл два дня в неделю и в целом его устроили и график и условия работы.
Через некоторое время преподаватели других предметов стали замечать, что у них на занятиях некомплект детей.
Обычно группа в ПТУ 13-17 детей, то есть половина стандартной аудитории.
Но два-три из списка детей не проявлялись и выяснилось, что они…. Сидят на уроках государства и права в других группах!
То есть выяснилось, что дети вместо того, чтобы сидеть на истории и математике перемещались на уроки государстваа и права, которые вёл Геннадий Александрович.
Более того. Постоянные прогульщики других занятий у Геннадия Александровича были все налицо и дисциплина у него была фантастическая.
Только представьте себе: обычное ГПТУ, день, в большинстве аудиторий детей некомплект, и только в одной аудитории битком! Сидят: группа по расписанию и еще до пятнадцати-двадцати сбежавших с других занятий! Мёртвая тишина. Дети буквально боятся громко дышать!
Они прекрасно знают, как зовут педагога, исправно тянут руки, отвечают, если поднял, волнуясь.
Директор и завучи в приоткрытую дверь подсматривали за занятием и не смели произнести ни слова против!
Наконец в ГПТУ пришла оооочень высокая комиссия.
Все пять членов отсидели три урока подряд и затем пригласили Геннадия Алеександровича в кабинет директора на «совещание».
- Мы предлагаем Вам зарплату за этот учебный год вперёд всю сразу и Вы более никогда, нигде и никому не скажете, что вели у нас занятия по этой дисциплине.
Геннадий Александрович осмотрел собравшихся и великодушно смилостивился над ними.
Так завершился его личный опыт преподавания предмета в стенах ГПТУ!
Детям и родителя сообщили что Геннадий Александрович заболел и продолжить занятия уже не сможет. Всё завершилось тихо и спокойно.
И всё-таки как же он вёл занятия?
Что именно он там сообщал детям?
На чем держалось их уважение к свокму преподавателю?
Мне он однажды поведал, как именно он вёл свои уроки, и вот фрагмент его рассказа я здесь и приведу.
Группа расселась, и педагог начинает занятие:
«Представим ситуацию: к вам подошёл милиционер.
Первое правило: «Не вижу!»
Стоите прямо перед ним и смотрите мимо его глаз как бы ему за спину.
Чтобы он не говорил, вы его «не видите»!
Наконец он отдал вам честь!
О! Вот теперь вы его точно видите!
Второе правило: «Не слышу!»
Не слышите ничего из его слов, пока он не представится!
Представился?
То есть назвал своё звание и фамилию?
Тогда слышите!»
Представляете, с каким вниманием дети вслушивались в его практические конкретные советы и рекомендации?
Он никогда не произносил слов впустую.
За двадцать с лишним лет общения я ни разу не слышал от него ни одной неточной фразы!
Он иногда добивался отмены тяжелых приговоров акцентируя внимание суда или прокурора на одном конкретном слове. Помню его высунувшимся в окно со второго этажа – стояло жаркое летнее утро – и толкующего кому-то по телефону:
- Батенька! Вам поставили шизофрению?! Надо радоваться! В нашей стране у человека с таким диагнозом прав не меньше, а значительно больше, чем у рядового гражданина!