Мы немного поговорили со Светланой Борисовой, и я понял, что такой пост просто необходим. Меня часто спрашивают – «как это ты все придумываешь? Откуда столько фантазии?». Я отвечаю так – «ничего никогда не придумываю, только описываю то, что вижу». Но почему-то такой ответ мало кого удовлетворяет. А ведь если заглянуть вглубь моего творчества, то всю художественную прозу можно назвать публицистикой. Просто я обладаю тем, что в философии называется «мистическим сознанием». Я не формирую его сознательно, просто живу где-то на грани реального и ирреального. Для кого-то есть только вещный мир, для меня – оба, и поскольку философия допускает и такое мировоззрение, то значит, что живу в смешении миров не только я. Существуют практики для людей, желающих такого осознания жизни – это дзен, тантра, суфизм. Фрейд писал, что: «То, что находилось в Бессознательном, должно стать принадлежностью Сознания». «Тонкий» мир и есть то самое бессознательное, которое у большинства людей спрятано слишком глубоко внутри и редко поднимается на поверхность. А иногда – наоборот, затмевает собой разум и превращает человека в шизофреника. Поэтому тем, кто занимается подобными практиками при неумелом обучении тяжело удерживать свой разум в равновесии, и они – либо разочаровываются, либо становятся безумцами в разной степени умопомешательства. Но я привык жить в этой системе и всегда вижу кроме того, что видят все и еще что-то скрытое. Из этого скрытого рождаются мои сюжеты и идеи. Иногда достаточно одного взгляда или случайно услышанного слова, чтобы тут же начало разворачиваться действие, которое остается только записать.
Если вы не очень вникли в смысл сказанного, а я привык, что далеко не каждый понимает суть такого мышления, то я могу привести как пример того же Гоголя, или Эдгара По, или Стивена Кинга. В дело идет все, любые собственные подсознательные страхи превращаются с литературные произведения, и да, нравится бояться, нравится ощущать неповторимый озноб ужаса, и записывать собственные ощущения так, словно ведешь дневник. В рассказе «Темные зеркала» я обращаюсь одновременно и к Гоголю, и к По, но на самом деле описываю собственный мир. Для того, чтобы понять как все это во мне формировалось, можно прочитать главу из произведения «Предки и мысли», которая называется «О доме и отрубленной голове». В ней я пытаюсь анализировать возникновение и развитие мистического сознания на собственном примере. Очень часто в моих произведениях появляются сцены гадания, спиритизма («Цветы лазоревые», «Подземелье»), героев мучают предчувствия или одержимость чем-то. Есть даже сцены колдовства и ворожбы. Все это я практиковал. Испробовал и состояния измененного сознания, вызванного разными способами – медитациями, осознанными сновидениями, практиками кундалини-йоги, раджа-йоги и тантры. Поэтому, я всегда знаю, о чем пишу, и если для кого-то это мистика и придумки, то для меня – вполне естественные вещи. Еще очень люблю описывать безумие, не свое – чужое, но представляя его себе, вживаюсь настолько, что чувствую себя сумасшедшим. («De profundis», «Самый страшный страх»). Говорят, что Флобер, закончив писать роман «Госпожа Бовари», несколько дней ощущал во рту вкус отравы. Охотно в это верю, как верю и в то, что Эмиль Золя, чтобы написать несколько сцен в романе «Тереза Ракен», долгие часы провел в морге, изучая утопленников, удавленников и еще всяких покойников.
Наверное, по этой самой причине я и воспринимаю совершенно нормально и работы Пикассо, и Сальвадора Дали, потому что знаю – мир можно видеть и так. Кто знает, как выглядел бы мой мир, если бы кто-то вызвался его нарисовать, глянув на него моими глазами? Но я рисовать не умею.