-Здравствуйте, дети. - Зав.уч. Ирина Дмитриевна закрыла дверь класса. - Вот, знакомьтесь. У вас новенькая! Зовут - Рита Евстигнеева. Ее родители переехали из Листьева и Рита перевелась в нашу школу.
То, что в классе будет новая ученица - знали все. В деревне, пусть и большой, новости разносились со скоростью звука. И то, что из города приехал новый зооинженер со своей семьей - новостью не было.
Рядом с Ириной Дмитриевной стояла рыжеволосая девочка с огромными, зелеными глазами. Казалось, с ее появлением в классе стало светлее. Она широко улыбалась и, кажется, была искренне рада каждому.
По классу прошел волной легкий шепот. Девочки успели заметить городской стиль одежды и модные джинсы, да и цвет волос, а также умело заплетенные косы вызывали восхищение.
- Выбирай место и садись, пожалуйста.
Свободных мест было несколько, но Рита уверенно направилась к окну и села рядом с чем-то большим, темным и плохо-пахнущим.
-Привет, я - Рита. - Сказала девочка с косами.
Это большое и темное полняло голову и внимательно посмотрело на новую соседку.
-Ящур. - Сказал он и отвернулся к окну.
-Ящур? Я-щуууур...- Протянула Рита странное и такое незнакомое слово. - Но ведь это же не имя.
-Костя.
В разговор вмешалась учительница:
-Риточка, может быть, ты пересядешь на другое место? В классе еще есть свободные парты!
-Нет-нет. Спасибо! Мне и тут хорошо. - Широко улыбнулась новенькая.
*****
Ящура боялись все. Даже те, кто знал его очень поверхностно. Для своих лет он был очень рослый и очень сильный. Имел он и очень крутой характер, о чем знал, наверное, каждый житель деревни.
Единственный человек, кого боялся он сам и кого он уважал безгранично - была его бабушка, Зинаида Петровна. Тонкая, сухая, со звонким и красивым голосом, она перидически гоняла Коситка по улицам деревни за очередное "пиво с друзьями", запирала на ночь в сарае с поросятами за позднее возвращение домой, обливала ледяной водой и т.п. Столь радикальные меры воспитания иногда были необходимы: со сложным подростком договориться по-хорошему было возможно не всегда.
Костя изменился после ухода отца, которого он любил очень. Отец однажды просто собрался, потрепал сына по взъерошенным волосам и ушел. К другой женщине. Мать долго плакала, потом болела на нервной почве, а потом тоже уехала. Но уже работать и в город. Приезжала редко, словно ей было за что-то очень стыдно. Оправдывалась она тем, что работы много и что она одна полностью обеспечивает и уже возрастную мать, и сына. А сын...
Костя связался не с самыми хорошими ребятами, быстро научился курить и пить, и в свои 15 лет выглядел на все 20. Если не больше.
Бабушка вечно вздыхала:
-Ты же не дурак, Костька! У тебя голова есть и руки есть! Ты бы чему хорошему научился, ты бы хоть школу закончил с умом. И пошел бы по жизни дальше. А так? На заборах сидеть? Что тебя ждет, дурной?
Он слушал. Иногда даже внимательно.
Зинаида Петровна была и права, и не права. На все свои "гулянки" Костя зарабатывал уже сам. Он научился неплохо работать с деревом, что в деревне ценится на вес золота. Он помогал перекрывать крыши, ставить колодцы, рубить в зиму дрова, перестилать полы и ремонтировать вечно ломающиеся сараи, выгулы, выпасы. За его помощью приходили, когда нужно было поймать дурного молодого бычка. Обращались за его помощью и женщины, попавшие в беду. Кого муж поколотит по-пьяни, кого в сердцах - идут к Ящуру со своими слезами и историями. Он не осуждал, но никогда и никому не разрешал обижать женщин. Одного вида огромного кулака, нависшего над лицом, хватало даже очень упертым мужьям для того, чтобы признать вину и пообещать держать руки при себе.
При этом он то и дело ввязывался в драки, несколько раз воровал овес и отруби с фермы, и даже уводил летом прошлым телят на продажу. Милиция знала этого подростка хорошо, но по каким-то своим соображениям предпочитала не связываться.
В школе Ящура побаивались и ученики, и учителя. Сидел он вседа один, приходил на уроки тогда, когда считал нужным и также уходил. Из класса в класс его переводили только потому, что никто не хотел видеть этого подростка еще один год.
*****
Уроки уже давно закончились и уборщицы уже вовсю гремели ключами, закрывая кабинеты, когда Ящур наконец-то покинул класс. Ноябрьский вечер казался холоднее обычного: по небу летели низкие и серые облака, а ветер во дворе гонял опавшей листвой. Ящур вышел во двор и уже было хотел свернуть на привычную дорогу к дому, как что-то привлекло его внимание.
На качелях в углу двора сидела девочка с растрепанными рыжими косами. И, кажется, плакала.
-Эй, ты чего. - Он подошёл и сел напротив. - Ты чего тут?
-Он-они-наз-назва-назвалиииииии... Ме-ме-ме-няяя ры-рыже-рыжей - донеслось до него сквозь рыдания, - и за-зааа-коссыыы... и рю-рю-рюк-заккк, а он нов-вы-вый, а та-а-ам ключ-ключи. А я - я - не люб-люблю, когда мен-меняяя так на-зы-зывают. Ма-мааа убь-убьет, рю-рюк-зааакк...
Ящур посмотрел на заплаканное лицо.
-Они? Выский такой? И с ним мелкий, толстый?
Девочка кивнула.
-Ща. - только и сказал он.
Рита не знала, сколько времени прошло. Она сидела на качелях, замерзшая, и перебирала в памяти события дня. Уже давно нужно было быть дома, но она не знала, как придет без рюкзака, заплаканная, растрепенная.
-Эти? - вдруг донеслось до нее откуда-то сзади.
Рита обернулась и ипуганно кивнула.
-Извинитесь.
-Ты это, ты нас того. Мы ж не знали. Мы ж не хотели. И волосы у тебя прикольные. И рюкзак вот, я помыл. И пальто хочешь, давай, я постираю, а взамен пока куртяху мою поносишь. - Тот, что высокий, запинался и испуганно косился на Ящура.
-Да-да, ты нас того. Мы не то, чтобы. Мы просто. - Подхватил толстый,- Ты смотри, мы твои друзья. Если что, если кто, ты так и говори - сейчас Толстому скажу!
-Еще раз увижу рядом или что услышу - челюсть сломаю. Понятно?
Ребята переглянулись и скрылись за воротами школы с такой скоростью, что им бы позавидовали все бегуны.
-Спа-спасибо. - Рита взяла рюкзак и вытерла высыхющие слезы.
-Идем, я провожу. Все равно живем через дорогу.
*****
Школьные дни потянулись как-то привычно и обычно. Рита быстро сдружилась с девочками из класса, записалась, как и положено, в театральный кружок, и быстро стала душой коллектива.
Нет, она не была отличницей: иногда приходила и с невыполненным домашним заданием, иногда пропускала уроки. И всегда по одной причине. И эти причины любил слушать весь класс.
-Ой, Татьяна Леонидовна - задыхаясь радостью вдруг начинала девочка,- Вы не поверите! К нам вчера ночью приехали новые коровы! Папа говорит, что у них самые настоящие голландские крови. Они и правда выглядят иначе: песочного цвета, с длинными и прямыми рогами, и такие стройные будто!
В другой раз она могла прийти печально от того, что несколько телят умерли от гриппа. Для деревенских ребят коровы, телята, а также лошади и прочие животные были обыденностью. Но рассказы Риты и такие настоящие переживания вдруг показали животный мир в ином свете. В более человечном, эмоциональном, подвижном.
Иногда и Ящур слушал эти рассказы. Выныривая из своего мира.
-Подумаешь, коровы... Через каждый двор они есть.
*****
Рита и Ящур жили в соседних домах. Зинаида Петровна очень полюбила бойкую и активную девочку, которая часто забегала помочь по дому или просто так, посидеть. Рите нравились долгие и теплые рассказы о тех временах, когда в деревне было более 300 дворов, когда еще не построили железную дорогу, когда в город можно было проехать только на телеге или санях, либо летом, либо зимой. Весной и осенью река топила низину, превращая все в одно большое озеро. Еще она часто доставала старый фотоальбом и показывала черно-белые и потертные временем фотографии.
Там была не только ее семья, но и друзья, знакомые, быт беревни.
-Так и жили. И свадьбы - всей деревней гуляли! Столы в хорошую погоду ставили с самого холма и к реке. И готовили несколько дней. И обязательно баянисты были. И всякие праздники справляли вместе. Ну и похороны, конечно, тоже. Как жили дружно, так и провожали дружно. А что? Все равно там встретимся.
Обычно Ящур знал, если Рита дома: она не закрывала калитку плотно. Иногда он сидел под окнами и слушал разговоры. Иногда приходил домой, кивал в знак приветствия и приятался в своей комнате.
Бабушка каждый раз лишь вздыхала:
-Дурной. Как есть дурной.
-Он не дурной, - каждый раз по-взрослому поправляла Рита, - просто он особенный.
****
Рассказы Риты о жизни фермы породили идею экскурсии. Детям хотели не только показать жизнь молочных буренок и телят, но и рассказать, как важно правильно организовать питание, процесс доения, выгул, как важна для хорошей продуктивности и влажность в помещении, и наличие свежего воздуха, и хорошая ветеринарная поддержка. Школьная администрация и родители эту идею поддержали: если дети заинтересуются, то, возможно, не только пойдут учиться по профилю, но и остануться работать тут, в деревне.
День выдался уже весенний и теплый. Хотя еще и снега было много, в воздухе уже чувствовалось первое теплое дыхание. И солнышко грело особенно. И птицы стали более разговорчивыми.
Папа Риты водил детей по помещениям, показывая тех самых дорогих и очень молочных коров, бычков с шотландской родословной, местных буренок, новорожденных телят, молочные цеха. Он умел рассказывать и хорошо знал свое дело: дети засыпали его вопросами и с интересом слушали развернутые ответы.
Был на этой экскурсии и Ящур. Особо интереса он, правда, не проявлял к происходящему. Коров, телят, бычков он видел много. А то, что они из Шотландии не делает их чем-то особенным.
В последнем коровнике, самом большом, светлом и чистом, стояли стельные коровы. И не просто стельные - готовые к отелу в ближайшие дни или уже отелившиеся.
В одном из стойл на полу лежал крупный золотистый теленок, а рядом стояла большая, темно-рыжая корова. Она непрерывно и громко мычала, нервно втягивала воздух, переминалась с ноги на ногу и постоянно толкала сидевшего рядом мужчину.
-Уйди, Айка. Без тебя сложно.
-Что такое, Петрович? - папа Риты открыл дверцу и зашел внутрь.
-Да вот. Отелилась. А он слабый. Послали за ветеринаром. Сейчас тулуп принесут, накроем, чтобы грелся, да растирать надо. Постоянно. А то ведь как есть помрет.
-Бычок?
-Бычок. Да ладный какой. Жалко.
Дети, шумевшие и наперебой нахваливающие милоту теленка, вдруг смолкли. Да, они привыкли, и знали, что животные умирают. Или их специально забивают. Это часть жизни. Но - другой.
Это самое "Помрет" произнесенное над таким еще живым и маленьким теленком вдруг резануло и хлестнуло всех присутствующих. Девочки заплакали. Рита потянула папу за рукав:
-Как же так, пап? Вы же так ждали... У нее ж первенец. Ты ж сам так хотел, чтобы бычок... и помрет?...
-Дядь Саш, - вдруг раздался низкий и взрослый голос Ящура,- давайте я. Он же малой совсем. А я могу и до вечера просидеть, и ночью, если надо. Зачем же помрет-то. Он вон какой...
Не дожидаясь ответа он протиснулся в стойло, накинул на малыша свою куртку и начал растирать ему шею и ножки.
-Ты Яхонтом будешь. Только давай, друг, держись. Слышишь?
Теленок дрогнул, открыт глаза и облизал руку Ящура.
-Ну, Яхонт так Яхонт. - сказал папа Риты.
-Как есть помрет. - Проворчал Петрович, покидая отделение и закрывая за собой дверь.
****
Ящур провел с Яхонтом весь день, и весь вечер, и всю ночь. Вернулся он только к следующему вечеру, когда теленок уже хорошо стоял на ногах и пил молоко. Яхонту понадобилось не только постоянное растирание, но и капельницы, которые он категорически не принимал. Поэтому сила Ящура и некоторое умение обращаться с животными были очень кстати.
Перед тем, как пойти домой, Ящур зашел к Рите, а точнее, к ее папе:
-Дядь Саш, а можно я буду приходить? Помогать там, если что надо. Ну или просто.
-Они же просто коровы, - улыбнулся мужчина, вспоминая первые реплики подростка.
-Они - другие. Можно?
-Можно, конечно. Только не в разрез с учебой!
-Ладно, я постараюсь.
*****
Почти все свое свободное время теперь Ящур проводил в телятнике: он не только ухаживал за Яхонтом, но и помогал раздавать корма, убирать, выпускать на выгул и заводить обратно молодых бычков и телок. Работы было много и Ящуру это нравилось.
Учиться он лучше не стал, хотя и пропущенных уроков у него убавилось.
-Почему ты не хочешь учиться? У тебя же так все хорошо получается. - Лиза поплотнее обернула шарф и подставила лицо весеннему солнышку. Ребята сидели около дома девочки. Нельзя сказать, что они стали друзьями. Нет. Ящур часто избегал общества Рыжей, иногда стеснялся, а иногда сам искал с ней встречи. Ему и нравилась эта необычная в своей прямоте и каком-то внутреннем бесстрашии девочка, и он побаивался ее странного влияния над ним самим.
-А смысл?
-Ты мог бы поступить дальше в колледж или даже институт. Получить профессию. Работать хорошо.
Ящур пожал плечами:
-Куда я поступлю отсюда? В город? Ну-ну. А в райцентре только время терять.
-Ну почему же. Можешь поступить даже в ветеринарный техникум. Папа с практикой и даже работой поможет.
Он промолчал. Тема учебы его мало интересовала и он всегда считал, что любое образование - это потеря времени. В селе у них вся основная работа делается руками, а в этом он уже научился многому.
-Ну и дурак. - Подытожила Рита.
*****
А время шло. И шло очень быстро. 9 класс закончился и дети убежали в долгожданное и солнечное лето. Лето пахло травой, лесом, речной водой, огородами, облаками и частыми, сильными, но короткими дождями.
Яхонт заметно вырос и превратился в молодого бычка-красавца, холеного, лощеного, с налитыми песочного цвета боками и маленькой белой звездочкой во лбу. Он отличался не только нравом, но и силой, а также умением выбираться из даже самого прочного загона. Именно Яхонт с завидной регулярностью топтал деревенские огроды, пугал мальчишек помладше, гонял гусей и кур по дорогам, заставлял велосипедистов крутить педали с такой скоростью, что участники Тур-де-Франс позавидовали бы. И только Ящур знал подход к своему любимцу.
-Петровна, дома что ли внук твой? - приходил обычно старый сторож с фермы.
-Дома, поди. Кто его знает.
-Покличь. Яхонт опять в реку мальчишек загнал. Пастухи боятся за ним идти.
-Костька! Поди своего друга слови!
И Костя шел к реке, или к дальним огородам, или по улице, или еще куда, где наводил порядки Яхонт. В кармане у него всегда были ванильные баранки - любимое лакомство бычка. Вел он его обычно домой просто положив руку на шею. И всю дорогу о чем-то тихо разговаривал. Всегда. Жители деревни могли бы поклясться, что это был диалог двух друзей: Яхонт всегда выглядел вовлеченным в беседу и внимательно слушал Ящура.
Так сложилось, что почти на все лето Рита уезжала. В начале лета родители отправили ее к бабушке и дедушке, а потом - в лагерь к морю. Дома она провела всего неделю, и за все это короткое время ни разу не видела Ящура.
- Так что же он, даже дома не появляется? - спрашивала она Зинаиду Петровну, собирая молодые упавшие яблочки.
- Да когда как. То дома, то уходит куда. Поймешь его. А спроси - ругается.
- Понятно... А то я уеду скоро. Родители путевку в лагерь взяли, на сразу две смены. Приеду только уже в конце августа. А как же Яхонт? Папа говорит, что бычок только Ящура и слушает.
- Яхонт твой такой же не путевый, как и Костька. Два сапога пара. Здоровьем богаты, а вот ум им один на двоих дали. То кур затопчет, то почтальона на дерево загонит. Все заборы ломает, все привязи рвет. А попробуй дома закрыть - так он и вовсе все снесет.
Рита рассмеялась. Да, заборы и привязи - это не про Ящура. И не про Яхонта.
- А ты Ящура видела?
Вечером перед отъездом Рита сидела со своей лучшей подружкой у реки. Им было много о чем поговорить, поскольку девочки не виделись долгое время.
- Редко вижу. Он все со своими. Или работает где. Или в телятниках. Он с нами почти не разговаривает.
- Понятно... А я его никак застать не могу. И уже, видимо, не застану...
- Дался он тебе.
Рита помолчала немного.
- Ты только никому не говори. Хорошо? Знаешь, я его когда увидела первый раз - мне его так жалко-жалко стало. Он вроде такой большой, серьезный, все его боятся... А на самом деле он как маленький котенок, которого все оставили. Сжался, выпустил когти, шипит на весь мир... Наверное, я не смогу объяснить.
- Котенок, как же. От этого котенка то и дело половина деревни плачет. Ну или плакала. Он сейчас как-то за ум взялся.
- Ты не понимаешь. - Грустно вздохнула Рита.
Девочки вернулись к своей живой болтовне обо всем на свете. А Ящур стоял, прислонившись к старой и большой яблоне, и думал: "Котенок... блин, как у нее в голове это вообще сложилось."
****
-Рыжая... Рыжая, ты спишь?
На часах было далеко за полночь.
-Рыжая! - Ящур стоял почти под окном Риты. Он помолчал. Где-то на другой стороне улицы залаяли собаки и проскрипело колесо велосипеда. - Блин, еще увидит кто. Рыжая!
Ящур постоял еще несколько минут.
-Ну спи, спи...
Рита проснулась от ощущения, что кто-то хлопнул калиткой. Она аккуратно подошла к окну и увидела знакомый силуэт. Ящур скрылся в тени яблочных деревьев сада, а потом в его комнате зажёгся свет.
****
Осень ворвалась в жизнь солнечным Первым сентября. И теми переменами, которые обычно случаются в столь короткое время. Девочки превратились в девушек - немного загадочных, много - юных, с чуть-подкрашенными ресницами и с лёгкими улыбками в самых уголках губ. В которых хочется влюбиться только потому, что они есть.
Так и Рита пришла в новый учебный год - Девушкой, с густыми рыжими косами, украшенными россыпью искусственных белых цветов. Изменился и Ящур: он стал как будто выше, еще шире в плечах и с еще большей взрослостью и отстраненностью в глазах.
-Папа говорит, что ты молодец. Тебя многие хвалят на ферме. - Вечером ребята сидели у дальнего забора. Посевные поля уходили вниз к реке и дальше, туда, где за лесопосадками начиналась другая деревня.
Ящур был молчалив, даже слишком. И все больше слушал рассказы Риты про лето, море, про бабушку и дедушку. Иногда кивал, иногда что-то спрашивал невпопад.
-И Яхонт стал настоящим красавцем! Папа им очень гордится, а характер...
-Я уеду завтра. - Вдруг как-то быстро сказал Ящур.
-Что? В смысле?... Куда?
-В город. К матери.
-На выходные?... - Но ответ на свой вопрос Рита уже знала. Слишком далеко в своих мыслях был ее друг.
-Нет. Совсем. Ну или как получится. Мать приезжала недавно. Очень много плакала и там, ну, всякое. Короче, она в городе хорошо живет. Нашла какой-то типа крутой лицей или что там в городе есть? Они обещали меня взять. Мать хочет, чтобы я выучился. Стал человеком. Как она говорит.
-В город. Это хорошо, очень. Я рада за тебя. Ну, ты же приезжать будешь? На выходные, на каникулы?
Он кивнул. Рассказывать всю правду не хотел. И еще больше не хотел уезжать. Но уже все было решено. Он уговорил мать оставить его хотя бы на Первое сентября, чтобы попрощаться с одноклассниками. А точнее - с одной одноклассницей, вдруг поверившей в его человечность. Только вот прощаться он не умел. И не знал, что должен сказать и должен ли.
Так и сидели они молча, смотрели на угасающий день, на рождающийся у реки туман и на первые робкие звезды.
-Нет, в город - это определенно хорошо. Там и возможности, и все на свете. Я знаю. И тебе там хорошо станет. А за Яхонта ты не волнуйся, с ним все хорошо будет.
- А с тобой?
Рита помедлила с ответом.
- Со мной тоже.
- Я тебе завтра это, занесу адрес. Ну, если хочешь там. Пиши. Как деревня, как Яхонт, как что... Я писать не очень, но я честно - буду стараться.
Вместо ответа Рита вдруг крепко обняла Ящура, потом поцеловала в щеку и убежала домой.
А весь следующий день, и вечер, и даже ночь, и даже утро девочка провела в слезах. Город, о котором говорил Ящур, был вовсе не районный и даже не областной центр, как она думала. Этот город лежал в нескольких тысячах километров на восток.
- Приезжать? - Зинаида Петровна сидела на лавочке у калитки. Любимое место для вечерних разговоров и даже чаепития. - Да кто его, баламута, знает. Он-то может и приедет. Да мать не хочет. Говорит, что тут дружки его, влияния всякие. Что пусть в городе живёт, там и учится.
- Понятно...
- Мать у него видишь, то не нужен сын был, жизнь устраивала. А то объявилась, устроенная.
Зинаида Петровна скучала, хотя и не говорила этого вслух. Если первые недели она еще как-то справлялась и выглядела вполне довольной своим одиночеством, то сейчас стала все чаще вспоминать внука и то, как они жили вместе. Может, не всегда хорошо. Но вместе. А это важнее.
- Он же знаешь, он же не плохой. Дурной совсем, но не плохой. Порода у них такая. Так ведь говорят? Вот и я так думаю, что порода. Дурные все, вспыльчивые, только отходчивые потом. А теперь поди мне и по дому надо кого просить - зима скоро. Телятник надо утеплить, смотри, там вон окна еще летние стоят. Померзнут, как знать - померзнут.
А школьные дни тянулись сами по себе. Но уже без особо интереса, что ли. Рита в активной жизни класса не участвовала, хотя училась хорошо и помогала одноклассникам во всем. Домой ходила теперь со своей лучшей подругой, а дома все больше читала, занималась домашними делами или рисовала. В этом было не только ее хобби, но и возможность выразить всю себя.
Листочек с адресом Ящура все время лежал на столе, под стеклом. Как самая ценная ценность. Несколько раз она порывалась написать. Нет, даже начинала писать, дописывала и... рвала письмо в клочья.
А потом пришла зима. И снегом укрыло в одну ночь и улицы, и дома, и поля, и даже лес на той стороне деревни оделся в белоснежную шубу.
-Лиза, проснулась? Иди завтракать. Тебе тут ... почтальон принес, письмо. Догадаешься, от кого?
*****
«Привет, Ряжая! – начиналось письмо ровным и почти не знакомым почерком. Лишь в изгибах некоторых букв и в том, как прыгали строчки, можно было угадать автора. – Ты прости, что ли, что я тебе не писал совсем. У меня теперь всё другое – и жизнь, и друзья, и удобства. Сначала привыкал и втягивался, потом – затянуло с головой. А тут от бабы Зины письмо пришло, ругается на меня. Да и мне стыдно стало – я ж о тебе все думаю, а написать как? Я ж соврал тогда, ну, что приезжать буду... часто.
Я учусь сейчас. Мать мне помогла устроится. Сначала хотела в какой-то инженерный техникум, но я отказался. Меня перевели теперь в ветеринарный. Хочу как твой отец, зооинженером быть. Мне кажется, что получится. После техникума, ну, если закончу хорошо, в институт поступлю обязательно. Ребят много в группе, девчат... Только ты не думай там чего – я теперь изменился. Не хочу мать расстраивать. И тебя тоже. Я знаю, ты тогда с первого дня почему-то поверила, что ли, в меня. Или поняла. Словом – спасибо, Рыжая.
Ты мне пиши. Не обижайся. Я хоть и городской теперь, но если кто обидит – по шее дам, как самый деревенский. Ну и так – как, чего. Баба Зина писала, что вам к лету новый клуб поставят уже совсем. И что из райцентра новую дорогу сделать успели. Теперь добираться удобнее же? Ну и хорошо. Ты же хотела в городе тогда учиться – тебе проще будет.
Как Яхонт? Ты его там не забывай, угощай баранками, он любит.
Обнимаю, Рыжая.
Я.»
И почему-то стало грустно от этого письма. Еще более грустно, чем было до. Рита несколько раз прочитала написанное в надежде, что где-то между строк пропустила то главное. То нужное...
Несколько раз Рита начинала писать ответ, и снова - рвала до самых маленьких клочков. В итоге весь ее ответ занял всего несколько строчек:
«Я рада за тебя, Ящур, и не обижаюсь. Я всегда говорила, что ты все сможешь. У нас все хорошо. И у Яхонта тоже.» И лишь перед самой отправкой она написала скоро и сбивчиво в самом конце:
«Дурак ты, все равно. Скучаю.»
И снова потянулись будни и дни. Целый хоровод событий, которые вдруг закрутили и затянули.
Как и раньше, Рита забегала к бабе Зине – поговорить, помочь, помолчать и просто попить чай. Как и раньше, Рита забегала к папе на ферму – послушать истории, полюбоваться красивыми животными, угостить Яхонта баранками. К лету начали строительство нового крыла – и это радовало всех жителей деревни. Расширение фермы – это и новые рабочие места, и большие зарплаты. Новое крыло – это свой собственный молочный комбинат.
«Маленькое начало большого будущего» - как говорил папа Риты
.
И внезапно закончилась школа. И листочек с адресом, и единственный конверт с письмом затянуло тонким слоем пыли под стеклом. И весь мир закружился вокруг выпускного, экзаменов и первого взрослого лета. И всего того, что это лето должно наполнять.
*****
- Рыжая, ты спишь?... – вдруг донеслось из раскрытого окна. – Рита вздрогнула, села на кровати и прислушалась. – Рыжая? ... – Повторил такой знакомый, хоть и повзрослевший голос.
Рита быстро накинула халат и выбежала во двор:
- Ящур! – Девушка крепко обняла вдруг вернувшегося друга, - Ты приехал! Когда?
- Вечером. Раньше не мог зайти, и с дороги устал, и пока баба Зина накормила. Ты ее знаешь же.
Лиза кивнула. И даже сквозь уже поздние летние сумерки она заметила, сколько перемен произошло с ее другом: он стал словно выше и стройнее, от былой грузности не осталось и следа, а вот уверенности в осанке и какой-то внутренней силы стало в разы больше. Только взгляд остался тем же – пронизывающим, взрослым и слишком серьезным.
- Ты надолго? – они сидели на лавочке, там, где когда-то любили проводить время и в тишине, и в разговорах.
- На пару недель, наверное. Не решил еще. Бабе Зине много чего надо помочь, да и так... Соскучился.
- Я смотрю, новая жизнь пошла тебе только на пользу. Ты изменился очень. Не узнать.
Ящур молча кивнул.
****
Те самые пару недель растянулись сначала на месяц, а потом и на все лето. Лето, полное ночных купаний, бесконечных разговоров, повседневной работы, долгих прогулок и рассветов, песен соловьев. Настоящее лето. Яркое и живое. Лето, от которого не хотелось просыпаться. Но и оно тоже – подходило к концу. И чем короче становились дни, тем грустнее становилась Рита.
- Ты опять уедешь. – Сказала она как-то вечером.
Ящур кивнул.
- Придется, мать уже билеты прислала. Учеба. Все такое. Но мы что-нибудь придумаем обязательно. Я не смогу без тебя. Веришь? – он крепно обнял девушку.
- Верю. – Прошептала она. И верила. Что это не просто любовь, а Та, что на Всю Жизнь.
- Я люблю тебя, слышишь?
****
- А Костька-то совсем человеком стал. Ты погляди. – Говорила баба Зина тем вечером. Ящур только уехал и вновь стало и пусто, и грустно. Даже больше чем. – И учиться стал. И посмотри, в какой порядок он дом и двор привел.
Рита кивнула. За летние месяцы действительно изменилось много. Но она тогда еще не знала, что все главные перемены еще впереди. И первые новости не заставили себя долго ждать.
В начале октября Рите вдруг стало плохо, так плохо, что несколько дней девушка просто не вставала с кровати.
А вечером, после очередного визита доктора, мама вошла в комнату дочери:
- Рита, нам надо поговорить. – Сказала мама мягко, но голос ее дрожал.
«Беременна...» - пульсировало в голове и больно обжигало сознание. Все остальное Ртьа уже не слышала и не слушала. Ей стало вдруг и страшно: она долго плакала и не могла никак успокоиться.
На следующий день эту «новость» рассказали бабе Зине.
- Непутевый же... Как есть. Непутевый... – тихо вздохнула она. Тихо и виновато.
И Рита написала Ящуру. И баба Зина написала. И отправила срочной телеграммой. А потом еще. И еще. Но ответа не было. Снова. И снова.
Что-то внутри оборвалось. Умерло.
Баба Зина больше не вспоминала своего внука ни по имени, никак. И после очередной неотвеченной телеграммы – убрала с комода все фотографии и его, и дочери.
- Ну, так раз так. Как Богу угодно. – Тихо повторяла она лишь. – Все мы под Богом ходим. Всех нас он видит.
В конце мая Рита родила крепкого и здорового мальчика с пронзительно серыми глазами. Мальчика назвали Тимофеем. И с его появлением к девушке снова словно вернулась жизнь. Или ее смысл. Хотя и сама она была где-то ребенком, но окружённая заботой и поддержкой родителей и друзей – быстро оправилась и от сложных родов, и быстро вжилась в новую роль, в новую ответственность и обязанности.
Когда мальчику исполнился год – она устроилась на работу на ферму. Отец помог ей с должностью секретаря- делопроизводителя. Работа не сложная, но с хорошими условиями, с гибким графиком и с хорошей зарплатой в перспективе. А с Тимофеем все чаще сидела баба Зина – в правнука она была безгранично влюблена.
Только вот в декабре бабы Зины не стало. Умерла она внезапно: не болела, не жаловалась. Соседи говорят, что вечером ей почтальон то ли письмо принес, то ли телеграмму. Да только как не искала потом Рита – ничего не нашла. И почтальон, конечно, не помнил: на адреса, ни имени.
- Конверт и конверт, - все повторял он, - пустой словно. Не помню. Марка только красивая была. Яркая.
На похороны собралась, кажется, вся деревня. Бабу Зину любили. И за жизнь свою никто не мог вспомнить ни единой обиды на хрупкую и бойкую старушку. Но ни Кости, ни его мамы на похоронах не было. Хотя Рите и показалось, что она видела в толпе незнакомую совсем женщину. Тогда Рите показалось больше странным, что женщина больше смотрит на нее. Но в очередном своем горе девушка не придала значения этому. На 9-ый день местный нотариус принес Рите завещание. Баба Зина свой дом и небольшие сбережения полностью завещала Тимофею и Рите.
****
- Солнышко, ложись спать! Завтра у нас с тобой праздник и надо хорошо выспаться!
- Ну мама, - послышалось в ответ, - я хочу еще один мультик!
- Нет, родной, хватит. Завтра у тебя день Рождения – надо выспаться!
Рита дождалась, пока сын уснет, аккуратно закрыла дверь и вышла из дома. Почти каждый вечер теперь она ходила к родителям: это было время чая и теплых разговоров.
- К Ярославне городские, что ли, приехали? – спросила Рита. – Весь день машина ненашенская стоит.
- Наверное, - пожала плечами ее мама, - Зоя говорила, что детей ждет. Только я не помню, когда уже. Давно их не было. С год уже, наверное. Пригласить бы надо тоже завтра.
- Я тоже так подумала. Зайду сегодня, еще не поздно.
Но потом Рите подумалось, что не совсем удобно приходить с приглашением в почти 10 вечера. И что все равно тетя Зоя завтра придет, и конечно же, с ней придет и сын ее с семьёй. Как само собой.
******
- А теперь ... загадай желание и задувай свечки! – праздник получился отличным и погода порадовала. Рита придумала и конкурсы с небольшими подарками для детей, и вкусный стол, и испекла красивый торт. И хотя под вечер она была уже уставшая – бесконечно радовалась тому, как все прошло. 5 лет – это первый «юбилей» и хотелось, чтобы праздник запомнился.
- Я хочу, - начал было Тимофей.
-Нет – нет, родной, нельзя вслух! Загадывай желание «про себя». Тогда оно обязательно сбудется!
Мальчик задул свечи.
- Ой, теть Зой. А что же ваши не пришли?
Гости уже расходились. Тетя Зоя посмотрела на Риту с непониманием:
- Кто?
- Ну, Лёвка с семьей. Я смотрю, машина стоит второй день. Думала, ваши в гости приехали.
- Аа.. Да, вот Матвей приболел с дороги. Температура... Не стали рисковать. Погода еще никак не успокоится – день тепло, день холодно. То дождь поди. Итак все болеем по кругу. Ну, поздравляю, Риточка! Пойду уже, темно скоро!
Вечером, когда уже совсем стемнело, девушка сидела на любимом месте перед домом. Эта лавочка была ей особенно дорога. Тонкая связь с уже призрачным прошлым. Она уговаривала себя посидеть еще немного: ну и что, что утром вставать на работу. Вечер такой красивый. И хороший. И тихий.
Она услышала, что скрипнула калитка, а потом незнакомый и знакомый голос робко окрикнул:
- Рыжая...
- Что? Кто...? – испуганно обернулась она.
- Рыжая... Я.. Я уйду сейчас. Я вот. Прости. Принес... – он поставил огромную коробку в стороне и спешно развернулся.
Глаза Риты наполнились слезами, а пальцы до боли сжали лавочку.
- Не уходи!... – Вдруг выкрикнула она.
И он остался. И уже сидя возле ног Риты и обнимая ее колени, он плакал. Плакал потому, что мама умерла от рака, как казалось, слишком внезапно. Но перед смертью рассказала сыну правду. Правду о том, что все письма прятала она и на случай, хранила в коробке в шкафу (он их потом нашел), что она соврала о Ритиной свадьбе и о том, что Рита и счастлива, и с ребенком от мужа теперь уже. Соврала и про смерть бабушки. Просила прощения и хотела всего лишь, чтобы сын выучился, не бросил университет, смог получить профессию и уже потом решать свою жизнь. Где-то внутри она боялась, что мир, который она так долго и так старательно выстраивала – рухнет. И она потеряет сына опять, как потеряла однажды. Сказала и то, что Тимофей – это ее внук, и что теперь уже она понимает, какую огромную ошибку она совершила. Понимает, да поздно. И что подарки в коробке – это от нее, от бабушки. Первые и, к сожалению, последние...