377. Из прошлой жизни

             
            
                фархадстрой 1943г

            Беговат
Все названия я применяю по памяти не пользуясь справочниками. Станция Хилково город Беговат, на правом берегу стремительной, жёлтой реки- Сырдарья. Недалеко от рынка был мост через речку, куда мы ходили купаться и прыгали с моста. Выше, по течению был бетонный жёлоб, по которому сливалась тёплая, отработанная вода с цементного завода. Мы залезали в жёлоб и с большой высоты ныряли в Дарью.
По дороге к реке заходили на базар воровать арбузы. Один подходил, брал арбуз и начинал торг. Потом этот арбуз, между ног отдавал напарнику. Я никогда не принимал участие в таких играх и мой авторитет давал мне на это право.
Узбеки знали эти трюки, и они никогда не проходили. Мы жили в первом ряду, в последнем бараке посёлка цементного завода. За нашим бараком, метрах в пятидесяти, проходила Великая стройка коммунизма -Фархадстрой. Мамина сестра Голда работала на заводе смазчиком колёсных букс товарных вагонов, в которые грузили цемент. Она получала паёк за вредность: молоко, мыло, папиросы звёздочка и уголь. Часть угля я продавал на базаре. Мы кололи уголь, накладывали в мешок и я нес на плечах этот мешок и продавал. Мешок был очень тяжёлым, мама подавала его мне на плечи и я не снимал его до самого базара. Базар был далеко от нашего барака,- нужно было пройти весь посёлок, перейти станционные пути и пройти почти по всему городу. Школа, которую я посещал, находилась между железной дорогой и базаром. Я помню, в центре был фонтан, с неглубоким бассейном, где я крутил сальто вперёд и назад, вызывая восхищение своих сверстников. У моста, и вдоль по берегу, на донные удочки, мы рыбачили. Улов всегда был скудный. У нас в классе был парень, который ловил и продавал варанов. Однажды я рыбачил у моста и поймал хорошую селёдку граммов на 600. Он ловил невдалеке, увидел, и перешёл вплотную ко мне, а я взял и перешёл на его место и почти сразу поймал вторую и после этого клёв кончился. Я думаю, что все узбеки на поясе, в чехле, носили финки. Ножи с наборными ручками, мы с Виктором Давыдовым делали сами.  Мы жили в последнем бараке за которым начиналась холмистая степь с фалангами, скорпионами, змеями, ящерицами и другими обитателями этой степи.
Весной, когда ещё не было жары, все холмы покрывались красными маками неописуемой красоты. Потом это все быстро выгорало и оставались перекатиполе, которые при ветре, кудато перекатывались. Маки, теперь я понимаю,- это соломка.
Мы с мамой ходили по этому бездорожью в кишлаки, где мама выменивала продукты на какие-то шмутки, которые она покупала на базаре. Рядом с нами, в этом же бараке, жила семья, тоже из Черкасс. Муж и жена. Её звали Берта. Берта дала мне прочитать 12 стульев и сказала, что эту книгу должен прочитать каждый культурный человек. Я очень уважал старших, прочитал всю книгу, но впечатления она на меня не произ- вела. Когда меня принимали на работу в ОКБ-3, перво-наперво Боря Красик проверил мои знания, по Бендеру, очень удивился, и сказал, что я прошёл испытательный срок.
Мы изготавливали ножи с наборными ручками.
В основном это были финки, кинжалы и кухонные, для дома. Где-то доставали шарикоподшипники и на кузнице, за вознаграждение, нам, вручную ковали заготовку- лезвие со стержнем. Лезвие калилось, а стержень был сырой. На конце стержня мы сами нарезали резьбу- М6. У нас были свои метчики и лерки. Потом начинали обрабатывать лезвие на наждачных кругах, которые были в кузнице. Наждачной шкуркой, вручную, полировали и доводили до кондиции- пока на лезвии не было ни одной риски. На финках и кинжалах делали продольные канавки.
Кузница находилась на территории цементного завода, куда мы пролезали через ограждения. На заводе была проходная и охрана. Для ручки собирали набор- текстолит, плексиглаз,пластик белый от воротничков, эбонит. Когда в посёлке появились студебеккеры, наши ручки стали намного красивее.

          Янгиюль.
Город Янгиюль недалеко от Ташкента подальше от Беговата (названия по старому) в котором где-то 1943г. проходили военные сборы учеников, очевидно, 7-10тых классов. Родина была в опасности и нужно было обучить смену.
Когда мама меня кипировала, она с трудом выпросила у военного соседа флягу.
Он взял с неё клятву вернуть её. Она красовалась у меня на ремне, но я был шлимазл и мама об этом знала.*               
Володя, наш учитель по военному делу возглавил команду оборванцев, выдал всем боевые учебные винтовки и доставил нас в Янгиюль, в палаточный лагерь. В палатках были железные кровати с матрасами и одеялами. Поднимали рано, чем-то кормили, строили и выводили на пыльную дорогу, если не было дождя.Приказывали: “На плечо” и под команду рраз-дыва, рраз-дыва – начинался дневной тренинг.
Дальше- левой, левой, ать-два, ать-два.- запевай. Соловей, соловей, пташечка….
Когда поднималась сильная пылевая завеса, звучала долгожданная команда-
отставить. Взвод стой. Вольно.Привал.
Кто в 15-16 лет маршировал с боевой винотовкой Мосина на плече, тот меня поймёт. Умные физруки привезли деревянные винтовки. Я не помню почему, но я маршировал босиком. Когда после марша, мертвецы возвращались в лагерь, команда- запевай- не выполнялась. Взвод- стой. К ноге. Ложись ( в пыль). Все ложились.Ползком, и все ползли. Встать. Отряхнуться, шагом марш. Мы понимали как тяжело нашим солдатам, там, где был мой отец.
Нашему Володе было лет 20- воевал и после ранения комиссован. Имел зависи-
мость- анаша, или, как его называли план, и не мог дождаться конца урока, чтобы побежать покурить козью ножку в школьном, уличном общественном  туалете.
Были и ночные марши, по тревоге, без предупреждения. Подъём по тревоге, в четыре часа утра, марш с форсированием реки Чирчик и привал на берегу реки с командой- спать. Я получил задание с помощником Жорой, разведать нет ли противника на ближайшей бахче и принести трофеи.
Задание выполнили, плоды принесли в пиджаках и отдали командиру. Сели в сторонке и командир поровну разделил добычу и приказал шкурки выбросить в реку. Подъём, и благополучно вернулись в лагерь, а в 6 подъём.
Воспитывали меня строго. Учиться я должен был только на пятёрки и каждая четвёрка вызывала недовольство у папы. За обман отец меня отхлестал широким солдатским ремнем и спасла меня мама, которая стала между нами, а вся улица долго просила меня поднять майку и показать спину. Георгий Леонидович (Жора) учил нас фехтованию и боксу, с болевыми ударами, но при этом говорил, что нельзя обижать слабых и никогда не лезть в драку, пока вас сильно не оскорбили. Я должен стать инженером, потому что каждый день мама мне об этом напоминала.
Мама всю жизнь помогала бедным, а за своих детей готова была на всё.
Каждый день она благодарила нашего вождя и отца за то что нет погромов, есть работа, крыша над головой и дети могут учиться.
Из нормальных, но голодных детей сделали бандитов, которые на рынке опрокидывали столы с фруктами и ночью грабили виноградники. Местные жители жаловались, но виновных не находили. Была ещё одна ночная тревога в которой нужно было атаковать противника в винограднике и захватить трофеи. Из сухой лозы изготавливался туннель, виноградные лозы обвивали их и виноградные гроздья висели над головой. Марш бросок провели успешно. Володя нас похвалил.
Сборы подходили к концу, один школьник его не дождался, остальные готовись к концерту. Я никогда не использовал свои способности с целью получения выгоды, но здесь мои силы были на пределе и я записался на выступление. 
         Ремарка.
Я, до войны, занимался гимнастикой и партерной акробатикой во дворце пио-
неров. Я уверен, что преподаватели танцевального кружка посетовали, что им не
хватает мальчиков, и наш тренер Жора решил эту проблему. На очередной тренировке, перед разминкой, он нам сказал,- гимнаст должен обладать хорошей пластикой и поэтому всем вам нужно заняться танцами. Нас прикрепили к девочкам. Мою партнершу звали (Галя) Алла Проскурина. Она была староста, но и я тоже. У неё была черная длинная коса, ну и все остальное на высшем уровне. Вскоре мы заняли первое место в городе и должны были поехать на фестиваль в Киев. Но нам повезло, мы не поехали, началась война.
        *******************
Таким образом у меня была высокая танцевально-спортивная подготовка.
На просмотре я показал высокому жюри, танец яблочко с элементами акробатики.
Я делал стойку на руках, переворот боком (колесо), львиные прыжки, подъем разгибом и всё это под яблочко, с приседаниями и легкой работой рук и ног. Я слышал охи и ахи и в конце аплодисменты. Мой авторитет поднялся на столько, что мне дали особоё задание.
На закрытие и концерт должен был приехать генерал со своею свитой. Дорога в лагерь шла мимо штаба, в котором был телефон. Я был вечерним дежурным в штабе и должен был предупредить свое начальство. Под расписку мне выдали тапочки и отвезли на дежурство. Девица закончила смену, передала ключи, показала как пользоваться телефоном и ушла. Двери я не запер, до 12 ночи слушал радио и изрядно устал. Решил прилечь, составил 4 стула и прилёг. Я знал что нарушаю, но усталость победила.
И как во сне- проснись-, на посту нельзя спать- я соскочил, и как меня учили доложил-дежурный по штабу боец такой-то. Генерал, увидев эту сценку, засмеялся, похлопал меня по плечу и сказал, что боец, наверное сильно устал.
Свита уехала, я позвонил, генерал меня не заложил, и получил благодарность за службу. Концерт прошёл великолепно. На этом концерте, как мне помнится, но я не уверен, выступал шестилетний Янгиюльский вундеркинд Иосиф, который пел песни о любви к России.
Война закончилась, мы победили и наша помощь не понадобилась.