Часть четвертая.
Новая жизнь
1.
Сначала до Москвы, а потом до Петербурга мы ехали поездом, и всю дорогу я смотрел в окно, любуясь здешним пейзажем. Если честно признаться, я никогда не видел таких дремучих лесов и широких полноводных рек. Ведь я никогда не отъезжал далеко от своего родного городка. Смешно, конечно, звучат мои слова после загадочного перемещения в другой мир, но до этого момента я действительно почти нигде не был.
На одной из станций к нам подсел батюшка. Мы с друзьями, как по команде, уставились на него, ещё никогда так близко нам не приходилось видеть человека в рясе. Его спокойствие, негромкий голос и даже его одежда, аккуратно сидевшая на его высокой широкоплечей фигуре, вызывала у нас удивление и восторг. В его чистых голубых глазах было что-то озорное. Казалось, что вот – вот он хлопнет в ладоши, рассмеется и выкрикнет: «Ну, что ребятки, а не сыграть ли нам в картишки?»
Глядя на этого приятного подтянутого человека, я вдруг вспомнил совсем другого батюшку, которого мы с мамой видели в нашем городке. Пройдя мимо него, мама, сверкнув смеющимися глазами в его сторону, шепнула мне: – Батюшка у нас, ой, какой строгий, – и она смешливо покачала головой.
– Ну да? – Не поверил я, поглядывая в след круглому пузатому человечку, с раскачивающейся походкой, шагающему по другой стороне улицы. В моем представлении его внешний вид не сочетался с мамиными словами о его характере. А теперь, вот, глядя на красавца, сидевшего перед нами, я вдруг понял, что тот батюшка из нашего города мог бы потерпеть перед ним фиаско.
– Да… Этот батюшка совсем другой, – подумал я, – он весь светится, излучая доброту и счастье.
… А между тем поезд мчался все дальше и дальше от Москвы к Ленинграду, который вновь изменил свое название и вернулся к прежнему: Санкт-Петербург.
Женька с Валькой о чем-то перешептывались между собой, а я вновь уткнулся в стекло окна. Мне вдруг показалось, что возвращаюсь в родные края, и я стал представлять, как мама будет меня встречать. Убаюканный мерным покачиванием вагона и шумом колес на стыках рельс, я задремал и очнулся от негромких голосов Евгения Павловича и батюшки Бориса. Поглядывая на деда Евгения, меня удивила его разговорчивость с незнакомым человеком. Обычно он долго приглядывался к незнакомцу, а потом только начинал говорить. А в этот раз, по всей видимости, они с батюшкой с первой минутой почувствовали друг к другу некоторую симпатию. Большей частью говорил дед Евгений, а батюшка внимательно слушал его, изредка вставляя свои реплики. Произносил он их спокойным приятным голосом, словно давно хотел услышать историю жизни нашего деда.
Я перевел взгляд на ребят. Прислонившись к окну, Женька негромко посапывал во сне, а Валькина голова моталась на плече друга и, казалось, что при резком повороте или торможении поезда, он может скатиться под стол. Я недовольно покачал головой, помочь ему вряд ли у меня бы вышло, так как он находился по другую сторону стола. Прерывать беседу Евгения Павловича и батюшки я постеснялся и вскоре, сам того не замечая, стал прислушиваться к их беседе.
Теперь рассказывал о себе батюшка Борис. Оказалось, что он родился и вырос в Ленинграде. Там же батюшка закончил сначала университет, а потом еще пошёл учиться в семинарию. На вопрос деда Евгения, что заставило его так круто изменить свою жизнь? Батюшка улыбнулся и ответил: – «Любопытство».
– Любопытство, – молча повторил я и подумал: – Наверное, кроме этого свойства характера должна была быть еще большая сила воли.
И тут же вспомнил, как мама часто повторяла мне слова отца: – «Если бы у каждого из нас была бы большая сила воли, направленная на добрые дела, мы бы ого-го-го, как подняли бы нашу страну».
Внезапные слова Евгения Павловича возвратили меня в действительность: – Интересный вы человек, – негромко сказал он и пытливо взглянул на своего собеседника, – не хотелось бы терять вас в этом бушующем мире.
– Не хотелось, – согласился с ним отец Борис и улыбчиво посмотрел на деда Евгения: – я запишу для вас свой телефон и адрес, будет время непременно заезжайте ко мне.
Сказал он, вытаскивая из кармана небольшую записную книжку, из которой внезапно выскользнула маленькая черно-белая фотография и упала на пол. Заметив её, я ринулся вниз под стол. Каково же было моё изумление, когда, мельком бросив взгляд на снимок, я увидел лицо Маришки: – Откуда она у вас? – Удивлённо прошептал я, протягивая батюшке фото: – Вы её родственник?
– Нет, не родственник, – негромко ответил он. И в эту секунду его глаза слегка погрустнели, как будто он припомнил что-то далекое и до конца незабытое им. Смахивая ласковым движением руки невидимые пылинки со снимка, он неожиданно тихо произнёс: – Мы были соседями по дому, – и потому, как он произнёс эти слова и по следующим его движениям можно было понять, что их двоих соединяло непросто соседство, а что-то большее и только им двоим известное.
– Повезло вам! – улыбнувшись, восторженно воскликнул я.
Он доверчиво взглянул на меня и, не удержавшись, спросил: – А ты откуда её знаешь? Ты с ней знаком?
– Маринка приезжала в наш городок на летние каникулы, – произнёс я, но больше ничего не успел сказать. В эту минуту батюшку заторопил дед Евгений: – Подъезжаем, – сказал он. Отец Борис в ответ кивнул ему и на листе бумаги мелким, чуть корявым почерком быстро вывел свой адрес и телефон: – Очень буду рад встретиться с вами еще раз, – на прощание сказал он и поспешил к выходу из поезда.
Пробираясь сквозь толпу встречающих и провожающих людей на перроне, мы наконец вышли из вокзала и очутились на площади, вокруг которой шумел большой город.
– Здравствуй, Ленинград! Здравствуй, родной Питер! – торжественно произнес Евгений Павлович и, взглянув в нашу сторону повеселевшим ласковым взглядом, задорно произнёс: – Вперёд, ребята! Нас ждут великие дела.
2.
Первый год мы жили у друга Евгения Павловича – Юрия Сергеевича. Глядя на этого человека, я понял, что так сильно объединяло двух друзей: Евгений Павлович и Юрий Сергеевич были волевыми, целеустремленными людьми.
Проговорив всё это, Андрей на минуту замолчал, задумчиво поглядывая куда-то в даль. Неожиданно его лицо озарила внезапная улыбка и припоминая первую встречу с этим замечательным человеком, он произнёс: – Это был энергичный и никогда не унывающий человек, – и покачав головой для пущей важности, внимательно взглянул на Анатолия и удостоверившись, что тот его понял, заговорил вновь: – Едва Евгений Павлович прикоснулся к дверному звонку, как тут же открылась дверь и на пороге появился хозяин квартиры: – Ну наконец-то! – радостно выкрикнул он, оглядывая нашу большую компанию, но, не удержавшись, тут же обнял нашего деда: – Молодец! – слегка похлопывая его по плечу, произнёс он и тут же смешливо воскликнул: – А вы чего ждете? Вперед, в квартиру! Мы вас заждались.
Просторная и уютная квартира Юрия Сергеевича удивила нас с Валькой не только своими масштабами, но и своей необычной по красоте мебелью. Наверное, она была такой же старинной, как дом, в котором проживала семья. Глядя на эту роскошь из дерева, мне казалось, что она подстать музейной мебели. Помню, первые дни мы с Валькой с замиранием сердца подходили к стульям с высокой резной спинкой и боялись дотронуться до деревянного стола с ножками в виде львиной головы.
По рассказу Женьки эта квартира досталась Юрию Сергеевичу от своих родителей, которые в свою очередь получили её тоже по наследству.
– Так это что же получается? – задумчиво произнёс Валька. – Юрий Сергеевич является питерцем в третьем поколении?
– Больше! – воскликнул Женя: – Его родственники приехали в эти места на постройку города. Услышав такие удивительные слова, мы восторженно присвистнули. Еще бы! Мы еще никогда не встречались с таким значимым человеком и с тех пор мы с гордостью посматривали на Юрия Сергеевича, будто это он вместе с Петром Первым занялся строительством военного морского флота Петербурга.
«Ребята пусть живут в «Детской, – раздались слова Юрия Сергеевича, – а ты, Евгений, как всегда располагайся в моей библиотеке».
Мы с Валькой с удивлением посмотрели на Женьку: – «Почему «детская» и где тогда дети»? – не понимали мы. Позже мы узнали, что у Юрия Сергеевича и Ольги Арсеньевны – его жены, есть два взрослых сына.
Евгений Павлович и Юрий Сергеевич были друзьями детства. Вместе ходили в одну школу и вместе учились в одном военном–морском училище, и только после окончания училища распределение по местам службы разлучило их на несколько лет. Позже Евдокия Арсеньевна – младшая сестра жены Юрия Сергеевича и помощница по дому, рассказала нам, что как только Юрию Сергеевичу стало известно о горе, постигшем Евгения Павловича, он тут же пригласил своего друга и нас заодно в Санкт-Петербург.
Ольга Арсеньевна – супруга главы семейства работала врачом и, естественно, почти весь день пропадала в госпитале, но не забывала и о нашем здоровье.
– Мы все находимся у Ольги Арсеньевны под колпаком, – часто шутил Юрий Сергеевич, и это было правдой. Она, как квочка следила не только за нашим здоровьем, но и за нашим домашним рационом питания, что в те, перестроечные годы было крайне трудно. Мы не знали, каким образом на нашем столе появлялись вкусные продукты, но догадывались, что подкармливает меня и моих друзей вся дружная семья Юрия Сергеевича.
Домашними делами занималась Евдокия Арсеньевна, которая полюбилась нами с первого дня нашего знакомства. Она была доброй и внимательной не только к хозяевам квартиры, но и к нам. Детей своих Евдокия Арсеньевна не имела и потому, познакомившись с нами и узнав, что в городе у нас кроме деда Евгения из родных никого нет, всю свою нерастраченную любовь направила на нас, мальчишек. В первый день нашей встречи, заметив нашу легкую не по погоде одежду, она повела нас на рынок за обновками…
Андрей внезапно остановился, вспоминая тот давнишний первый поход по городу: – Тот рынок и по сей день, наверное, находится в центре города. Это даже не рынок, а скорее базарный городок в центре города, – и взглянув на Толика, воскликнул: – Если бы ты видел его! Народа там всегда тьма тьмущая, товаров не перечесть. Мы, как увидели всё это добро, у нас с ребятами глаза разбежались, но Евдокия Арсеньевна тут же строго заявила, что все эти вещи не настоящие, это подделки фирменных вещей. И повела нас к небольшому, только ей известному своей честностью, магазину. Там мы и затарились. Домой мы возвратились в приподнятом настроении и по нашим счастливым лицам невозможно было понять, кто был больше из нас доволен этим походом: мы с ребятами или Евдокия Арсеньевна, прямо-таки сияющая от счастья. Возможно, она впервые почувствовала себя, если не матерью, то хотя бы старшей сестрой трех мальчишек.
Постепенно мы подружились с ней и стали делиться своими мальчишескими секретами. Она радовалась вместе с нами нашими успехами и помогала преодолевать жизненные трудности нашей юности.
3.
Вспоминая учебу в училище, все происходившее с нами за годы учебы теперь может показаться простым и неинтересным, но в то время каждый новый проступок вызывал у нас некоторое переживание не забытое нами до си пор.
В училище мы оказались в разных классах. По идее, так и должно было произойти, ведь мы были разного возраста, но в «Нске» мы крепко сдружились друг с другом и здесь, первые дни нам пришлось довольно долго привыкать жить порознь. Кроме того, я медленно привыкал к новой жизни полувоенного училища, где каждый день был расписан по минутам, и все действия происходили по команде. В училище мы жили все одной семьей и только в воскресные дни могли выйти за его приделы и встретиться с Евгением Павловичем и его друзьями, которые, по существу, заменили нам наших родственников.
Но по вечерам я так сильно скучал по маме, по родным местам и нашей школе, что засыпал со слезами на глазах. Немного позже, я стал мысленно перед сном рассказывать маме о своей жизни в чужом городе. Такая привычка, я думаю, перешла ко мне от Мити. Это он посвящал страницам своего дневника все свои волнения и мечты, а я тогда не понимал его привычке все записывать и потому однажды не выдержал и пошутил: –Ты что? Писателем хочешь стать?
Он посмотрел на меня своими внимательными серыми глазами и неожиданно произнёс: – А почему бы и нет? Все писатели любили записывать свои мысли в дневник. Вот и я, когда вырасту, закончу литературный институт и напишу книгу о нас четверых, о том, как мы жили, о чем мечтали и какими стали на самом деле.
Я тогда еще подумал, что это хорошая идея и, главное, у Мити все получится потому, что он не только умеет писать, но и умеет замечать то, что другим не дано увидеть.
А он, словно прочитав мои мысли, предложил мне: – Попробуй и ты записывать яркие моменты твоей жизни, и, поверь мне, тебе станет намного легче. А, если ты будешь писать их в виде писем, обращаясь к своему близкому другу, то твои мысли, преодолевая все зримые и незримые границы, дойдут до адресата.
Наверное, его слова запали в мою голову, но тогда еще я стеснялся писать, а позже, когда все-таки решился на этот шаг, то свои заметки писал, обращаясь к маме.
Как-то мы разговорились с Евдокией Арсеньевной, и я рассказал ей о себе и, каким образом оказался в их мире. Она с интересом отнеслась к моей истории и предложила мне написать фантастическую повесть. Помню, я тогда оторопел, услышав ее слова. Признаюсь, я не ожидал таково поворота дел, но поразмыслив немного, подумал: пусть будет так! Если ей понравился мой рассказ, то наверняка моя повесть понравится будущим читателям моего мира. С тех пор, я стал терпеливо заполнять блокнот, подаренный ею, дневниковыми записями.
Как ни странно, одна из первых моих страничек была предназначена самому городу Санкт-Петербургу. Он встретил нас парадной красотой своих величественных старых зданий, прямыми проспектами и улицами и казавшимися нам крылатыми мостами. Но, однажды, в один из осенних пасмурных дней мне вдруг показалось, что высокие старые дома с грустью и задумчивостью наблюдают за длинными магазинными очередями и озабоченными лицами людей. В тот момент я неожиданно обнаружил, что город внезапно утратил свою красоту. Красавцы дома, как будто постарели намного лет вперед и теперь также, как их жители были в смятении от всего произошедшего с их страной. Страной, которая совсем недавно считалась Великой и непобедимой и называлась Союзом Советских Социалистических республик, а теперь она именовалась намного проще: Российской Федерацией или просто Россией.
Впрочем, я и сам толком не понимал, что произошло с нашим государством? А может быть я попал совсем в другую страну, которой нет и не будет в моем мире?
Так я в то время думал, но вернуться домой мне не представлялось возможности. Наверное, чтобы понять цель этого перемещения из одного мира в другой, мне было суждено пройти дорогой того времени.
4.
… И ты окончил училище? Но каким образом? Насколько я помню, ты в математике ничего не мыслил, – произнес Анатолий, исподтишка поглядывая на друга.
– Всё это так... – задумчиво вздохнул Андрей, вспоминая первые трудные годы учебы, – Если бы ты знал, как я долго плавал на уроках математики и физики. И только благодаря моим друзьям, одолел эти препятствия.
– Каким образом? – не понял Толик.
– Они разыграли меня, но о розыгрыше я узнал намного позже. А началась эта история с разговора, при котором я пожаловался ребятам, что математика у меня никогда не шла, а теперь тем более я в ней не могу разобраться. А Валентин тут же признался, что у него всегда хромал русский, и тут же поинтересовался у меня, насколько хорошо я знаю этот предмет.
– Нормально, – ответил я и добавил: – всегда имел по -русскому хорошие оценки.
Мои слова обрадовали ребят, и Женя предложил мне позаниматься с Валентином русским языком, а Валентин в качестве оплаты занятий займется со мной математикой.
– Хорошо, – согласился я и подумал, что такой вариант мне гораздо больше нравится, чем дополнительные занятия с учителем. Чтобы осилить математику, мне пришлось вернуться к пятому классу и за короткий срок подогнать мои знания к сегодняшнему седьмому. В общем, если в первой четверти у меня была слабая тройка, то к концу второй четверти у меня уже стояла крепкая четверка. Но Валентин меня обогнал, у него во второй четверти по-русскому и литературе были сплошные пятерки. Я был обрадован его успехом, как своим собственным, но какого же было моё удивление, когда случайно услышал от его одноклассников, что Валентин, по всей видимости, всегда был отличником по всем предметам. Помню, это сообщение меня настолько сильно огорошило, что в ту минуту я даже забыл, куда мне надо идти.
– Как же так, – думал я, – значит, он мне врал, когда говорил, что у него с русским языком нелады?
Но поразмыслив немного, я решил сделать вид, что ничего не знаю о его успехах.
Андрей и Толя немного помолчали. Казалось, каждый из них вспоминал пережитые ими свои школьные годы.
– Первое время ранние подъёмы и все действия по команде изматывали меня и наводили такую тоску, что я часто подумывал: а нужна ли мне такая учеба? То ли было в родных краях: сходишь в школу, вернешься домой, сделаешь уроки и айда на улицу, где ждут тебя твои друзья. И больше никаких забот. А здесь такая скукота! Но уйти из училища я не решался, боялся пропаду. Терпел довольно долго, но однажды не выдержал, набрался храбрости и спросил деда Евгения, не лучше ли было, если бы мы пошли учиться в простую школу?
– Нет, не лучше, – последовал ответ: – Вы бы ходили голодными и большей частью не имели уроков.
– Почему не имели? – наивно спросил я, и оказалось, что в этом большом городе, так же как в «Нске», до сих пор учителям не выдали отпускные за летний отпуск, и потому они были вынуждены подрабатывать в разных местах города, а то и ездить в соседние страны «челноками».
… Ну и что из этого? А вы-то тут причем? Почему бы вы ходили голодными? – не понимал Толик.
– Потому, что в училище ребята находились на полном обеспечении и потому были более или менее сыты. Это была привилегия этого училища.
Андрей тяжело вздохнул, вспоминая все те горькие дни его учебной жизни: – Те дни, в училище, я проживал как во сне, но прервать его, как бы мне ни хотелось, не мог. Я жил в чужом мире, который мне в то время не нравился, но выйти из него мне не удавалось…
– Да, да! Я тебя понял, – закивал Толик и с волнением, громко проговаривая слова, быстро заговорил: – я тоже попал в другой мир и, как бы там ни было хорошо и красиво, я чувствовал себя там чужим. Мне все время казалось, что это не моя страна.
– Но ещё сильнее я боялся, что по возвращении домой, окажусь в роли старика из сказки про золотую рыбку возле разбитого корыта. И потому, сжав кулаки, я решил не сдаваться и учиться вместе с друзьями, а там как Бог подскажет, так и будет.
Если бы не мои Валентин и Женя, Евгений Павлович и Юрий Сергеевич, то вряд ли мне удалось достичь своих высот. Дружба с ними помогла научиться мне многому, а самое главное, учеба в училище и помощь друзей научили меня работать.
Моя жизнь в училище не была ровной, в ней происходили разные истории: серьёзные и курьезные. В нашем училище были два брата. Один из них учился со мной, а другой – с Валентином. Но что старший, что младший, который учился со мной, работали по одной схеме. Они оба пытались себе более слабых ребят. Те ребята, которые чувствовали себя менее уверенно в классе, подчинялись им, выполняя все их приказы. Я и мои друзья старались жить своей жизнью и поначалу не обращали на братьев никакого внимания. Так, в начале учебы младший брат, который учился в нашем классе, пытался меня и многих наших одноклассников подчинить себе, но когда узнал, что у меня есть старшие друзья, то сменил тактику и стал подлизываться, пытаясь уговорить меня подружиться с ним...
Последние слова Андрея, напомнили Толику прошедшие времена. Он молча улыбнулся и подумал: – История повторилась, только теперь мое место занял Андрей.
– Да, я знаю, о чем ты думаешь, – перехватив взгляд Анатолия, сказал Андрей, – в моей истории я увидел себя, как бы со стороны. Но мои уличные проделки не были такими жестокими, по сравнению с теми, что пытался вытворять этот тип.
– А что он делал?
Выманивал у одноклассников карманные деньги, в столовой нагло съедал чужие завтраки, а в ответ на замечания мило улыбался и отвечал: «Кто успел, тот и съел». Тех, кто жаловался куратору класса, наказывал, заставляя их дежурить вместо себя.
Ребята терпели его довольно долго, но однажды на уроке литературы, когда учитель рассказывал нам о блокадном городе Ленинграде, я не выдержал и высказал все, что думаю об этом увальне (так я называл этого парня) и его некрасивых поступках.
– Ну, ты даёшь… – пробормотал Толик. Он никак не мог ожидать от бывшего одноклассника – хвастуна и труса таких славных слов. Он задумчиво покачал головой, а потом негромко сказал: – А вот я так не смог.
– Как смог, – пожав плечами, хотел-было ответить Андрей, но осекся, глядя на потускневшие глаза Толика и не зная, как его успокоить.
– После этой истории, – проговорил Андрей, – ребятам из нашего класса показалось, что наш парень стал более дружелюбным, но намного позже оказалось, что это не совсем так. Они с братом стали обдумывать свою месть нам, который пошатнул бы мой авторитет в училище и моих друзей: Жени и Валентина. Но об этом я тебе расскажу позже, а пока...
Вздохнул Андрей, переводя дух, и сверкнул своим смешливым взглядом на Толика и стал более спокойно продолжать свой рассказ: – Как-то вернувшись с дежурства в отряд, я обнаружил, что мой заветный блокнот с записями пропал. Обыскал все свои вещи, но так и не нашел его. Помню, в тот момент меня одолела такая дикая злость и отчаяние, что подойди ко мне любой из моих однокурсников, я бы разорвал его в клочья. Но вскоре меня вызвал дежурный офицер и поинтересовался у меня: – Мой ли это блокнот?
Я ответил, что мой. Он рассказал, что случайно обнаружил его на учительском столе: – Видно, кто-то из вашего коллектива подумал, что ты собираешь информацию на каждого из курсантов. Не буду скрывать, я просмотрел твои записи и был обрадован им.
«У тебя хороший слог», – сказал он, приветливо посматривая на меня. Его следующая фраза удивила меня еще сильнее. Он предложил мне написать заметку для стенгазеты училища. Услышав такие лестные о себе слова, я жутко растерялся и не сразу смог вымолвить хотя бы одно слово, а позже честно признался, что никогда не принимал участие в выпуске стенгазет.
– Ничего страшного в этом нет, – дружески похлопав меня по плечу, сказал дежурный офицер и добавил: – все когда-то делают что-то в первый раз. Так что приходи к нам…
– И что критиковал там своих одноклассников? – усмехнулся Толик.
– Нет, что ты! Обычно в своих выпусках мы большей частью задавали вопросы администрации училища, поздравляли с Днем рождения преподавателей и одноклассников… в общем, это была мирная газета.
Позже я узнал, что блокнот у меня выкрал наш классный увалень. Он же передал его дежурному офицеру со словами: «В нашем классе появился стукач, вы обязаны отреагировать на такой подлый поступок».
4.
– Первые два года мы почти не отлучались от училища, и выходные ни, в основном, проводили дома, —произнёс Андрей. – На деньги от проданной недвижимости в Нске, Евгений Павлович с помощью своих друзей смог купить только небольшую двухкомнатную квартиру в том же доме, где проживала семья Юрия Сергеевича. Теперь они все жили на разных этажах, но по одной лестнице и, конечно же, место встречи всей семьи оставалось прежним, на квартире Юрия Сергеевича.
На работу пока Евгений Павлович не смог устроиться, и потому решил вернуться к своему любимому занятию, создавать макеты парусников и военных кораблей. В будние дни по вечерам ему помогал Юрий Сергеевич, а в выходные дни присоединялись мы к этой мелкой и кропотливой работе.
Как я уже тебе рассказывал, в то время очень много предприятий стояло без работы, и те, кто мог хоть что-то мастерить своими руками, могли прокормить свою семью.
… А материал где брали? – поинтересовался Анатолий.
– Доставкой материалов занимался Юрий Сергеевич. Где именно он его брал, мы не знали, но догадывались. Уж больно гладкими были дощечки, а самое главное, они не растрескивались, – ответил Андрей и, вспоминая те давние вечера, молча улыбнулся. Его глаза при этом вспыхнули, видно воспоминания о той необыкновенной для него жизни, оставили в его памяти неизгладимый след: – По части парусов для наших судов заведовала Евдокия Арсеньевна, – произнёс он каким-то необычным глухим голосом, словно находился еще в той загадочной жизни вместе с теми замечательными людьми, которые его не бросили, а старались помочь ему не пропасть в том страшном мире: – Она же занималась реализацией макетов морских судов.
– Почему она? А вы не могли этого сделать? – Удивился Толя.
– Нет, не могли. Евдокия Арсеньевна как-то пошутила, что продавцы будут с осторожностью принимать парусники у Евгения Павловича и Юрия Сергеевича, принимая их за работников ОБХС. Да и вряд ли они смогли бы продать свою работу дорого.
– А Евдокия Арсеньевна могла? – не понимал Анатолий.
– Еще как могла! – восторженно воскликнул Андрюха, – Я как-то с ней пошел в сувенирный магазин, помогал отнести наши поделки. Как только мы выставили наши поделки, у продавца глаза загорелись, но он тут же спохватился и стал придирчиво рассматривать каждый из них. Видно, хотел к чему-нибудь придраться и понизить стоимость, но ничего не найдя, стал «заливать» нам, что это непрочные поделки и быстро сломаются и, вообще, их плохо покупают… В общем, стал жульничать. Услышав эти легкомысленные речи, Евдокия Арсеньевна дала мне команду забрать наши «кораблики» и, как бы между прочим, проронила слова, что поставит их в Европейской гостинице: «Там, знаете ли? Все быстро раскупается, и деньги вовремя возвращают». И чтобы ты думал? Её слова смутили продавца, и он сразу согласился продать парусники по нашей цене. Но взамен попросил не продавать их в гостинице.
– Да, да! – согласились мы и прямиком отправились туда.
– Ну, вы даёте! Кто же их покупал в то голодное время?
– Время тогда действительно было тяжелым, и многие граждане уезжали за границу в поисках работы, но с собой брали для продажи разные сувениры и в том числе наши парусники.
Так мы прожили два года. Потом Юрий Сергеевич нашел для Евгения Павловича работу и всем нам стало чуть-чуть легче.
Однажды, вернувшись из училища, мы заметили на рабочем столе деда Евгения компьютер. Он представлял собой большой ящик, с небольшим экраном, называемый монитором, то есть что-то вроде нашего первого телевизора. Два других ящика представляли собой блок памяти и процессор. Мы уже знали, что вся эта конструкция называется компьютером. Примерно такие находились в классах старшеклассников нашего училища. У них уже был предмет по освоению компьютера и начального программирования. Но мы никак не ожидали увидеть эту технику у нас дома, в квартире деда Евгения. И каково же было наше удивление, когда оказалось, что зачинщиком этой покупки был Юрий Сергеевич. Покупая компьютеры, наши деды в первую очередь думали о нас, а мы не забывали о них. Женя тут же установил дежурство по использованию компьютера каждого из нас и в Евгения Павловича. Поскольку, Женя уже умел пользоваться компьютерной техникой, то скоро и мы с Валентином освоили компьютер и научили им пользоваться Евгения Павловича, а затем и всех остальных взрослых нашей большой семьи.
– А что вы на нем делали? – не понимал Толик.
– Видишь ли, наши деды сразу сообразили, что начинается век новых технологий, и скоро компьютер будет занимать главное место в науке и технике. А потому надо не просто уметь его включать и выключать, входить в интернет, но и уметь работать на нем, пользуясь необходимыми программами для морского дела.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Анатолий, вспоминая Сашины рассказы о компьютерной технике, и внезапно спросил: – А мобильные телефоны у вас были?
– Конечно были! – согласился Андрей: – Сначала появились такие громоздкие, большие радиотелефоны, а после них пришли мобильные кнопочные телефоны.
– А после кнопочных появились плоские, без кнопок телефоны, – неожиданно объявил Толя и своими познаниями сильно удивил Андрюху.
– А ты откуда знаешь? – накинулся он на Толю.
– Саша нам рассказывал, да и я видел такой телефон в его руках.
– Я тоже такие встречал, но стоили они, жуть, как дорого!
Воскликнул Андрей.
– Да, в том мире наука и техника зашагала семимильными шагами, – вспоминая своё приключение, задумчиво произнес Толик.
– А в нашем мире она пока движется не торопясь, – заметил Андрей.
– Нет! Нельзя так строго судить свою страну, – неожиданно проговорил Толик: – Ты посмотри, сколько разнообразной техники появилось в наших домах за твоё отсутствие: стиральные машины, холодильники, цветные телевизоры, магнитофоны…
– Подожди, подожди, – остановил его Андрей, – что это за штука такая, магнитофон? По всей видимости, я пропустил её в том мире.
Толик удивленно взглянул на Андрея, не веря своим ушам: – Неужели и в правду не видел магнитофон? – думал он. Но лицо Андрея было серьёзно и ничто не показывало на розыгрыш.
– Приходи ко мне, и я покажу тебе, как выглядит магнитофон, – наконец произнёс Толик: – Он заменил нам радиолу, которая представляла собой музыкальное устройство с приемником и проигрывателем для пластинок в одном корпусе. Магнитофон – это тоже музыкальное устройство, у которого вместо виниловых пластин используется узкая намагниченная пленка.
– И что? Хороший звук дает? – поинтересовался Андрей.
– Да, довольно приличный, и главное, магнитофон занимает значительно мало места, чем радиола, – сказал Толик, и мельком глянув на часы, попросил: – Рассказывай дальше. Уж больно интересно и гладко у тебя всё происходило…
– А вот не скажи, – воскликнул Андрей и замолчал, вспоминая тот неординарный случай, произошедший с ним и его друзьями. Его глаза тут же затуманились, а лицо помрачнело. По всей видимости, случай, произошедший с ним, до сих пор тяготил его душу. Андрей огорченно вздохнул и заговорил: – Помнишь, я тебе рассказывал о об одном увальне из нашего класса? После неудачного похищения моего блокнота он неожиданно стал нормально себя вести. Мы даже всем классом обрадовались. Нам казалось, что критика, направленная нами против него, возымела своё действие. Но одно происшествие, в которое мы втроём были втянуты, расставило все на свои места.
– И что это было? – осторожно спросил Толя.
– Как-то перед выходными забежали ко мне в класс Валька с Женькой и говорят: – Один пацан из нашей группы пригласил нас на танцы в клуб. Пойдешь с нами?
– Ну я, конечно, закивал, мол, пойду. Мне очень хотелось посмотреть, как здешняя молодежь развлекается. Заскочили домой переодеться «в гражданку» и пошли. Нашим старикам не стали ничего говорить, а Евдокии Арсеньевне прошептали, что идем туда-то. Она в ответ нам: – Ребята, будьте бдительны, об этом клубе идет нехорошая молва.
Мы кивнули, что будем помнить её наказ и поспешили на встречу с этим парнем. Но какого же было моё удивление, когда я увидел перед собой старшего брата моего неприятеля. Они были очень сильно похожи друг на друга: тот же взгляд исподлобья, те же чуть прищуренные и постоянно меняющие своё направление глаза. Мы встретились с ним взглядом, и мне вдруг показалось, что это приглашение было сделано неспроста, но взглянув на радостные лица моих друзей, я решил промолчать и не портить им настроение. Минуя очередь, он легко провел нас в клуб. А там музыка, шум, народу много. Девушки красивые, класс! В общем, мы сначала втроем толкались на одном месте, а потом разошлись, стали танцевать то с одной, то с другой…
Никогда бы не подумал, что я буду пользовать такой славой среди местных девчат! – Хвастливо воскликнул Андрюха и, поняв, что сморозил глупость, стыдливо опустил глаза.
– Да, ладно тебе, с кем не бывает, – заметив его смущение, произнес Анатолий: – Что дальше то было?
Андрюха облегченно вздохнул и подумал: –Пролетело, – и дальше повел рассказ: – После танцев я долго не мог найти ребят и застал их возле барной стойки в необычном для них состоянии. В руках они держали бутылки с водой, но вели себя как-то неадекватно, как будто изрядно выпили.
– Вы чего? Что пили? – строго спросил я, а они в ответ: – Воду.
Я попробовал выхватить бутылку у Женьки из рук, но он вдруг набычился и кричит мне: – Моя, не отдам!
– Да я только один глоток сделаю и верну, – кричу ему, а он ни в какую, мотает головой, а бутылку к себе прижимает, словно девушку обнимает. Валька же, наоборот, гогочет, как сивый мерин.
– Вот чёрт! – подумал я, оглядываясь на нашего курсанта, а у того улыбка во всё лицо. Смотрю на ребят и понимаю, что надо их как-то уводить отсюда. Еще, не дай Бог, по дороге домой патруль встретим, а они веселенькие такие, уже готовы с себя все снять и лезгинку танцевать голыми. В общем, с трудом, но все-таки заставил ребят выйти из клуба и направиться к дому. Не буду рассказывать, каким образом мы добрались до нашей улицы, но как только повернули ко двору нашего дома, откуда ни возьмись, появился военный патруль, словно его кто-то направил в нашу сторону: – Кто такие? Откуда идете?
Женька и Валька ненадолго присмирели. Я стал докладывать, что возвращаемся домой из клуба и, вдруг, вижу, как из дома в одном легком халатике выбежала к нам Евдокия Арсеньевна: – Ребятки, скорее домой, – кричит нам, – там ждет вас Юрий Сергеевич, – и к офицерам: – Понимаете, по моей просьбе ребята искали моего племянника, – говорит, а глазами нам знаки подаёт, чтобы мы быстрее сматывались.
В общем, то ли они знали Юрия Сергеевича, то ли растерялись перед нашей любимой Евдокией Арсеньевной, но отдали ей честь и, развернувшись, пошли восвояси. На этом наши приключения не закончились. Как только мы вошли в дом, Валька и Женька вновь стали чудить. Женька, как не в себе стал. То, что-то несусветное бормочет, кричит на Вальку, что того надо расстрелять, то, наоборот, хочет его обнять и приласкать. Валька, же, стал каким-то угрюмым и пока поднимался на четвертый этаж, все твердил, что ему надо бежать в Нск, спасать родителей. Хорошо, что Евгений Павлович оказался рядом, видно, он был неподалеку, а потому, заслышав наши слишком громкие голоса, спустился к нам навстречу.
– А потом? – тихо спросил Толик, – Что было утром, когда вы проснулись?
– Ох и влетело нам тогда! – воскликнул Андрей и возмущенно покачал головой, переживая заново всё случившееся с его друзьями: – Сначала нам учинил допрос Евгений Павлович, а затем мы были обязаны слово в слово всё повторить Юрию Сергеевичу: – Где были? С кем туда ходили? Что пили?
Видишь ли, Евгений Павлович не сразу поверил в то, что Женя и Валентин в клубе пили одну минеральную воду. Я подтвердил их слова, ведь я-то видел в руках у них пол литровые бутылки с водой. Правда, когда деды услышали мои слова, то насторожились и стали переглядываться друг с другом, но нам не стали ничего объяснять. Позже нам стало известно, что наш сокурсник уже был в том клубе и
в таком же состоянии возвратился домой. А нас повел туда из-за вредности, решил отомстить всем сразу за обиду своего младшего брата и заодно удостовериться, что в клубе действительно подкидывают всякие снадобья.
– Он что? Того что ли? – выкрикнул Толя и покрутил у своего виска: – А если бы с вами что-нибудь серьезное случилось? Или вас бы обокрали, следуя за вами домой? Или по дороге могли на вас напасть, – не на шутку разволновался он.
– Да... Мы тогда были жутко потрясены всей этой историей. Нам внезапно показалось, что поступок двух братьев сильно похож на историю, произошедшую в Нске. И как хорошо, что мы не пострадали.
– Я не думал, что все произойдет так серьезно, – при каждом удобном случае повторял наш обидчик.
– А что в училище? Кто-нибудь из начальства узнал об этом происшествии? – никак не мог успокоиться Толик.
– Если и узнали то, от наших дедов, да и то под большим секретом. Но позже всех курсантов предупредили о последствиях посещения того клуба. А в начале следующего учебного года мы заметили, что наши обидчики оставили училище.
– А что же все-таки подсунули твоим друзьям? Наркотик?
– Да, он самый.
(продолжение следует)