Антон любил по вечерам гулять по площади Доллежаля и вокруг этой площади. Рядом были знаменитая кондитерская фабрика Абрикосовых, сменившая своё название на концерн Бабаевский и продолжавшая наполнять окрестности запахом шоколада, Росатомнадзор с башней по контролю радиоактивности и институт Росатома, проектировавший ядерные реакторы под руководством Доллежаля и напоминавший храм Хатшепсут. А Малая Красносельская улица, превращённая в тупик властными любителями превращать всё в лагерь сплошными заборами, оградами с колючей проволокой, напоминала Хапи-Нил своим вечно мокрым тёмным асфальтом. Дом, где жил Антон, стоял на вершине холма, где в древности был деревянный царский дворец, завещанный Титу (Ивану Грозному). Именно по этой дворцовой аналогии дом ассоциировался с Карнаком в Луксоре. Красные пруды, на которых цари, особенно Пётр Великий, устраивали народные гуляния и праздники с фейерверками, давно были засыпаны, и по ним были проложены железнодорожные рельсы. Магазины и заведения общепита, переходя из рук в руки и меняя своё предназначение, часто меняли и свои довольно претенциозные названия: Монте-Карло, Тель-Авив, Шафран, СССР (чебуречная), Андерсон, Страдивари, Красная Стрела и т. п.
Антон занимался много чем, больше всего любил и даже открывал проблемы теории чисел, писал стихи и прозу, иногда сочинял музыку, увлекался египтологией, герметизмом, пифагореизмом и платонизмом, особенно стратегемами и парадигмами, и, видимо, именно поэтому его общественная деятельность невольно в последние два десятка лет сконцентрировалась на борьбе за истину и социальную справедливость.
Очень конфиденциально к Антону обращались сильные мира сего по поводу своих судеб и судеб, обучения и психики детей. Антону это не доставляло удовольствия. Объяснить всё мог только другой близнец, но Альбер итак был нарасхват и в последние годы изолировался и погрузился в свои творческие задачи. Знакомые не всегда понимали и разделяли взгляды и пристрастия Антона, считая его занятия блажью весьма счастливого человека. Жизнь бы так и текла счастливо в высшей небесной иллюзорности, если бы Антон не перешёл дорогу вусмерть криминализированным банковским и страховым ворам-олигархам, требуя возбуждения уголовных дел в их отношении по фактам организации ими преступного сообщества и мошеннического хищения денег клиентов в особо крупных размерах. Естественно, в один прекрасный день терпение воров лопнуло, и они заказали убийство Антона.
Убийца был экипирован в лучших традициях криминального жанра. Крутой мотоцикл, одежда, шлем, очки, пистолет с глушителем, «шпионская» электроника, - словом, всё как надо. Мешали лишь небольшие детальки типа видеокамер и невольных свидетелей. И вечер был выбран правильно: хэллоуин, ставший популярным в Москве. Антон тоже по-своему готовился к встрече с тёмными силами. «Halloween – это особенная ночь, когда все заведения выкручивают креатив на максимум и поражают новыми идеями. Nebar на Пятницкой удивит даже самых заядлых тусовщиков и любителей ужаса: бар погрузится во мрак и ужас по мотивам триллера «Пила». Будьте аккуратнее и не испугайтесь барменов и официанток в реалистичных образах, а также главного обращения убийцы к гостям. Для самых смелых будет зона пыток. Люди в этой части вечеринки будут кричать весь вечер так, что кровь будет стынуть в жилах. Кстати, тем, кто будет в атмосферных костюмах, организаторы обещают сделать приятный комплимент», - прочитал Антон зазывную рекламу, но поехать на Пятницкую не решился. А в ночь на последнюю пятницу увидел сон, в котором душил его наёмный убийца, но почему-то не задушил до самого конца. Стало любопытно. Антон пошёл гулять попозже, чтобы меньше было людей и убийца мог бы подъехать беспрепятственно. Правда, как всегда, несмотря ни на какие санкции, припарковались на площади и улице огромные европейские фуры, приехавшие за шоколадом…
Наёмный убийца не заставил себя долго ждать. Подъехал прямо к Антону, спешился, поравнялся и стал спрашивать дорогу в еврейский бар «Dizengof99».
- 3-ий Красносельский переулок, дом 19, строение 7, - ответил Антон.
- Ого, какая точность! – заметил незнакомец, - вы не завсегдатай?
- Нет, но иногда бывал.
- Вы не проводите меня до бара? Мы же идём в том направлении?
- Да, конечно.
- А чем вы занимаетесь, если не секрет? Вы, наверно, учёный. Угадал?
- В каком-то смысле.
- А вы не боитесь гулять по ночам один в безлюдном месте?
- В моём возрасте было бы странно чего-либо бояться.
- Например, хулиганов или грабителей.
- Не думаю, что привлеку их чем-то.
- А если встретится убийца-маньяк?
- Навряд ли я подходящий для него субъект или объект.
- А если наёмный? Киллер. У вас есть враги?
- Наверно. У всех могут быть враги в таком злобном мире.
- А что вы скажете, если этот киллер я?
- Ничего не скажу. Выполняйте свою работу. Мне остановиться, чтобы было удобней? К тому же надо выбрать место потемней, и чтобы не было камер.
- И что?! Вы совсем не боитесь? Вы же не смертельно больной вот так легко принять смерть?
- В нашем мире очень удобно быть фаталистом. Если суждено, так тому и быть. Чему быть – того не миновать.
- Признаюсь, в самом деле мне вас заказали. Конечно, это непрофессионально. Я в первый раз интересуюсь самой жертвой. Мне приснился сон, в котором меня отговорили исполнить этот заказ. Это впервые. Никогда такого не было. Вот я и подумал, решил узнать, в чём дело. Вы как-то связаны с высшими силами?
- Все мы связаны и даже повязаны. Просто в разной степени.
- А вам не интересно, кто я, что я? Я о вас многое узнал через интернет. Мне хотелось бы у вас поучиться прогнозам.
- Я плохой педагог. Потом прогнозирование наукой пока не стало. Это искусство. А вокруг полно лженауки, шарлатанства, мошеннической магии, астрологии, экстрасенсорики и т.п.
Вам предпочтительней было бы изучать позитивные, доказательственные науки.
- А вы могли бы предсказать мою судьбу?
- Думаю, что нет.
- Можно, я вам позвоню? Хочу продолжить с вами общение.
- Хорошо. Звоните. Вы же знаете наверняка все мои координаты.
- Конечно. Вы слышите музыку?
- Да. Это сонатина до мажор Бетховена.
- Мне больше нравится ля минор. Минорные сонаты вам нравятся?
- Некоторые. Например, соната № 8 ля минор Моцарта.
- Я, когда лежал в больнице, по вечерам из каждой палаты раздавалась какая-то музыка.
Из-за одной двери слышался вальс из "Веселой вдовы". Из-за другой - "Послеполуденный отдых фавна" Дебюсси. Из-за третьей - "Танец с саблями" Хачатуряна. Из-за четвёртой - Пятая симфония Бетховена.
- Прямо как у Бредбери.
- У меня был знакомый психиатр, любивший всю классику, посвящённую Ромео и Джульетте, особенно Берлиоза, Чайковского, Прокофьева.
- Вот мы и пришли, - сказал Антон и улыбнулся киллеру на прощание.
Эта улыбка ошеломила киллера. Он тоже стал улыбаться в ответ.
- Меня зовут Анатолий. Я вам позвоню. Пока. До встречи.
- До свидания.
Анатолий пошёл в бар. Антон повернул в обратную сторону. Взглянул на прояснившееся небо. На небесах сияли Юпитер и Орион. Взошёл Сириус. «Красота звёздного неба и нравственный закон внутри нас», - вспомнился Кант. Антон пошёл на ближайшую детскую площадку. Сел на скамейку-качалку и стал раскачиваться, как вдруг увидел подходящего к площадке Анатолия.
"Безумный", - подумал Антон.
Анатолий прочёл его мысли, улыбнулся и успокоительно поднял руку, затем подошёл и присел на скамейку:
- Я так, только спросить хотел. Я так называемое меньшинство. Очень похожий на вас чел по имени Альбер как-то в Швейцарии, причём в психушке, объяснял знаменитому профессору-психиатру и двум близнецам-пациентам, что никакой души вообще не существует, что это распространённая ошибка. Есть тождественность частиц вплоть до молекул. Это как кирпичи. Когда из кирпичиков создаются какие-то сложные конструкции, эти конструкции начинают обладать индивидуальными, специфическими свойствами, выполняют свои функции, словно оживают. Это как в телевизоре. Сначала дети и безграмотные думают, что персонажи находятся в телевизоре и там живут. Лишь убедившись, что это обманные, миражные явления, они примиряются с тем, что души нет, а есть движение частиц и преобразование конструкций частиц. Стоит выключить телевизор – совсем ничего из явленного мира не остаётся. Конечно, нас потрясла такая явная и простая истина. Раз нет души, значит, нет и душевных болезней. А наши плохо послушные конструкции можно переконструировать из наших уже имеющихся частиц. Мы не только поверили Альберу, а сообщили родителям и потребовали, чтобы нас лечил только Альбер. Но у него оказалось итак много клиентов из коронованных и олигархических семей. Он от нас отказался. Тогда мы стали приставать к нему, чтобы он объяснил нам, как перестроить и перепрограммировать наши ментальные конструкции. Ведь основные программы записаны на ДНК в каждой клетке, а наука тогда ещё не могла менять гены. И тут Альбер нам помог, приоткрыв завесу тайны на пути к самой главной истине. Знаете, в чём ключ к этой тайне?
- Думаю, что в абстрактном мышлении.
- Совершенно в точку! Альбер нам так просто объяснил, что на самом деле только на нижнем уровне управляют программы, записанные в клеточных конструкциях на ДНК и РНК. Всем управляют ответвления единой программы, передающие смысл на сигналах подобно электромагнитным полям. Не энергия, ни даже сами сигналы, а смысл, знание, причём абстрактное, управляет на высшем уровне. И оно всемогуще, всесильно. Только надо понять и научиться самоуправлению на основании принятия, расшифровки содержания этих пронизывающих всё сигналов. Вселенную и нас пронизывают триллионы нейтрино ежесекундно, но мы почти не догадываемся о содержании записанного на тонких носителях знания. Ведь в течение многих тысячелетий наш мозг улавливает во сне какое-то знание, бывают вещие сны, подсказки. Но самыми главными подсказками являются математические абстракции, прежде всего, числа. Когда Альбер нам показал, что числами можно программировать, моделировать и менять весь мир, мы были потрясены. Простота, красота и ясность идеи. Ведь совершенно очевидно, что именно письменность, счёт, умение использовать математические абстракции, идеи приводят к возможностям перепрограммирования реальности. Древние Вавилон, Египет, бог Тот-Джехути-Гермес, Пифагор, Парменид, Платон, Евклид, Диофант. Даже Маркс, Энгельс, Ленин, будучи в некотором смысле материалистами, подчёркивали управляющее предназначение не материи, а идеи, плана, абстрактных моделей (сравнение Марксом архитектора и пчелы). Но всё это надо осознать и понять. Вы не согласны?
- С вашими аргументами невозможно не согласиться. Но тогда скажите: почему это не осознало человечество в целом, почему даже после веков Возрождения и Просвещения властвуют глупость, преступность, мракобесие, ложь, эгоцентризм, алчность, самые низменные животные инстинкты, почему кучка людей, присвоивших себе планетарные ресурсы и узурпировавших всю власть, толкает свои народы и всё человечество к гибели?
Значит, что-то не так с программой самого человечества. Видимо, этот вид деградирует, отживает своё.
- Вся надежда, что выживут наиболее умные, понимающие, следовательно, более адаптивные и предвидящие, умеющие перепрограммировать своё будущее.
- Надежды юношей питают. Эволюционная программа, если не всесильна, то достаточно сильна. Природу не остановить. А её законы мы знаем слабовато. Да и себя привыкли выделять и отделять от природы. А изоляция и самоизоляция ведут к вырождению и полному исчезновению.
- Спасибо за беседу! Мне нужно ехать.
- Да, странный вы киллер.
- Думаю, что уже не киллер, а собеседник.
- До свидания, собеседник!
- До свидания, - Анатолий встал, пожал руку Антону и направился к своему мотоциклу…
Удивительным показалось Антону чудесное переплетение событий. Ссылка на Альбера. Антон и Альбер были близнецами, но об этом не должно было быть в доступе никакой информации. Антон и Альбер в те годы часто подменяли друг друга. И на самом деле в швейцарской клинике, судя по рассказу Анатолия, был не Альбер, а Антон. Поэтому во время беседы Анатолий показался подозрительно знакомым. Но пациентов-близнецов звали Роже и Робер. Причём тогда Анатолий? Видимо, сменил имя для российского гражданства. Кажется, этот Анатолий принимает Антона за Альбера. Антон был озадачен таким неожиданным разворотом событий…
Вторая встреча была ещё неожиданней. Приехал из Парижа известный хореограф Робер, которому посоветовали проконсультироваться с Антоном по поводу нового балета «Числа». Встретились в здании хореографического училища, где Робер давал мастер-класс. Антону и в голову не могло прийти, что это тот самый Робер, о котором рассказывал Анатолий (и который в таком случае на самом деле Роже). И тут вдруг Антон понял, что это тот самый Робер, бывший пациент швейцарской психушки. Робер, правда, принял невинный вид, рассказывал о концепции постановки:
- Я, кажется, понял пифагорейский смысл либретто. Сначала хаос. Затем возникает семёрка, а кордебалет добавляет ещё 31 танцовщика. Затем всё делится пополам – возникает сакральная группа из 19. 19 распадается на два простых числа танцовщиков: 2 и 17. Двойка превращается затем в расщеплённое число 19 как 1 и 9. Возникает 10. Нуль исчезает. Остаётся единица. Солист танцует единое. Затем всё идёт в обратном порядке. Снова семёрка и 31. Хаос, но уже несколько иной. Его стирает единый солист…
И тут оказывается «рояль в кустах»: появляется Анатолий-Роже. Весь улыбающийся. Обнимает Робера. Антона принимают за Альбера. Вновь возвращаются к воспоминаниям о швейцарском прошлом. Робер долго рассказывает о либретто, о музыке, о композиторе, о своих постановках и солистах. Анатолий-Роже не остаётся в долгу: число исполненных заказов достигло 42. Вспоминают о сакральном числе 42 египетских богов.
Встреча заканчивается тем, что Робер приглашает Роже и Антона пожить у него в Монте-Карло будущим летом.
- А как же с моим переходом, выходом в свет из этого мрачного болота? – озадаченно спрашивает Антон, обращаясь к Роже.
- Откладывается до лучших, нет, худших времён, - с улыбкой отвечает Анатолий-Роже.
- Неужели эвтаназия? – продолжает Антон.
- Да рано вам об этом думать – вы нам очень нужны, нужны единой программе для науки и искусства, - добавляет Робер.
- Киллеры пошли такие, что исполнить заказ не могут. Видно, всё пришло к пониманию, что земная жизнь не только испытание и театр, но и натуральное наказание, - заключил Антон.
- Да ладно. Не парьтесь. Договоримся. Эвтаназия – это тоже форма убийства. За хорошую оплату всё возможно, - со смехом ответил Роже, - я же всё-таки профессионал!
Третья встреча была ещё неожиданней. Робер перед своим отъездом решил устроить ужин, пригласив Антона и подающего большие надежды юного танцовщика, студента хореографического училища. Студент был индийских кровей смуглым юношей с чёрными выразительными глазами, очень стеснительный и плохо понимающий на европейских языках, кроме как на английском. Антону он напоминал Рамануджана, а Робер – Харди.
Во время ужина заявился Роже и как незваный гость вызвал резкое недовольство Робера.
После бурных объяснений братья расстались возбуждёнными. Потребовалось время Роберу, чтобы прийти в себя. Беседа не клеилась. Но в конце ужина Робер пришёл в себя, ожил, затем дал понять студенту, что тому пора уйти. Студент это сделал с лёгкостью, подарив на прощание свои рекламные буклеты, сделанные в Лондоне.
Робер немедленно приступил к своим вопросам.
- Меня очень волнуют архетипы божественного восхождения к высшему мастерству, о которых вы рассказывали. Возникли вопросы. Первый заключается в разрешении противоречия между описанным вами пренебрежительным отношением единой программы к ничтожнейшим популяциям, обращающимся с просьбами, молитвами, ритуалами, прочей любознательностью, и персонально адресованными чудесами, даже вниманием, любовью Единого, причём к повторяющемуся архетипу любимчика.
- Эта проблема разрешается таким же избыточным путём, как это делает природа, хотя у природы при субстанциональной избыточности наблюдается экономия, минимизация траектории. В оптике это называют принципом наименьшего действия Ферма. Как и вся природа, единая программа может предпринимать отчаянные усилия, проводить отбор, селекцию, менять ответно условия для адаптации лишь бы достичь яркого торжества индивидуальности, непохожести, симметрии, гармонии, красоты, совершенства, разумности, доброответности. Огромные ресурсы и усилия, много повторных действий с соответствующими вариациями могут быть только ради мига цветения необыкновенно яркой орхидеи. Архетипы создаются математическим образом и сводятся в конечном счёте к моделям, рассчитываемым с помощью чисел. А числа – это не только и не столько счёт, операторы действия, но и идеальная абстрактная субстанция, игра бесконечности граней-чисел самого Единого. Конечно, математические архетипы-операторы в своём представлении таблицами-матрицами чисел могут порождать и выражать по аналогии с вращением материю из Ничего (из Ничто), но лучше всё же говорить: из Инобытия, хотя это требует ещё больших усилий в точности научных определений и соотношений. Ведь разрешение противоречия мы видим чаще всего как расщепление. В балете есть солисты и кордебалет. Есть сотворение в процессе операций-движений. Суфии, вращаясь в танце, переходят в качественно иное состояние. И вы невольно различаете обездвиженность, фоновые явления, массовки, солирование, гениальное бурное исполнение. Не знаю, удовлетворяет ли вас такой ответ.
- Вполне. Второй вопрос. Раз вы осознаёте и понимаете такое мироустройство, зачем вам самому всё время повторять исполнение своего архетипа, своей программы? Не лучше ли перескочить сразу на более высокий уровень? Ведь пределов для совершенства нет.
- Это уже совсем сложный вопрос. Триллионы клонов-квантов одного и того же архетипа (мы называем такие архетипы ноулиджонами) создаются для достижения эффективного управления, контроля и моментальной сборки (нуль-транспортировки и телепортации, как называют фантасты) из этих элементарных кирпичиков соответствующего объекта прямо на месте появления сигнала единой программы. Выдающийся физик Энрико Ферми как-то задал парадоксальный вопрос: если существуют более развитые цивилизации, почему они не проявили или не проявляют себя? Мы же думаем, что как раз они проявляют себя более чем. Если бы не было более развитых цивилизаций, более совершенных баз знаний и алгоритмов абстрактного мышления, мы бы не смогли подключаться и получать знания. Ведь наш мозг не вырабатывает понятия, как печень вырабатывает желчь. Понятия, абстракции приобретаются в процессе участия в коллективном взаимодействии со всей вселенной. Триллионы нейтрино пронизывают нас в каждую секунду. Мы просто не обладаем пока технологией «чтения мыслей». Хотя не обладаем даже технологией записи и воспроизведения своих мыслей в нужной мере. До сих пор служим операторами-слугами при гаджетах и вводим информацию вручную. Что касается повторного исполнения программы, разумеется, хотелось бы выйти из «колеса повторений и одних и тех же превращений», но, идеально выполнив своё предназначение. Если же мы продолжаем вращаться в этом колесе, значит, чего-то мы не поняли, что-то не познали до совершенного конца. Поэтому сбиваемся в холодном и мрачном осадке до просветления сознания, совершенствования своего образа и записи его в память разума, т.е. до возгонки в абстракт, до «выхода в свет», как это описывается на древних скрижалях. Так что перескочить был бы рад. Да и вся вселенная при всех её грандиозных для нас масштабах является для единой программы лишь ничтожным, почти случайным пузырьком-голограммой, иллюзией, сном, игрой. Навряд ли мы можем разрешить такой парадокс. Мы убираем лестницу, по которой взобрались на вершину, и повисаем в неопределённости.
- Я так и думал. Осознание почему-то всегда приводило меня к самоотрицанию. Третий вопрос касается вашего знакомства с Рудольфом Нуриевым. В записках он несколько раз очень лестно отзывается о вас, что для него совсем не характерно. Вы же неохотно вспоминаете его. Не могли бы рассказать подробнее о ваших встречах? Меня не удовлетворил балет, посвящённый ему. Мы с моим другом-композитором хотим создать новый балет, посвящённый Нуриеву, но с более глубоким философско-эстетическим контекстом.
- Думаю, мало чем смогу вам в этом помочь. Дело в том, что в Нуриеве, как во всех гениальных личностях, были воплощены и природные, и трудовые, и волевые достижения сразу во многих образах, в десятках личностей. Мы же соприкасались только в плане программы судьбы. А рассказ об этом нарушил бы обет конфиденциальности. О Нуриеве написано достаточно. Нужно просто внимательно изучить и отобрать материал для подходящего сценария.
- Четвёртый вопрос покажется совсем детским: он о чудесах. Я слышан о ваших способностях творить чудеса. Я не буду просить сотворить чудо для меня немедленно. Просто интересно понять, как это вообще возможно.
- На детский вопрос – детский ответ: легко! Вся вселенная – игрушка, причём продолжающееся чудотворение. И мы участники, сотворцы. Начнём с незадачливых фантастов, фокусников и магов. Им приходится подменять истинные чудеса обманом. К истинным чудесам привыкают, перестают их замечать. Ведь вовсе не надо транспортировать тела, молекулы, элементарные частицы: их везде полно, – гораздо проще передать идеи, планы, проекты. Этим чудом занимаются все цивилизации. А машина времени? Мы каждый день пользуемся ею – нашим мозгом с памятью и воображением, а добавив телескоп и средства воспроизведения записей, можем увидеть картину звёздного неба за миллиарды лет назад. Или проблема продления жизни, омоложения, вечной жизни. Наши образы-клоны беспрепятственно распространяются, входят в чужое сознание, живут и продолжают участвовать в творении там так же, как чужие образы, мысли, знание вселяются в нас. Ведь наше «я» трансформируется в течение всей нашей жизни. Чтобы проживать тысячи интересных, ярких жизней, надо просто ЧИТАТЬ УМНЫЕ КНИГИ! А теперь оглянитесь вокруг. Солнце – разве не чудо? Звёздное небо – разве не чудо? Свет – разве не чудо? Биологическая клетка – разве не чудо? Зелёный лист и лепесток цветка – разве не чудеса? Память, воображение, воля, познание – высшие чудеса и инструменты. Вся наука – сплошное чудо! Математика, числа. Мы можем быть богами и творить богов. А можем ничего не замечать, ничем не пользоваться, лечь под дерево, словно Будда, и созерцать, ничего не делая. Можно даже превратиться в овощ, в пень, в камень. А можем крутиться, как «белка в колесе», суетиться, делая тысячи мелких дел, быть в вечной гонке, в состязании с другими или с самим собой. Мы можем всё. В каком-то смысле всемогущи. Но можем и отказаться от всякого могущества, превратившись в полное ничтожество. И лень, и многоделание – разрушительные крайности, противоположности, которые следует примирять разумом, мудростью, мерой. А мера – это искусство, это тоже чудо. И вы Робер – явленное чудо.
- Большое спасибо за признание меня Чудом. Я почувствовал себя счастливым. Вы меня вдохновили. Я вполне удовлетворён вашими ответами. Но мне хотелось бы ещё больше поговорить о творчестве. Когда вы сможете ко мне приехать?
Не успел Робер договорить, как ворвался и подбежал к столу пьяный Роже. Стал выкрикивать бранные слова на разных языках. Схватил со стола нож и стал угрожать:
- Прирежу вас обоих! Значит, я чел второго сорта? Брезгуете общаться с киллером. Прирежу как собак.
Роже подошёл вплотную к Роберу, посмотрел на него каким-то непонятно мутным взглядом, стал наклоняться и вдруг упал, ударившись затылком об угол стола. Кровь из раны брызнула фонтаном. Подбежали официанты. Стали вызывать скорую и перевязывать рану. Роже лежал дёргаясь. Изо рта появилась кроваво-белая пена. Затем Роже потерял сознание. Лицо его стало синеть. Врач скорой помощи пытался измерить давление, сделал укол. Роже не приходил в себя. Робер был в растерянности. Ему нужно было вылетать ближайшим рейсом. Робер попросил Антона сопроводить Роже в клинику… Смерть киллера, конечно, не входила в программу вечера, но пути господни неисповедимы.