«ИСТОРИЯ БЕЗ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ» НИКИТЫ МИХАЛКОВА
После просмотра фильма Н.Михалкова «Утомлённые солнцем – 2. Цитадель» зрителю, очевидно, предлагается немного поразмыслить об этнических закономерностях русского характера. Жаль, конечно, что это мало кто будет делать, но само по себе явление только этим вполне себе полезное для общего поддержания уровня кинематографической культуры.
Из всей трилогии именно эта часть меньше всего преследует цель создания военно-исторического очерка, но больше всего тяготеет к жанру гротеска, что вполне себе оригинально по форме. И даже – некоторым образом оправдано, ибо современный зритель во многом утратил способности к кропотливой аналитике и полюбил истерию, эпатаж, экшен и фэнтези. Тут, конечно, Н.Михалкову пришлось подстраиваться под тренд, но, надо признать, освоение нового жанра в известной теме получилось вполне удачно (лично на мой взгляд).
Если присмотреться, - в картине нет ни одного положительного героя в семантике традиционного эпоса. Конечно, - в жизни всё сложнее сказок о доблестях Иванушки-дурачка и его братьях. Авторы никак не дают привычной зацепки за какой-либо образ героя-праведника, либо спасителя всего человечества. В каждом из героев мы периодически узнаём то труса, то иуду, то изувера, способного рубануть шашкой религиозного батюшку, упрятавшего в церкви белогвардейцев, или скукожившегося во властном сиянии "Солнца" раба-генерала, готового "испить свою чашу унижения" до дна в эпизоде душевного разговора с вождём-диктатором, да ещё и попросить добавки с сахаром. (Очень, надо сказать, удачная аллегория). Авторы на пределе реалистичности без всяких модных жанровых прикрас рисуют своеобразную быдловатость некоторых представителей русского этноса, что смешивается с необыкновенной «широтой души» в сиюминутном ощущении собственного бытия. Это заметно на примере свадьбы безногого инвалида.
Женская натура прорисована тоже в диалектической сложности. Русская баба способна рожать под бомбами, и тут же превращаться в беспринципную особь собачьего рода, когда речь заходит о безопасности детей и сложившейся семьи, в которой мужчина постепенно через привычку приобретает сугубо утилитарную функцию.
Ну – и так далее. Такие «радужные» картины ставят накал реалистичности на уровень, сравнимый, например, с таковым для «Истории одного назначения» Авдотьи Смирновой. Можно, наверное, уже говорить о намечающемся философском тренде в современной российской культуре в теоретических рамках экзистенциализма. И это – хорошо, если, всё-таки, будем так приближаться к какой-нибудь полезной для человечества, но, пусть даже, относительной истине.
В критике положено говорить о работе артистов. Дело вкуса, - но лично мне этот несколько обновлённый состав больше всего понравился в рамках всей трилогии. На том – и ладно об этом, - тут не самое главное…
А самое главное – в философских аксиомах.
Иногда, случается, что хорошие люди стремятся оправдывать свои безобразия через модификацию морали, которая, относительна в самообмане, но, полагал Ф.м.Достоевский, абсолютна и утилитарна в глубокой истине.
В концепции Н.Михалкова всё (по моему впечатлению) выглядит немного наоборот. В его "Цитадели" создается «История почти без положительного героя», где геройство социума вырастает прямо из каких-то мелочных душ людишек, наполненных разнообразнейшим дерьмом. Получается в атаку с палками на цитадель вся Русь идёт вслед за вождём, подчиняясь необъяснимому стадному чувству. И это выглядит принципиальным для русской натуры. В фабуле сюжета такое явление даже приобретает пафосное звучание.
Однако, мне кажется, явление русского героизма сложнее и не основывается всего на одном инстинкте группы b- гуманоидного комплекса (стадное чувство). Хотя в концепции инстинктов "Гуманоидного комплекса" автор частично прав. Русский этнос имеет акцент именно на этот инстинкт, который в своё время славянофилы называли "соборностью". Но не только! Как правило, пассионарные тенденции растут на синергизме группы инстинктов, что в картине Н.Михалкова просматривается чуть-чуть и – не очень.
Заканчивается же всё трагично, но оптимистично. Отец ценой собственной жизни спасает слегка исковерканное войной своё родное и общечеловеческое будущее, сохранившее в себе изрядную доли любви и святости. Всё-таки, в апофеозе звучит слабенькая нотка надежды и веры. Вполне уместно и символично.
В любом случае картина заставляет подумать, хотя расчёт на зрелищность может и не оправдаться; военный гротеск у обывателя может наоборот вызывать раздражение непривычностью такой жанровой схемы.
Однако Н.Михалков, очевидно, тут не попсу пытался сделать.
. И то - ладно за не имением лучшего!