CXXIV. Людовик
Дождавшись очередного судна с провизией, Людовик, на правах очень больного человека перебрался на судно и направился на нём в Канны к врачу. Поскольку он был одет как монах, с ним обращались уважительно. Людовик подумал, что эта одежда вполне может подойти ему на всём предстоящем пути в Париж. Поскольку лицо его было чисто выбрито, как у всех монахов, на нем отсутствовали те характерные лихо закрученные кверху усики и острая бородка, которые были введены в моду его отцом, Людовиком XIII. Это делало его почти неузнаваемым, во всяком случае, среди тех людей, которые не были с ним знакомы лично и не встречали его никогда раньше.
— Святой отец, врач находится недалеко, идите по этой улице, вы увидите вывеску с кубком и змеёй, — сказал ему капитан судна. — Ну нужен ли вам провожатый?
— Благодарю, мой друг, — ответил Людовик, — я немного посижу здесь на скамейке, и сам дойду.
Не имея иных платёжных средств, кроме перстней, которые остались у него на пальцах со времени его похищения по пути от мадемуазель де Лавальер, и отдав два из них за незначительные услуги хранителю монастыря, Людовик рассудил, что оставшиеся четыре перстня следует расходовать экономно. Поэтому он выбрал среди них наименее дорогой, а остальные спрятал. С этим перстнем он подошёл к хозяину первого встретившегося на его пути трактира.
— Любезнейший, — сказал он хозяину трактира, — я должен совершить путешествие в Париж по делам монастыря. Мне нужна карета.
— Впервые встречаю, чтобы простой послушник путешествовал в карете! — воскликнул трактирщик.
— Я не это имел в виду, — спохватился Людовик. — Карета мне понадобится позже, а сейчас мне понадобится конь.
— Вы собираетесь купить коня или арендовать? — спросил трактирщик.
— Я впервые сам совершаю подобное путешествие, — сказал Людовик. — Что вы мне посоветуете?
— Проще всего было бы путешествовать почтовыми лошадьми, — ответил трактирщик, — но для этого нужна подорожная.
— Подорожная? — спросил Людовик. — То есть распоряжение? Кем же оно должно быть подписано? Министром?
— Министром! — засмеялся трактирщик. — Министр подписывает только самые важные приказы, ну, если не считать те, которые подписывает Король. Подорожную подписывает глава того ведомства, которое имеет право пользования государственной почтовой службой.
— Ну а если дело настолько важное, что его подписал сам Король? — спросил Людовик. — Следует ли в этом случае платить за почтовых лошадей?
— Что вы, святой отец! — улыбнулся трактирщик. — У того, кто выполняет приказ Короля, в почтовых станциях денег не спрашивают.
— Замечательно, друг мой, благодарю! — ответил Людовик.
Он чуть было не попросил у трактирщика лист бумаги и перо, но спохватился, что подобные действия могут выглядеть слишком подозрительно.
— Где я могу найти ближайшую почтовую станцию, дорогой мой? — спросил Людовик.
— Через две улицы направо, там надпись есть, — ответил трактирщик. — Также вы узнаете её по длинной коновязи и вместительной конюшне рядом.
— Благодарю тебя, сын мой, — ответил Людовик. — Прошу тебя ещё об одной услуге. Монастырь не снабдил меня деньгами на поездку, но выдал мне вот этот перстень, пожертвованный одной богатой вдовой на богоугодные дела. Не мог бы ты обратить его в деньги, необходимые мне для путешествия?
— Такой суммы у меня нет, — ответил трактирщик, — но вы можете обратиться к ювелиру Соломону, который живет через два дома.
— Хорошо, друг мой! — ответил Людовик. — Я вернусь с деньгами и прошу приготовить мне обед, а также два, нет пять листов чистой бумаги, самой лучшей, какая найдётся, несколько перьев и походную чернильницу. Всё это я оплачу.
— Хорошо, святой отец, я жду вас, — ответил трактирщик.
Ювелир Соломон очень удивился, увидев самый дешёвый из перстней, который Людовик предложил ему на продажу.
— Это чудный перстень! — воскликнул он. — Откуда в бедного монаха такое сокровище?
— Друг мой, не суди по внешнему виду о человеке, — ответил Людовик. — Этот перстень не украден, я могу в том поклясться на Библии. Одна богатая герцогиня пожертвовала его нашему монастырю, а мне велено его обратить в деньги для того, чтобы сделать один важный заказ.
— За такой перстень вы сможете заказать ковчежец ещё лучше того, чем я сделал для мощей святого Амвросия! — ответил ювелир.
— По-видимому, монастырь закажет что-то подобное, и, вероятнее всего, именно вам, — ответил Людовик.
— Для чего же вам тогда обращать перстень в деньги? — удивился ювелир. — Ведь монастырь может расплатиться перстнем за работу.
— Нам необходимы деньги ещё и для кровельных работ, — ответил Людовик. — Крыша прохудилась, а скоро начнутся дожди.
— Почему же хранитель сам не пришел ко мне с этим перстнем? — не унимался любопытный ювелир.
— Он прихворнул немного, поэтому заказ на крышу он поручил сделать мне, а вот ковчежец он приедет заказывать к вам сам, тотчас, как только выздоровеет, — ответил Людовик.
— Не сказал ли он, будет ли новый ковчежец золотым? — спросил ювелир.
— Золотым, именно золотым и с сапфирами по краям, — ответил Людовик.
После этого ювелир отсчитал Людовику цену перстня, обманув его всего лишь вдвое.
С полученными деньгами Людовик направился в трактир, где плотно позавтракал, а затем написал на одном из полученных им листов следующей текст:
«Приказ Короля
Предъявителю сего, послушнику Леринского аббатства Эсташу Доже предписывается поездка из Парижа в Канны и обратно из Каннов в Париж за счет средств королевской казны.
Всем служащим государственной почтовой службы, а также офицерам и солдатам всех родов войск оказывать содействие послушнику Эсташу Доже в его путешествии с целью выполнения особой миссии по поручению Короля.
Подписано: Король Франции Людовик XIV».
С этим документом Людовик направился к указанной ему почтовой станции, где без проволочек получил почтовую карету, запряженную парой лошадей и кучера.
Через полчаса после этого он уже мчался в Париж.
CXXV. Арамис
Арамис перечитывал корреспонденцию, когда к нему зашёл Базен и доложил:
— Монсеньор, вам письмо из Османской империи от некоей Оливии Челик, она же Оливия дю Трабюсон.
— Хорошо, Базен, благодарю, — ответил Арамис и взял письмо.
Вскрыв конверт, он прочитал следующее:
«Итак, господин д’Эрбле, вы полагали, что расправились со мной и с моим мужем, и больше о нас никогда не услышите? Это было большой вашей ошибкой! Оливия де Трабюсон может за себя постоять!
Ваш друг некто граф де Ла Фер у меня в плену! С ним также некий Исаак Барбье, которого он назвал селянином, но он одет как дворянин, и по всему видно, что ваш дружок меня обманывает. Оба эти человека находятся полностью в моей власти и если вы не выполните моих требований, они умрут в мучениях, и будут умирать долго. В Османской империи умеют казнить долго и мучительно, и мой новый муж, Ахмед Челик, он же Ахмед-Паша, сделает для меня, его любимой жены, то, что я попрошу от него.
Итак, если вы дорожите своим другом графом де Ла Фер, вы как можно скорее должны возместить мне весь ущерб, который нанесли моей семье своими действиями. Если бы не вы, мой муж был бы уже майором гвардейцев, а то и полковником. Кроме того, я полагаю, что он получил бы солидное денежное вознаграждение за свою верную службу. Меня не слишком огорчает моё нынешнее положение, но я не собираюсь всю жизнь быть одной из четырех жен какого-то турка, пусть даже и паши. Я хочу вернуться в Париж с триумфом. Я требую патент на должность полковника для моего мужа и восемьсот тысяч ливров для себя. Также мне нужно двести тысяч ливров для тех, кто помогал мне в моём мероприятии, итого миллион. Кроме того, капитан д’Артаньян должен уйти в отставку. Только в этом случае граф де Ла Фер и его приятель Исаак Барбье вернутся во Францию живыми.
В доказательство тому, что указанные граф де Ла Фер и Исаак Барбье находятся в моей полной власти, посылаю вам их шпаги.
Оливия Челик, она же Оливия дю Трабюсон.
Написано в крепости Кандии на острове Крит».
Арамис позвонил в колокольчик, после чего в его кабинет снова зашёл Базен.
— К письму было что-то приложено? — спросил Арами.
— Свёрток, в котором, похоже, находятся две шпаги, — ответил Базен.
— Покажите! — воскликнул Арамис.
Едва взглянув на шпаги, он горестно произнёс:
— Да, это они – Атос и Портос. Базен, вы помните, какую регулярную работу я поручил вам после того, как я был назначен испанским посланником?
— Вы поручили мне через людей, контакты которых вы мне передали, монсеньор, чтобы я всегда знал, где находится господин д’Артаньян и что он делает, — ответил Базен.
— Где он сейчас? — спросил Арамис.
— Капитан взял отпуск и уехал в южном направлении, — ответил Базен.
— Что предшествовало этой поездке? — спросил прелат.
— Господин д’Артаньян посещал герцогиню де Шеврёз, после чего сразу же отправился к Королю, а после него – взял двух мушкетеров, заехал в Бастилию, затем выехал оттуда уже в сопровождении трех всадников, — ответил Базен.
— А где находится сейчас Франсуа? — спросил прелат.
— Сейчас у него свободное время, скорее всего он в заведении у Планше, — ответил Базен.
— Я хочу его видеть, — ответил Арамис.
Через полчаса Арамис зашёл в заведение Планше. Базен и Планше обменялись крепкими рукопожатиями.
— Планше, добрый день! — обратился к нему Арамис. — Франсуа не у тебя?
— Добрый день, монсеньор, — ответил Планше. — В номере четвёртом. Принести вам туда чего-нибудь выпить или закусить?
— Благодарю, Планше, это лишнее, я спешу, — ответил Арамис и стремительно поднялся по лестнице к номеру четвертому.
— Можно войти, Франсуа? — спросил Арамис через двери.
— Входите! — ответил Франсуа.
— Я господин д’Эрбле, друг вашего отца, — сказал Арамис.
— Я знаю вас по рассказам Планше и несколько раз видел вас, рад чести принимать вас у себя, хотя не могу предложить вам достойного приёма, — произнёс Франсуа, окидывая взглядом своё скромное жилище.
— Это пустое! — ответил Арамис. — У меня к вам пара вопросов.
— Я к вашим услугам, монсеньор, — ответил Франсуа.
— Скажите, друг мой, что вам известно о поездке капитана на юг? — спросил Арамис.
— Об этом мне ничего не известно, монсеньор, но зато сам я недавно ездил на юг, — сказал Франсуа.
— Куда именно? — спросил Арамис.
— Под началом герцога д’Эпернона я и ещё трое гвардейцев ездили к острову Сен-Маргерит, где герцог предъявил коменданту крепости Пиньероль приказ Кольбера, который не оказал на коменданта никакого влияния, — ответил Франсуа. — После этого мы уехали обратно, причем герцог был всю дорогу страшно рассержен.
— Благодарю, дорогой Франсуа! — сказал Арамис. — Всего хорошего!
После этого Арамис покинул Франсуа и направился прямиком к герцогине де Шеврёз.
Герцогиня приняла Арамиса немедленно.
— Герцог, я уже и не думала, что когда-нибудь увижу вас у себя в гостях, — сказала герцогиня.
— Вы бы попробовали меня пригласить, герцогиня, и убедились бы, что я не пренебрег бы вашим приглашением, — ответил Арамис.
— Ах, когда-то вы называли меня попросту Марией, — вздохнула герцогиня. — В те времена вы приходили ко мне и без приглашения, и не всегда в двери!
— Человека, о котором вы говорите, звали Анри д’Эрбле, который в честь принадлежащего его семье аббатства д’Арамиц взял себе имя Арамис, — ответил Арамис. — От этого человека уже мало что осталось, можно сказать, что его уже нет, а есть лишь герцог д’Аламеда, престарелый посол Испании.
— Итак, вы больше не называете меня Марией, а мне не доведётся называть вас Анри, — грустно сказала герцогиня.
— Ах, боже мой, называйте меня как угодно, герцогиня, у меня к вам важный разговор, а мы теряем время на какие-то сентименты, — нетерпеливо сказал Арамис.
— В самом деле! Не могла же я подумать, что вы заглянули ко мне просто так, — улыбнулась герцогиня, в глазах которой при упоминании о деле зажглись две искры, потому что старая интриганка вновь почувствовала себя нужной.
— Что вы знаете о поездке графа де Ла Фер на остров Крит? — спросил Арамис.
— Вероятно, то же самое, что и вы, — ответила герцогиня. — Он направился туда для того, чтобы вести переговоры о выкупе герцога де Бофора, который, якобы, жив и находится в плену у турков. Он подозревал, что это ловушка, но, тем не менее, отправился туда с каким-то приятелем, фигурой напоминающим вашего Портоса, или как его там звали. Если бы я не знала достоверно, что он погиб, я бы подумала, что это он сопровождает графа. Впрочем, я и не знаю этого достоверно.
— Благодарю, герцогиня, — ответил Арамис. — Есть ещё что-нибудь в этой связи, что мне необходимо знать?
— Их провожал мой кузен, граф Рошфор, — ответила герцогиня, — но по условиям письма в крепость Кандия должны были отправиться только двое, поэтому он, вероятнее всего, остался ожидать их на судне.
— Благодарю, что ещё? — спросил Арамис.
— Что ещё вам следует знать? — спросила герцогиня с пафосом. — Откуда я могу знать, что именно вас интересует? Хотите ли вы знать, что я по-прежнему люблю вас? Вероятно, нет! Хотите ли вы знать, что принцесса Генриетта напропалую флиртует с Королем, и он понемногу подпадает под её очарование? Или хотите ли вы знать, что это обстоятельство, разумеется, злит Филиппа Орлеанского и Королеву Марию-Терезию? Откуда я знаю, интересно вам это, или нет? Хотите ли вы знать, что скандал с Марией-Терезией может обернуться ухудшением отношение с Испанией, которую вы представляете? Может быть, вам это интересно, а может быть и нет. Хотите ли вы знать, что об этом скандале уже даже кулуарно высказывался Кольбер, в том духе, что это скандал? Хотите ли вы знать, что Кольбер обсуждал этот скандал с шевалье де Лорреном? Хотите ли вы знать, что я об этом думаю? Хотите ли вы знать, что шевалье де Лоррен – это такой человек, который всегда желал и желает зла принцессе Генриетте, и что дело может дойти до того, что я не поручусь, что принцесса переживет следующий понедельник? Что именно вас интересует Анри, или герцог д’Аламеда, или аббат д’Эрбле?
— Всё это меня чрезвычайно занимает, герцогиня, но больше всего меня занимает вопрос о том, как вызволить графа де Ла Фер из ловушки, — ответил Арамис.
— Граф де Ла Фер в ловушке?! — с ужасом воскликнула герцогиня. — Что же вы молчали! Надо спасать графа!
— Благодарю за совет, герцогиня, — ответил Арамис. — Именно этим я и собирался заняться ещё до того, как направился к вам за информацией.
После этого Арамис сухо поцеловал руку герцогини и удалился.
«Нет, он никогда не любил меня! — подумала герцогиня. — Истинная любовь никогда не уходит без следа. Тот, кто любил, не может оставаться равнодушным. Он или любит, или ненавидит».
«Надо же! — подумал Арамис. — Герцогиня, кажется, влюблена в Атоса! Кто бы мог подумать, что эта женщина способна хоть кого-то полюбить!»
CXXVII. Пиньероль
По прибытии в Канны, д’Артаньян арендовал то же самое судно, на котором плавал за Филиппом. Оставив коней, он в сопровождении с Фуке, де Паризо и де Сигаля взошел на палубу. Вскоре судно достигло южного берега острова Сен-Маргерит. Как и в предыдущие поездки, д’Артаньян предпочёл пристать к острову не со стороны французского берега, а со стороны острова Сент-Онора. Предложив де Паризо и де Сигалю присмотреть за Фуке, он также подъехал к крепости с юга на расстояние мушкетного выстрела и поднял белый платок на острие шпаги. В отличие от предыдущих поездок, он оставался на коне.
Через некоторое время из крепости выехали двое всадников. Это были де Сен-Мар и один из стражников.
— Здравствуйте, капитан! — воскликнул Сен-Мар, едва лишь узнал д’Артаньяна. — Вы снова забираете моего узника по приказу Короля?
— На этот раз нет, — ответил капитан. — Приказ Короля у меня есть, но я привёз вам ещё одного узника, содержание на которого поступит в самое ближайшее время.
— Опять в маске? — спросил Сен-Мар.
— Нет, на этот раз это всего-то лишь бывший суперинтендант финансов монсеньор Фуке, — ответил д’Артаньян.
— Всего-то лишь Фуке? — удивился Сен-Мар. — Всего-то лишь? Кто же тогда этот Марчиали?
— Это вопрос? — спросил капитан.
— Отнюдь, — ответил Сен-Мар. — Это пустое восклицание. Я не хочу знать того, чего мне знать не положено.
— Вот она – мудрость, человека опытного во всех отношениях, — согласился д’Артаньян.
— Что ж, ведите вашего Фуке, — ответил Сен-Мар. — По правде сказать, я рад, что вы не забираете Марчиали. Какая-то чехарда была с ним. То прими, от отдай, то снова прими, то снова отдай!
— Вы сказали «отдай» на один раз больше, чем следовало, господин комендант, — подметил д’Артаньян.
— Ничуть! — возразил Сен-Мар. — Я сказал так, как всё было. Последний раз за ним явился д’Эпернон в сопровождении четырех гвардейцев на корабле. Он требовал выдать мне Марчиали на основании приказа, подписанного Кольбером.
— Вот как? — отметил капитан. — Это было, по-видимому, неделю назад?
— Неделю или около того, — согласился Сен-Мар.
— И вы, разумеется, оставили его ни с чем, — улыбнулся д’Артаньян.
— Один холостой выстрел из пушки и обещание двух не холостых выстрелов если герцог вздумает настаивать, — ответил Сен-Мар.
— Отлично! — ответил капитан. — Я доложу Его Величеству о вашей отличной службе!
После этих слов д’Артаньян передал Фуке в распоряжение Сен-Мара, отказался от обеда и вернулся на судно.
— Капитан, нам надо заехать на остров Сент-Онора проведать одного послушника в Леринском аббатстве.
Настоятель аббатства сообщил капитану, что привезенный ранее им послушник сказался крайне больным и был отвезён на лечение на материк.
— Давно это произошло? — спросил д’Артаньян.
— В понедельник, — ответил настоятель.
— Благодарю, святой отец, мы уезжаем, — сказал капитан и отдал капитану судна приказ срочно возвращаться в Канны.
«Наш Людовик не промах! — думал д’Артаньян, пока судно стремительно разрезало волны. — Итак, он решил вернуть себе трон! Куда же я должен теперь направляться? В опасности Атос и Портос, и в не меньшей опасности Арамис! Двое моих друзей томятся в плену у турков, а третий и не подозревает, что если Людовик вернёт себе трон, то Арамис может лишиться головы! Вот когда пришло время вспомнить девиз «Один за всех»! Я должен решить, кому я нужен больше!»
— Господа де Сигаль и де Паризо! Каждый из вас получит от меня письмо для Короля. Вы поедете разными дорогами, каждый будет ехать как можно быстрей. Если возникнет опасность, что письмо перехватит кто бы то ни было, вы должны уничтожить его. Нет, вздор, я не буду писать писем. Вот что вы должны будете передать Королю, запомните слово в слово: «Марчиали бежал, опасность для герцога-епископа и его друга Ф». Повторите.
Де Сигаль и де Паризо повторили слово в слово послание капитана, после чего д’Артаньян направился в Бари, чтобы оттуда отплыть на Кипр на выручку Атосу и Портосу.