Хочу вернуться в прошлое,
Достаточно хорошее,
Хочу вернуться в прошлое,
За тридевять земель…
А Ольгуньке бы сегодня исполнилось…
Нет, Ей останется столько,
Насколько мы Ее помним…
А ПОТОМ ВОШЛА ОНА…(1978)
Из начальной школы мы дружно перепрыгнули во взрослеющую жизнь юношеского возраста. Из возраста дергания за косички своих одноклассниц мы перешагнули во времена первой настоящей любви, первых неумелых и несмелых поцелуев, искренних и чистых отношений Ромео и Джульетты. Во времена первых юношеских медленных танцев на «пионерском расстоянии» под блюзы группы «Цветы» и «Юрайа Хиип»…
В каждом классе к нам приходят «второгодники» старших классов, приезжие из других посёлков и переводящиеся из других школ. Уходят от нас ученики в другие школы и классы, остаются позади наши «второгодники», уезжают в другие города друзья и подружки со своими папами и мамами. По разным жизненным обстоятельствам обычная текучка. Вечный процесс. Приходят и…
Однажды, первого сентября, в начале пятого класса, к нам в кабинет истории с большим портфелем вошла ОНА...
Маленькая, слегка курносенькая, с тонкими хвостиками темных волос, взятых резинками, спокойная и тихая, с карими глазами, под стать форме. Зовут ее Оля. Ничем не приметная и не отличающаяся от других девчонок класса, да ещё и одинаковая коричневая школьная форма нивелирует всех их между собой. Общительная и отзывчивая, она быстро влилась в дружный и весёлый 5 «б». Класс ещё не делится на «деловых» и «простых», «отличников» и «троечников», «благополучных» и «неблагополучных», коим мы стали через пару лет. Мы просто все вместе, дружные и любопытные…
Мне еще нравится Галка, я ношу домой иногда её портфель, но всё чаще сбегаю под видом «на тренировку». Она уже начинает заносчиво себя вести, и мы меньше общаемся. А тут она, увидев мои поглядывания на новую девочку, пытается привлекать к себе внимание, да только не так, как хотелось бы и тем самым отталкивает от себя все больше и больше. Я отстраняюсь все дальше и дальше. Мне уже и портфель её «слишком тяжёлый», и «мама сказала пораньше прийти»…
А Олю посадили за одну парту с драчуном и задирой Серёжкой Соколовым, пацаном из неблагополучной многодетной семьи. Да только у него есть старший брат Лёвка, который учится в одном классе с моей старшей сеструхой Светкой. Вот Серёга и хорохорится, на всех задирается, никого не боится. Он с первых же дней пристаёт к Оле, дёргает за хвостики и толкает со стула. Не сладко ей, маленькой и хрупкой…
- Хочешь яблоко? – Галка достаёт из ранца большое красное яблоко и подаёт мне.
Странное дело, такой щедрости за ней никогда не водилось. Она не жадная, но что бы так, предложить, не помню ни одного случая за четыре года сидения за одной с ней партой. А тут…
- Нет, не надо, - демонстративно отвечаю и отстраняю её руку.
- А смотри, мне папа ручки цветные привёз из командировки, - она пытается отвлечь меня от Оли и привлечь сильнее к себе.
Мне она уже не интересна, моя первая школьная любовь, не о таком я мечтал. Слишком уж заносчивая, высокомерная. И чего добивается! Не пойму…
Время идёт своим чередом, а мне, с девчонками робкому и несмелому, так и хочется подойти и познакомиться с ней, новой девчонкой в классе. И как раз представляется удобный случай. Класс готовится к смотру «Строя, песни и речёвки», для празднования годовщины Октябрьской Революции. Мы почти одного с ней роста и нас ставят в один ряд. Да тут, Вовка, зараза, мой друг и теперь соперник, к ней с расспросами лезет, она между нами в ряду стоит. Так он ещё и умеет с весёлыми шуточками и подмигиваниями детские анекдоты рассказывать. Да ещё и белобрысый с вьющимися волосами. Ух, убил бы друга своего!..
А она так и слушает его, раскрыв ротик от приятного удивления, что ей, новенькой и низенького роста девчонке уделяет внимание такой красавчик, самый видный пацан класса. Я бы этому красавчику, да по затылку, что бы его, щёгольски одетая набок пилотка, слетела бы с белобрысой башки!..
Так нельзя, друг же с первого класса! А она что, пришла, да, может, и уйдёт куда, а друг навечно, да мы с ним уже наметили в военное училище поступать…
Посмотрел, попримечал, отметил, что из себя представляет новенькая девочка, и отошёл в сторону, Вовке её дружбу оставил. На меня же Тереза глазик свой синенький положила, длинными косичками в таких же синеньких бантах заплетённых перед носом крутит. А какой у неё классный курносый носик, ни у кого такого нет! Ну и что, что она на полголовы меня выше. Ерунда, справлюсь с комплексом. Хожу же пятый год с «чёлочкой» за десять копеек и ничего!..
Так на фотке, сделанной через месяц после начала тренировок к смотру, они и запечатлены. Когда мы выиграли среди средних классов, нас в спортивном зале школы усадили прямо на баскетбольное поле и сфотографировали. Я смотрю на наши лица по прошествии более трёх десятков лет. Потускневшая и потерявшая первоначальный облик, но, не смотря на всё, не потерявшая той искренности и неподдельной радости наших юных счастливых лиц, фотография. Все в объектив, только моя будущая жена, а тогда просто новенькая девочка Оля, с края верхнего ряда смотрит на Вовку, сидящего на полу. Его пилотка так и сдвинута на бок, по-казачьи, щёгольски. Он-то её уже не замечает, пройденный этап. А она…
Хранится у меня в альбоме эта самая фотография, первая из всех школьных, где запечатлена ОНА…
Любили тогда нас в каждом классе «оставлять на память» по нескольку раз, но эта самая памятная...
Самая…
ПЯТНАДЦАТЬ НА ПЯТНАДЦАТЬ! (1981)
Мы взрослеем. Мы по-юношески влюбляемся, украдкой перекидываемся на уроках записками, так же тайно встречаемся, украдкой же в подъездах многоэтажек неумело и робко целуемся. Собираемся на вечеринки, танцуем там с нашими девчонками под магнитофон или проигрыватель медленные танцы и краснеем при этом, боясь чего-то непонятного. Просто мы ещё не разучились стесняться, время не то, оно красивое, школьное, весёлое и… выпускное для многих из нас…
Красивая, запоздавшая со своими дождями и холодными ветрами, осень. Пожухлые листья лежат на обочинах дорог и тротуаров серо-жёлто-коричневыми кучками, их пока не сожгли. Голые ветви деревьев и кустов на территории школы выглядят сиротливо и уныло. Только солнышко слегка пригревает сухую потрескавшуюся землю и серый асфальт, придавая ноябрю и нам вместе с ним весёлое жизнерадостное настроение. Мы восьмиклассники, а за окном осенние каникулы 1981 года и, вдобавок, праздничный день – все идут на демонстрацию по случаю… Сами знаете, какому...
Но это не самое важное сегодня! Мы, конечно, как настоящие и честные комсомольцы, не пропускаем общегородских мероприятий и с утра выстроимся в колонну. Потом пройдём с плакатами и транспарантами, флагами и флажками, искусственными цветами на палочках и криками «Ура!» по улицам города и…
И посетим самое важное. А самое важное будет вечером, сегодня у моей любимой девочки Оли день рождения! Ей сегодня исполняется пятнадцать лет! Она нашу компанию из десятка одноклассников пригласила в гости…
Мама накануне вечером спрашивает меня:
- Завтра у твоей Оли день рождения, что дарить-то будешь?
- Я с папой договорился и он надует мне газом, от которого шарики просятся вверх, пятнадцать шариков. Их-то Оле я и подарю, как раз пятнадцать шариков на пятнадцать лет.
- Понятно, а купил шарики?
- Да, мам, всё хорошо, я их утром перед демонстрацией папе отдам, он надует. Он сказал, что из вашего цеха вынесут такие специальные баллоны.
- Да, будут выносить.
На том и порешили, что к коробке конфет я и прилеплю эти самые, стремящиеся вверх, шарики…
- Ну, что, никто не забыл, что сегодня к Ольге Малышевой идём на день рождения? – заводила и неуёмный живчик компании Ольга Воробьёва тихонько шепчет, собрав всех вместе.
Мы отозвались кивками голов, договорившись в одно и то же время подойти к подъезду, где живёт именинница. Демонстрация началась и школа двинулась разноцветным строем по улице, ведущей к заводоуправлению. Там уже формируется колонна из наших пап и мам, за которой следом и школы посёлка. А потом мы прошли по центральному проспекту товарища Дзержинского до районного центра и рассыпались маленькими компаниями, каникулы же! Выходной же в стране Советов! Праздник же в городе трудящихся! Родители тоже где-то и с кем-то будут праздновать очередную годовщину революции. Все счастливы, улыбаются искренними улыбками и довольны своей жизнью, а нам и подавно незачем унывать. Мы пока не понимаем всего того, что поймём лет через пять-шесть. Да и зачем заморачиваться. Успеем ещё, успеем!..
- Ты где бегаешь, Стас? – папа, стоя возле баллонов с газом, расположенных рядом с продуктовым ларьком, увидел меня, вынырнувшего из толпы.
- Надул? – вопросом на вопрос ответил я.
- Да, держи, уже полчаса стою, прицепил их к стулу. Меня уже ждут у Серёги дома.
За его спиной, привязанными к стулу, пытаются улететь в небо разноцветные шарики, мой подарок Любимой девочке. Здорово! Вот она удивится! Необычно же!
- Спасибо, пап, - я отвязываю шарики и так же скрываюсь в толпе, жующей бутерброды с варёной колбасой и запивающей каждый своим Любимым напитком, взятым здесь же, в ларьке. Стоят все вместе, и дети, и их родители, и бабушки, и дедушки. И никто никого не боится, никто никого не арестует за распитие спиртных напитков в людном месте. Никто не говорит о детском алкоголизме и не ставит идиотские 18+ и прочее. Вот жизнь была, не то, что сейчас!..
Мне тоже некогда, меня тоже ждут за столом…
Звоню в дверь знакомой квартиры, а там уже слышен гомон юной весёлой и слегка возбуждённой всеобщим сборищем компании. Поворот ручки и на пороге появляется Она, моя любимая в красивом праздничном наряде.
- Привет, это тебе, - я делаю два шага и оказываюсь в малюсенькой прихожей панельной пятиэтажки.
Еле протискиваю связку шариков, всё пытающиеся улететь под потолок. К ним привязана коробка «Красных маков». Оля берёт из моей ладони подарок, но за мгновение до этого я отпускаю его, коробка конфет устремляется под потолок.
- Ой! – только и смог вырваться искренний громкий восторг именинницы, заставивший всю любопытную компанию вбежать в длинный коридор.
Необычное поздравление мне удалось!
Оля покраснела от смущения, а за спиной весёлые хлопки ребят и девчонок:
- Ну, Стас, ты молодец! – это снова наша заводила и душа компании. – Всё, идёмте за стол, шампанское пить!
Да, у нас на столе стоит всего одна на всех бутылка шампанского, «для тонуса». Хотя, какой тонус, мы и без спиртного можем веселиться, танцевать медленные танцы и прыгать быстрые. Но, раз поставили, значит, попробуем!
- Стас, на правах главного гостя открывай, - мой друг Вовка не терпит попробовать.
А я, если честно, и не пробовал ни шампанского, ни тем более, не открывал его ни разу. Только видел, как папа на праздники срывает золотинки, откручивает проволочку и запускает в потолок пробки, специально. Попробую, трясущимися руками открываю и… Бах!!! Не специально, так получилось под общий крик и восторг!
- Стас, ты смотри, потолок не порть в своём доме, - пошутила Ольга Воробьёва.
- Почему в своём? – искренне не понял шутки я, покраснев от того, что пробка, вылетев, как из пушки, сделала очень заметную отметину на белом потолке и половина шампанского оказалась на столе в виде пены.
- А чего ты не понял? – так же ехидно, но без подколов, Ольга, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, спросила меня. – Вы же дружите, Любовь у вас, так, глядишь и Любимым зятем в этой квартире станешь.
Моё лицо ещё пуще залилось краской, хорошо, что именинница вышла на кухню за горячим…
А, ведь, зацепила, зараза! Подружка ещё называется, так заставить краснеть перед всеми. Язык-то без костей, вот и мелет под общий задорный смех ребят и девчонок. Не прошу Ольге такого! А после каникул вся школа узнает об этом! У неё не заржавеет разболтать…
Вечер прошёл на славу, мой сюрприз в виде шариков, потом ещё целый месяц летающих под потолком, удался. Они бы летали и летали себе, если бы не балбес Серёжка, младший братик Оли. Ну, да ладно, что с него взять!..
Знала бы тогда Ольга Воробьёва, что своими ничего не значащими в те годы словами, определит нашу дальнейшую судьбы. Чисто детская болтовня, «на публику», а преобразилась в сбывшуюся мечту юности, которую я, правда, начал лелеять и вынашивать в сердце немного позже, года через два. Мне тогда уже исполнилось семнадцать, и я был весёлым, заводным курсантом Горьковского речного училища, перспективным командиром Советского, а впоследствии и Российского речного флота…
До сих пор не знаю, а у будущей супруги тогда спросить постеснялся, слышала ли она слова подружки. Теперь эту тайну Она унесла с собой. А с нашей компанейской заводилой Олей Воробьёвой мы и сегодня дружим. Переписываемся и созваниваемся. Когда я приезжаю в отпуск в родной город, собираемся вместе и вспоминаем те славнее чудные школьные годы…
Были же добрые времена, а теперь только воспоминания, хотя, какие были времена, такими же добрыми и светлыми остались те самые воспоминания…
ВСЕ ПО ПАРОЧКАМ (1982)
Восьмой класс. Зима. Зимние каникулы. Мы почти взрослые, самостоятельные детки, подростки, юноши и девушки. Для нас и придумали сбор на турбазе, где обычно отдыхают взрослые. Правда, они это делают в тёплое время года, летом и весной. А нас сюда привезли сразу после новогоднего праздника на десять дней. Есть, конечно, и поменьше, но в основном нам по четырнадцать пятнадцать лет. Некоторые друзья и подружки уже в девятых классах учатся. Родители взяли путёвку и они поехали. А что дома сидеть, всё одно и тоже…
Наши пионерские лагеря запомнятся мне на всю жизнь, на всю далёкую и весёлую жизнь, я буду вспоминать их с приятной детской улыбкой и горестными глазами, что назад этого не вернуть. Лагеря в основном летние, да вот на военном заводе, где работают наши родители, придумали взрослеющих детей ещё и в зимние каникулы развлекать, завлекать в снежные сугробы и сосновые боры. В домики на четыре номера по четыре человека. Так попали и мы…
- А сколько из нашей компании едет парней и девчонок? – Оля задаёт мне вопрос накануне вечером, перед отъездом, когда мы меряем сугробы вокруг её дома, не желая расставаться.
- А нас двое, - отвечаю я на правах знатока, - Лёшка Писанов и я. А из девчонок ты и твоя подружка Галька Жолудева. Вот уже четверо, а там домики на четыре комнаты по углам, со своими выходами. В каждой комнате по четыре человека…
Так мы поселились своими компаниями, наискосок домика друг от друга. В нашу комнату поселили парня из параллельного класса Вадика Баранова и из другой школы Сашку Степанова. К девчонкам подселили двух девочек из другой школы – Таню Суркову и Ольгу Дельфонцеву. Хотя, посёлок наш крупный и школ в нём четыре, этих ребят и девочек мы знаем по дворам, вместе катаемся с горки и играем в снежки ещё с начальных классов…
С первых же дней наша обоюдная дружба стала развиваться по юношескому сценарию и мы быстро определили для себя «вторые половинки». Мы с Олей уже больше полугода вместе и нам выпало объединять свои усилия для развития отношений. Мы вместе ходим на завтраки и обеды, помогаем друг другу убирать в комнатах. Хотя, зима не лето и убирать особо нечего кроме снега. Вот мы его с весёлыми играми и заразительным смехом накидаем друг другу сначала за шиворот, а потом в комнаты, ну и все вместе благополучно выгребаем. Благо, что леса вокруг много и дым из трубы котельной исправно пускает в январские небеса белёсый дымок и батареи в комнатах горячущие. Дни летят быстрее, чем в летние каникулы за футболом и рыбалками. Да и ночки длинные, быстро обрывающие редкие солнечные лучи по сугробам, рановато загоняя по комнатам, где за нашим поведением всё-таки следят воспитатели…
Свежий воздух и зимняя прохлада, глубокие сугробы и розовые щёчки с мороза, мокрые варежки и штаны, шапки и валенки – время пролетает незаметно от утра к вечеру и с отбоя до подъёма…
- Ребят, скоро разъезжаемся, а мы так ничего и не придумали запоминающегося, - я заговорщицки сузил глаза, сидя на своей кровати в комнате.
Мальчишки обернулись ко мне с немым вопросом.
- А что, давайте прощальную ночь девчонкам устроим, как в летнем лагере?
- С пастой зубной, что ли? – скептически съязвил Сашка, самый «мелкий» из нас. Оказывается, он, вообще, ещё в седьмом учится.
- Да!
- Блин, а у нас в комнате только порошок зубной, пасты-то ни у кого нет, - ответил Лёшка, самый старший.
- А так, даже, интереснее! – подпрыгнул я на кровати...
Знал бы я, что в то же самое время наши девчонки задумали такую же последнюю ночь для нас и заговорщицки шепчутся в комнате, о чём по приезду домой мне признается Оля. Видели бы мы сквозь стены, что по самой обычной случайности, у девчонок в комнате на четверых тоже для чистки зубов только зубной порошок. Не видим и не знаем, то ли в магазинах посёлка ничего больше нет в продаже, то ли так сговорились наши родители, то ли это было требованием руководства завода, установившего правила поведения, впервые предоставившего путёвки в зимний лагерь своим рабочим. Не ведаю, но факт остался фактом…
Мы составили план коварного ночного действа, которое должно остаться в памяти, так же как и в девичьих волосах надолго. Рассыпали поровну весь оставшийся порошок между собой, оставив чуть-чуть наутро, приготовились ко сну и выжидаем, когда пройдёт обход. Рассуждая, как взрослые, думаем, что девчонки спокойно улягутся спать, вожатые в столовой будут отмечать закрытие зимнего лагеря и нам никто не помешает. Ух, мы развернёмся!..
- Ну что, пора, - Лёшка подошёл к окошку и сквозь занавеску направил циферблат часов на яркий фонарь поодаль от домика, - все спят уже целый час.
Мы встаём со своих кроватей и начинаем одеваться, тихо, почти бесшумно, на скорую руку, недалеко же идём. Всего через полдомика перейти и на крыльце у девчонок, а там…
Тихонько пробравшись к их крылечку, Лёшка, на правах старшего, открывает дверь в прихожую, а потом в комнату и раскрывает свою коробочку с порошком, надеясь услышать мирное посапывание девчонок на кроватях…
…Ближе всех к двери спит его Танюшка Суркова, в которую наш Лёха Влюбился здесь с первого взгляда и бесповоротно. Наш серьёзный и взрослый не по годам Лёшка, заводила и не любитель девчонок в принципе, просто обомлел, увидев самую взрослую девочку этой комнаты. Другие ребята за время лагерной смены тоже определились со своими парами и знали, где чья кровать и кого мазать. Вадик сблизился с Ольгой Дельфонцевой, а Сашка Степанов влюбился в мою первую школьную любовь Галку. Мы же днём приходили играть в города и шашки, шахматы и просто потравить анекдоты про «гроб на колесиках» и «Киру, Мару и Чхахану Хару». По десять и двадцать раз катая одни и те же страшные истории, мы поняли свои тёплые отношения к девчонкам, надолго определив жизненную судьбу. Да, именно так…
Так вот, Лёшка ввалился в комнату, за ним мы и как!..
Молниеносное движение белых простыней в тёмной комнате и над нашими головами и перед нашими лицами заколыхалось белое облако из порошка, плотное и ноздрищипательное! Мы не успеваем опомниться, чихаем наперебой, пытаемся продрать глаза, а наш же порошок оказывается на наших же головах! Девчонки прыгают на своих кроватях и беснуются, кричат и колотят нас подушками, ещё сильнее раздувая порошковую метель. Сами же повязали повязки на носы, по типу паранджи, где одни глаза торчат из белых тряпок!..
Что там творилось и как, уже не помню, только через полчаса мы сидим в их комнате, прибранной и чистой. Сидим каждый в обнимку со своей половинкой и смеёмся, весело и задорно! Спать никому не дадим, последняя же ночь!..
Потом оказалось, что наше действие прознал вожатый, Александр Петрович, или просто Санёк и рассказал девчонкам. Предупредив их, что никто не будет никому мешать повеселиться напоследок. Они и сотворили над нами этот порошково-чихательный суд! Ох, и повеселились! Ох, и посмеялись мы, все вокруг на ушах!..
Приятно было осознавать, что невинные детские шалости в то забавное беззаботное зимнее школьное время так и сформировали четыре пары любви искренней, юношеской, чистой и долгой…
Мы с моей Олей поженились через шесть лет и у нас родились два замечательных сына. Если бы не её скоропостижная смерть в молодом возрасте, мы и сегодня бы жили в любви и согласии…
Лёшка и Таня Суркова дружили до самого его ухода на границу с Афганистаном в 1984 году. Она его дождалась, отучившись на медсестру, и они уже хотели пожениться, как она вдруг запила из-за болезни и смерти своей мамы и окончательно спилась. А Лёшка женился только через шесть лет на другой и у них родилась дочка. В 1994 году, спившись, умер и он…
Сашка Степанов женился на моей первой любви Галке Жолудевой, у них замечательная семья с двумя детками. Они и сегодня живут в достатке, Любви и счастье. Мы виделись совсем недавно, несколько лет назад…
Вадик Баранов и Оля Дельфонцева тоже долго дружили. Их юная Любовь переросла во взрослую, но что-то там не срослось, и они разошлись уже тогда, когда им было за двадцать…
Так оно и бывает, что неожиданные детские или юные встречи определяют надолго жизненный путь…
Бывает… Бывает и обратное, но об этом потом когда-нибудь… Обязательно…
«Я ПОСТУПИЛ В РЕЧНОЕ УЧИЛИЩЕ И СКОРО УЕДУ…» (1982)
Вот она – свобода! Я поступил в речное училище и перестану ходить в школу. Перестану быть обузой маме, а буду жить в общежитии, как Света, моя старшая сестра, студентка строительного техникума, успешно перешедшая на последний, четвёртый, курс. Я буду ездить в Горький каждый день или раз в неделю! Я буду кататься самостоятельно на жёлтом городском автобусе «гармошке» и электричке до своего посёлка. Я взрослый и начну через пару месяцев самостоятельную жизнь! Это ли не счастье!
А с другой стороны, если меня не будут пускать каждый день домой, то я не смогу видеть по вечерам мою любимую Олю, мою любимую маму и сестрёнку. Хотя, последнюю, может, и буду видеть, она же сказала, что учится совсем недалеко от моего училища. Всего с полчаса на «кольцевом» трамвае по верхней части города. А вот Оля, как же с ней?..
Мы возвращаемся с мамой на вечерней электричке, нагулявшись по площади Минина и Кремлю, насмотревшись на красивые и живописные просторы Волги и Оки, стекающиеся в одно широкое русло на «Волжской стрелке». И скоро, совсем скоро я буду бороздить эти русла, работать на речном флоте. Я поступил в Горьковское речное училище им. И.П. Кулибина, знаменитую «Кулибинку». Хотя, о том, что оно очень знаменитое, это самое речное училище, я пока не ведаю, забегаю вперёд похвастать перед друзьями, что меня приняли без экзаменов и теперь…
Да, всё хорошо, всё замечательно, да только, как я Оле скажу о нашем расставании, о наших теперь редких встречах, о наших не частых вечерних прогулках по тенистой аллее пришкольного участка. О наших редких посиделках на лавочке возле её подъезда и разговорах о днях прошедших и днях будущих… Хотя, опять немного тороплюсь, о нашем будущем мы пока не говорили. Рановато…
- Мам, - поворачиваюсь от тёмного кона электрички к маме, сидящей рядом, - а я теперь не буду домой ездить из училища?
- Не знаю, как сейчас, а Володька редко дома был. У них увольнительные давали раз в месяц, кажется. А чего мы гадаем, съездим к ним, поговорим, как там учёба. Да и с его выпуска прошло больше десяти лет, может, изменилось всё.
- А там же форму будут давать? – не унимаюсь я.
- Да, конечно. Да только как на тебя такого маленького ей найдут. Вот курил и не вырос, - подначивает мама.
- Ничего, вырасту ещё. Мужчины растут до двадцати двух лет, я читал, - насупив брови, я снова отвернулся в окно.
Конечно, мы с Олей почти одного роста, я чуть выше, маловато. Надо бы подрасти, что бы чувствовать себя с ней уютнее. Вырасту! Пойду в какую-нибудь секцию в училище и вырасту!..
- Давай, поужинаем, а потом спать, - мы, уставшие, «без ног», поднялись на четвёртый этаж, к своей квартире. В окнах близлежащих домов горят лампочки и телевизионные экраны, на улице зажигаются жёлтые «глаза» уличного освещения. Время подгребает к десяти вечера и на темнеющем небосводе появляются первые звёздочки.
- Мам, мне надо к Оле сходить, поговорить.
- Покушаем и пойдёшь, хотя, уже поздновато. Её не отпустят на улицу.
- Мы в подъезде постоим…
Поужинав, я никуда не пошёл, решил оставить разговор с Олей на следующий день. «Утро вечера мудреней». Мне не очень-то хочется огорчать свою девушку такой невесёлой новостью. А с другой стороны, так и проверим нашу любовь, так и узнаем, правильно ли мы сделали, начав встречаться. В конце концов, рано или поздно, молодёжь разъезжается учиться по разным городам и такие разлуки случаются. Мы не исключение. Я же хочу поскорее стать взрослым и думать за нас обоих. Опять, опять забегаю вперёд, так хочется поскорее повзрослеть, так хочется…
А утром закружили дела домашние, и мама попросила съездить к бабушке за озеро, что-то увезти и что-то привезти. Я же в свою очередь попросил маму устроить меня на работу, мне так не хочется болтаться по улицам два месяца без дела. Огородные и садовые дела не так часто делаются, рыбалка тоже не каждый день, футбол и того реже, потому, что почти все ребята, играющие за мою возрастную группу разъехались куда-нибудь поступать и на нас тренер почти не рассчитывает. Встречи с Олей по вечерам и что делать целыми днями, ума не приложу?!.
Вечерний закат красно-жёлтым цветом опустился на крыши многоэтажек, кинув густые тёмные тени на близлежащий лес, опушку и стадион. За окнами загораются вечерние суетные огни рабочего посёлка, завод затих, остывая после интенсивной дневной смены. Нет, он так и продолжает работать, круглые сутки, только шум его мягче, реже и тише, машины выезжают только по необходимости или…
А, впрочем, военный завод, несколько раз в месяц по ночам выпускает за ворота северной проходной колонны военных машин, сильных «УРАЛов» и «ЗИЛов», окрашенных в тёмно-зелёный неприглядный защитный цвет с будками на «спинах». Они шумно проезжают по улицам и скрываются на трассах огромной страны, держа курс за Урал.
- Продукция наша поехала на прогон, - говорит мама, проработавшая на заводе двадцать лет, говорит, стоя на балконе, а они под нашими окнами, издавая рыкающие звуки и поднимая столбы гари и пыли, исчезают за поворотом…
- Я пошёл с Олей погуляю, - выхожу в прихожую и обуваюсь.
- Недолго, в десять домой, завтра тебе на завод идти, - напутственно говорит мама, стоя в дверном проёме…
- Привет, - Оля нежно улыбается, стоя в дверях, как только я позвонил.
- Привет, пойдём, погуляем, - так же нежно отвечаю, а у самого голос дрожит и слова вязнут внутри.
Как, как я буду ей об этом говорить, как она воспримет такую разлуку и, вообще, примет ли её? Вопросы, вопросы, вопросы. Ответы сегодня я должен услышать, мне это очень важно. Я её люблю. Очень сильно люблю и не хочу потерять…
Мы меряем маленьким медленными шагами нашу аллею, идём в тени ветвистых вязов и клёнов. Редкие лучики уличного освещения продираются сквозь листву. Я не могу начать важный для меня разговор и совершенно не ведаю её реакции. Любит ли она меня так же, как я её? Да и, вообще, любит ли? Может так, просто школьная дружба и времяпрепровождение вечеров, отдых от домашних дел и наставлений родителей? Не знаю…
- Оля, - собираюсь с силой и волей, - я поступил в речное училище в Горьком и в конце августа мне придёт вызов на учёбу, - на одном дыхании проговорил я.
- Молодец! – выпалила она. – А как же экзамены? Все сдают сейчас экзамены вступительные. И Ольга Воробьёва, и Ленка Ганичева, и Колька Богатов, - перечисляет она друзей одноклассников из нашей компании.
- У меня же в аттестате не было троек, меня приняли без экзаменов.
- Здорово! И что?
- Я первые месяцы не буду ездить домой, а буду жить в доме курсантов. Там закрытый режим и в первое увольнение пустят только через два месяца.
- Откуда ты знаешь?
- У меня дядька закончил это училище десять лет назад. Он рассказал мне о порядках там, - с долей грусти ответил я, а сам скорее хочу узнать её реакцию.
Наступило тягостное молчание. Настолько тягостное и долгое, что, кажется, целая вечность уложилась в несколько шагов. Несколько шагов рядом со своей любовью. Мы идём и шуршим прошлогодними сухими листьями, молчим и…
- А писать письма туда можно? – вдруг неожиданно спрашивает Оля.
- Да, конечно! – выпалил я, не зная, как скрыть свою радость.
- Тогда ты дашь мне адрес и я буду тебе писать, хорошо?
- Обязательно дам! А я буду тебе отвечать, - успокоился я, понимая, что всё у нас будет хорошо, всё будет хорошо…
Первую увольнительную в речном училище я получил через десять дней, когда нам выдали форму. Мешковатую и длинную, новую и красивую. Отпустили по домам ушить и постирать, погладить и… Впрочем, я забегаю вперёд, какой уже раз и не помню. Об этом будет совсем другая история и из другой книги моей жизни…
С Олей мы начали переписку с первой же недели. Это были письма нежной юношеской любви и признаний друг другу в чувствах, в клятвах ждать друг друга долго и долго, искренне и по настоящему… Первые наши письма…
Как же много их будет на моём длинном жизненном пути, как много…
Я и сейчас их храню, не взирая на то, что прошло уже более тридцати лет и за это время я переезжал с одного места жительства на другое несколько раз…
КРАСИВО, ШУМНО И НЕЗАБЫВАЕМО (1988)
Москва, наша славная столица, она приняла меня с борта самолета дождливым утром середины июля. Мелкий теплый приятный дождичек тихо лил свои слезы на всю округу, смывая пыль с бортов крылатых птиц и крыш аэропорта, сливая своим потоком ее же с взлетной полосы и дорожек, по которым беспрерывно ездили автомобили и автобусы, обслуживающие пассажиров и летный состав. Даже окраина города бурлила, как большой котел с борщом, а что уже говорить о центре, где жила моя Любимая…
- Приветик, - подбежала ко мне Ольгунька, - как долетел?
- Приветик, Любимая, все хорошо, маленько отоспался от работы, хорошо, что у вас не так жарко, как на югах, - приветливо ответил я.
После выдачи багажа мы сели в автобус, доставляющий приехавших в столицу гостей и жителей на аэровокзал в центре.
- Какие у нас планы, времени слишком мало, родители заказали все на 30 июля, надо подстраиваться под это, - спросил я, когда мы выехали из аэропорта на автостраду.
- Поехали сразу в ЗАГС по месту моего жительства, - тихо сказала она, - ты как, не устал, может, заедем домой?
- Нет, давай подадим заявления, потом отдохнем и погуляем по городу.
- Хорошо, - с улыбкой ответила она.
Автобус мчался по широкой многополосной автостраде, ведущей в город на приличной скорости, находясь в средней колее. Слева нас обгоняли легковые иномарки, встречающиеся в столице гораздо чаще, чем на периферии страны. По обеим сторонам дороги мелькали парки и скверы, ровные стволы деревьев, аккуратно подрезанных заботливой рукой озеленителей, автобусные остановки и телеграфные столбы с начинающей уже тогда пестреть аляповатой рекламой…
Мы подали заявления, я предоставил справку моряка, что мне через три дня в рейс, нам на раздумье дали двое суток, полагающиеся по закону и талоны в «Салон для молодоженов», где можно было хоть что-то выбрать в такое нелегкое время для большой страны, когда и продукты, и хорошие вещи были дефицитом. Мы просто использовали талоны, купили, что необходимо и через день уехали к родителям на Родину…
Там мы еще раз подали заявление в ЗАГС, так же представив справку, и нам назначили день бракосочетания – 30 июля. Я потом даже долго шутил по этому поводу:
- Все покупают жен за два рубля пятьдесят копеек, а я за пять рублей купил, моя дороже стоит.
Молодые были, зеленые, шутки воспринимались довольно спокойно, а в наших родительских домах полным ходом шли приготовления к главному торжеству нашей с Олей жизни, важному шагу официального закрепления отношений долгой, в семь лет, школьной и студенческой дружбы. Скажу честно, даже, расставались почти на целый год, когда я учился на втором курсе речного училища, а она заканчивала десятый класс школы. Мы не писали друг другу писем, не встречались, я на плавательскую практику в город Муром уехал, ничего ей не сказав, а потом вдруг понял окончательно, что жить без нее, моей маленькой Ольгуньки, не смогу…
Мы пригласили на торжество своих друзей: она из института московских веселых подружек, а я наших совместных школьных друзей, ведь, мы учились в школе в одном с ней классе и дружили в одной компании, и, конечно же, моего Вовку с его женой. А как же без него, училищного друга, поехавшего когда-то за мной и оставленного мною же на нижнем Дону.
Субботний день выдался солнечным, тихим и спокойным. Ветер не особо трепал прически красивых девушек и наших мам, он не сильно раздувал полы красивого белого платья невесты, не мешал своим дуновением поглощать нам последние минуты молодой холостой свободной жизни и воспринимать мир таковым, каковым он сегодня должен был стать, во что перейти и как принять нас, новую семью. Некоторая доля переживания присутствовала в наших душах, сердца колотились отчаянными птицами, было неимоверно неудобно чувствовать себя на виду у всех, пусть, даже, и в приятном действии. Все было очень здорово, празднично, родители постарались сделать нам, своим детям, редко теперь посещающим свои колыбели детства, приятное и незабываемое торжество, благо погода стояла прекрасная и ничем не омрачила два дня веселья. Долгожданных встреч с родственниками и друзьями…
Но все когда-нибудь кончается, даже, самое хорошее, приятное и торжественное, и наша свадьба, веселая, шумная и незабываемая, ушла вдаль истории, закрепив брачные узы печатью государства Советского и переведя нас в ранг мужа и жены. Через четыре быстрых теплых солнечных и пролетевших, как один миг, дня гости разъехались и разошлись по домам, а самолет взмыл в воздух над городом нашего детства и понес нас двоих обратно на жаркий и солнечный юг, в медовый месяц на мой земснаряд. Кто-то должен был хорошенько отдохнуть на летних каникулах, накопить сил и терпения для продолжения учебы и долгой разлуки, а кто-то поработать дальше для успешного завершения своей третьей в жизни навигации.
Я должен был теперь позаботиться о нас двоих, нас двоих…
БЕЛЫЕ СУГРОБЫ ПОДМОСКОВЬЯ…(1989)
Пушистый белоснежный январь 1989 года встретил меня на Павелецком вокзале столицы вместе с весёлой и белозубой улыбкой моей молодой супруги, которую после медового месяца августа я видел только раз, когда командир отпустил меня с земснаряда на десять дней. Оля за это время помыкалась по разным квартирам московских подружек, то там, то здесь перекантовываясь, продолжая учебу в МИСИ. Где и как предстоит нам вдвоём провести следующий месяц, я даже не представлял себе, но так сильно по ней соскучился, что и не думал об этом, понимая, что без крыши над головой не останемся. Выход есть всегда и из любой ситуации...
- Привет, Любимый, - её радости нет предела, она прыгнула в мои объятия прямо в толпе пассажиров, прибывших из южного города на Волге, - я так сильно по тебе соскучилась.
Я крепко-крепко прижал к себе хрупкое тело мой женушки и мы стоим на перроне, пропуская сквозь себя безликую толпу приехавших, толкающих нас чемоданами и тюками. Всего несколько слов, всего лишь толика нежного чувства в её больших серых глазах и горячие губы, самые горячие губы на свете. Мои любимые горячие губы, которых я не целовал целую вечность.
- Привет, мой малыш, привет, - обнял я её и поднял над бетонным покрытием перрона.
Толстая искусственная шубка скрывает от меня миниатюрную спортивную фигурку Оли, её маленькую девичью грудь и приятный аромат духов и шампуня, которые я знаю и чувствую всегда...
- Поехали к Юльке, она звала нас на обед и приготовила какой-то сюрприз, - Оля берет меня под руку и мы направляемся в метро...
Юлька, свидетельница на нашей свадьбе, коренная москвичка, красавица, знающая себе цену, с длинными светло-русыми вьющимися волосами. Большие выразительные карие глаза и длинные ресницы, жеманная манера общения и размеренная томная походка. Она всегда эротично со вкусом одевается и наносит макияж, не вульгарно и очень достойно носит полупрозрачные блузки с ажурным нижним бельем и... В коротком прозрачном летнем халатике на одни тонкие трусики встречает нас у порога с широко раскинутыми руками и искрометной улыбкой. Обнимает меня в мизерной прихожей двухкомнатной "хрущевки" самого центра столицы...
Мы садимся за стол и она объявляет нам:
- Я попросила бабушку разрешить вам пожить у неё на даче. Далековато под Москвой, но зато одни, без соседей, - и искренне широко улыбается.
Новость, так новость, свое бесплатное жилье на целый месяц. Не ютиться с ними в соседних комнатах, стесняясь издать лишний шорох или вздох, а распоряжается своими чувствами по мере желания молодых любящих сердец в отдельном доме. Что может быть лучше!?.
Низенький маленький деревянный домик с русской дровяной печкой расположился в посёлке Белые Столбы, что упоминается в песне небезызвестного Владимира Высоцкого, почти на 101 километре южного направления, являясь летней дачей Юлькиной бабушки, выращивающей здесь ягоды и овощи на зиму...
- Как здесь холодно, - только и произнесла Оля, когда мы вошли в тёмное пространство дома.
- Ничего страшного, любимая, далековато от твоей учёбы, но зато наше на целый месяц, сейчас дрова занесу, - я обнял супругу и поцеловал лепестки её губ, включив в прихожей свет, - сейчас протопим и будет тепло...
Так появилось наше первое, пусть временное, но свое, жилье. Соскучившись друг по другу с осени, мы принялись наверстывать упущенное. Хотелось впрок насладиться любовью и ласками, нежностями и теплом, искренностью и счастьем быть семьёй, о которой мечтали, наверное, лет пять. Мы просто любили друг друга долгими зимними ночами, не зная на сколько разлучит следующий мой отъезд в навигацию...
Под приятный умиротворяющий треск принесенных с январского мороза поленьев наши тела страстно и нежно переплетались на чистых простынях большой скрипучей старинной кровати с балдахинами на спинках. Красновато-желтый отсвет прыгающих на стене языков пламени придавал ласкам тайный смысл зарождения вселенной в какой-нибудь пещере тысячи и тысячи лет назад...
Мои горячие жадные, истосковавшиеся по ней, губы, проникали во все потаенные уголки юного тела супруги, лаская язычком упругие бугорки вздымающейся груди и восставшие твердыми ягодками соски, получая в ответ умопомрачительные стоны и вздохи. Нежные пальцы то беспечно зарывались в копну кудрявых рыже-каштановых волос, то искали родинки на плечах и маленькой упругой попке, то нежно раздвигали ножки и наслаждались теплом и влажностью лагуны сладострастия в жёстком, завитом плойкой-природой, кустарнике, её скрывающем. Её тонкие музыкальные пальчики в благодарность гладили мою грудь и спину, впиваясь острым маникюром в лопатки, распаляя во мне такой же горячий и всепоглощающий огонь, как в согревающей наш домик печи. Лепестки губ раскрывались в сладкой истоме, горячим дыханием её души нашептывая мне на ушко нежные и страстные признания...
Нашим искренним ласкам просто катастрофически не хватало долгой тёмной и морозной январском ночи, что бы понять, как мы любим друг друга, как нам друг друга не хватает в разлуке последние три года взрослой жизни...
Январь и часть февраля пролетели, как одна дивная сказочная ночь. Ночь любви...
- Любимая, через три дня мне надо возвращаться из отпуска, - как ни грустно, но я это сказал однажды вечером, лёжа в кровати и обнимая мою хрупкую миниатюрную женушку под ставший уже привычным и незаменимым треск поленьев в печи.
- Как? Уже? - Оля привстала с кровати, облокотившись на подушку. - Ты уезжаешь? - в уголках красивых серых глаз появились прозрачные капельки слез.
- Да, Любимая, работа, ремонт, - я притянул её к себе и поцеловал освободившуюся от одеяла грудь.
Небольшая тягостная пауза, она нежно отстранилась, отвернулась, смахивая слезы и вдруг поворачивается с улыбкой на лице:
- Тогда, Любимый, у меня для тебя новость.
Я сам украдкой стёр слезу и не смог быстро перестроить настроение, заметив только положительно перемену в ней:
- Хорошая?
- А это как тебе понравится? - более загадочной улыбки и взгляда своей любимой я не видел давненько и выдержав ещё одну паузу, она добавила, - у меня задержка, уже месяц...
Сказать, что я был счастлив, значит, не сказать ничего. Я подпрыгнул на пружинах кровати и поднял Олю. Обнял за плечи и прижал к себе самого дорогого и любимого человека:
- Ольгунька, это же здорово!!!
Утром вместо учёбы Оля отправилась в поликлинику и её слова подтвердил врач, моя супруга была беременна на начальном сроке. Это кардинально меняло наши планы на дальнейшее существование и последующую совместную жизнь. Но только чуть позже...
Морозный и тихий день середины февраля провожал нас из Белых Столбов искрящимся скрипучим снежком и яркими игривыми лучами рыжего солнышка, показывающего своими щедрыми улыбками, что за крышами и печными трубами поселков 101 километра Подмосковья уже притаилась красавица весна...
А спустя девять месяцев, ветреным и холодным вечером поздней осени, появился на свет наш первенец, который принёс с собой в этот бренный мир очень тяжёлые испытания для всех членов семьи и близких родственников. Но это совсем другая история…
Не смотря на трудности, которые нам с Олей пришлось преодолевать, мы всегда с теплом и улыбками вспоминали ту самую зиму, время Любви и счастья в деревянном домике, притаившемся среди белых сугробов Подмосковья…
РАСПЛАТА ИЛИ…(2001)
Они дружили со школы, а когда пришло чувство под названием Любовь, поняли, что Влюблены и Влюблены искренне, с вытекающими отсюда планами на совместное будущее. И оно не заставило себя ждать, когда Он получил романтическую профессию речника, а Она училась в институте. Вскорости и свадьбу сыграли, понимая, что друг без друга не могут жить…
Отдельная маленькая уютная квартирка в далёком от всех родителей городке стала для них тем самым раем, в котором можно вить собственное семейное гнёздышко и растить деток. И рождение первенца обрадовало обоих:
- Любимый, я беременна, - тихо на ушко произнесла Она Ему однажды зимним вечером.
- Это же здорово! – Он вскочил с дивана, принялся целовать самого любимого на свете человечка. – Это же здорово, я скоро стану папой! – неподдельный детский восторг в Его глазах пришёлся Ей по сердцу…
Лето выдалось знойным и сухим. Он работал, а Она готовилась к очередной сессии, переведясь на заочную форму обучения. Беременность протекала спокойно, ближе к лету врачи окончательно определили пол ребёнка и посоветовали Ей меньше перенапрягаться. А как быть спокойной, если надо ехать в город сдавать экзамены. Поехали.
- Я еду с тобой, буду всегда рядом, - нежно заботился Он о жене, - взял отгулы на работе.
Она очень обрадовалась, что в трудную минуту, когда вынашивала их первенца, Он не отгородился работой, а старался больше уделять уже им внимания…
Поездка прошла спокойно. Только по приезду врач сказал, что мальчик будет крупным, для молодой первородки да ещё и худенького телосложения могут быть осложнения. Поэтому желателен хороший домашний уход и помощь каждый день, именно то, чего Он не мог Ей дать, навигация была в самом разгаре и бросать работу не резон…
- Поеду к маме рожать, отпустишь? – вечерний разговор состоялся накануне Его отъезда на теплоход.
- А что я могу сделать, Любимая? Мне надо ехать на работу, а ты вызывай кого-нибудь из родни в сопровождение. Всё-таки, полтора суток на поезде в такую жару не шутка…
Так и сделали, приехал папа и Она отправилась рожать к родителям…
- Тебя вызывает межгород, - в дверь квартиры постучал сосед и позвал к телефону, висящему на стене второго этажа малосемейного общежития, и Он побежал вниз.
Мысли одна перескакивали на другую, пока считал ступеньки, невозможно было хоть какую-то поймать «за хвост». Беременность протекала более менее спокойно и Она сумела выносить ребёнка до конца срока. А что же могло случиться теперь? Сегодня день предполагаемых родов…
- Ребёнок шёл ножками и его поломали. Нам предлагают написать отказную, - Её голос вперемежку со слезами дрожал в телефонной трубке.
- Как так? – только нашлось, что сказать у Него…
Дальше всё происходило, словно в дурном сне…
- Вы ещё молодые и сможете иметь детей… Не отчаивайтесь... Не корите себя... Восстановите здоровье и рожайте в удовольствие… а сейчас просто напишите отказную и езжайте домой…
Они так и сделали, поддавшись уговорам медперсонала больницы и молчанию родителей. Через несколько дней уехали в свою уютную квартиру и пытались забыть оставленного в роддоме ребёнка, как нечто не случавшееся никогда… никогда…
Десять лет пролетели в домашних делах и любимой работе, в семейных заботах о хлебе насущном для родившихся позже деток. Пролетели и смахнули слёзы горечи прошлых лет и беспечной юности, позволившей оставить на незнакомых людей в белых халатах своего первенца. Правда, в памяти и у Него, и у Неё тлел огонёк надежды когда-нибудь его увидеть, да и вообще узнать, жив ли и здоров ли… Им бы так и сделать, да мысли каждого существовали в тайне от Любимого человека, находящегося всегда рядом.
Не нашлось времени или другие причины помешали этому, остаётся только в их душах и думах, да и то…
- Любимый, я тебе долго не хотела говорить, расстраивать, но у меня очень сильно болит грудь, страшные боли.
- А что с ней? – недоумевая, спросил Он, злясь на Её скрытность.
- Я почитала в газете, кое-какую литературу выписала по почте, вот, смотри, это рак молочной железы по-научному называется.
- Почему именно это? – только и хватило сил сказать. – Может, ты сгущаешь краски?
А у самого в голове уже рисовалась не радужная картина последствий тяжёлой болезни. Слишком много в последние годы о ней говорят по телевизору и пишут в газетах, слишком противоречивой и ужасающей простого обывателя была данная информация. И барьера, способного предотвратить прогресс болезни, не существовало, врачи в конце 90-х лишь приспосабливались слегка приостановить бурное её развитие…
Она стала сильно худеть и терять силы, волосы выпадали после каждого сеанса химиотерапии, некогда спортивная энергична молодая женщина становилась сухоньким малоподвижным существом, угасающим с каждым днём сильнее и сильнее. А Он видел всё это, предпринимал попытки помочь Ей сопротивляться болезни, но… было тщетно…
- Любимый… я знаю… это мне расплата за то… что я не кормила грудью нашего первенца… не прижимала его к своему сердцу… не целовала и не обнимала… не смогла подарить ему свою Любовь… - с частыми перерывами на вдох и выдох, превозмогая усиливающуюся с каждым движением губ боль, еле слышным голосом прошептала Она Ему, когда силы совсем покидали молодую женщину.
Стеклянные сердечки горьких солёных слёз скатились по Её щекам.
- Да что ты говоришь! – в сердцах воскликнул Он и обнял свою Любимую. – Как ты можешь так корить себя?
- Береги… наших… детей… дай… им… то… что… не… успела… я…
Большего сказать Она не успела… силы иссякли… Она ушла в мир иной на его руках, оставив в размышлениях над сказанными последними словами…
Много лет прошло с тех пор, а Он до сих пор думает о Её словах… Её последних словах… Да только ответа до сих пор не находит… Не на-хо-дит…
СВЕЧА ГОРИТ…(2020)
Памяти Ольгуньки
Я Любил гладить Её по голове и перебирать пальцами смоляные густые волнистые жёсткие волосы. Мне нравилось вдыхать аромат ромашкового шампуня, когда Она выходила из ванны и ложилась головой на мою грудь. Мы разговаривали с Ней о нашем будущем, о своём собственном уютном жилье и детях, которые когда-нибудь у нас появятся...
Прошло семь лет и в нашей собственной маленькой однокомнатной уютной квартире уже был слышен смех и светились улыбки двух замечательных сыновей, когда мы размечтались о дочурке. Но...
Постепенно замечательных волнистых волос на Её голове становилось все меньше и меньше. А когда Она прошла третий курс химиотерапии, "красный", их пришлось состричь полностью. В один прекрасный февральский день черных, жёстких, волнистых и пахнущих ромашкой волос не стало...
Спустя полгода, в самый разгар жаркого августа, не стало и Её. Всего через три с половиной недели наш младший сын должен был пойти в первый класс...
- Пап, что смотришь? - симпатичный, с длинными, как у девчонок, ресницами, плечистый и взрослый, он заходит в комнату, где я, сидя на диване, смотрю телевизор.
- Угадай с одного раза? - подшучиваю над ним.
Пару секунд взгляда на экран и он с улыбкой произносит:
- Твои Любимые "Ментовские войны".
- Да, нравится мне этот фильм. Который раз смотрю, а все равно нравится.
- Я с тобой посмотрю, - и он ложится головой на мои колени...
Совсем, как Она когда-то, только на колени. Я зарываюсь пальцами в его густые чёрные жёсткие волнистые волосы и медленно нежно перебираю их, словно успокаиваю маленького ребёнка после больного укола. Он всеми манерами, характером и внешностью похож на Неё, свою маму...
И в памяти всплывает Она, моя первая супруга, одноклассница и юношеская Любовь с восьмого класса. Она, студентка московского института и мать наших сыновей, которых Полюбила всем сердцем, помогла мне воспитать и "поднять на ноги", отучить в не самых плохих высших учебных заведениях страны другая женщина...
Помогает, Любит и понимает их и сегодня, спустя почти два десятка лет...
А Она вот уже девятнадцать лет смотрит на всех нас с Небес и улыбается, улыбается своими великолепными ямочками на щеках и серыми глазами с длинными ресницами...
Сегодня 19 лет, как Её нет рядом с нами...
А мы помним и Любим, ведь она внутри наших душ и наших сердец...
Свеча горит,
Как память о былом.
Мы вдаль идём,
Но помним...
Чтим...
Скорбим...
О самом близком,
Самом дорогом
И Светлый Лик
Над Свечкою стоит...
Свеча горит...
Светлая память нашей Любимой маме и супруге...
06 августа 2020 года
Сегодня Ее День Рождения,
7 ноября...
на фото наш медовый месяц, начало сентября 1988...