Подмена
Будьте внимательны к своим мыслям. Они начало поступков.
И теперь находясь рядом с мужем, Людмила постоянно тряслась и вздрагивала от каждого телефонного звонка, который мог сообщить, что Дуся нашлась. А хуже всего она боялась того, что в их доме появится Вера, и вся её тайна раскроется.
Когда в их доме появился Николай Лунёв, бывший милиционер, прилетевший из Москвы, Людмила почувствовала опасность, она поняла, что этот чело-век может докопаться до её прошлого, и тогда конец всему: хорошей жизни, богатым импортным одеждам, и конечно их с Захаром семейной жизни.
Но особенно испугал её, вроде бы обычный разговор с этим сыщиком, он вцепился в неё как клещ, и Люда поняла, что рано или поздно, этот человек всё узнает и найдёт Дусю.
Все эти годы, пока она была его женой, Людмила находилась, как она считала в глубоко зависимой позиции по отношению к Захару и делала вид, что любит его, ценит и уважает.
А сейчас, всё вдруг изменилось до наоборот. Сейчас она находилась в состоянии, когда он ей просто надоел, и она его совсем разлюбила, обесценила и, просто потеряла к нему интерес. И, поэтому, у неё возникла необходимость из этих непростых отношений просто сбежать.
Сбежать, скрыться на время, переждать, но пока не разрывать отношений, чтобы не потерять такой богемный образ жизни, который она вела последние пять лет.
Сейчас ей, честно говоря, некуда было идти, да и оснований оснований для того, чтобы навсегда уйти от мужа тоже особых не было…
Разве только, что он, узнав, что она много лет его обманывала, возмутится и просто прогонит её сам? Но это уже совсем другое дело. Тогда, у неё есть воз-можность востребовать у него, богатого человека, средства для своего дальней-шего существования.
А какого, и где, она пока не знала, но на всякий случай решила снова временно исчезнуть с его горизонта.
Долгое время живя с Захаром, практически за его счёт, ей нужно было время, чтобы найти веский повод для ухода от него, или за короткое время находясь в этом положении умудриться найти другого мужчину, который наверняка мог взять её к себе и содержать, но при этом у неё были бы к нему какие-то чувства.
Тогда двенадцать лет назад в роддоме, когда она пришла в себя после операции, и ей сказали, что её девочка родилась мёртвой, Людмила чуть с ума не сошла, понимая, какой это будет удар для Захара, и вызвав к себе в палату, где она ле-жала одна,заведующую роддомом Клавдию Петровну Тимохину, женщину предпенсионного возраста, и глядя ей прямо в глаза сказала:
-Клавдия Петровна, вы представляете, какой шум устроит мой муж Захар Васильевич Зимин, когда узнает, что вы не спасли его долгожданного ребёнка? Его первенца?
Вы же знаете, что он один из богатых людей в городе, местный житель, у него в друзьях и прокуратура, и полиция, и журналисты? Да они же вас просто с дерьмом смешают, и не дадут даже до пенсии заработать.
Поэтому, я предлагаю, не сообщать ему пока о смерти моей дочки, а постараться быстро найти мне другого, новорожденного ребёнка, естественно девочку и принести её мне. А дальше уже моё дело.
Как вы это сделаете не знаю, но я заплачу вам за это четыреста тысяч рублей, вы их потом можете разделить с теми, кто будет вам помогать в этом деле. Идёт? – и она внимательно посмотрела на лицо, красной как мак женщины, заметив даже капельки пота на её носу.
Заведующая внимательно выслушала её речь, и ничего сначала не ответила.
Она прекрасно знала, кто такой Захар Зимин, и чей он сын. Знала, что он вложил немало средств в оборудование их роддома и настоял, чтобы его жена рожала именно здесь, в отдельной палате, которую тоже оборудовали на его деньги.
Сейчас вёлся ремонт и оборудование второй такой палаты для «особых» клиентов, и тоже на его деньги. И ещё, она сразу представила себе, какой разразится скандал с его стороны, когда он узнает о смерти дочери.
В этот момент, Людмила взяла её за руку, и с мольбой в голосе прошептала:
- Он же меня просто выгонит, поймите, - и на её глазах появились слёзы.
Она увидела колебания на лице у Клавдии Петровны, и решила «добить» её слезами, совсем не думая о дальнейших последствиях…
А через день,ей принесли и показали «рождённую ею» дочку, и она тут же позвонила Захару.
Тот через час ворвался к ней в палату вместе с улыбающейся заведующей, расцеловал её и надел ей на палец кольцо с большим бриллиантом,как благодарность за дочь.
Где взяли ребёнка, у кого, Людмила тогда даже не поинтересовалась.
В это время в роддоме №2 было очень много рожениц, все палаты были заполнены.
Но, ещё перед родами, во время гуляний по коридору, она познакомилась с двумя молодыми женщинами из общей палаты, одну из них звали Вера, а вторую Наталья. Они обе тоже должны были вскоре родить.
Через неделю её с дочкой выписали из роддома, а потом, ещё через неделю, она, как и обещала отдала обещанную сумму Клавдии Петровне.
Девочку назвали старинным русским именем Евдокия- Дуся, как звали покойную мать Захара, и Людмила, со спо-койной совестью, оплатив, сделанную ею подлость деньгами, стала её растить.
Пока Дуся росла, Людмила ни разу не задумывалась о том, что когда-нибудь этот её обман может раскрыться, и это будет трагедией не только для Захара, но и для неё.
Девочка росла умненькой, послушной, начала заниматься музыкой, танцами, фигурным катанием, у неё на всё хватало времени. Захар, в ней просто души не чаял, и буквально носил на руках.
Но теперь, когда она некоторое время назад неожиданно встретила эту самую Веру, обратившуюся к ней с вопросом о дочери, в душе у Людмилы возник липкий страх. Она поняла, что Дуся – её дочь, она ищет её и она её отберёт у них.
А потом девочка пропала, и начались её поиски, телефонные звонки, разные разговоры предположения и терзания мужа. Правду знала она одна, но ничего не могла сказать мужу.
Но, одновременно с этим, неожиданно, к ней пришла боль. Тихая, и нудная боль, которая для человека, а женщины особенно - самая жестокая.
Нет, никаких истерик, никаких слез она не проливала, а просто молчала. Молчала снаружи и внутри. Людмила уже просто ничего не хотела говорить, ничего не хотела чувствовать.
А по истечение двух недель безрезультатных поисков, она просто смирилась с этим. Видно, слишком много переживала раньше.
Но ей по – прежнему было больно. И самое ужасное здесь, наверное, отчаяние, понимание того, что она не способна что - либо изменить.
Ей приходится принять это, смириться и жить дальше. И она поняла теперь, что тихая боль, действительно самая жестокая. Поэтому ты молчишь о ней и никому ничего не хочешь говорить…