Две песни
Идёт девятый месяц мероприятия, проводимого нашим государством в соседней стране, которое приказано называть «специальной военной операцией». Слово «война» негласно запрещено. Но оно всё чаще и чаще произносится в СМИ, а среди населения стало расхожим.
Недавно район боевых действий (можно употребить слово «фронт»?) посетил большой государственный чин, один из ближайших к главе государства сотрудников.
Он заявил, что мы обязательно выиграем эту войну (очень уж она затянулась), но для этого она должна стать по-настоящему народной. Да, так и сказал. Мол, надо подружней напрячься, и победа будет за нами.
В этой связи вспоминается песня о Победе. Популярная, всем хорошо известная, мелодия. Её особенно часто исполняют накануне Дня Победы. Она звучит ярко, волнующе и по-праздничному. Есть в ней и приглушённые нотки. И слова печали глубокой.
«Здравствуй, мама! Возвратились мы не все…»
Ой, как много их не вернулось с той войны! Сколько слёз материнских было пролито практически в каждой советской семье. И потому день Победы до некоторых пор особо не отмечался. Да, это был праздник. Но тихий, без фанфар. Воистину «со слезами на глазах».
Я родился вскоре после войны. Окружавшие меня мужики были почти все фронтовики. Был на войне и мой отец. Мужики собирались во дворе «забить козла» в домино, поиграть в лото. Иногда выныривала бутылка водки, и они выпивали стопку-другую. Толковали промеж себя, но, насколько я помню, никогда не вспоминали войну.
У соседа дяди Саши была кривая, перебитая осколком правая рука. У одного дяди Жоры была в голове заросшая пульсирующая дырка, которая пульсировала особенно сильно, когда Жора выигрывал. У второго Жоры были прострелены ноги, он ходил на костылях. Он любил приложиться к рюмочке больше, чем остальные. При этом багровел лицом, в глазах появлялись слёзы, и он, молча и сердито выставлял костяшки домино… Ордена и медали они не носили. Даже на день Победы.
Нечаянно мне попалась эта песня в Интернете. С волнением прослушал и, к удивлению, обнаружил, что комментарии к ней отключены. Так делается в особых случаях, когда цензура считает, что какая-то информация неприемлема и опасна для власти. Но что крамольного и преступного могли написать люди в данной ситуации про эту песню?
А вот песня вторая. «Священная Война». Неторопливо, решительно и грозно звучит её мелодия.
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой.
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой.
С этой песней шли в бой и умирали бойцы Красной Армии, граждане СССР. Гибли под пулями, снарядами. Бились в самолётах, горели в танках.
Гнилой фашистской нечести
Загоним пулю в лоб.
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!
Это не песня-агитка. Это выкрик боли разъярённого, готового к смертельной драке народа. Это призыв к единению перед лицом чудовищной угрозы для всей страны и каждого её гражданина.
Это – песня-легенда.
Представим теперь – что будет, если выйти сегодня на улицу, например, на центральную городскую площадь, и запеть эту песню. А в руки ещё взять плакат с призывом сплотиться. Ведь в стране объявлена мобилизация. Правда, официально её назвали «частично». Но частичная мобилизация – это что-то непонятное. Как частичная беременность. Граждане отбывают на «специальную военную операцию». Иных там убивают. По сообщению министра обороны на текущий момент погибло около шести тысяч человек (по некоторым источником гораздо больше). А смерть – она везде смерть, на «священной войне» или в ходе «специальной военной операции». Родным и близким одинаково больно. Смерть любимого человека – это дыра в душе и непреходящая боль до конца жизни. Сама жизнь теряет смысл…
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идёт война народная,
Священная война!
Предполагаю, что петь придётся недолго. Вскоре появятся крепкие молодые ребята в форме и быстро уведут (уволокут, унесут – в зависимости от того как будешь себя вести) в соответствующее учреждение, где к приёму уже всё готово.
Нелепо? Но это более чем вероятный сценарий. Хотите проверить? Попробуйте.