Полвека тому назад, в декабре 1971 года, холодной, солнечной и белоснежной зимой мы находились в подмосковном городе Руза в составе музыкальной агитбригады Педагогического института. Нас было четыре человека – Саша Лагутин (фамилию могу немного переврать), его жена, ее звали Лена или Наташа, Нина Епанечникова (Епанча) и я. Мне только что исполнилось двадцать лет, мои товарищи были на три-четыре года старше меня и представляли собой довольно-таки известное в студенческих кругах трио, исполнявшее под гитару популярные советские песни. Они были почти профессионалы, уже заканчивали музыкальный факультет, песни в их исполнении звучали на радиостанции «Юность».
Я был добавлен к ним по комсомольской разнарядке как бард энд менестрель, то есть представитель авторской студенческой песни. Вскоре я убедился, что петь не умею, и на шефских концертах, каковых было по два в день, читал стихотворения поэтов – участников Великой отечественной войны. В репертуаре известного трио была только одна патриотическая песня на музыку Виктора Берковского и стихи Новеллы Матвеевой, в которой вскрывалась сущность английского колониализма:
Песня шагом, шагом под британским флагом,
Навстречу пальма алая плыла издалека.
Меж ветвями кровь заката, словно к ране там прижата
С растопыренными пальцами рука.
Ты не сетуй, Томми, о родимом доме,
Бей, барабан, бей, барабан, эй, Томми, не грусти!
Слева слава, справа слава, впереди и сзади слава
И забытая могила посреди.
И взвевалась рядом с пулей, со снарядом
Песенка о добрых кобрах, о дневных нетопырях,
Об акулах благодарных, о казармах лучезарных
И о радужных холерных лагерях.
Так нужна ли миру киплингова лира?
Бей, барабан, бей, барабан, эй, Томми, не грусти!
Властью песен быть людьми могут даже змеи.
Властью песен из людей можно сделать змей!
Тогда не было википедий, стихотворные печатные сборники издавались малыми тиражами, слова воспринимались на слух, записывались в тетрадочку, мои товарищи по незнанию пели «непотырях». Я объяснил Саше, что нетопырь – летучая мышь, предпочитающая охотиться в сумерках, а днем спать…
Советское общество, скорее, состояло из любителей, нежели профессионалов. Новелла Матвеева уверенно описывала английских солдат, но никогда их не видела вживую. Поэтесса ни разу не бывала заграницей, даже не выезжала за пределы Московской области. Зато ей хорошо были знакомы произведения Диккенса, Теккерея и Киплинга. У нее есть стихи и на американскую тематику, например, о штате Миссури, где такие строки: «А кому в Миссури нечего жевать, //Право, нечего тому переживать, // Там жевательной резины //Просто некуда девать». (Про жевательную резинку позаимствовано у Диккенса, который путешествовал с концертами по Америке и критически отзывался о ее устройстве).
Целый пласт негатива о США можно прочитать у Драйзера, Марка Твена и Джека Лондона, переводы их произведений многомиллионными тиражами издавались и переиздавались в СССР. Никакого вранья в творчестве этих писателей нет, но интерес к Америке у нашего обывателя, несмотря на очевидные попытки его снизить, рос по мере усиления роли США в послевоенном мире. И сегодня мы по-прежнему преклоняемся перед западным империализмом, приносящем временную сытость, но пытающемся разрушить вечную мораль.
06.11.2022