У нас этого человека почти не знают. А вот в Англии о нём написано больше книг, чем о каком-либо другом герое британской истории, за исключением Шекспира и Черчилля. В одну свою жизнь Уолтер Рэйли уложил дюжину человеческих жизней, успев продемонстрировать свой талант и специальные знания в самых разнообразных сферах человеческой деятельности – поэзии, науке, военном деле, мореходстве, красноречии, географии, истории, медицине, государственной деятельности. При всем том современники запомнили его ещё и как красивейшего мужчину елизаветинского двора.
Он познал взлёты и падения, любовь и предательство, победы и поражения на поле брани, он видел очертания берегов доселе неизданных земель.
Судьба разыграла его жизнь по законам настоящей трагедии.
Текст с иллюстрациями Истории от историка
На моем авторском сайте Забытые истории
***
В жилах Уолтера Рэйли текла королевская кровь – его род восходил к одному из многочисленных внебрачных детей Генриха I Боклерка (Учёного) по имени Клэр Д'Амери. Потомкам этого человека достались в наследство лишь гордость и бедность. К тому времени, когда Уолтер появился на свет (биографы отдают предпочтение 1552 году, хотя не исключают и 1554-го), его отец владел небольшим поместьем Хейз в графстве Девоншир.
Жизнь ничего не могла предложить второму ребёнку от третьего брака разорившегося девонширского дворянина. Для таких, как он, были предуготованы две накатанные дороги – в священники или в солдаты. Родители – убеждённые протестанты, едва не казнённые во время правления Марии Тюдор, – выбрали для него первый путь, определив в оксфордский Ориел-колледж. Но способный юноша через три года сбросил студенческую мантию, не окончив курса. Он желал защищать веру Лютера и Кальвина со шпагой в руке, а не в богословских диспутах. Да и нажива солдата – что греха таить? – привлекала его гораздо сильнее, чем жалованье доктора теологии.
Семнадцатилетний Рэйли пополнил ряды добровольцев, отправленных королевой Елизаветой во Францию на выручку гугенотам. Он принял боевое крещение в битве при Жарнаке (13 марта 1569 года), где пал храбрый предводитель протестантов принц Конде; был в числе 700 гугенотов, выживших после бойни при Монконтуре (3 октября 1569 года), но затем следы его надолго теряются. Возможно, он был свидетелем Варфоломеевской ночи. Наверняка известно только то, что в перерывах между боями Уолтер не оставлял учёных занятий, к которым приохотился в колледже, самостоятельно постигая юриспруденцию, философию, историю, древние языки, богословие, математику...
В феврале 1575 года Рэйли числится на службе в лондонском Темпле. Он по-прежнему беден. Но колесо фортуны начинает вращаться в благоприятную для него сторону. В июне 1578 года его сводный брат Хэмфри Гилберт получает патент, который наделяет его правом в течение шести лет владеть «любыми отдалёнными варварскими землями, которые не принадлежат ни одному из христианских властителей или простых христиан». Проще говоря, ему разрешено иметь частное колониальное владение. Разумеется, не безвозмездно для королевской казны.
Братья немедленно устремляются за океан. В этом морском походе Уолтер командует судном «Falcon» («Сокол»). Предприятие, однако, терпит неудачу – компаньоны не смогли закрепиться ни на одном клочке земли и получили взбучку от испанцев. Кроме того, Рэйли делает неприятное для себя открытие: он подвержен морской болезни. Вернувшись в Англию, он вновь сходит на сушу. Как раз вовремя, чтобы принять участие в подавлении восстания ирландской знати, поддержанного Испанией.
Его имя начинает обрастать легендами. Беспощадность Рэйли к пленным заставляет содрогнуться: после захвата форта Смерник по его приказу на виселицу отправлено несколько сотен испанцев, два десятка ирландцев и несколько английских перебежчиков. Но лихой захват лорда Роша, подозреваемого в заговоре против королевы, вызывает неподдельное восхищение. Мятежный лорд укрылся в своём замке, под охраной пятисот человек гарнизона. Под началом Рэйли всего 90 солдат. Невзирая на это, он смело входит в замок и садится обедать за один стол с тем, кого должен арестовать. Они беседуют о том, о сём, пронзая друг друга испытующими взглядами, потом не спеша гуляют по замковой стене. Наконец, лорд Рош не выдерживает этой психологической дуэли и добровольно отдаёт Рэйли свою шпагу…
В Ирландии его отвага вознаграждается некоторым количеством трофеев – хватает на роскошный плащ, который прикрывает видавший виды камзол.
В этом наряде в декабре 1581 года капитан Рэйли едет в Лондон с официальными донесениями от лорда Грея, английского наместника в Ирландии. И наконец, оказывается в нужное время в нужном месте. Он подходит к Холбейнским воротам Тауэра в тот самый момент, когда из них выступает пышная процессия во главе с королевой.
Валит мокрый снег; все вокруг застывают в почтительном поклоне. Но вдруг процессия останавливается. Перед Елизаветой непреодолимое препятствие – грязное снежное месиво, грозящее поглотить ее сафьяновый башмачок и испачкать полы парчового платья. Свита королевы в замешательстве, кажется, что само время замедлило свой бег… И тут Рэйли, действуя, словно по наитию, выручает Ее величество из затруднения. Решительным движением он срывает с себя плащ. Алый бархат, расшитый золотом и драгоценностями, летит в грязь, выстилая путь королеве. В уголках губ Елизаветы мелькает благосклонная улыбка, с величественным видом она продолжает шествие.
Черноволосый статный красавец с выразительным взглядом, конечно же, замечен ею. Заинтригованная Елизавета наводит о нем справки. Помимо известного нам послужного списка Рэйли выясняется, что с некоторых пор это – человек графа Лейстера, фаворита королевы, который уже успел два раза освободить Рэйли из-под ареста, куда тот угодил за дуэли. Глава Тайного совета сэр Фрэнсис Уолсингем с похвалой отзывается о нём, как об авторе толковых докладов о положении дел в Ирландии. Красота, смелость, быстрый ум, талант, образованность, приятные манеры, расторопность – желанные гости при дворе Елизаветы. Королева даёт Рэйли аудиенцию, потом подпускает его ближе, приглашает на заседание Тайного совета, на охоту, на бал, присматривается. Вдвоём они затевают странную переписку, царапая послания бриллиантами перстней на дворцовых стёклах. Однажды Уолтер оставляет на стекле фразу: «Я был бы счастлив вознестись, но я боюсь упасть». Спустя некоторое время он читает рядом ответ Елизаветы: «Если сердце обманет Вас, не советую возноситься». Нет, нет, он вполне уверен в своём сердце и готов стать для своей повелительницы тем, кем она захочет видеть его.
Для Рэйли наступает упоительное время: миновав пору посева, он сразу приступает к жатве. Королевское благоволение изливается на него живительным дождём милостей, почестей, чинов, титулов. По словам современника, если «два года назад он едва мог содержать одного слугу, то теперь, благодаря щедрости королевы он может содержать пять сотен». Проходит всего несколько лет, и его уже именуют сэром Уолтером Рэйли, графом Бэдфордским, адмиралом Девона и Корнуолла, членом парламента от Девоншира. Он – богатейший человек Англии, владелец винных откупов, оловянных рудников, десятков тысяч акров доходных земель, лицензий на различные коммерческие предприятия.
Елизавета называет своего нового фаворита Мистер Океан. Действительно, новоиспечённого адмирала неудержимо влекут заморские экспедиции. На их организацию и уходит львиная доля его богатств.
В свою очередь, он называет королеву Цинтией – богиней Луны, повелевающей приливами и отливами, и пишет в ее честь длиннейшую поэму. «Слава Вашего Величества лежит за океаном, не забывайте этого», – неустанно внушает он Елизавете.
Но и сам Рэйли ни на минуту не забывает, что путь в эти сказочные земли преграждает католическая Испания. В глазах Филиппа II английский народ является сборищем еретиков, обратить которых на путь истинный составляет его священный долг. При помощи американского золота он подкупает английскую знать, плодит врагов Англии в Шотландии и на континенте, посылает в Лондон шпионов и наёмных убийц, закрывает моря для английских кораблей.
Рэйли питает к Испании такую же ненависть, как Ганнибал к Риму.
Это чувство сближает его с личным астрологом королевы, баронетом Джоном Ди Глэдхиллом – человеком, пользующимся безграничным доверием Елизаветы. Именно ему суждено придать планам Рэйли незыблемость небесных предначертаний. Весной 1583 года в небе над Лондоном начинает свой многодневный путь слепящая, необычных размеров комета. Город полнится сами невероятными догадками и слухами. Все видят в этом небесном явлении зловещий знак, гадают лишь о том, что за ним воспоследует – смерть кого-то из властей предержащих, война, голод, мор или стихийное бедствие. Однако сэр Ди успокаивает мятущиеся умы. В эти дни он устремляет свой взор ещё дальше – к звёздам и наблюдает довольно редкое их расположение – соединение Сатурна и Юпитера в Рыбах. Его астрологические вычисления показывают, что подобная конфигурация отметила в прошлом два знаменательных события: рождение Христа и восшествие на престол Карла Великого. Это означает, что комета возвещает начало новой эры царствования Елизаветы – эры величия и славы Англии. И поскольку знак Рыб соответствует стихии воды, то очевидно, что слава эта будет добыта на морях.
Сэр Ди снабжает Рэйли лучшими картами, новейшими навигационными таблицами и помогает найти хорошего астронома, дабы прокладывать курс в неизвестных водах – математика Томаса Хэрриота. Последний поселяется в лондонском доме Рэйли, чтобы преподавать хозяину математику и навигацию. По свидетельству Хэрриота, Рэйли с таким рвением относился к этим занятиям, что уделял сну не более 5 часов.
Королева высказывает своё одобрение планам своего адмирала, но самого Рэйли предпочитает держать при себе. «Вы для меня незаменимы, сэр, – говорит она, – а командовать кораблём может кто-то, в ком я нуждаюсь меньше».
На свои средства девонский адмирал строит мощные боевые корабли – «Барк Рэйли», «Олень», названный по гербу на его новых доспехах, «Ковчег Рэйли», ставший флагманом английского флота, и одну за другой снаряжает шесть экспедиций в Новый Свет. В первой же из них, близ берегов Ньюфаундленда (Северная Америка), гибнет Хэмфри Гилберт. Одновременно истекает срок действия выданного ему патента. В марте 1584 года Рэйли возобновляет патент уже на своё имя. Условия наивыгоднейшие: он и его наследники (которых, правда, пока ещё нет) получают право владеть захваченными заморскими землями, внося в королевскую казну одну пятую долю всех добытых драгоценных металлов.
В том же году два его корабля под командой капитанов Филиппа Амадаса и Артура Барлоу исследуют побережье Северной Америки — от Флориды до современной Северной Каролины. Обширным землям, впервые нанесённым на карту, присваивается название Виргиния – в честь правящей королевы-девственницы. Впрочем, обосноваться на них англичанам не удаётся.
Годом позже экспедиция под руководством сэра Ричарда Гренвиля, двоюродного брата Рэйли, все-таки основывает первую колонию на острове Роанок. Но судьба поселенцев складывается трагически. В скором времени индейцы истребляют их всех, до последнего человека. Последующие попытки закрепиться на земле Северной Америки тоже не приносят успеха, и в 1589 году разочарованный и изрядно поиздержавшийся Рэйли уступает часть своих прав торговой компании.
Вся его добыча состоит в знатном пленнике – испанском губернаторе дон Педро Сармьенто де Гамбоа, захваченном возле Азорских островов, да в диковинном растении, которое американские туземцы называют табак. Испанцы, впрочем, уже давно знакомы с ним. Ароматный, едкий дым, сладкий дурман… Торговля табаком приносит неплохой доход. Елизавета шутит по этому поводу, что видела многих людей, способных превратить деньги в дым, но Рэйли единственный, кому удалось совершить обратное, то есть превратить дым в деньги. Рассказывали, что слуга Рэйли, впервые увидев своего хозяина курящим, решил, что он горит, и «потушил» его пивом.
В год нашествия «Непобедимой Армады» (1588) Рэйли охраняет побережье графства Девоншир. 23 июля он участвует в двухдневном морском сражении при Портленде, в котором окончательно выясняется превосходство английского флота. В следующем году адмирал Девона отправляется к берегам Португалии с целью поднять восстание против Филиппа II. Однако испанцы берут реванш, экспедиция заканчивается провалом. А вскоре гаснет и звезда Рэйли.
Девиз на гербе Рэйли гласил: «Amore et Virtute» («Любовью и доблестью»). Доблести ему было не занимать. А вот с любовью было сложнее… Быть фаворитом королевы-девственницы означало иссушать себя в платоническом обожании и вместе с тем хранить ей физическую верность. Новичку при дворе это могло казаться лёгким делом. Но вскоре он убеждался в том, что такие отношения невероятно тяжелы, и чем дальше, тем тяжелее.
Между тем Елизавета пресытилась обществом Рэйли, потерявшего главный секрет обаяния – молодость. Уже в 1587 году он уступил своё место фаворита юному лорду Эссексу. Однако девонский адмирал по-прежнему оставался в свите. Ещё несколько лет он соблюдал правила игры до тех пор, пока взгляд его не рассмотрел в толпе королевских фрейлин 25-летнюю Бесс Трокмортон.
Это была сирота, дочь видного дипломата сэра Николаса Трокмортона, взятая Елизаветой ко двору на одну из самых завидных должностей – фрейлины королевской опочивальни.
Своё восхищение её красотою Рэйли выразил в чудных стихах:
Природа, вымыв руки молоком,
Не стала их обсушивать, но сразу
Смешала шёлк и снег в блестящий ком,
Чтоб вылепить Амуру по заказу
Красавицу, какую только смел
В мечтах своих вообразить пострел.
Он попросил, чтобы её глаза
Всегда лучистый день в себе таили,
Уста из мёда сделать наказал,
Плоть нежную – из пуха, роз и лилий;
К сим прелестям вдобавок пожелав
Лишь резвый ум и шаловливый нрав.
(Пер. Г. Кружкова)
Его чувства не остались без ответа. В то время в моду входила идиллическая любовь пастушков и пастушек. Но очарованная Бесс видела перед собой воспетого Эдмундом Спенсером «пастуха океана», сгоравшего от страсти и умевшего вызывать страсть. Несмотря на двенадцатилетнюю разницу в возрасте, она не устояла и летом 1591 года почувствовала себя беременной.
Рэйли ничего не имел против женитьбы. Загвоздка была в том, что королевские фрейлины, как и королевские фавориты, могли устраивать свою личную жизнь и идти под венец только с разрешения Елизаветы (получить его, впрочем, было практически невозможно). Свита была её живой собственностью, покушение на которую жестоко каралось. Тем не менее любовники дерзнули вступить в тайный брак. Бесс, уединившейся в замке своего брата, удавалось скрывать свою беременность вплоть до самого рождения ребёнка (мальчика, названного Дамери, – в честь предка рода Рэйли). А затем все всплыло наружу, и разразилась буря.
Елизавета была не из тех женщин, которые легко прощают провинившихся любовников и подопечных. Она расценила случившееся как двойное предательство, и слышать не хотела ни о каких оправданиях. Бесс тотчас арестовали, а за Рэйли, который предусмотрительно отплыл к берегам Панамы, был послан корабль под говорящим названием – «Презрение».
Доставленный в Лондон, Рэйли был заключён под домашний арест. Поначалу он пытался все отрицать и притворялся, что полон отчаяния от потери расположения её величества. Шестидесятилетняя Елизавета получила от него страстное послание. Но всё было напрасно. Более того, последовал приказ заключить обоих супругов в Тауэр.
От дальнейших неприятностей Рэйли выручил случай. Вскоре его флотилия захватила испанское судно «Мадре де Диос» («Матерь Божия»), на борту которого находился поистине сказочный груз: сотни тонн специй, а также ювелирные украшения, драгоценная церковная утварь, жемчуг, янтарь, роскошные ткани, шелка, слоновая кость, ковры, серебро и золото. По прибытии удачливых корсаров в Дартмут (графство Девон) добыча была оценена в 150 тысяч фунтов стерлингов – фантастическая сумма по тем временам. Вместе с тем королевские контролёры выяснили неприятную вещь: гонясь за быстрой деньгой, моряки собираются спустить за бесценок весь товар на предстоящей ярмарке святого Валентина, из-за чего вместо причитающихся её величеству 30 000 фунтов стерлингов казна не выручит и половины.
Нависшая угроза лишения баснословной прибыли не оставила Елизавете выбора. Она распорядилась освободить Рэйли, дабы он уладил это дело, ибо это были его владения и его люди. Понятливый адмирал не стал скупиться и вместо положенной пятой доли трофеев ссыпал в королевскую казну большую их половину – 80 тысяч фунтов: «Не будет ли Королева так любезна принять это скромное подношение искреннейшего слуги Их Величества?..»
Плата за свободу была принята, но королева больше не желала его видеть. Рэйли должен был покинуть двор. В декабре 1592 года на волю была отпущена и Бесс, потерявшая в тюрьме своего первенца.
Рэйли оставлял столицу с тяжёлым сердцем:
Так наважденья сна сереют утром: радость
Повыдохлась. Фавора дни прошли.
Забавы утомили. Оказалась
Злым мороком любовь. И мне теперь брести
Долиной скорби. Разум, как свеча,
Ещё чадит. Игралище судьбы,
Гляжу я вслед волне, что унесла
Всё, кроме горечи. И все мои мольбы
Теперь о смерти. Путь утратив правый,
Бреду, оставив за спиной весну.
Мне лета не обресть. Подлунной славой
Не дорожу давно. И всё-таки, прошу:
Пусть будет скорбь вожатым и оградой,
Сквозь холод старости ведя к иным отрадам.
(Пер. А. Нестерова)
Однако жизнь продолжалась. В конце концов ему оставались его чины, его поместья и молодая жена, готовая делить с ним радость и горе. А ещё – не угасшая под грузом лет и неудач жажда свершений.
Удалившись из Лондона, Рэйли поселился в Шерборне (графство Дорсетшир). Там Бесс родила ему сына, также названного Уолтером.
Образовавшийся досуг он делил между сочинением стихов и руководством «Ночной школой» – полунаучным-полуфилософским кружком, состоявшим из его друзей. Они собирались в его доме для того, чтобы обсудить последние открытия в области математики, астрономии и философии, вникнуть в тайную мудрость каббалистов и христианских мистиков, подвергнуть критическому осмыслению те или иные тексты Библии.
Но деятельная натура Рэйли не могла ограничиться семейным кругом и интеллектуальными занятиями. Да, он больше не фаворит, но по-прежнему солдат, мореход, исследователь, государственный муж. В своих надеждах вернуться ко двору он рассчитывает на двух помощников: Плутоса – бога богатства и Марса – бога войны. Его мысленный взор все так же устремлён за океан. Теперь он вынашивает планы захвата испанских колоний в Южной Америке. И главное, мечтает завладеть легендарным Эльдорадо*, страной, где золото так же обычно, как в Старом Свете булыжник.
* Эль Дорадо по-испански — «золотой», «позолоченный». Поначалу так называли властителя этой сказочной страны. По легенде, столица его находилась на берегу большого озера. Каждое утро «эль дорадо» покрывал своё тело золотым песком, а вечером смывал его в водах озера. Легенда об Эль Дорадо родилась под влиянием обряда индейского племени муиска, или чибча, коренных обитателей современной Колумбии. Посвящение нового вождя (который одновременно являлся верховным жрецом) у этого народа происходило следующим образом: тело вождя обмазывали жиром и посыпали золотым песком; в таком виде он совершал моление, стоя на плоту посреди священного озера, после чего бросал в воду жертву богам — изделия из золота и драгоценные камни.
По предположениям Рэйли, Эльдорадо следует искать в Гвиане – этим именем тогда называли обширные области в бассейне реки Ориноко.
Он не хочет действовать наобум. Экспедиции предшествует тщательная подготовка. Рэйли выверяет маршрут, пользуясь книгой испанского историка Овьедо-и-Вальдеса «Всеобщая и подлинная история Индий, островов и материковой земли в море-океане», описывающей первые шаги в исследовании Гвианы. На разведку к южноамериканскому побережью один за другим уходят два корабля. Добытые ими сведения позволяют надеяться на успех, и 6 февраля 1595 года Рэйли во главе небольшой эскадры из пяти кораблей выходит из Плимута, держа курс к устью Ориноко.
Жестокий шторм почти сразу же разлучает адмирала с большей частью его флотилии. До берегов испанского Тринидада в Карибском море доплывает лишь его собственный корабль и небольшой барк, на которых помимо экипажей находится всего несколько десятков солдат. Однако Рэйли не раздумывая вступает в бой. Заручившись поддержкой местных индейцев, он наносит поражение испанцам, разрушает столицу острова – город Сан-Хосе (совр. Порт-оф-Спейн) и берет в плен губернатора острова Антонио де Беррео.
Знатный пленник ценен для Рэйли ещё и тем, что в недалёком прошлом он тоже совершил путешествие в поисках Эльдорадо. Полученные от него сведения помогают англичанам благополучно войти в устье Ориноко и продвинуться километров на 400 вверх по течению.
Увиденное приводит Рэйли в восхищение: «В жизни своей не видел я более прекрасной страны и более привлекательных видов — холмов, что там и сям вздымались над долинами, реки, которая змеилась несколькими рукавами. Ближние равнины, где не было ни рощ, ни жнивья, поросли прекрасной зелёной травой, по плотной песчаной почве без труда можно было передвигаться и на коне и пешком; олени встречались на каждой тропе, птицы распевали на деревьях в предрассветные часы на тысячу ладов; тут были и журавли, и цапли, белые, малиновые и алые; лёгкий восточный ветерок нёс прохладу. Каждый камень, который попадался нам под ноги, сулил золото или серебро». Он тщательно обследует каждую протоку, расспрашивает аборигенов, стремясь расположить и привязать их к себе, но все тщетно – заветное Эльдорадо как сквозь землю провалилось. Тем временем начинается сезон дождей, между небом и землёй встаёт стена воды. Ориноко выходит из берегов, и Рэйли поспешно уводит свои корабли обратно на Тринидад. Его жертвой становятся ещё несколько испанских городков в Венесуэле, после чего он возвращается в Плимут.
Привезённых им впечатлений хватает на целую книгу – «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи». Увлекательная, написанная романтическим стилем, она хорошо раскупается в Англии и за границей, однако встречает холодный приём при дворе Елизаветы. В ней много приключений, романтических описаний, завораживающих обещаний, небывалых диковинок, вроде великанов с глазами на плечах и ртом на груди, но нет ни одного неоспоримого доказательства того, что в тамошних землях водится золото (золотые прииски в Гвиане начнут разрабатывать только в XIX веке). В следующем году приходят известия о том, что испанцы, получив подкрепления, надёжно перекрыли движение по Ориноко. После этого интерес к Гвианской империи окончательно тухнет. Никто больше не хочет вкладывать в предприятие Рэйли ни единого фунта, а у правительства больше нет на эти цели ни одного солдата.
Силы Англии и в самом деле напряжены до предела. Война с Испанией в самом разгаре. В 1596 году Рэйли совершает свой самый блестящий военный подвиг, участвуя под знамёнами лорда Эссекса и лорд-адмирала Чарльза Ховарда в осаде Кадиса (портовый город на побережье Андалузии). Как когда-то, при поимке лорда Роша, он воздействует на психику врага, чтобы полностью сломить его волю к сопротивлению.
В пылу морского сражения Рэйли направляет свою 40-пушечную «Ярость» вместе с четырьмя другими кораблями в самую гущу испанской эскадры, блокированной в бухте. На вражеские залпы он отвечает лишь звуками горна. Пройдя под градом ядер сквозь строй мелких испанских судов – манёвр, обернувшийся для него тяжёлым ранением в ногу, – он бросает якорь напротив величественных галеонов, которые из-за своих высоких бортов не могут направить на него свои пушки, и несколько часов расстреливает эти плавучие крепости в упор из всех орудий. Пытаясь уйти из-под губительного огня, испанцы сажают уцелевшие галеоны на мель, а истекающий кровью Рэйли с адмиральского мостика хладнокровно руководит уничтожением спасающихся экипажей. В это время. Воспользовавшись суматохой, пехота графа Эссекса начинает штурм города… В итоге – полная победа: испанский «серебряный флот» пущен на дно, Кадис ограблен и сожжён; ущерб от действий англичан таков, что испанское правительство даже вынуждено заявить о своём банкротстве.
По словам современника, «действия сэра Уолтера Рэйли столь были достойны всяческого восхваления, что даже те, кто прежде слыли его недоброжелателями, воздали ему должное, ибо совершенное им на море превзойти невозможно». Говорили, что лорд-адмирал Эфингем, враг Рэйли, в признание его заслуг смахнул пыль с сапог флибустьера полой своего шёлкового плаща.
Победа при Кадисе вернула Рэйли расположение королевы. После четырёхлетней опалы он предстал перед ней, постаревший, с лицом, обожжённым солнцем и ветром, приволакивая раненую в сражении ногу, однако такой же элегантный, весёлый, остроумный, как и в лучшие дни. Елизавета была с ним приветлива, аудиенция длилась несколько часов. Он вышел из её покоев прежним Рэйли, наделённым правом посещать королеву в любое время. Видимыми знаками возвращения королевской милости стало назначение его капитаном гвардии и губернатором острова Джерси. А вот Бесс прощения так и не получила, Елизавета оставила для неё в силе запрет на посещение двора. Годы, проведённые без мужа, сделали из бывшей фрейлины рачительную хозяйку, делившую время между двумя главными поместьями четы Рэйли – Шерборном и Дарем-хаусом.
Престарелая Елизавета, терявшая одного за другим своих любимцев, которые окружали ее в молодости, особенно цепко держалась за тех из них, кто оставался в живых. Рэйли был в их числе. Но 24 марта 1603 года смерть королевы возвестила о вступлении Рэйли в последний, мученический период его жизни.
Поскольку Елизавета была бездетна, то прямых наследников у неё не было. Правами на английский престол обладали несколько лиц. Интересы большинства лордов сошлись на шотландском короле Якове VI. Сын католички Марии Стюарт, воспитанный протестантами, он олицетворял собой религиозный компромисс. В Англии он стал править под именем Якова I.
Непрочное положение нового короля внутри страны заставляло его добиваться скорейшего заключения мира с Испанией. Поэтому Рэйли, как наиболее рьяный сторонник продолжения войны, сразу же попал в опалу. Его сместили с должности капитана гвардии, лишили всех монополий и губернаторства в Джерси. Дарем-хаус по королевскому распоряжению был передан другому владельцу. Спасти от конфискации Шерборн Рэйли удалось лишь путём передачи этого поместья в доверительное управление своим друзьям.
Столь крутые меры, предпринятые против бывшего фаворита, должны были привлечь к нему внимание всех недовольных новым правлением. А таковых было немало. Вслед за восшествием Якова I на престол против него составилось сразу несколько заговоров. Однако все они были раскрыты, а их участники арестованы. Глава наиболее опасного заговора, лорд Кобхэм, на допросах показал, что он и его близкие друзья, в числе которых находился сэр Уолтер Рэйли, планировали убить Якова I и его семью и возложить английскую корону на голову одной из претенденток – леди Арабеллы Стюарт, дальней родственницы Тюдоров. Средства на эти цели Кобхэм надеялся раздобыть при испанском дворе. Впрочем, истинная роль Рэйли в этом деле до сих пор остаётся загадкой, как и то, насколько серьёзны были намерения заговорщиков. Во время следствия лорд Кобхэм трижды менял свои показания, то оговаривая, то выгораживая героя Кадиса. По-видимому, Рэйли все-таки был посвящён в его планы и даже если не одобрял их, то был виновен по крайней мере в недоносительстве.
Как бы то ни было, над ним повисло обвинение в государственной измене. Рэйли был так ошеломлён, что на мгновение совершенно растерялся и пал духом. Заключённый в Винчестерский замок, он попытался покончить с собой ударом ножа; к счастью, клинок скользнул по ребру, нанеся лишь незначительную рану. Но на суде к нему вернулись храбрость и самообладание. Он сам защищал себя, постоянно ставя в тупик обвинителя, сэра Эдварда Кока, который именовал подсудимого не иначе, как «гадюкой», «гнусным и отвратительным предателем», «исчадием преисподней», «чудовищем с английским лицом и испанским сердцем» и т. п. Процесс вёлся с грубейшими нарушениями закона. Один из судей, сэр Френсис Годи, на смертном одре признался, что «никогда прежде английская юстиция не попиралась столь грубо и беззастенчиво, как в ходе осуждения Уолтера Рэйли». Некоторые присяжные просили короля о помиловании. Тем не менее, Рэйли был признан виновным и приговорён к смертной казни. Приговор гласил: «Вас повезут по улицам на телеге к месту исполнения приговора, где повесят, но ещё живым вынут из петли, обнажат тело, вырвут сердце, внутренности и половые органы и сожгут их на ваших глазах. Затем вашу голову отделят от тела, которое расчленят на четыре части, кои выставят на обозрение толпы, коли на то будет воля короля; и да смилуется над вашей душой Господь».
В ночь накануне ожидаемой казни Рэйли написал прощальное письмо Бесс: «С этими последними строками ты, моя дорогая жена, получишь мои последние слова. Я посылаю тебе свою любовь, — её ты сможешь сохранить после моей смерти... По своей воле я никогда бы не сделал тебя несчастной, дорогая Бесс. Пусть горе уйдёт со мной в могилу и упокоится в прахе. Господь не позволяет мне ещё раз увидеть тебя в этой жизни; перенеси это с терпением, как подобает твоему храброму сердцу». Но ещё больше страданий, чем предстоящая вечная разлука, ему доставляла мысль том, что Бесс и его сын Уот будут обречены на нищету. Поэтому большую часть своего обширного послания он посвятил хозяйственным распоряжениям и подробному перечислению средств, на которые могла бы существовать его семья.
Однако Яков не решился начать своё царствование с казни национального героя Англии, тем более что несправедливый суд только увеличил славу и популярность Рэйли. В последний момент казнь отменили. Правда, Рэйли, в отличие от Кобхэма и других заговорщиков, не получил ни помилования, ни свободы. Из Винчестера его перевели в Тауэр, оставив в силе смертный приговор.
Рэйли поместили в верхнем этаже Кровавой башни. На первый взгляд Условия его содержания не были чрезмерно суровыми. Его комната выходила на террасу, известную ныне как Прогулка Рэйли. С одной стороны террасы открывался вид на пристань и реку, с другой – узник мог любоваться наместничьим садом и зелёным лугом. Ему прислуживали три лакея, а друзьям и родственникам было разрешено посещать узника. Встав на рассвете, Рэйли старательно причёсывал голову и бороду, завтракал, целое утро писал, затем гулял в саду, играл в мяч и выпивал рог доброго английского эля. За обедом он принимал гостей, развлекая их разговорами о Виргинии, Гвиане и морских сражениях.
В первые дни своего заточения Рэйли не мог и подумать, что ему придётся провести за решёткой бесконечные тринадцать лет. Правда, однажды для него блеснул луч надежды: король объявил о своём намерении посетить Тауэр с королевой, принцами и всем двором с целью открыть двери темниц и выпустить заключённых. Отчасти все так и произошло. Яков со свитой явился в Тауэр, но накануне его торжественного въезда Рэйли перевезли во Флитскую тюрьму, так что король только прошёлся с задумчивым видом взад-вперёд по его пустой комнате. А спустя несколько дней по окончании королевского визита Рэйли возвратили на его прежнее место.
Узник окончательно убедился, что его намерены держать взаперти до скончания века. Его жена переселилась в Тауэр и родила здесь второго сына Кэрью. Она периодически ездила в Уайтхолл и Виндзор, чтобы подать очередное ходатайство о помиловании мужа, но её старания оставались тщетными. Между тем об освобождении Рэйли хлопотали даже иностранные дворы: французский король готов был принять его на службу; голландцы с радостью послали бы его в Индию; датский король желал видеть его адмиралом своего флота; итальянские государи наперебой искали его услуг. Однако все это только ещё больше пугало Якова, и он раздавал поместья Рэйли своим фаворитам, словно речь шла об имуществе мертвеца. Да он и в самом деле был мёртв в глазах закона.
Но и таким – ограбленным и скованным – знаменитый узник продолжал внушать опасения своим тюремщикам. Во время его прогулок по террасе возле Тауэра постоянно толпились люди, желавшие взглянуть на героя.
Действительно, Рэйли представлял редкое зрелище. Пятидесятилетний, но всё ещё великолепно сложенный, с загорелым оливковым лицом, густой бородой, длинными усами и роскошными смоляными волосами, которые его слуга ежедневно убирал в течение часа, он появлялся на террасе в костюме, усыпанном с ног до головы рубинами, жемчугом и бриллиантами. Каждый видевший его уходил с убеждением, что созерцал красивейшего мужчину своего времени и символ величия Англии.
Однако со временем здоровье Рэйли пошатнулось. Человек, привыкший к деятельной жизни на корабле и в седле, годами жил и спал в каменной клети, где воздух был спёрт и никогда не топился камин. Постепенно Рэйли превратился в тень того красавца, который некогда блистал при дворе. Холодными зимами его тело коченело, одна рука потеряла всякую способность двигаться, на другой вспухли вены. Описывая свои страдания в письме к государственному секретарю Роберту Сесилу, Рэйли с горечью прибавлял: «Я не жалуюсь, я знаю, что это было бы напрасно». Тюремный доктор, осмотрев больного, нашёл, что левая сторона его тела совершенно отнялась, пальцы на левой руке сведены, а язык почти не ворочается. Он рекомендовал перевести страдальца в более тёплое помещение. Рэйли поселили в Садовом доме, где его здоровье пошло на поправку.
В тюрьме Рэйли из человека действия поневоле превратился в учёного и мыслителя. В надежде найти универсальное средство от человеческих недугов, он превратил одну из комнат своей тюрьмы в химическую лабораторию, и дни напролёт просиживал в ней, вопрошая природу о её тайнах. Из-за этих занятий на Рэйли стали коситься как на колдуна и безбожника. Поговаривали, что в его комнате, уставленной колбами и ретортами, «обитали все духи, кроме Духа Божьего».
Во время этих опытов он изобрёл так называемую «Великую микстуру Рэйли», состоявшую из смеси мускуса, оленьего рога, мяты, алоэ, сахара, шафрана, спирта и ещё двадцати других ингредиентов. Это сильнодействующее тонизирующее средство было в ходу у сквайров, лордов и королей. Французский медик Лефевр по приказанию своего короля написал целую книгу о её целебных свойствах. Жена Якова, королева Анна, была убеждена, что обязана ей своей жизнью, а её сын Карл I и внук Карл II не принимали никакого другого лекарства. «Великая микстура Рэйли» применялась ещё и в XIX веке.
Его мысли также сильно занимали страдания моряков от нехватки пресной воды. Он занялся этим вопросом и однажды успешно извлёк из солёной воды соль. Один современник передаёт об этом следующее: «Он рассказывал мне, что открыл средство превращать солёную воду в свежую, сладкую. Для этого надо устроить медную печь в носовой части корабля, и перегнанная солёная вода, вытекая через четверть часа из трубы, делается сладкая, как молоко». Это драгоценное изобретение Англия потеряла вместе с головой Рэйли, и только двести лет спустя учёные вновь открыли способ перегонки солёной воды в пресную.
Садовый дом между тем стал не только державным двором английской науки, куда стекались учёнейшие люди. Однажды сюда приехал наследник престола принц Генри. Выйдя от Рэйли после нескольких часов беседы, юный принц в сердцах воскликнул:
– Никто, кроме моего отца, не держал в клетке такой птицы!
Движимый искренним преклонением перед умом и заслугами старого воина и государственного мужа, он сам выбрал Рэйли своим наставником. Узник почувствовал себя Аристотелем при новом Александре и вознамерился воспитать из юноши идеального государя. Он часами беседовал с принцем о дальних плаваниях и неведомых землях. Для него на одиннадцатом году своего заточения Рэйли окончил первую часть «Всемирной истории» – труда, не имевшего в Англии предшественников, зато породившего сотни последователей (закончить вторую часть ему не позволила смерть). Стремясь обратить внимание наследника на необходимость развития английского флота, он также написал «Трактат о кораблях», где на двести лет предвосхитил принципы военного кораблестроения, и «Замечания о морской службе». Свои принципы государственного управления он изложил в «Прерогативах парламента» и «Правительственном совете». После этого к его словам стал прислушиваться сам Яков. Когда встал вопрос о династических браках – принца Генри и его сестры, принцессы Елизаветы, Рэйли по просьбе короля составил обстоятельное записки, в которых отговаривал Якова от предполагавшихся брачных союзов с Савойским и Пьемонтским домами, состоявшими в родстве с испанским королём Филиппом III. Казалось, что Рэйли основал в Тауэре второе правительство.
К несчастью, принц Генри умер в возрасте 18-ти лет, не то судьба Рэйли, быть может, сложилась бы иначе.
Неизвестно, сколько ещё лет Яков I намеревался держать Рэйли в тюрьме. Но в 1616 году наступил момент, когда у него кончились деньги, а вместе с ними и независимость от парламента. Отчаянно нуждаясь в золоте, король вспомнил об авторе «Открытия Гвианской империи» и его заманчивых рассказах о богатствах, скрытых в тамошних землях. Рэйли, почуявший запах свободы, разливался соловьём, обещая вернуться с трюмами, доверху набитыми золотом и драгоценными камнями. В конце концов Яков клюнул на приманку, но, чтобы не ссориться с испанцами, потребовал у Рэйли клятвы не нападать на испанские колонии, угрожающе прибавив, что пролитие хотя бы капли испанской крови будет стоить ему головы. Более того, дабы совершенно успокоить Филиппа III, Яков приказал Рэйли предоставить в распоряжение испанского посла описание английской эскадры с указанием предполагаемого района высадки десанта.
Несмотря на то, что планы экспедиции сделались известны в Мадриде, Рэйли лихорадочно принялся за дело. Денег, выделенных казной на экспедицию, было недостаточно. Он вынужден был продать остатки имущества, заложить принадлежащие ему земли, влезть в долги. Собранных средств хватило, чтобы оснастить небольшую флотилию из семи кораблей; позже к ним присоединилось ещё семь, снаряжённые торговыми компаньонами. Ещё труднее оказалось найти охотников составить ему компанию; команду пришлось набирать из портовых забулдыг и специально помилованных по этому случаю висельников. Только в середине марта 1617 года его флотилия вышла в море. Во главе её красовался флагман «Destiny» («Рок»), построенный по чертежам Рэйли. На его борту находился сам адмирал и его старший сын Уот.
Рэйли лучше, чем кто бы ни было знал, что обещание, данное им королю, невыполнимо: за годы, прошедшие после его плавания в Гвиану, испанцы усилили оборону нижнего течения Ориноко, так что теперь в устье реки нельзя было войти, не потревожив испанских владений. Он и не собирался его выполнять. Видимо, полагал, что если его рейд вызовет войну с Испанией, то это будет лучшим залогом его свободы. Однако его «Рок» преследовал рок настоящий. Из-за штормов и разных неурядиц флотилия достигла берегов Южной Америки только к концу года. В районе устья Ояпоки англичане обнаружили испанское поселение Сан-Томе. Заболевший лихорадкой Рэйли передал командование эскадрой капитану Лоуренсу Кеймису, вместе с которым остался Уолтер-младший, а сам вместе с несколькими кораблями перебазировался на Тринидад.
Кеймис без особого труда овладел городком, но в завязавшейся схватке был убит сын Рэйли. Дальнейшее плавание эскадры вдоль побережья было совершенно безрезультатным. Попытки найти месторождения золота не увенчались успехом. Не удалось войти и в устье Ориноко – помешал ураганный ветер, рвавший паруса и сносивший корабли на скалы и мели. После множества безуспешных попыток, истощив терпение и силы матросов, Кеймис приказал лечь на обратный курс. Он вернулся к Рэйли с печальным известием о смерти его сына, неудаче всего похода и покончил жизнь самоубийством, не выдержав упрёков раздавленного горем адмирала.
Рэйли снова взял командование в свои руки, однако это уже ничему не помогло. Солдаты и матросы требовали поскорее покинуть опасный район, где им мерещилось прибытие со дня на день испанских подкреплений. Как только Рэйли оправился от болезни и постигших его ударов, он повёл эскадру к берегам Виргинии, а оттуда дальше на север, обдумывая дальнейшие планы. Он ещё надеялся захватить богатую добычу, ограбив испанский «серебряный флот». Но по прибытии на Ньюфаундленд, куда экспедиция зашла за провиантом, офицеры отказались повиноваться своему адмиралу. Наслушавшись унизительных обвинений и упрёков в свой адрес, Рэйли был вынужден повернуть к берегам Англии.
Только теперь он излил на бумагу своё душевное состояние. Его письмо к Бесс, содержащее известие о смерти сына, полно горчайших слов: «Я затягивал с письмом, ибо не мог найти слов утешения. Видит Бог, до этого я не знал, что же такое скорбь... Я скорблю за нас обоих, но моя скорбь меньше, ибо мне недолго скорбеть, так как недолго осталось жить... Рассудок мой сломлен, писать – мучительно... Уверен, что на долю последнего раба на галерах выпало меньше болей и горечей, чем досталось мне в этом путешествии...»
Бесс встречала его в Плимуте. Она уже знала, что испанский посол Гондомар требует от Якова I казни её мужа. Французские друзья предлагали супругам убежище во владениях Людовика XIII. Но Рэйли, поколебавшись, отказался эмигрировать. Что ждало его во Франции? Звание предателя, позорное пятно на весь род, одинокая старость на чужбине, нищета… Между смертью и позором он выбрал смерть, как некогда презрел королевскую опалу ради любви. «Amore et Virtute».
Арестованного Рэйли под конвоем доставили в Лондон и вновь заключили в Тауэр. Последние дни своей жизни он провёл в Кирпичной башне, где уже сидел при Елизавете за свои любовные похождения. В то время ему была предоставлена полная свобода в пределах Тауэра, он имел толпу слуг, отличный стол и принимал многочисленных друзей; маленькая комната на верхнем этаже Кирпичной башни была отдана его слугам, и он, конечно, не мог тогда и предположить, что в старости эта клетушка станет его последним пристанищем.
Поначалу от него попытались избавиться по-тихому, намекая, что самоубийство поможет ему избежать постыдной смерти на эшафоте. С ним заводили разговоры о знаменитых римлянах, которые своими руками свели счёты с жизнью. Но Рэйли упорно не понимал аллегорий и быстро пресёк эти разговоры, твёрдо заявив, что умрёт среди бела дня перед лицом своих соотечественников.
До самой последней минуты при дворе царили разброд и смятение. Королева Анна высказывалась в защиту Рэйли, за него стояли также многие влиятельные лица. Но Филипп III в собственноручных письмах к Якову требовал для Рэйли смертной казни. За голову главного врага Испании он готов был расплатиться золотом и рукой инфанты – её прочили в жёны принцу Карлу, который после смерти принца Генри сделался наследником престола. В конце концов, приказ о казни Рэйли был подписан. В порыве великодушия Яков распорядился, чтобы его просто обезглавили, без четвертования и вырывания внутренностей.
Последние десять дней жизни узник провёл в тишине и спокойствии. Вместе с сознанием неминуемой смерти к Рэйли вернулись остроумие и бодрое расположение духа. Его друзья получили от него приглашение на казнь, выдержанное в духе черного юмора. Предупреждая их о необходимости заранее подыскать удобное местечко, приговорённый писал: «Что касается меня, то я себе место уже обеспечил».
В ночь накануне казни он сочинил собственную эпитафию:
Бывают дни, и веришь снова,
Что молод, весел, полон сил:
Расплата ждёт – земля готова,
Когда в тиши и тьме могил,
Пройдя по жизни все пути,
Покой мы сможем обрести.
Но от земли, могилы, тлена,
Взлечу я к Богу непременно.
(Перевод А. Лукьянова)
Комендант Тауэра пришёл за ним в восемь часов утра тёмного дня 29 октября 1618 года. Рэйли лежал в постели, но, услышав голос коменданта, оделся и вышел к нему. В дверях его окликнул брадобрей Питер:
– Сэр, мы ещё не завивали вашей головы сегодня.
– Пускай её причешет тот, кто её возьмёт, – с улыбкой ответил Рэйли.
Брадобрей пошел за ним, а Рэйли все продолжал шутить:
– Питер, можешь ты мне дать пластырь, чтобы прилепить голову, когда её отрубят?
Его привезли во двор Старого Вестминстерского дворца, где был сооружён эшафот. Взойдя на смертные подмостки, Рэйли внимательно осмотрел топор палача и пошутил в последний раз: «Это лекарство — снадобье острое! Но лечит от всех болезней!». Последние его слова были словами поэта. Когда он склонил голову на плаху, палач попросил переменить её положение. «Неважно, как лежит голова, было бы сердце на месте», – ответил Рэйли.
Бесс похоронила тело мужа в церкви святой Маргариты в Вестминстере, а набальзамированную голову, помещённую в красную кожаную сумку, хранила у себя 29 лет, до конца своих дней.
Для проявления душевной щедрости
Сбербанк 4274 3200 2087 4403
Мои книги
https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/
У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!
Последняя война Российской империи (описание и заказ)
https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html
ВКонтакте https://vk.com/id301377172
Мой телеграм-канал Истории от историка.