— Пришлите мне селфи, — прошептал дрожащий голос в телефоне, — чтобы я вас узнал…
Я вздохнул, но возражать не стал. Потенциальным клиентам не возражают. Огляделся, отыскивая подходящий фон. В кафе было темновато, за столиками сидели посетители, деловито завтракая. Никто не обратил на меня внимания. Я настроил сотовый на свою физиономию, ухмыльнулся, словно видя в первый раз — и сделал снимок. Телефон звякнул, отсылая сообщение.
— Хорошо, — прошептал клиент, — ждите… — и исчез со связи.
Я вздохнул, кивнул официанту и заказал кофе и омлет с гренками. Хороший повод, чтобы позавтракать. Ждать пришлось недолго. Заказ едва принесли, как около моего стола появился робкий подросток лет шестнадцати.
— Лукас Эрм? — спросил он еле слышно и показал селфи на своём айфоне.
— Точно, — ответил я и несколько секунд не мог подобрать слов. Клиентом парень не выглядел.
Тощий, одетый в джинсы и грязную футболку он представлял весьма жалкое зрелище. Левая ладонь неумело перевязана, а в основании мизинца сквозь грязный бинт просочилась кровь.
— Меня зовут Бобби… — прошептал он, — э… Роберт.
Я спохватился и указал на соседнее кресло.
Бобби робко присел на край и взглядом прилип к тарелке с омлетом. Было ощущение, что он несколько дней не ел. Вид у него был не просто потерянный, а вселенски-обречённый.
Я не выдержал, подозвал официанта и заказал вторую порцию. Бобби ел так, словно голодал неделю, и я не беспокоил его расспросами. Скорее, обречённо размышлял, где же теперь искать деньги, чтобы покрыть аренду офиса.
— Я могу заплатить… — извиняясь прошептал Бобби, когда завершил трапезу, вымазав остатки джема на остаток гренки. — Только я берёг для вас, чтобы нанять… Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали. Это будет не трудно, — он замолчал, и казалось, что уже и сам не уверен. Но всё же достал тощую пачку купюр и добавил, — вот… здесь немного, но работа будет простая… — и он поник.
— И что именно нужно сделать? — невольно улыбнулся я.
— П… прийти в назначенное время по одному адресу, — он съёжился, — и если надо, то позвонить в полицию. Потом моей матери… чтобы… — он запнулся и замолк. Вытер дрожащей рукой висок. Замер, глядя в пол. Вернее, куда-то в себя, в ту картинку, которую должен увидеть я, когда приду по адресу.
И вдруг я понял. У меня похолодела спина. Так прозрачен был этот конфликт, словно моё прошлое вернулось. И это был словно я сам — в грязной одежде, с забинтованным пальцем. То прошлое, которое хотел забыть навсегда, от которого убежал много лет назад. И от которого убежать невозможно. Позвонить матери, чтобы опознала тело.
Я перевёл дыхание и сделал вид, что ничего не понял. Улыбнулся ещё шире:
— Хорошо, Бобби, договорились. Только деньги ты мне отдашь потом, когда я всё сделаю. А сейчас дай мне твоё айди.
— Зачем? — удивился тот.
— Ну как же? Мы же собираемся заключить договор? — беззаботно спросил я, доставая бланк. — Мне за всё надо будет отчитываться перед налоговой.
— А… я думал… — он запнулся и замер. — А инкогнито можно?
— Ты же сказал, чтобы я сообщил твоей матери, значит ты дашь мне её телефон. Так какое инкогнито?
— Ах, да… — он неловко улыбнулся, — да, конечно…
Он засунул стопку купюр в один карман джинсов и достал из другого кошелёк, оттуда водительские права с адресом.
Я удивился. Парню оказалось двадцать два.
— Ну хорошо, Бобби, раз ты уже взрослый парень, давай отметим нашу сделку.
Я достал фляжку и налил солидную порцию в остатки его кофе. Плеснул немного и себе. — Давай выпьем, потом все подробности.
Тот кивнул, глотнул раз, другой, третий… Я болтал о всякой ерунде, и он сначала пытался слушать, но на его истощённый организм бренди подействовал быстро. Я подхватил парня под локоть и повёл к машине, продолжая непринуждённо беседовать.
* * *
— Кого ты опять привёз?! — наигранно недовольно спросила Эмма.
— Своё альтер-эго. Кем я был много лет назад.
Она сочувственно посмотрела на спящего мальчишку и улыбнулась:
— Ты был симпатичный, но грязный.
— Да, картинка с натуры. Подвалы, подворотни. Жизнь в трущобах не красит.
— Слушай, это хоспис. Здесь лежат…
— Я знаю. Пусть и он полежит немного. Запиши, что его вынули из петли. Что он склонен к самоубийству, пусть немного откормят и напичкают антидепрессантами. И пусть никуда не отпускают. И обработай его палец, он кажется пытался его отрезать.
— Зачем?
— Вот это я и собираюсь выяснить, — ответил я.
Хотя это было неправдой. Я уже и так догадался. Он пытался его отрезать. Как и я сам много лет назад. И тоже хватило ума, чтобы остановиться, или, напротив, не хватило мужества, чтобы завершить.
* * *
Я стоял посреди комнаты и рассматривал фотографии на стенах. Женщина была прекрасна, хотя только в своей фантазии. Во всех видах — в роскошных платьях, купальниках, окружённая кавалерами. Но Бобби присутствовал только на тех, где она изображала заботливую мать и где сам он выглядел, словно ангел. Ни одной фотографии, где он один. Ни первого шага, ни на первом велосипеде, ни на выпускном. Только в качестве фона для неё.
Технически, то, что я сделал, называется взлом и проникновение. И, увы и ах, я иногда такие вещи делаю. Частный сыщик может себе позволить прогнуть закон или даже обогнуть его. Я просто хотел убедиться, что это не моё воображение. Что дело действительно обстоит так, как я его увидел и представил.
Её комната сверкала розовым шёлком и золотом. Его была чёрной и пыльной, и он явно не появлялся там много дней. Вещи разбросаны, но стол в идеальном порядке — части сотовых телефонов и компьютеров, маленькие ящики для деталей, наборы инструментов, какие-то неизвестные мне примочки…
В подвале я, наконец, нашёл, что искал — коробку с документами. Но и там не было ничего об их родственниках. Словно она старалась уничтожить даже само воспоминание о своей семье.
Но меня так просто не возьмёшь. У меня есть ещё интернет…
* * *
— Простите, могу я видеть мистера Доркина? — спросил я в приёмном покое.
— А кто его спрашивает? — ответила медсестра.
— Родственники.
— Но у него нет… родственников… — замялась она.
— Послушайте, — чуть раздражённо начал я. — Это не госпиталь, а дом престарелых. И в общем-то не ваше дело, кто мы и почему хотим видеть вашего жильца. Он имеет право решать сам.
— Да, да, конечно, — заторопилась медсестра, — я просто… не важно… Запишитесь и проходите.
Похожая на толстую утку, она засеменила по коридору на выход к задней двери. В саду в тени акаций в креслах и на диванчиках сидели пожилые леди и джентльмены с книгами, газетами или без оных. Картина была довольно угнетающей. Как смотреть на остатки цивилизации.
— Мистер Доркин, — склонилась медсестра к одному из стариков, — к вам… э… посетители…
Худой старик в соломенной шляпе, очках и старой одежде поднял на них удивлённые глаза.
— Лиззи? — спросил он, — а где Лиззи?
— Мистер Доркин, — ответил я, — это сын Лиззи, ваш внук, который очень хотел с вами познакомиться. Его зовут Роберт…
— Внук? — удивился старик ещё больше.
Он хотел ещё что-то сказать, но я перебил:
— Он даже не знал о вашем существовании, потому и не появлялся раньше. Лиззи, ваша дочь, скрывала от него, что у него есть родственники… — И хоть я этого не хотел, но всё равно звучало как оправдание.
Неожиданно лицо старика осветила искренняя улыбка:
— Внук? У меня есть внук?! — он взял вялую ладонь мальчика в свои руки, как драгоценность, и глаза его наполнились слезами, — Роберт?
— Просто Бобби, — прошептал тот, — з… здравствуйте…
— Эльза, Марк, Стелла, — старик оглянулся по сторонам, — ко мне пришёл внук!
Вся лужайка пришла в движение, и на Бобби посыпались приветствия, все хотели его потрогать, приласкать. Как будто он здесь был общий внук. И впервые я увидел, что мой клиент умеет улыбаться.
Удивлённая медсестра ещё стояла рядом. Я спросил её:
— Я узнавал, вы нанимаете обслуживающий персонал?
— Э… да… — ответила она, запинаясь от неожиданности. Впрочем, может она запиналась всегда.
— Даже с проживанием. У вас же есть комнаты для обслуги?
— Э… да, — повторила та, как заведённая пластинка.
— Как насчёт студента-компьютерщика, который может привести в порядок всю вашу технику и вдобавок присматривать за своим дедом? И за другими вашими подопечными.
— О! Это было бы чудесно! Пойдёмте, сходим к нашему менеджеру…
* * *
Месяцы спустя, пролистывая в телефоне старые фотографии, я наткнулся на селфи в кафе. И вдруг увидел за моей спиной за столиком — Бобби, напряжённо читающего свой айфон.
Я невольно улыбнулся, но улыбка была грустной. Делал ли всё это я для клиента? Или для себя молодого — никому не нужного шалопая, который тоже хотел инсценировать похищение, чтобы выжать из этих холодных глаз хоть одну слезинку, увидеть хоть минуту беспокойства… Чтобы почувствовать себя нужным, любимым.
Но не сработало. И оказалось, я тогда вышел из дома, чтобы никогда не вернуться. Как бы я хотел, чтобы всё в моей юности разрешилось так же легко и просто. Так хорошо. А для меня самого уже чертовски поздно.
Поздно ли? Я вдруг осознал, что никогда для себя самого не проделывал такого простого поиска. А если у меня тоже есть кто-то? Кому не всё равно? И вдруг понял, что мне страшно. Что проще не знать, чем встать перед чёрной стеной слова “нет”. И в то же время… Я уже взрослее, я смогу перенести. И лавина радости Бобби уже подхватила меня и понесла почти против воли.
— Ну что ж, — сказал я, глядя на селфи со своим альтер-эго, — не нанять ли и мне частного детектива? Лукас Эрм вроде бы неплохо решает такие проблемы…