Вот начинающая писательница Ольга Дмитриева пишет про художников, которые у нее употребляют горячительные напитки и потом с ними происходят разные забавные штуки.
У меня тоже есть знакомый художник, правда он себя категорически именует - иллюстратор, и мы с ним случается выпиваем.
Получается это несколько иначе, чем у персонажей Дмитриевой. Как-то динамичнее, что ли и без той неизбежной безнадеги с бесами, которую принято приписывать пьющим русским людям, а художникам в особенности.
Как, это происходит у нас?
Ну вот приходит ко мне, намедни/ приезжает на велосипеде/упомянутый Димка из своих Сокольников и сказав традиционное: -Тук-тук-тук- вежливо интересуется- чем, мол занимаюсь.
Поскольку подобное случается нечасто, то отложив дела, я традиционно вру, что совершенно свободен, примерно предполагая дальнейшее развитие сюжета. Затем мы прыгаем на велосипеды и отправляемся в путь - инспектировать окрестности.
Зленоградский променад в последнее время расширил возможности. Взяв бутылочку коньяка мы, начинаем обычно с западной оконечности и постепенно передвигаемся на восток, делая велосипедные рывки от одной части к другой, совершая спуски к морю и поднимаясь обратно на променад. Мы используем движение и короткие остановки, как сквозной сюжет, двигающий историю в целом. И не просто бухаем - мы беседуем.
Ну да, мы не очень большие философы, но видит бог, пытаемся честно пробормотать текущую сквозь нас жизнь. Как-то осмыслить ее и сформулировать свое отношение, хотя это невероятно трудно, по определенным причинам. Как-то двулична и многослойна стала, эта окружающая нас действительность с ее: религархией, кривосудием и пустославием... С надоевшим всем кремлевидением и ширнармассами, якобы поддерживающими и одобряющими весь этот ментальный "уралвагонзавод" И это приходится учитывать.
Дима более агрессивен, брутален/хотя росточку небольшого/ и точен в формулировках, а я/ надеюсь,/ - более романтичен, философичен и несколько/притворно/ наивен.
И вот так, передвигаясь вдоль моря, не спеша опрокидывая рюмочки, заедая коньяк шоколадом и наслаждаясь густым свежим воздухом, мы ведем наш диалог, словно музыканты импровизирующие джазовую композицию, стараясь не фальшивить и не повторяться в темах.
В этот раз, например, прежде чем отправиться к морю посидели возле пруда в зеленоградском парке. Пруд привели в порядок, проложили мощеные плиткой дорожки, натыкали фонарей, и поставили скамейки по периметру водоема. Хорошие добротные скамейки с массивными чугунными основаниями.
На одной из них мы и устроились в начале своего вояжа. Конечно, похвалив власть за хорошее дело, не преминули догадаться сколько же при этом стырили ретивые чиновники. Наверняка немало. Углубляться в тонкости не стали. Не то было настроение. Весна все-таки пришла - красна....
Прямо напротив нас солнце прогрело некий водяной сектор, и там собрались все озерные лягушки, наслаждаясь теплом. У них в этом месте образовалось нечто вроде тусовки. Они знакомились, разбивались на пары, а самые нетерпеливые начинали сразу же занимались любовью не особенно прячась от посторонних глаз.
Полюбоваться картинкой, приплыла симпатичная компания, состоящая из франтоватого красавца-селезня и его серенькой невзрачной, но очень инициативной подружки. Покровительственно глянув на лягушек сверху своего положения, уточки одобрительно крякнули и поплыли дальше- выбирать место для гнездовья, видимо.
- Все как у людей- глубокомысленно заметил Дима, пуская дым от раскуренной сигареты...
- У уток родятся утята, а у лягух головастики, чтобы уточкам было, чем питаться - пояснил он свою мысль.
Трудно было не согласиться с его железной логикой. Это для нас лягушачья вакханалия - ода жизни, а смышленая уточка прежде всего оценивает кормовую базу ее будущему потомству, которое гарантированно обеспечит гренадёрского вида самец - селезнь.
Сигнал к тому, что все нормально и можно, наконец, расслабившись, подумать о будущем, не сильно отодвигая горизонт событий.
- За водоплавающих!- провозгласил я и, многозначительно подняв указательный палец вверх, плеснул коньячку в пластиковые рюмки.
- Надо как-нибудь Дмитриеву пригласить к нашему очагу.
- Это кто? - спросил Дима.
- Писательница местная - может про нас что-нибудь напишет. Она про художников разные смешные гадости сочиняет. Пусть и про нас напишет.
- Гадости- зачем нам гадости?
- Да нет писать про нас плохое у нее рука не поднимется, надеюсь... Может быть, иначе взглянет на племя свободных художников. Поймет, что оно состоит не только из Мыкиных и Бочкиных, которые пьют не просыхая - есть и иные. Вроде нас.
- Забей - сказал Дима, как всегда вернув ситуацию в более привычное русло, окружающих реалий.
А потом мы присели в замечательном заведении на берегу моря, носящем эпическое название "АмБар".
Мы там уже сиживали однажды, когда встречали анонсированный кем-то конец Света.
Душевно в "АмБаре". Неплохая "кормовая база" и вид на море имеется. Особенно хороша у них хреновуха, которую готовит тутошний менеджер.
Наверное, в этот раз, хреновуха была, особенно, забористой. Потому что, после 100грамм этого напитка у Димы родилась идея взобраться на башню, что торчит прямо из леса на пятом километре Куршской косы.
Я неоднократно слышал про таинственное фортификационное сооружение, построенное немцами, для защиты своих рубежей, но бывать там не доводилось.
И вот мы, не без риска для жизни, взобрались на самый верх. Накатив еще по маленькой, представили себя пруссами, рыскающими взором по тревожным окрестностям, в ожидании незванного ворога. Не очень уютно стало нам от этих фантазий... Потянуло воображаемым запахом дыма и человеческой крови...
И потому, вернувшись в свой привычный мир, порадовались, что - черт возьми - война далеко позади... Сквозь бойницы нам в глаза щедро поливает весеннее солнце, а не вражеская шрапнель. И жизнь не так уже и плоха, если не усугублять ее чрезмерно скрупулезным разглядыванием негатива.
Даже вороватые чиновники вынуждены хоть что-то делать для ее улучшения.
Да и люди потихоньку умнеют. А выросший вокруг этой грозной некогда башни лес, сделал ее совершенно бесполезной, как боевую единицу. Когда-то тут - наверху- стояла пушка, способная сеять смерть в радиусе нескольких километров. Пушки давно нет, а деревья переросли башню. Жизнь рано или поздно побеждает Войну. Вот и Конец Света снова отложен на несколько тысячелетий. Оказалось- неправильно истолковали послание племени майя.
Спустившись вниз, мы прыгнули на велосипеды и вернулись в Зелик, медленно погружавшийся в вечернюю дрему. Конечно, если бы мы были художниками Мыкиным и Бочкиным из рассказов Дмитриевой, нам полагалось, взять еще пару бутылок водки и бухать до утра, чтобы потом ловить чертей или зеленых крокодильчиков из городского водопровода.
Но нам это почему-то неинтересно. Может быть, мы какие-то неправильные художники? Или сюжеты Дмитриевой слегка
устарели? Время покажет.
Скорее всего, культура пития проникает в массы. И мы с Димой, в некотором роде, возвращаем к жизни славные традиции художников-модернистов, которые между двумя рюмками мускателя умели сформулировать мысль или сделать набросок, который со временем становился шедевром.