Рассеянное сознание на может сконцентрироваться на замысле провидения, но может констатировать, что он отчетливо проступает и заключается в установлении смысла провидения в понятии. Если предположить, что целью творения было достижение такого состояния, при котором всякое дальнейшее действие уже включено в состав имеющегося, то такое творение и есть смысловое понятие промысла как единственный вид бытия, который в значении бытия и существует. Существование в данном случае означает окончательную сотворенность творения. В реальности промысел осуществляется с определенной вероятностью: из совокупности еще не происшедших предопределений нельзя сделать вывод об однозначном результате: результат ни в коем случае не может совпадать с предопределением. В законченном творении все предопределения известны, известна их предопределенность друг другом, известны все предопределения следующих из них будущих предопределений, так что все они располагаются в настоящем и превращаются в предопределенный их предопределенностью результат. То есть, цель творения достигается в результате творения, исчерпывающем предопределеность и достигающим бытия. Бытие, следовательно, есть то, в чем потенциальная предопределенность результата творения посредством исчерпывающих предопределенность предопределенных действий раскрывает содержание предопределенности. Это содержание осуществленной предопределенности освобождается от замысла, достигая пределов промысла. Промысел, таким образом, обрел вид бытия в осуществленном замысле.
Предметом искусства может быть что угодно. Даже цвет. Беспредметного искусства не бывает. Но что является сейчас неотторжимым предметом искусства? То, в чем сходятся все его помыслы. Это область, которая предстоит как навсегда установленная, творение которой и в которой закончено и явным образом бытия обозначено. Ведь бытие это изринутое из предопределенного промысла достижение, то, в чем предопределение иссякло и свершилось. Бытие есть творение, в котором завершился предопределенный замыслом промысел. Поэтому только в состоянии бытия, которое есть абсолютное предопределение сущего, возможно смешение предопределенностей, стремящихся придать многообразие бытию. Ведь бытие в своем абсолютном предопределении всего лишь творение, которое не имеет видимого образа. Но поскольку любая точка зрения бесчисленного множества предопределений есть образ бытия, то и творение как законченный промысел нуждается в осмысленном понятии, достижение которого и есть искусство. Так что искусство предназначено для постижения законченного в творении промысла в образе свойственного ему бытия. Поскольку совокупность предопределяющих предопределение предопределений приводит только к одному образу - образу бытия, который является самоосознанной мыслью, то и искусство запечатлевает этот единственный образ в образе бесконечного разнообразия и многообразия образов.
Нужно верить во что-то большее чем то, что может быть, чтобы спокойно смотреть в будущее. Это большее и есть цель художника, постигающего его предмет в искусстве. Сотворено то, что для всякого небывшего бытие. Сколько бы ни старался человек проникнуть в предстоящее, всегда будет то, что для предстоящего скрыто, но что явно установлено в провидении. Это продвижение в сотворенном, которое не касается творения и не задевает его, навсегда предопределяет участь искусства как средства постижения самой жизнью недостижимого для нее постигаемого, ибо постигаемое предопределено недосягаемым для постижения. Ведь оно есть бытие, которое в своем ничто достигло цели творения, а осуществляется в творящемся стремлении к бытию в совокупности нераскрытых предопределенностей. Эта нераскрытость и есть становление существенного ничто в бытии как цель творения. Все, что установлено в бытии в завершении предопределения есть ничто как высшая форма существования бытия в самом бытии. Но это ничто есть самобытное тождество с самосознанием, есть представленное для всякого небывшего бытие. Поэтому неисчерпаем ресурс искусства, его предмет неприкосновенен, но притягателен, так что никогда искусство не постигнет то, постижением чего оно является. Но в этом и есть его искренняя подлинная открытость: оно всегда превыше себя в собственном значении. Оно открытие опережающего всякий помысел установленного в творении бытия. Бытие впервые обретает здесь свое подлинное значение и понимание: оно состояние ничто свершившейся предопределенности. И поскольку сущее стремление к бытию никогда не будет ничто, искусство неиссякаемо вершит свою волю в своеволии художника.
Если говорить о служении искусства чему-то, то нет такого чего-то, чему оно могло бы и хотело служить. Но и свобода его зависит от произвола художника: на этом основании он может объявить искусством все, что придет ему в голову. Поэтому встает вопрос о искусстве, которое не зависит ни от служения, ни от свободы. Человек смертное существо, которое не может примириться со своей смертью. Кажется, что умирает что-то неистинное, а истинное не подлежит смерти. С этим ощущением человек живет на протяжении всей своей истории. Если человек ничто или ничтожество, то ему не страшна смерть. Ведь умирает душа, а ничтожество бездушно, то есть - изначально мертво. Только если человек нечто есть, он должен себя обессмертить. И он усматривает то, что сотворено прежде его рождения и до скончания веков этими нескончаемыми веками будет. То есть, он видит сотворенные пределы творения, в которых творение происходит, предсотворенность творения. Предсотворенность творения и есть тот вечный я, всякий небывший которого я и есть. Должно сотвориться предсотворенное, которое уже сотворено для того, чтобы сотвориться. И эта мысль, которая есть реальное положение высшего существа, есть предмет искусства. Только искусство может выразить то, чего еще нет, но что уже есть как предопределенное творение. Оправдываются все помыслы, которые вели к этому. Интенциальная перспектива, имя, которое случайным и произвольным образом я дал ему, устойчивость светлого бытия во мраке возринутых в выси бездн, распростертость этих бездн в высях - все это лишь неотъемлемая потребность человека иметь смысл бытия в бессмертном замысле. Бесчувствие ничтожного существа оживает в вечном творении, которым считается это предсотворенное для него бытие. Можно сказать, что я исчерпал свое непринадлежащее мне я ради открытия и обретения себя в предсотворенных пределах, где я еще не сотворено, но обнаженным образом является. Это обнаженное явление предсотворенного и есть стезя искусства, ступив на которую художник навсегда причастен к божественному творению в исполнении его замысла.
2022г.