Девяносто два года назад родился брат моей мамы – Миша.
Его отца на самом деле тоже звали Михаилом.
Но революция потребовала строжайшей конспирации и отец стал Порфирием.
Да так и вошёл в историю отечественной журналистики.
Порфирий Ларивонович или Илларионович.
Когда рождался Миша украинизация шла в Киеве семимильными шагами.
И все документы оформлялись строго на украинской мове.
Случилось так, что после переезда в 1934 году на Урал маленький Миша попал поначалу в обстановку большой дружной семьи писателя в огромном свердловском дворе, где его отец устраивал детворе Новогодние Ёлки прямо в центре двора.
А потом в январеи 1938 года отца из дома забрали и семью начали из квартиры выселять.
И войну семья встретила уже будучи уплотненной в одной большой комнате старинного особняка.
Миша был младшеньким, а его две старшие сестры Рона и Лара не очень пони мали, как воспитывать мальчика. Мать работала не покладая рук и семья пережила войну. В 1945 году Миша подделал себе справку об окончании семилетки – а он закончил только шесть классов – и устроился на курсы маркшейдеров и после их окончания уже никогда более нигде официально не учился.
В шахматы его успел научить играть отец и это было одно из увлечений Михаила на всю жизнь.
Он увлекался живописью, сам писал акварелью, любил работать за мольбертом где-нибудь на живописном берегу. Он превосходно лепил из пластилоина и я с трех лет перенял у него это искусство.
Служил он на Шикотане и когда мы с мамой ехали в дембельском вагоне из Владивостока в Свердловск, он тоже ехал дембелем по той же трассе.
Я помню его высоким и молодым с двухлитровой банкой молока у окна в солдатскорй форме.
Мизаил был изумительно начитан и обо всём имел своё собственное мнение.
Когда мне было пять лет, он сказал мне на углу Горького и Маркса (мы шли домой)
- Древние греки знали намного меньше нас, а понимали намного больше!
Именно на его книгах по истории Древней Греции и Древнего Рима я рос.
Именно он первый учил меня шахматам серьёзно.
Именно с ним я иногда робко спорил в юности.
Онг приходил в гости к маме (его маме – моей бабушке) и каждый раз на празднике выамывл ровно одну стопку и рассказывал ровно один короткий анекдот.
Поначалу он женился на умной красивой высокой Кате, которая родила ему дочурку Олю.
Но потом в 1960-ом на него положила глаз тётя Неля, спортсменка, фигуристка, организатор спорта высокой квалификации.
Вскоре они поженились и Неля родила ему сына Жорика.
А чекрез десять лет дочурку Софию.
После чего они расстались.
Миша с Жориком остался в Свердловске, а Неля с Софьей перебрались не то в Москву, не то в Крым. И следы их потерялись в девяностые на много лет.
Сам Михаил до девяностых не дожил.
Но ужаса их не миновал.
Вернее ужас девяностых для меня лично начался как раз с убийства Миши и его двадцатилетнего сына в Пионерском посёлке на улице Сулимова.
Похоронены они вместе на самом большом свердловском кладбище ближе к Эльмашу.
Неля и Софья на похороны Миши так и не приехали.
Последние годы Михаил работал в топливно-транспортном отделе Свердловэнерго нга должности инженера и прекрасно справлялся с обязанностями. Его ценили. В шахматы он играл в силу кандидата в мастера (имел несколько кандидатских баллов).
И ещё любил ловить пескариков. Рыбачил еженедельно! И зимою и летом!
Пятое ноября для меня и во мне Жень Михаила.
Уже в Киеве я с удивлением узнал, что Архистратег Михаил – покровитель Киева.
И стало понятно, почему отец Порфирия, закончивший медицинский факультет Киевского Владимирского императорского университета назвал сына Михаилом, а тот, в свою очередь, назвал так и моего родного дядю.
Я уже сорок два года живу на Земле без него.
Но вспоминаю его часто и всегда с огромной благодарностью.
Сегодня его день!