Мода на татуировки, причём среди никогда не судимых людей – это уже даже не мода. Это эпидемия, по заразности не уступающая никакому ковиду. Почему это так всеобъемлюще, так сверхпопулярно? Что в русском и европейском культурном коде на это указывает? Увлекались ли этим наши предки? Сколько это странноватое пристрастие продержится в обществе и что послужило причиной его появления?
Я попытался понять…
Самое первое упоминание о татуировках среди русичей и других славян относится к X веку. Иракский путешественник и дипломат Ахмед ибн-Фадлан описывает своё первое знакомство с русами. Он пишет, что тела многих из них покрывали рисунки, он успел рассмотреть изображения. «И от края ногтей иного из них (русов) до его шеи имеется собрание деревьев, изображений и тому подобного» - вспоминал араб.
Если ему верить (а восточные люди обожают приукрашивать увиденное), древние славяне «забивали себя татухами» от ногтей до шеи. Но делались эти рисунки отнюдь не для забавы или эпатажа. Наносили их специалисты-волхвы в священных рощах, раствором из древесной золы, и содержание их было весьма серьёзно. Красота изображения стояла разве на третьем-четвёртом месте по значимости. Главным было наполнение символа, его «заряд».
Письмена и рисунки на коже предназначались, как обереги в бою или как знаки, привлекающие расположение богов, а злых духов отпугивающие. Выполнялись они в виде рунических символов или изображений деревьев, символов времени и пространства, животных – тотемов, покровителей рода или племени. В большой моде были свастики и коловраты, славяне верили, что они несут процветание. Замечу, что татуировка вообще считалась средством изменения судьбы, но вернусь к этому позже.
Интересно, что среди славянских наколок встречался… дракон, впряжённый в плуг – может быть, динозавры вымерли не так давно? Рисовали славяне и львов, казалось бы, гораздо более южных зверей, чем наши волки и медведи – где же наши предки могли их видеть? Либо климат был жарче, чем в нашу эру, либо Русь простиралась дальше на юг, чем мы полагаем…
В целом, татуировки были либо защитой от злых природных сил, которых люди боялись, либо средством привлечения сил добрых, которых они обожествляли, либо указывали на принадлежность к роду-племени. Именно для родо-племенного строя общества подобные «индикаторы» были органичны.
Но прошло более тысячи лет, и мы живём в централизованном государстве, а не в клане Волка или Медведя. И наша религия уже более тысячелетия ничего вышеописанного не признаёт. Однако ещё 10 лет назад хотя бы одну татуировку на теле имел каждый пятый россиянин (21%). Так откуда же такое стремление к самоукрашательству?
Нашу психологию и жизненный уклад сотни лет формировало Православие. Согласно учению церкви, Господь создал человека совершенным, в грех мы впали позже и по собственному выбору. «И увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт.1:31). Нельзя бросать Богу вызов: «Ты сделал недостаточно хорошо, а я себя могу улучшить». Красивее не выйдет. Выйдет пестро и эпатажно, пока ты молод. Лет через сорок, на дедушке или бабушке татуировки будут смотреться нелепо и смешно. А ведь нас это ждёт: поколение бабушек в тату на сморщенной коже, не умеющее петь колыбельные и печь пирожки. А самое главное – татуировки способны изменить тебя на уровне духа и на уровне судьбы. Языческие волхвы знали об этом многое…
Священники, тоже владеющие сакральным знанием, но использующие его для недопущения татуирования, рассказывают исповедальные случаи. Девушка, вполне порядочная, «соблюдавшая себя», наколов на плечо изображение бабочки, через некоторое время начала менять партнёров и пошла по рукам. Бабочка – символ блуда… Людям с тюремными «перстнями» на пальцах бывает очень сложно найти работу, им не доверяют окружающие, ведь татуировка будто сама кричит: «Я – вор! Я – грабитель! Я опасен для вас!» (Правда, я знал бывшего вора, у которого ни одной наколки не было: он не хотел иметь особых примет). В современной, почти лишённой средневековых предрассудков, Японии человеку с татуировкой запрещено служить на госслужбе: а вдруг он с якудза, гангстерами, связан? Разрисованного японца даже не пустят в общественный бассейн. И ведь, в основном, они язычники – синтоисты…
Наши воры и разбойники, скорее всего, хранили эту языческую, до-государственную традицию, как символ своего отличия от остального, «фраерского», человечества, либо как антисистему по отношению к советскому обществу, но остальной советский народ, в массе своей, татуирование отвергал, поскольку хранил в глубине души некую квази-православную основу – а кем же были Зоя Космодемьянская, Зина Портнова и капитан Гастелло, если не своеобразными святыми мучениками Сталина ради, да и Ленина советское государство превратило в «вечно живое» «Верховное Существо», в кумир, сомневаться в непогрешимости которого – государственное преступление. (И вы назовёте СССР атеистической страной?!) Государственническое квази-православие языческую контркультуру инстинктивно не переносило…
Культурный код советских людей примерно до 60-х годов был, в сущности, ещё прежний, русский, лишённый церковного окормления, но сохранивший некое народное двоеверие – «и в красный уголок ходить, и куличи на Пасху печь». Этой консервации сознания помог, бесспорно, и «железный занавес», сохранявший традиционную культуру в условиях автаркии примерно до фестиваля молодёжи и студентов 1956 г.
Затем советский культурный код (на самое молодое его звено обрушившись) взломала западная рок/поп-культура, и наши ребята поражались, глядя на купленные у спекулянтов фото Дженис Джоплин, Оззи Озборна и Мэрилина Мэнсона, изрисованных не слабее, чем по три раза топтавшие зону их соседи из коммунальных квартир. Восхищение перед ярким, модным, угощающим забойной музыкой из фирменных «магов» Западом пересилило тихую русскую мораль отцов и матерей, обычных рабочих и служащих, «ничего в жизни не добившихся» и им, беспокойным и протестующим, запрещавших с детства то одно, то другое…
Тату стало крутым показателем успешности, так же, как «Леви Страусс» и финский болоньевый плащ. Остались и старые «индикаторы» - якоря и русалки у отслуживших на флоте, группа крови, горы и парашюты десантников Афгана, но их всё сильнее поджимала контркультура молодёжных групп – панков, рокеров, люберов. Ненависть к стесняющей желания и чаяния системе, стремление к свободе, о которой так заманчиво, сквозь треск глушилок, воркуют «голоса», энергетика разрушения всего, что мешает этой сладкой свободы достичь. Надо будет – и собственную Родину рушить будем, у игрушечной баррикады «Белого дома»…
Эта контркультура вырвалась откуда-то из тайников душ, из полузабытых языческих глубин: надпись на себе может изменить судьбу! Наколи череп – символ связи со смертью, одновременно – бессмертие рока, система нас не заглушит! Лик рогатого демона – судьба бунтаря, полная испытаний, адское пламя, в котором сгорит всё старое и обветшавшее, сердце, опутанное шипами – жажда свободы от оков, от проклятой страны, где ни баксы не купить, ни джинсы с кожанкой в нормальном универмаге, ни за границу желанную не отпустят сатрапы в серых пиджаках…
Но вот проклятое царство несвободы рухнуло! «Э-э-э, россияне, понимаешь!» «Челноки» турецкую кожу продают прямо на улице, джинсы – садись за ширмочку и мерь, обменники в каждом сарае, наменял «зелени» – и в Майами, на Оушн-драйв, на Лазурный берег, на Бали – куда хочешь! Если в розыск не успели объявить, конечно. Выходит, надпись на себе и вправду меняет судьбу?
А вы как думали? Когда в 90-е протест каждого против системы растворился в толпе таких же бессмысленных и ни на что не способных протестов, «татушки» начали становиться цветными, безобидными и даже в чём-то гламурными. Кто-то ведёт на теле дневник своей жизни, кто-то изображает на предплечье кибернетические механизмы – символ того, что наша жизнь, наше сознание всё больше «оцифровывается», виртуализируется… всё чаще накалывают на себе фантастических существ люди с авторитарной психикой, любящие брать всё от жизни и неважно, каким способом. Считающие себя незаурядными личностями и желающие получить мощный оберег от неудач и «засад по жизни», делают тату феникса, победителя жизни над смертью. Примеров можно привести столько, что хватит на небольшую книгу. И всё цветное, в сложных орнаментах, почти голографическое. Господь, мы недовольны тобой. Украсим себя сами. Мы кузнецы, и дух наш молод, куём мы счастия ключи.
Главное, что мне удалось подметить – наше общество всё «плотнее» возвращается психологически в язычество, в раннее средневековье, когда защиту и счастье искали у идолов и колдунов, а рисунками и нарезами на теле программировали себя, «избирая судьбу».
К счастью, в мире ещё есть сила, призванная свергать любых идолов, хоть материальных, хоть «виртуальных».
Ныне почивший в Бозе протоиерей о. Димитрий Смирнов, отличавшийся бескомпромиссностью суждений, считал, что желающие сделать тату могут нанести её себе на лоб. «Тут и гордость, и зависть, и зависимость от стада, и человекоугодие, и всё в комплексе, все человеческие мерзости в одной» - сказал он как-то в эфире телеканала «Спас».
-Татуировка – это признак скорее бедной, чем богатой души,-добавляет протоиерей о. Дмитрий Предеин: человек великой души не нуждается в том, чтобы на теле оставлять несмываемые знаки… …Человек хочет показаться другим не в том виде, в котором его создал Господь по образу Божию, а уже в несколько видоизменённом образе, искажённом по собственной воле… мы искажаем изначальный облик, которым нас наделил Господь. …Представим себе, что какого-то монстра или дракона человек изобразил на своём теле; получается, демоническое внимание будет приковано к нему постоянно. Я думаю, что такое действие не может пройти бесследно… Если человек делает себе наколку религиозного содержания и при этом ведёт недостойный образ жизни, то тем самым он возводит хулу на религиозный символ… Любая татуировка делает человека как бы меченым…»
Китайские мастера тату в своей стране уже высмеивают туристов, в том числе, и наших, желающих обзавестись модной татуировкой из китайских иероглифов. И набивают им надписи типа «Неграмотный иностранец», «Жирный тупой американец», «Аварийный выход»… А мы всё никак не успокоимся.
Татуируя себя, мы как бы строим в гордыне собственную Вавилонскую башню, пытаясь исправить Создателя. Но вспомните, чем закончилось то строительство?
Не исправляйте, пожалуйста. Лучше не будет.