ГЛАВА 7
Как не отказывалась Лина от провожания Валерки, тот довёл её до самого крыльца. Джек отчаянно вилял хвостом, приветствуя хозяйку и ещё какого-то по запаху очень знакомого, значит свой.
- Так, когда же свадьба? - спросил Валерка, чтобы задержать Лину.
Она пожала плечами и показала на небо.
- Что это значит?
- Когда прилетит, тогда и будет.
- Ничего не понимаю. Всё это весьма подозрительно и непонятно. Судя по мамашиным рассказам, ты у нас засидевшаяся невеста. Лин, а
ты выходи за меня замуж, я здесь, рядом, готовый жених, хоть куда
и ты вполне созрела, даже перезрела слегка, - засмеялся он и его
ямочки на щеках.
Лина тоже улыбнулась этой шутке и прыснула, вместе они хохотали до слёз.
- Нет, как ты себе это представляешь, - вытирая глаза, сказала Лина, -
Артём приезжает, а я уже замужем за тобой. Опоздал, мол, не успел, -
она опять залилась хохотом, но Валерка замолчал и просто смотрел
на неё: что-то было ненормальное в этом смехе.
- Лин, ну, хватит, успокойся, слышишь? Да угомонись ты! - Он взял
её за плечи и чуть тряхнул, потом прижал к себе.
- Дурочка, какая же ты дурочка. Хочешь, я сам поеду и притащу его
сюда. Отпуск у меня большой и денег хватит, слышишь? А может, вместе полетим, а? Хочется мне поглядеть на него, очень хочется.
Лина притихла в его объятьях, и опять появилось желание остаться здесь, на его груди и никуда не уходить, потому что рядом с ним было тепло, уютно и надёжно. Только любила она одного Артёма, поэтому такая слабая, просто устала немного. Как хорошо, что Валерка приехал, как будто мама и детство вернулись.
Дверь скрипнула, и на крыльцо вышел Юрка.
- Вы что тут хохочете, люди уже давно спят, - он притворно зевнул
и сказал, - я уже устал ждать, когда вы разойдётесь. Лин, папа тебе
записку оставил на столе, там что-то важное. В Южном тебя потеряли, звонили в часть.
Он не успел договорить, Лина бросилась в дом. Через минуту она вернулась, повторяя одну и ту же фразу: переговоры в восемь утра, в восемь утра переговоры...
- Что, Лина? - спросил Валерка.
- Вот завтра переговоры в восемь, а я здесь. Что же мне делать?
- Ты успеешь, полседьмого идёт матриса, полвосьмого будешь в
Южном.
- Да, ты прав, - она развернулась и вошла в дом.
- Что это с ней, Валер? Она сегодня не должна была приезжать.
- Лина переживает очень сильно. Ты там проследи, поставь будильник и пригляди за ней, уговори её лечь спать.
- Ладно. Чудно, то никого, а то все набежали, - резюмировал Юрка.
- Ты о чём? Кто это все?
- Ты, этот из Москвы прилетает, Вовка ходит кругами, а невесты-то
тю-тю, нету, уже заняли!
- Постой, какой Вовка?
- Михайленко, а то ты не знаешь. Эх, вы, уедет Линка, а я с кем
буду, один совсем, - расстроено сетовал мальчишка, - мне эта мачеха вот уже где, - он провёл рукой выше головы.
- Значит Михайленко. И что он?
- Ничего, танцевали всякие дрыгалки в клубе и всё.
- Ну, да, они же лет десять плясали вместе в ансамбле.
- Слушай, Валер, а ты, правда, бурильщиком работаешь на вышке?
- Да, а тебе зачем?
- Я тоже хочу. У нас скоро буровую поставят, я хочу там работать.
- Не советую, а то прозеваешь свою невесту, как я, - огорчённо сказал парень, шлёпнул Юрку по руке и побежал вниз.
Лина уснула сразу, организм взял своё: он просто отключился, чтобы привести в норму все свои функции, и что это за сила такая, что за чувства и эмоции, которые расстраивают всю отлаженную, стройную и сложную систему: доводят до наивысшего напряжения и накала и вводят человека в транс. И их не увидеть, не пощупать, не поймать на лету - любовь, радость, восторг, страх, ненависть. Выходит - они двигатель жизни, они управляют человеком! Умейте сдерживать свои чувства. Как? Воткнуть в них удила, накинуть уздечку, придержать вожжами. А стоит ли? Именно эти мгновения и вспышки чувств остаются в памяти, а не прагматичный и скрупулезный расчёт жизненных сил. Любовь - самое светлое, чистое, высокое чувство. Жизнь без неё пуста и бесцветна. Любовь - это восхождение к прекрасному миру, познание и созерцание его и через него очищение души. Она проста и сложна, но она одна и она вечна. Как написал великий русский поэт М.Ю.Лермонтов: "... но это страсть сильнейшая любить! Необходимость мне и я любил всем напряжением душевных сил..."
С таким напряжением душевных сил Лина ворвалась в переговорный пункт главпочтамта. Конечно же, она успела. Зря Валерка прибежал её будить, а Юрка поставил будильник, она проснулась в шесть, как всегда, вспомнила события вечера и задумалась: не приснилось ли, ей всё? Но появление Валерки подтвердило реальность происшедшего.
- Москва, вторая кабина, - раздался голос телефонистки.
Когда Лина услышала Артёма, то сердце её так сильно застучало, а ей показалось, что все вокруг зазвучало в унисон с ним. Лина положила руку на грудь и села на лавочку, потом она тихо сказала:
- Артём, алло...
Но эти слова наполнились звуком и полетели в эфир, распадаясь на гласные е-ё-ё, а-а-а, о-о-о и эхом отдавали в мембране, как будто она стоит на высоком мысовском берегу и, как в детстве ищет это самое эхо. Потом из всего доносившегося она выделила слова
- Я люблю тебя, Лина!
Она всхлипнула и ответила:
- Я тоже люблю тебя...
Так странно было слышать свой голос где-то в космической выси: он сливался и перемешивался с голосом Артёма.
- Вот мы и соединились на небесах, - мелькнула мысль и тут же ушла,
Артём начал говорить быстро, торопливо, словно боялся не успеть сказать чего-то главного, он постоянно звал её, а она отвечала.
- Да, я здесь, я буду ждать.
Он заклинал её не плакать, но слёзы лились рекой и, чем больше она плакала, тем легче становилось ей. Потом оказалось, что он там не один и все его друзья стали разговаривать с ней. К концу переговоров она успокоилась. Эфир был полон голосом её любимого Артёма живого, здорового, весёлого, а больше ей ничего не надо было. Лина ещё минут пять сидела в тесной кабине, держа умолкнувшую трубку в руке, улыбаясь в пустоту. А сердце выстукивало всеми и капиллярами:
- Он любит меня. О, счастье, он любит меня, любит меня, любит...
Когда постучали в стекло, она вздрогнула и удивлённо огляделась.
- Девушка, вас зовут, - сказала ей незнакомая женщина.
Лина подошла к стойке.
- Девушка, ну, что же вы кабину не освобождаете? Вы что уснули
там? - сердилась телефонистка, - разве можно так, я не могу каждого
выводить за руку, - потом она видно узнала её по прошлым переговорам и спросила:
- Сегодня-то хорошие новости или нет?
- Всё хорошо, спасибо, - улыбнулась Лина, только я не поняла,
когда он приедет. А почему такое эхо?
- Так, милая, одиннадцать тысяч километров - расстояние. А ты не горюй, главное, приедет.
- Да, на той неделе, это скоро, - она повернулась и медленно пошла к выходу.
ГЛАВА 8
Вчерашнее ненастье вылилось долгим ночным дождём. С утра ещё чёрные тучи цеплялись за гору Большевик и Камышовый хребет, но ласковое осеннее солнышко выглянуло в голубой просвет и всё сразу изменилось: засверкали лужицы на асфальте, заиграло золото листвы под ногами, вся птичья братия собралась в небольшом привокзальном сквере на площади Ильича и распевала на все голоса. Лина подняла голову и подставила лицо ласковым солнечным лучам.
- Здравствуй, моё ненаглядное, ты никогда не подводишь меня, всегда приходишь вовремя, спасибо тебе, - она засмеялась и увидела, как
запульсировал солнечный круг, обозначая тёмную кромку нимба, словно улыбаясь ей в ответ, вспыхивая протуберанцами.
- Ты - мой Бог - единственный, неповторимый и могучий, - Лина закрыла глаза, в которых отчётливо проявилось солнечное затмение.
Она вновь открыла веки, и яркий столб света вошёл в неё, заполняя
каждую клеточку её тела. Было ли это игрой или ещё чем-то невероятным, но это она делала с детства. После таких сеансов разговора с Солнцем она чувствовала прилив сил и энергии. В пасмурные дождливые дни Лина тосковала по солнечному теплу, но всегда находила такие моменты, когда можно было пробить тучи, и тогда проходил их обычный разговор или контакт. Неважно где она находилась: в классе, на уроке, в училище, на лекции, в автобусе или дома, Лина подходила к окну, к двери, на крыльцо или ещё куда - тучи раздвигались, и пучок энергии высвечивал её. Для неё это было естественным явлением, только Юрка иногда пугался, когда вдруг среди дождя на них падал яркий солнечный луч, он закрывался руками и кричал:
- Ты опять фокусы делаешь! Сейчас же перестань, я боюсь!
- Дурачок, солнышко играет с тобой, а ты боишься!
Когда же Юрка видел сестру в радужных сполохах, он опять закрывал лицо.
- Лина, ты похожа на волшебницу из "Золушки"!
- Глупенький, открой глаза, посмотри как красиво, радуги играют!
Юрка знал, что его старшая сестра "нетонучая", так он говорил Артёму в Лопатино, но в то, что она умеет вызывать Солнце из-за туч, он никак не мог поверить, хотя был свидетелем много раз.
Постояв десять минут в сквере у пушистой золотой лиственницы, Лина побежала, словно взяла дистанцию, в училище. План урока уже был составлен, его осталось переложить на бумагу. За час многое можно успеть. Она была полна сил, радости жизни и любви. Любви ко всему, что окружало её: к этому городу, который она не могла, принять всей душой, к этим сопкам, небу, людям знакомым и незнакомым, к детям, которым она отдаст свои знания, теплоту и свет. Тот солнечный, чистый, лучистый, который она впитала только что в себя. Лина летела по улице - счастливая, восторженная и всемогущая, как птица Феникс, возрождённая из пепла, а нужна была для этого самая малость - голос любимого и солнышка лучик. Она шептала, нет, пела свои любимые стихи Ларисы Васильевой:
- Понимаешь, я, как птица, не хожу - летаю. Что мне мнится, что
мне снится? Я сама не знаю... Кто я? Что я? Где я? Чья я? И зачем
на свете? Может я трава лесная или тёплый ветер...
Взлетев по ступенькам на четвёртый этаж, Лина скинула с себя всю одежду, накинула халатик и села за стол писать конспект. Когда же она перевернула страницу, то увидела свои стихи, написанные накануне.
- Разве я могла написать это? Нет! - она занесла ручку, чтобы перечеркнуть строки, но передумала и осторожно вырвала лист, потом
положила в коробку с весёлыми картинками Артёма, - будем считать,
что кризис миновал.
В общежитии было пустынно: все на занятиях или в школе, только внизу кто-то играл на аккордеоне. Она умылась, затянула волосы в тугой пучок, надела костюм, туфли, взяла портфель и уверенно зашагала в школу через дорогу.
Когда Лина настраивала кинопроектор, в класс вошла Татьяна Тимофеевна.
- Нет, ты можешь мне объяснить, куда ты пропала со вчерашнего дня?
Мы все с ног сбились! Что это за капризы такие? Как ты вообще посмела войти в класс без подписанного конспекта?
Лина заряжала плёнку и ждала, когда учительница выскажется.
- Где, кстати, этот конспект? Можно мне хотя бы посмотреть на него? Или ты считаешь, себя заслуженным учителем и можешь работать
без него? Запомни, всё начинается с этого, с безответственности.
Почему ты молчишь?
Лина повернулась с сияющим лицом и улыбкой, сдерживающей смех.
- Жду, когда, вы меня побьёте…
- И выпорю, нет, она ещё и смеётся, бесстыжая.
Лина не выдержала и бросилась на шею к женщине.
- Татьяна Тимофеевна, Артём приезжает на будущей неделе! Он прилетел в Москву из Праги и только что звонил мне. А я была дома, простите меня, пожалуйста?!
- Так что же ты так долго молчала? Стоит, заряжает аппарат и смеётся над бедной учителкой, у которой всё сердце изболелось за эту негодную девчонку, - она сильно шлёпнула Лину ниже пояса, - быстро на подпись, осталось пять минут до перемены и десять на всё. Я пригласила девочек с третьего курса, не тушуйся.
- Слушаюсь, - отчеканила Лина и побежала развешивать наглядные пособия.
Прозвенел звонок, школа загудела, как улей, ребячьи голоса заполнили всё мыслимое и немыслимое пространство, но вот снова звонок и снова тишина. Начался урок: "Природные зоны Советского Союза" Когда и где бы могли дети побывать во всех этих зонах, живя так далеко от центра цивилизации. Но благодаря этому несложному чуду техники - кинопроектору - дети смогли за сорок пять минут покататься на северных оленях в тундре, побродить по тайге с бурым мишкой. А с сусликами погреться на солнышке в степях, следуя за перекати-поле - это трава такая, пройти вместе с верблюдами по пустыне Кара - Кум, окунуться в тёплое Чёрное море и полежать под пальмами в Абхазии в субтропиках. Урок проходил бурно и эмоционально. Дети дружно поднимали руки и наперебой рассказывали: где живёт варан, а где белый медведь, где растёт верблюжья колючка, а где сибирская ель.
- Как велика и прекрасна наша Родина! И мы гордимся тем, что живём на этой земле, - такими словами закончила свой урок Лина.
Интересно было не только детям, интересно было и студентам-практикантам, врядли кто из них бывал в тех местах. Дети просили ещё показать кино. Лина заверила их, что непременно, но в следующий раз.
А потом они с Татьяной Тимофеевной долго сидели на лавочке около училища и разговаривали о будущем школы, современных методах обучения, об Артёме и его сложной судьбе и невероятных событиях в Праге, о которых они не имели никакого понятия, а только предполагали. И опять нужно было ждать. От этого слова Лину начинало трясти. Оно, как камень, падало на сердце, который уже не было сил нести.
- Я не буду больше ждать, я буду жить, - твёрдо сказала она, - вот
сейчас пойду на репетицию. Ребята должны подойти к трём часам, а
потом мы будем делать костюмы - и всё, иначе нельзя.
- Вот и умница, правильно, - поддержала её Татьяна Тимофеевна, - приедет, тогда будем решать что делать.
ГЛАВА 9
" В гостях у сказки" - так называлась представление, которое готовили ребята из детского театра "Ласточка". Это были небольшие пьески, динамичные, красочные, для лёгкого восприятия детей дошкольного и младшего школьного возраста. Они уже раз прошли по детским садам со сказками "Репка" и "Кто сказал мяу?". Теперь труппа готовила "Теремок" и «Марья Моревна». Костюмы и маски делали сами вместе с преподавателями по труду. Набралась уже небольшая костюмерная. Лина не заместила, как в общее дело включились девочки-однокурсницы, да и Герта Михайловна всячески помогала и собиралась поставить, наконец, свою любимую пьесу А.П.Чехова "Вишнёвый сад". Из маленьких пробных миниатюр праздничных капустников вдруг образовался небольшой коллектив любителей театра: были здесь учителя, студенты и ко всем присоединился новорождённый детский театр "Ласточка" во главе с Азаровой Линой. Этот симбиоз зажил своей бурной жизнью. Дети во все глаза смотрели на репетиции старших, потом те наблюдали за работой детей, и было это так естественно, как будто училище было не педагогическим, а театральным.
Надо сказать, что преподавательский состав училища отличался многими заурядными и даже великими личностями. Одной из них, понятно, была Герта Михайловна - бывшая актриса театра имени К.С. Станиславского и В.Н. Немировича-Данченко. Татьяна Тимофеевна Лаптева имела два высших образования, прошла всю декабристскую Сибирь: от Петровского Завода до Забайкальска простой учительницей, повидавшая потомков декабристов и нынешних политкаторжан. Это она обучала в глухих сибирских деревнях детей сосланных крестьян, именно простых крестьян, не имевших ничего общего с кулаками. Наверное, так было нужно для страны: людей силой сгоняли на неосвоенные земли и это воспринимали как необходимость: переселить часть интеллигенции, рабочих и крестьян в Сибирь и Дальний Восток для поднятия экономики этой части России. Только одни были у себя дома, а другие в чужом краю. Люди тосковали, часто болели из-за акклиматизации и голода, умирали. Там же Татьяна Тимофеевна встретила своего мужа Николая Ивановича, впоследствии сосланного на Сахалин и реабилитированного после смерти Сталина.
Ещё одна женщина-преподаватель физики и астрономии была, надо заметить, просто легендарным человеком - Раиса Ивановна Тэн. Трудно было поверить, что эта маленькая хрупкая "девочка-подросток "- бывший грозный начальник Первый секретарь Компартии всей Сахалинской области. Она наводила ужас на мужчин, занимающих ответственные посты, так как могла появиться на своём армейском газике в таких местах, куда, как говорят нивхи, медведь лапой не ступал. Благодаря ей, малые народности Сахалина сохранили свою самобытность и культуру. Все эти замечательные люди приехали из центра: кто из Москвы, кто из Киева, из Ташкента. Владимир Николаевич Ветров - мастер спорта по гимнастике окончил Ташкентский физкультурный институт, был фанатом своего вида спорта и горных лыж. Поэтому в училище появилась команда гимнасток и секция горного слалома. Они работали здесь на краю света с такой силой и отдачей своих знаний и талантов, что невозможно было не полюбить и не довериться им. И Лина вбирала в себя все, что они давали. А началось это с детства со школы. На Сахалине есть тенденция: мужья - военные, жёны - учителя и врачи. Они несли с "Большой Земли" знания, культуру, новые веяния и даже моду. Лина никогда не забудет любимую учительницу по русскому языку и литературе - Инну Евгеньевну Соболеву. Она выпускница ЛГУ и хореографического училища имени Вагановой, и в школе она давала уроки классического балета: с пышными пачками из марли, с единственными её пуантами, с "падебуре", "батман", фуэте, со станком в музее Боевой Славы, которым были витрины с историческими документами и фотографиями героического прошлого Советского Союза и Сахалина. Днём - уроки истории, вечером - балет.
И поставили - таки сцену из "Лебединого озера" П.И.Чайковского! А потом Лина попала в ансамбль «Ручеек» вместе с Володькой Михайленко. А какие уроки давала Инна Евгеньевна! Это были живые страницы жизни А.С.Пушкина. Именно, она была причастна ко всему, что было связано с поэтом: Фонтанка, Летний сад, Дворянское собрание, Чёрная речка. Всё на глазах материализовывалось и вело присутствующих по улицам и проспектам Санкт-Петербурга. Образы дышали, говорили, читали стихи, влюблялись - жили. И утончённая фигура Инны Евгеньевны вдруг превращалась в Наталью Гончарову - тот же поворот головы, та же грация и походка, улыбка, причёска, реверанс, поклон государю. Что это были за уроки! Священнодействие! Только сейчас повзрослев, она поняла, как ей повезло, что в её жизни были и есть эти великие сподвижники своего дела. Это благодаря им, она начала писать стихи. Сначала Раиса Кузьминична, потом Инна Евгеньевна. И в десять лет - первая поэтическая строка:
В июне утром всё в прохладе, а в полдень жарко станет вдруг,
И мы бежим с тобою рядом, чтоб окунуться в синеву
морской воды солоноватой,
Потом лежать на берегу, ходить по жгучему песку
И любоваться на простор родного Сахалина.
Тогда эти не рифмованные стихи привели Лину в неистовый восторг и счастье. С того дня началась её интересная настоящая жизнь, она могла передать свои ощущения в мысли, а мысли в строфы. Всё продолжается. Теперь она делится всем приобретённым со своими воспитанниками. И это прекрасно.
Не успела Лина войти в актовый зал, как к ней поспешил Козырев Сергей с расстроенным лицом.
- Лина, ну, скажи, пожалуйста, Герте Михайловне, что я не смогу сыграть роль Пети Трофимова. Ну, какой я Петя после Иванушки-дурачка?
А потом когда мне учить этот громадный текст? Мне же ещё экзамены
сдавать в техникуме! Лина наблюдала за юношей и вдруг поняла,
что именно таким должен быть Петя из "Вишнёвого Сада" - импульсивным подвижным и эмоциональным.
- А, по-моему, она права, я бы тоже тебе дала эту роль.
- А кто медведя будет играть? - изумился парнишка.
- Серёжа, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
Признайся, тебе самому хочется попробовать?
- Я боюсь. Это же Чехов! 4,
- Скажи, а Пётр Петрович Ершов не пугал тебя в "Коньке - горбунке»?
- Но это же сказка?!
- А здесь - быль. Какая разница?
- Лина, мне кажется, ты будешь играть Аню.
- Я?!!
- НУ, ДА.
Лина двинулась к сцене, жестом собирая детей.
- Ребята, ещё одна репетиция и пойдём работать в город. А сейчас
приготовились к прогону. Маша, ну, что у тебя с лисьим хвостом?
- Бабушка дала мне свою горжетку. То, что надо! Рыжая настоящая
лиса! - ответила девочка.
- Так это же замечательно!
- Не может быть, - думала Лина, - Аня. Я её совсем не понимаю, не
чувствую. А может действительно, ведь это же наша тема: сколько
лесов вырубается, сколько гибнет от пожаров из-за беспечности людей. Лина хорошо помнила, что от части до самой лысой горы был густой еловый лес, а потом после пожара много лет торчали чёрные гари. Единственный положительный момент был во всём этом несчастье - медведи перестали ходить в посёлок. Много лет спустя, к великой радости Лины, на гарях стали подниматься молоденькие сосенки, пихты и берёзки, а потом и брусника кое-где поползла. Она очнулась и поправила Таню Сурикову:
- Таня, мышка очень шустрая. Ты видела, как она бегает быстро и лапками перебирает. Попробуй, когда говоришь "Я - мышка-норушка", подвигать руками. А лягушка, как ты говоришь, Олечка, квакушка, так квакай, ква-ква-кушка.
После репетиции Лина с девочками спустились на первый этаж в кабинет труда дошивать костюмы. Елена Ильинична преподаватель методики трудового обучения разрешила Лине пользоваться швейными машинками. Дело сразу пошло в гору. Маша, Таня и Оля строчили все скроенные детали будущих костюмов, оставалась только отделка. Сегодня они этим занялись. Детвора принесла из дома все, что нашлось в старых сундуках для оформления: зимние шапки, валенки, варежки, шарфы, даже сказочные павлинье перья, неведомо откуда и кем привезённые.
Лина обшивала костюм медведя, попутно помогая девочкам, но мысли её постоянно возвращались к вчерашнему дню. Испуганная своим неожиданным обмороком, она с утра пила молоко и два раза обедала в столовой. Ещё и образ однокашника преследовал её, когда же в дверь постучали, и в проёме показалась его лохматая голова, Лина даже укололась от изумления.
- Можно? - спросил Валерка смущённо, - войти...
Девочки с интересом уставились на красивого юношу.
- Можно, - ответила Лина, облизывая палец с проступившей капелькой
крови.
- Здравствуйте, - помедлив, добавил он.
- Привет, Валер.
- Здравствуйте, - вторили девочки.
- Лина, а ты домой поедешь? Сегодня же пятница?
- Да.
- А я приезжал по делам, дай, думаю, заеду за тобой, мало ли...-
опять смутился он, видно вспомнил вчерашнее событие, - так я подожду на улице?
- Спасибо тебе, конечно, но я сама могу доехать, да и работы у
нас на пару часов.
- Тогда я здесь, можно?
- Можно, можно, - ответили за неё девчонки и засмеялись.
Присутствие незнакомого привлекательного и очень большого парня вносило интригу в женский коллектив. Они шушукались, хихикали и искоса поглядывали на него.
- Валер, расскажи, как ты живёшь на буровой? - попросила Лина.
Кто бы мог подумать, что Валерка Маничев, троечник и хулиган и «шило в одном месте», стал таким специалистом своего дела. С ка¬кой любовью и восторгом он рассказывал о вышках, о трубах и бурах, о проходках, о нефти и газе, о восходах и закатах, о долгой зиме и коротком не жарком лете на севере Сахалина. Глядя на него, никто уже не мог представить этого неловкого здесь, в маленьком кабинете человека, вне его буровой жизни. Лина, вдруг, увидела, как он ловко управляется с кранами, трубами, что-то такое она видела по телевизору, и сердце её наполнилось гордостью и нежностью к своему другу детства.
- Здорово! - восхищались девчонки, - а ещё расскажите что-нибудь?
И тут он неожиданно перешёл на Лину и стал вспоминать, как однажды принёс в школу сброшенную, гадюкой шкуру и до смерти напугал её, а потом, как постоянно списывал у неё и рассматривал бисерные родинки на её шее. И ещё: он отгонял всех мальчишек, только вот одного никак не мог, потому что она танцевала с ним в ансамбле.
- Валер, ты, правда, это делал? - удивилась Лина.
- Не только, я даже некоторых колотил.
- Неужели?! Так кого же? - с интересом спросила Лина.
- Славку Штопора за то, что он твои босоножки в болото закинул,
Кольку Зайцева, чтобы не таращился на тебя, Петьку Тэна, чтобы не
писал тебе любовных записочек.
Лина засмеялась и долго не могла успокоиться, девочки тоже хохотали, последняя история им явно понравилась больше, чем первая. Валерка хотел ещё что-то рассказать, но Лина прервала его:
- Я думаю, на сегодня хватит, девочки, закругляйтесь, пора домой.
ГЛАВА 10
Когда они остались наедине, Лина долго молчала, убирая кабинет, потом подошла к парню и в упор спросила:
- Валер, ты зачем приехал? Тебе скучно одному, нечем заняться или
просто ради интереса? Какого только?
- Я?! - удивился тот, - Лин, да я заехал и всё... Потому что вчера…
- Давай забудем, что было вчера, продолжения не будет, - оборвала
девушка и отошла к окну.
Весь этот разговор привёл Валерку в окончательное замешательство.
- Мне уйти? - спросил он.
Лина обернулась и увидела своего однокашника времён незаконченного восьмилетнего образования, не хватало только вельветовой куртки и папиросы в зубах, а его переступания ногами говорили о крайнем смятении этого мощного человека. Сердце её дрогнуло, и она сказала:
- Валер, а у тебя девушка есть?
- Что? Кто?!
- Девушка любимая.
- Нет, пока...
- А почему?
- У нас только северные олени да медведи бывают...
- И что совсем-совсем нет женщин?
- Почему? Есть, замужние.
- Слушай, тогда ты зря тратишь время. Давай я тебя познакомлю со
своей подругой по училищу?
- Нет, ни с кем я не хочу знакомиться, мне некогда будет ухаживать за ней.
- Будете переписываться. Вдруг её направят к вам на север по распределению.
- Лин, поехали домой? - попросил Валерка, потом подошёл к ней и
сказал:
- Может у меня есть девушка, только она об этом не знает.
Лина смотрела в тёмно-карие глаза друга, и они словно омут затягивали её в свою глубину, завораживали, гипнотизировали и убаюкивали. Юноша наклонился и поцеловал её. Она резко дёрнулась и залепила ему пощёчину.
- Не смей больше этого делать, никогда, слышишь, ты, противный
развратник! Ты всё врёшь! Я вижу, на что ты способен, ты мерзок в
своих мыслях и желаниях, несчастный Казанова, вечный искатель побед над женщинами! Теперь я знаю, что кроется под этой скромностью и наивностью. А я-то думала, что наш хулиган образумился, кот шкодливый!
Девушка гневно шагала по кабинету мимо стоящего столбом Валерки. В один из таких моментов он поймал её и крепко прижал к себе.
- Да, я - кот шкодливый и женщины любят меня и ищут со мной встреч,
только я никого не люблю. А вот, как тебя увидел и потерял голову
сразу. Ты же знаешь, какой я бываю горячий, цыганская кровь бурлит. Я проклинаю все, что помешало нам встретиться раньше. Кто бы мог подумать что ты...- он так сильно сжал Лину, что она испугалась за свои рёбра.
- Медведь, сущий медведь, - думала она.
- Лина, девочка моя, вспомни, как мы целовались на сопке, - он попытался опять прикоснуться к её губам, но она поставила кулачки на его грудь и попросила:
- Валер, ты мне рёбра сломаешь, отпусти... Я Артёма люблю и выхожу за него замуж. Вот и всё. Забудь... Отпусти же, мне больно
Парень тряхнул кудлатой головой и расслабил объятья.
- Поехали, тётя Люся, наверное, заждалась тебя.
- Я - несчастный Казакова. Знать бы ещё кто это?
Лина устало опустилась на стул.
- Джакомо Казакова жил в восемнадцатом веке, венецианец. Известен
своими любовными похождениями и интригами в высшем свете. Говорят,
что он был сказочно богат и любвеобилен.
- А я тут причём?
- Притом, что, что он тоже был весьма деликатным и даже скромным,
чем очень нравился женщинам.
По дороге в автобусе каждый думал о своём: Лина о скорой встрече и сердце её трепетало от любви к Артёму. Валерка: о девчонке, которая превратилась из "своего парня", вихрастого и рискового до всего мальчишеского, в стройную девушку с глазами цвета перезрелой морошки, что растёт на болоте вокруг буровой.
- Лин, в клуб сегодня придёшь?
- Нет, а почему?
- Хочу отдохнуть, я правда, очень устала.
Валерий стукнул кулаком по спинке кресла, разбудив впереди сидевшего пассажира.
- Извините, - он откинулся назад, - Лина, а если я украду тебя со
свадьбы, ты не убьёшь меня?
- Убью, - тихо ответила она, - и закопаю на том месте, где ты меня до
смерти напугал. Лина закрыла глаза и вспомнила, как очень давно
она поспорила с ребятами на кулёк любимых конфет "Радий", что
ночью пойдёт на кладбище и положит цветы на первую могилу. Всё
так и было, но Валерка пошёл следом и, когда она возвращалась,
он встал из травы и сказал:
- Ну, ты даёшь?!
Лина тут же села и долго не могла прийти в себя. Потом она колотила его, чем попало, ругала, на чём свет стоит, только, когда он прижал её к земле, успокоилась. Тогда она поняла, что Валерка к ней неравнодушен.
Выйдя из автобуса, она ещё раз повторила:
- Закопаю, на том самом месте.
- Лин, приходи в клуб, так просто, - настаивал парень и свистнул
три раза вслед, как когда-то, так он раньше вызывал её на улицу,-
а то сам приду... Можешь закапывать, я не боюсь, - ворчал он,- испугала, я в болоте тонул... Это пострашнее! - кричал Валерка в спину удаляющейся девушки, - лучше бы я провалился тогда сквозь землю, - злился он, - откуда он только взялся этот Артём? Имя-то какое-то собачье, Артём - Артемон, ату, его, ату!!!
Лина слышала, как ругался Валерка и загрустила.
- А может, действительно, если бы не Артём, эта встреча могла быть
решающей в её жизни. Конечно же, он ей нравился. Как сказала бы
её тётя Маша, - «роскошный мужик», а она знала толк в этом,
так как работала в порту машинистом портального крана. Но любила Лина Артёма, только его и пришедшая ранее мысль опять привела её в испуг.
- Нет, нет! Артём - больше никто, на всю жизнь...
ГЛАВА 11
Аэропорт "Домодедово" показался Артёму родным домом, преддверием в далекую сказочную страну, где жила его принцесса. И весь этот шум, грохот, свист и всеобщая кутерьма приводили его в неописуемую радость. Катерину, наоборот, всё это пугало и она, округлив глаза, взирала на происходящее с видом ребёнка, которого сажают в стоматологическое кресло.
- Тем, а самолёт может упасть неожиданно? А нам парашюты дадут? -
приставала она к брату.
- Саш, а ты умеешь прыгать с парашютом? - переключалась она на Шурку, потому что Артём находился в состоянии «дауна»: бессмысленно
улыбался и совершенно не слышал её.
- Кать, какие парашюты? Зачем тебе они? Мы летим не на ядре, заметь, а на современном лайнере "ИЛ-62 и это самый надёжный самолёт.
Весь этот разговор происходил во время регистрации и оформлении багажа. Процедура досмотра прошла быстро, гремя часами, ключами и всем металлическим предметом, а, в основном, никаких препятствий. Только Щурку заставили открыть кинокамеру, расчехлить её, словно это мина замедленного действия. Тот невозмутимо проделал всю манипуляцию и даже открыл объектив и один из служащих зачем-то заглянул в него.
- Упаковывайте, - сказал он и перешёл на сумочку Катерины.
К великому изумлению всей компании из её чрева вывалились наконечники для стрел.
- Что это? - спросили её.
- Это... - замялась девушка, - железяки...
- Нет, это холодное оружие,- ответил мужчина и сгрёб их в кучу,-
с какой целью вы провозите металлические наконечники для стрел?
Тут вмешался Василий Алексеевич:
- Понимаете, она - лучница, а мы едем на Сахалин, ей надо тренироваться... Соревнования, понимаете.
- Не положено.
- Позвольте?! - возмутилась Катерина, но отец резко дёрнул её за руку.
- Извините, можете их оставить здесь, нельзя, значит нельзя. Когда они прошли в зал ожидания, Василий Алексеевич набросился на дочь, под всеобщий смех родственников.
- Ты бы ещё лук сюда притащила! Я сказал тебе: никаких самовольных действий!
- Эх, ты! Амазонка! - шутил Шурка, - на кого же ты охотиться собралась?
- А вот и собралась! На медведя!
Все зашлись неудержимым хохотом.
Александр Николаевич вытирал слёзы с глаз, Полина Алексеевна держалась за сердце, только Артём серьёзно объяснял сестре:
- Понимаешь, Катя, сезон охоты на медведя уже закончился, потому что осенью он ложится спать в берлогу на всю зиму, ну, помнишь, ещё мама Зина нам песню пела: "мишка лапку сосёт, а Катя пальчик грызёт"? Такие вот дела, но нам может повезти, если какой-нибудь мишка не успеет залечь, он бродит всю зиму и хулиганит по деревням и сёлам и называется он - шатун. Его зачастую убивают. Только, Кать на него надо идти с крупнокалиберной дробью, железяки твои не помогут. Расстройству Катерины не было предела.
- А где же я ружьё возьму?
Уже было, успокоившись, все опять зашлись смехом.
- Катерина, строго сказал отец, - прекратишь ты или нет? Ты сама понимаешь, что ты говоришь? Какие медведи? Мы на свадьбу едем, а не на охоту!
Наконец, объявили посадку, и все двинулись к выходу на автобус. Разместились кучно, в одном месте. Александр Николаевич с Полиной Алексеевной сзади всей компании, перед ними Василий Алексеевич и Шурка, Артём с Катериной впереди. При взлёте сестра тихо сидела, пристегнувшись ремнями и уткнувшись в маленький тёмный круг иллюминатора. Но не прошло и пяти минут, как она закричала:
- Ой, смотрите, смотрите, сколько огней! Артём, ну, посмотри же,
там Москва вся, вся! Шурка, - обернулась она, - ты видишь? Ой, как красиво и высоко, здорово!
- Катя, можно тише, - попросил Шурка, - ты как первобытный неандерталец.
- Ну, я же в первый раз на самолёте, неужели ты не понимаешь?
Артём не обращал внимания на шум и возню сестры. Долгий перелёт также мало его волновал, главное, что с каждой минутой, он становился ближе к Лине. Ему казалось, что прошло много лет с тех пор, как они расстались. События последних месяцев заставили Артёма переосмыслить свою жизнь по-новому: обретение вновь семьи, любовь Лины придавали ему сил уверенности в себе. А что он побывал в тюрьме, так это только закалило его и прибавило ценности всему, что он приобрел в короткое и такое длинное время. Это был уже не тот обиженный мальчик-юноша, Артём возмужал и он чувствовал себя иным: мудрым, сильным, добрым и всепрощающим, готовым спасти весь мир и подарить его единственной женщине, самой прекрасной и любимой.
После ужина Катя отправилась обследовать самолёт, затем она угомонилась и решила лечь спать, как это сделали все пассажиры. Но не прошло и получаса, - она начала ворочаться, опускать и поднимать кресло, копаться и ворчать по поводу тесноты и неудобств.
- Катя, - строго сказал Василий Алексеевич, - ты скоро уляжешься?
- Папа, мои ноги достают до ног соседа, мне места не хватает,-
шептала она с отчаянием.
- Давай поменяемся с тобой, мои ноги можешь в счёт не брать.
- Нет, у тебя место без иллюминатора.
Как не пыталась она устроиться, ничего у неё не получалось. После очередного недовольства соседа, девушка перешагнула через Артёма и отправилась гулять по самолёту. Проснувшись, позднее изумлённые родственники не обнаружили Катерины. Артем встал и двинулся по салону. Каково же было его удивление, когда он обнаружил сестру в хвостовой части. Она спала, укрывшись одеялом сразу на двух креслах, свесив ноги с подлокотников. Вернувшись к своим, он объявил:
- Нe волнуйтесь, она, по-моему, устроилась лучше всех нас. Спит,
как сурок, в самом хвосте.
Тут же вся компания поспешила посмотреть, где же обосновалась Катерина. Через два часа она вернулась закутанная в одеяло, сонная и счастливая.
- Доброе утро всем! А кормить нас ещё будут?
- Будут, будут, - ответил отец, - а где это ты пропадала, блудная дочь?
- Пап, мне кажется, что конструкторы должны учитывать рост пасса-жиров и предоставлять им особые места.
- Полюбуйтесь-ка на неё, особые места ей, - смеялся Василий Алексеевич.
- Кать, а ты открой эту тему в институте, - предложил Шурка, - может тебе, персональное кресло выделят в самолётах, так и будет написано "for Kate Panoff".
- А что? Она права, - сказал Александр Николаевич, - можно и полных предусмотреть. А потом такие дальние перелёты должны осуществлять комфортабельные лайнеры: со спальными местами, салонами бытового обслуживания, спортивными комнатами, салонами матери и ребёнка.
- Саша, хорошо, если бы там ещё были кинозалы.
- Нет, это невозможно, - возразил Василий Алексеевич.
- А я думаю, что скоро такие самолёты будут,- заверил Артём, ещё сто лет назад никто даже и не помышлял о космосе, о дальних переплётах, но мы же летим и, кстати, скоро будем на острове.
По мере снижения перед взором Катерины открылся потрясающий мир: чёткие линии рек, словно вены пересекали землю, вершины гор белели снежными гигантскими шапками, зелёные массивы лесов покрывали огромные пространства; тёмными точками мелькали города, соединённые ровными линиями железных и автомобильных дорог, лежащими перпендикулярами и параллелями. Девушка восторгалась, изливая свои эмоции на близких и соседей, не обращая внимания на просьбы отца соблюдать правила приличия. Бесполезно. Увиденное сразило девушку.
- Нет, вы только представьте себе, какая огромная наша страна!
Какая красивая! Ой, сколько ещё можно построить аэропортов и аэродромов! Артём, - ужаснулась она, - я не успею всё сделать, здесь работы на сто лет!
- На твой век хватит, не волнуйся, оставь другим немножко, - успокаивал её брат.
- Неугомонная, ты, Катерина, - просунул голову Шурка, - и всё-то
тебе нужно, не переживай, фронт работы тебе уже обеспечен и это остров Сахалин. О! Пристегните ремни, леди и джентльмены, мы готовимся к посадке, - провозгласил на английском Шурка, - как, Артём, примет нас земля обетованная?
За весь перелёт родители Артёма мало проявляли себя, но от взгляда сына нельзя было утаить счастливых маминых глаз и помолодевшего лица его легендарного отца. Василий Алексеевич радовался за сестру, но больше за воссоединение семьи Пановых. Он не мог простить себе долгого молчания и невмешательства в судьбу Саши и Полины.
- Могло быть хуже. А вдруг бы Тёмка отвернулся от них. Где это
видано: бросить парня в 12 лет, ни отца, ни матери. Спасибо Линушке, это она, лапушка, наставила его на путь истинный, душа у неё светлая, как лучик ясный,- думал Василий Алексеевич, наблюдая за молодёжью, - скоро мы увидим её.
Под крылом самолёта, тем временем появилось побережье острова. Безоблачное синее небо и яркое солнце были предвестниками бесконечного счастья Артёма. Сестра влипла в иллюминатор, и бесполезно было её оттуда вытащить. Иногда она обращалась к брату с единственным, неоднократно заданным вопросом:
- А это что?
Артём терпеливо отвечал:
- Это - Татарский пролив, а это - Камышовый хребет, это - залив Анива, - и сердце его застучало во всех уголках души, - где-то там Третья Падь, дом рыбака и охотника, Иван Михайлович, Алексей Васильевич, Юрка и его Лина.
- Такой маленький остров, - разочарованно сказала Катя, - тут пролив, там залив - и всё?
Артём рассмеялся.
- Кать, это только часть рыбьего хвоста!
- Какого хвоста?
- Остров похож на рыбу, так вот, мы перелетели через одну часть, а всё остальное впереди.
В это время самолёт клюнул носом и пошёл на посадку. С обеих сторон побежали пятнистые лесистые сопки. По мере снижения они вырастали на глазах, наконец, появились домики пригорода. Земля неслась навстречу с бешеной скоростью. Катя закрыла глаза и подпрыгнула в кресле, потом самолёт побежал по взлётной полосе, при этом тряска была такой сильной, что бедная девушка вслух клялась, что придумает такое покрытие, от которого у пассажиров не будут выскакивать все внутренности.
- Эврика! - воскликнул Шурка, - кто в ванну плюхнулся, кому яблоко
на голову упало для того, чтобы сделать великое открытие, а нашей
Катерине надо было самой шлёпнуться на землю. И весь мир скоро
облегчённо вздохнёт, потому что именно она изобретёт мягкое покрытие для посадки самолётов.
- А что? Изобрету!
- Ага, с амортизаторами. И все самолёты будут, как бабочки, порхать над аэродромами.
- Вот увидишь, я сделаю это, - твёрдо сказала девушка, сверкая изумрудными глазами.
Тут бортпроводница объявила, что все должны оставаться на своих местах для пограничного досмотра.
- Как это? - спросила Катерина.
- Проверят паспорта и разрешения на въезд, - пояснил Василий Алексеевич, - остров закрытая пограничная зона.
Артём откинулся на кресло и глубоко вздохнул.
- Скоро, скоро, Артём, ты увидишь её, - поддержал племянника Василий Алексеевич и похлопал его по плечу.
ГЛАВА 12
Субботний день в семье Азаровых был полностью посвящён сбору
урожая капусты и свёклы. С самого утра, благо день выдался солнечным, Лина выдернула свёклу из земли и положила на грядки просушиться и обветриться. Алексей Васильевич срезал увесистые кочаны и аккуратно складывал их горкой. Юрка по два за раз носил их в коридор под верстак. Потом в зале
раскладывался круглый стол и вся семья, вооружившись ножами и
досками, приступала к очень важному и ответственному делу - рубке капусты на засолку. Раньше всем процессом руководила мама, а теперь - Лина. Традиция осталась и свято выполнялась восьмого ноября каждого года. Когда же стол наполнялся рубленой капустой, её посыпали крупной солью, перетирали и смешивали с тёртой морковью, сгребали в вёдра и опускали здесь же в подвал в бочку. Бочку тоже готовили заранее: её пропаривали дубом, можжевельником, укропом и лавровым листом. Самое интересное доставалось Юрке. Он надевал чистые резиновые сапоги, они были одни и специально хранились для этого дела, влезал в бочку и утаптывал вкусно пахнущий овощ.
Потом сверху клали крышку и гнёт в виде огромного камня-голыша,
принесённого с моря. Но до этого было ещё далеко. Сегодня же Юрка
таскал кочаны сначала с большим энтузиазмом, но скоро ему это надоело, и он заметно загрустил, глядя на увеличивающуюся гору на огороде.
- Па, а зачем нам столько капусты? - задал он риторический вопрос.
- Ты, понимаешь, сын, в природе действует закон баланса. Если мы
засыпали в подвал десять мешков картофеля, то просто необходимо
заложить сто килограммов квашеной капусты.
- Это как?
- А вот так. Ты же не будешь, зимой есть пустую картошку, а если к ней капусточку да с лучком и маслицем. Как годится?
- Ну, да, это вкусно.
- Тогда не задавай глупых вопросов.
- Но у нас же селёдка там есть солёная и огурцы! - продолжал Юрка.
- Ещё раз повторяю: питание должно быть сбалансированным - овощи,
рыба, мясо. Понял?
- Да.
Лина чистила свёклу и смеялась над ухищрениями брата. Конечно же, ему совсем не хотелось бегать в горку в такой тёплый осенний день. Вдруг Юрка заорал «ура!» и кубарем скатился с крыльца. По дорожке к дому подходил Маничев Валерка.
- Помощники нужны?
- Нужны, очень, мне особенно! - повеселел мальчишка.
- Здравствуйте! Алексей Васильевич, а тележки нет? Имеется, только она тяжёлая, не затянете в гору.
- А мы попробуем, да? - обратился он к Юрке.
- У нас получится! - заорал тот и потащил парня к сараю.
- Валер, - позвала его Лина, - а ты зачем пришёл?
- Как зачем? Помогать мне! Он ко мне пришёл, да, Валер? - протестовал мальчишка.
- Да я мимо, к Сашке Архипову...
- А почему низом не прошёл? - продолжала Лина.
- Ты что к нему пристаёшь? - закричал Юрка, - там мост залило ночью, да, Валер, - он подмигнул парню.
- Смыло приливной волной, - утверждал Валерка.
- Идите уже, заговорщики, - доброжелательно сказал отец.
- Пап, пойду я оладьи печь, работников кормить надо.
- Да, пожалуй. Они за два раза перевезут.
Лина наблюдала из окна, как ловко и легко Валерка затащил груженую тележку к крыльцу и играючи перекидал кочаны Юрке, тот только успевал ловить и укладывать их под верстак.
Также ловко Лина переворачивала оладьи на примусе. Она ещё с утра затворила по маминому рецепту тесто на сыворотке, а за час до печения добавила кружку топлёного молока с взбитой вареной картошкой. Получилось что-то среднее между драниками и ленивыми пирожками. Только были эти оладьи необычайно вкусными. Ароматный запах не давал покоя Юрке, он между делом таскал по одному на улицу, за что получал от Лины ложкой по лбу. Наконец, вся капуста улеглась приличной горкой в коридоре, а вся мужская компания, включая Валерку, пытавшегося ретироваться, ввалилась на кухню. Лина налила сметаны, поставила банку молока и пригласила за стол.
- Ну, вот, Валер, попробуй теперь мою стряпню. Долг платежом красен. Борщ твоей мамы мне очень понравился.
- Когда это ты борщ ела у тёти Люси? - удивился брат.
- Ешь, давай, сынок, - одёрнул его отец и с удовольствием положил оладью в рот, - нет, такую вкуснятину печёт только наша Лина.
- И мама пекла, - добавила Лина.
- Очень необычно, я такого никогда не ел, - поспешил сказать Валер¬ка.
Доедали молча, запивая молоком, думая каждый о своём: Юрка о том, что начал забывать маму, Лина - о тяжёлой судьбе отца, Валерка о красивой женщине-певунье, голос которой часто звучал в распадке.
- Вот, спасибо, дочка, пора и честь знать. Я кое-что постолярничаю. Юр, ты мне поможешь? - заключил отец и жестом поднял сына, - Валерий, тебе спасибо за помощь, заходи.
- Мне тоже надо идти, - встал тот, но Лина посадила его на место, - а ты ещё свёклу будешь носить.
После обеда они сидели на крыльце, как когда-то в детстве. Вдруг Валерка спросил:
Лина, а ты помнишь, как я тебя учил кататься на мотоцикле? Я показал тебе, как газовать, а останавливаться не научил, и ты врезалась в копну на мысовской поляне.
- Помню, я чуть не свалилась с обрыва в море.
- А как мы, ещё Лида Скипина была с нами, скинули ёлку в знак протеста на новую дорогу и подожгли, за то, что засыпали котлован с малинником? А как мы танцевали под Элвиса Пресли? Спидола в выварке, смех, да и только?
- Помню, Валер, но это было так давно, очень давно...
- Лина, так объясни мне, что могло произойти за три месяца,
что ты сама на себя не похожа?
Лина задумалась и ответила:
- Я полюбила человека, вот и всё, я стала другой.
- А что мне делать?
- Свёклу носить,- засмеялась она и потрепала Валерку за кудри, - пошли, ты хороший парень и всё у тебя будет замечательно.
- А я возьму и женюсь на первой попавшей, вот увидишь.
- Женись, я думаю, желающих будет много.
На следующий день произошло два удивительных события. Во-первых, к великому изумлению семьи Азаровых, внизу на лавочке утром они обнаружили двух славных парней: Володьку и Валерку, мирно и оживлённо беседующих, как будто, именно здесь, на этой лавке, должны были решиться глобальные и менее важные проблемы.
Лина застала отца и брата, наблюдающими за этой парой
- Они чё, совсем уже? Что они тут делают, а, пап? - зевал Юрка -
у них, что своих лавочек нет?
- Я думаю, они отдыхают, может им наша лавочка больше нравится.
Лина вышла на крыльцо и поздоровалась с ними, взяла чашку Джека и вернулась. Они ответили и опять стали болтать. Это очень задело Юрку, он тут же выскочил на улицу и задиристо крикнул:
- Вам чего надо?
- Привет, Юр, мы к Алексею Васильевичу.
- Па, это к тебе, - сказал мальчишка к вышедшему отцу.
Начал Валерка, он попросил у отца машину для перевозки мебели в город.
Отец быстро оделся и вместе с ребятами отправился в часть. Только тогда Лина облегчённо вздохнула:
- Вот уж точно, как говорила мама: « не было алтына, аж, сразу два!»
Но на этом её переживания не закончились. Не прошло и часа, как неожиданно вернулся отец с сияющим лицом и ошеломляющей вестью.
- Лина, пришла молния на часть. Приезжают все во вторник, пятнадцатый рейс в десять тридцать утра.
Лина как стояла с картофелиной в руках, так и застыла. Юрка с опаской вытащил нож и подставил сестре стул.
- Лин, ты сядь.
Она послушно опустилась на табурет.
- Кто все?
- Не знаю. Написано: вылетаем все, рейс, число, время местное, встречайте, Пановы. Слово в слово. Дочь, давай подумаем кто все?
Василий Алексеевич, Артём, жена Василия - Зина, сестра Катя. Всего - четверо! Расселим, не горюй.
- Нет, папа, я думаю ещё мама Артёма-Полина Алексеевна.
- Значит пятеро.
- Ой, пап, я боюсь.
- Чего, глупенькая? Свадьбу в клубе сыграем, комсомольско-молодежную, погуляем на славу.
- Пап, а где мы столько столов, ложек и вилок наберём?
- А военная часть на что? Думаю, нам не откажут.
Тут только Лина улыбнулась и вдруг расплакалась, уткнувшись отцу в плечо.
- Лин, ну, ты чё? Сама, ведь, жениться хотела? - захныкал Юрка.
Девушка улыбнулась сквозь слёзы:
- Замуж, дурашка.
- Ну-ну, Линушка, радоваться надо, а ты плачешь.
- Папа, вызови Дарью Петровну.
- Хорошо, хорошо, обязательно.
- А насчет встречи, не переживай. Иван Михайлович на своем вездеходе всех заберет. Поедешь с ним, я уже сообщил, будет в Южном в десять, возьмет тебя и в аэропорт.
- А я тоже хочу, - заскулил Юрка, - я маленький, где-нибудь сяду.
Лина умоляюще посмотрела на отца.
- А, ладно, езжайте, я бы тоже с вами, но дежурство. Да, а ты, Лина, сможешь отлучиться?
- У меня нет уроков во вторник, а с лекции отпрошусь.
- Ну, вот и славно. Да, совсем забыл. Тут ещё два слова: наряд везем.
- Какой наряд? – переспросила Лина.
- Я предполагаю – свадебный.
- А я знаю! – закричал Юрка, - это белое платье, фата и, - он задумался и добавил, - огромная накидка, чтобы никто не видел невесту.
Отец и дочь засмеялись над выдумкой мальчишки. Алексей Васильевич поймал себя на мысли, что очень давно они так вместе не радовались, со смерти Валентины. Как жаль, что она не дожила до этого светлого дня.