Избавиться от призраков прошлого лично я могу, только признав их существование. Для меня это означает - написать о них. Вот я и пытаюсь это сделать.
Раз, два, три.
1
ИВС (изолятор временного содержания) - это тюрьма, где тебя могут держать двое суток, в редких случаях - трое. Находится она в ведомстве полиции.
В половине одиннадцатого вечера меня привезли туда двое оперов, одетых в гражданское. Один из них, не самый приятный тип с корейской фамилией, больно сковал мне руки наручниками за спиной.
Сказать, что я в шоке - ничего не сказать. До этого на меня не надевали наручники. Но я уже скорее жду камеры: позади очень длинный день. С утра я ещё был свободным человеком, а вот к вечеру моя жизнь уже кардинально изменилась.
Опера уезжают, оставляя меня на попечении дежурной смены ИВС. Они очень мрачные и дружелюбием не блещут. Один, правда, смягчается, видя, что меня потряхивает. Эксцессы типа вскрытых вен или повешения им не нужны.
Мне говорят раздеться догола и заставляют три раза присесть."Это чтобы знать, что ты ничего в жопе не спрятал", - объясняет мне один из них. С учётом того, что я впервые сталкиваюсь с этим миром, а в коридоре Следственного комитета с меня глаз не спускал опер, времени прятать что-то подобным образом просто не было. И возможности. Да и не знал я тогда, что так можно.
потом с меня снимают отпечатки пальцев, разрешают сходить в туалет. В коридоре на маленьком шкафчике лежит стопка книг в мягких обложках, милиционер предлагает взять одну. Я на всякий случай беру, хотя сомневаюсь, что смогу читать. Так и произошло, за два проведённых здесь дня, я даже её не открыл.
Я получаю матрас, подушку, две простыни, одеяло, и дежурный открывает камеру. Проход маленький, я пытаюсь открыть дверь, чтобы протиснуться с этой рулькой.
- Она шире не откроется, - сообщает мне мент.Я кое-как протискиваюсь. Бах, говорит закрывшаяся дверь. Впереди ещё очень много раз предстоит слышать этот звук.
В середине двери есть квадратное откидывающееся наружу окошко. Официально оно называется "дверная форточка",а в арестантской среде - "кормушка", ибо для корма.
Кормушка открылась.
- Давай кружку, - требует голос.
Я ставлю на кормушку кружку без ручки (ручку отламывают, чтобы ты не вскрылся или не напал на сотрудника), туда наливают кипяток. Я ещё совсем не опытный зэк, поэтому беру кружку голой рукой, обжигаюсь и еле-еле ставлю на крохотный столик.
- Пока все, - сообщает голос.
Хлоп, кормушка закрылась.
И я наконец-то могу оглядеться.
- Я посажу тебя с нормальным человеком, - сообщил мне до этого мент.
"Нормальному человеку" примерно полтинник, он толстый, с большим носом. Потом я узнал, что это "наседка", сексот полиции. Здесь это обычно свободный человек, как правило из бывших сидельцев, которого подсаживают (или к которому подсаживают) к наивным первоходам с целью невзначай выведать интересующую органы информацию. С моим "наседкой" сидело очень много народу из тех, с кем я сталкивался потом в СИЗО и зоне. Он назвался Сергеем.
Сама камера выглядела так: продолговатое помещение,в ширину - чуть больше расставленных рук. Под потолком маленькое окошко из стеклоблоков, свет в которое с улицы практически не проникает. Стены тоже оштукатурены "под шубу" и тоже очень тёмного цвета. Половина камеры - деревянный настил. Это спальное место, рассчитанное на двоих. Я кидаю матрас, подушку, кое-как застилаю простынь. Сергей объясняет мне, как укрываться: поверх простыни одеяло, кусок ткани. Вот и вся наука.
В стену вделан маленький деревянный приступочек, типа стол. На него едва помещаются две кружки и несколько сигарет. Рядом - квинтэссенция всего этого дня: большой жестяной бачок, накрытый крышкой. Это туалет.
Справедливости ради стоит сказать, что по-большому всё-таки выводят один раз в день, с утра, во время уборки камер. Там была дырка в полу. Помимо справления нужды, надо было успеть вынести "парашу" и помыть пол в камере. Эти два дня пол мыл я, "парашу" выносил Сергей. И на том спасибо.
- Будешь курить? - спросил он.
Я не курю, но такого говняного дня у меня ещё не было. Мы подкурили, и я сделал несколько затяжек - набрал дым в рот и выпустил.
- Ну рассказывай, - произнёс он.
Продолжение следует...