ЭПИКУР
Эпикур стоял у ворот своего, ставшего знаменитым, сада, на которых было написано: « Гость, тебе здесь будет хорошо! Здесь удовольствие – высшее благо», как вдруг увидел проходящего мимо Зенона.
- Бедный старик, - подумал красивый, с синими глазами и роскошной бородой философ, - как он позеленел от своих неспелых фиг! Однако его упорству надо отдать должное.
- Я приветствую тебя, Зенон, - радушно воскликнул Эпикур, - не хочешь ли отдохнуть в моём саду? Пойдём, я покажу его тебе. Ты можешь полежать в тени прекрасных смоковниц, которые ты так любишь. Сквозь густую листву деревьев солнце не кажется столь безжалостно испепеляющим, а синева неба сменяется голубизной, придавая умеренность краскам. Смотри, какие дивные цветы растут в моём саду! Ты чувствуешь их аромат? Не правда ли, он великолепен, но ровно до такой степени, чтобы от его избытка не закружилась голова и человек не упал замертво. Я люблю умеренность во всём – не слишком мало, но и не слишком много. Ровно столько, чтобы испытывать удовольствие, но не истощать себя чрезмерными усилиями в его достижении.
Это всё равно, что слышать запахи из кухни, ты не находишь? Услышав только что начавший струиться запах жареной пищи, ты испытываешь предвосхищенье вкушаемой пищи, наслаждаешься возникшей перед глазами картиной пира с богатым столом, добрым вином и прекрасными женщинами. Но если, будучи допущенным до вожделенного блюда, ты набьёшь рот и живот, очень скоро наслажденье превратится в свою противоположность. Ты начнёшь засыпать, мечтая испытать дальнейшее блаженство и увидеть в воображении продолжение пира, но на самом деле увидишь только камни, которые кто-то заставляет тебя ворочать. Умеренность – самое важное в жизни.
Я считаю, Зенон, что обоняние – лучшее из чувств, так как невозможно испытывать, уловив аромат, большего наслаждения от ожидания чего-то необыкновенного и притягательного, но в то же время когда-то уже испытанного тобой и принесшего удовольствие. Ощущение – прекрасная вещь. Ведь не позволишь же ты разыгрываться скопившейся в тебе злобе от того, что на тебя лает соседская собака, если мимо тебя проплывают пряные запахи, идущие из его кухни. Именно ощущения, Зенон, определят разум, по крайней мере то, о чём ты сейчас думаешь. Они доставляют нам наслаждение, ты не находишь? Они же помогают нам избегать страданий, если научиться соизмерять ощущения и удовольствие. Много ли нужно для получения наслаждения, если достаточно просто пройти мимо открытой двери кухни, а потом съесть совсем маленький кусочек, чтобы не подвергнуть себя страданию испытывать голод? Посмотри, насколько изящно всё распределено – длительное ожидание, длительное предвкушение, рисующее удивительные образы, яркие краски по мере приближения к утолению желания и…короткий миг его удовлетворения, который, собственно, и был целью твоей потребности. Сколько счастья можно испытать перед этим мигом!
- Здесь ты неправ, Эпикур. Истинное наслаждение можно испытать только тогда, когда удаётся преодолеть себя и усилием воли подавить в себе желание есть, быть гордым в своём стоицизме.
- Зенон, ты чересчур категоричен. Можно ли умерщвлять свою плоть только для того, чтобы показать, насколько сильна твоя воля? Не слишком ли слепа твоя вера в судьбу, которая когда-то предрекла тебе смерть от голода? Не лучше ли, вопреки ей, увернуться от страданий за счёт маленького наслаждения? Скажи, Зенон, если бы ты оказался в пустыне один на один со свирепым львом, пасть которого нацелена на тебя, неужели ты позволил бы ему тебя съесть, не поборовшись?
- Конечно, ведь это рок. Но я принял бы смерть без содрогания и не показал бы себя льву трусом.
- В том-то и дело, Зенон, что отдавшись льву, ты бы просто сделал выбор в пользу смерти, тогда как вариантов выбора может быть много ( убежать, например, спрятаться за колючий кактус, прикинуться мёртвым, вспомнить Геракла и разорвать льву пасть ), и за этот выбор отвечаешь только ты. Я знаю, ты храбр и мужествен, но зачем покоряться судьбе при первом же случае? Ведь жизнь дана для того, чтобы испытывать наслаждение.
- Не думаешь ли ты, что лежать окровавленным в пустыне под испепеляющим солнцем, даже выйдя победителем в битве со львом, это и есть наслаждение?
- Нет, конечно. Это страдание, но ведь вслед за ним всё равно придёт радость жизни, наслаждение выздоровлением, желание пить, есть и двигаться.
- Может быть, ты и прав, Эпикур. Но если только говорить не обо льве, а о более прозаическом, например, всё о том же маленьком кусочке пищи, чтобы утолить голод. Я рад, что мы сходимся в том, что главное в жизни – умеренность. Однако я видел однажды, когда ты, облизав пальцы, потянулся к котлу за следующим куском мяса. Не слишком в этот момент ты был строг к себе.
- Но, Зенон, иногда можно позволить себе и толику дорогих удовольствий, иначе забудешь, что такое наслаждение.
- Однако скажи, как, в отличие от такого мудреца, как ты, простолюдин определит грань умеренности, если у него не хватит для этого разума?
- Ты задал вопрос, Зенон, который мне самому не даёт покоя. Всех мудрецами не сделаешь, поэтому границы должен ввести закон.
- Значит, чтобы он вступил в силу, ты, как мудрец, должен убедить тысячу глупцов принять этот закон? Как тебе удастся это сделать?
Эпикур вздохнул.
- Придётся прибегнуть к власти. Но совсем ненадолго. Ровно на столько, чтобы, растратив себя во власти ради глупцов, вновь спокойно предаться маленьким радостям жизни. Мудрец должен быть осмотрителен.