Витязь. глава 13 Перемещение в прошлое на 5 лет на

 
13 Перемещение в прошлое на 5 лет назад.

«Коридор времени». – Успела мелькнуть мысль у Петра, как его выбросило в лето, на зелёный луг. Он, как бы приземлился, в буквальном смысле приземлился, притяжение отменное получилось.
Не устоял на ногах, плюхнулся на мягкую свою точку. Совсем не ожидал, что так будет быстро, почти мгновенно, и не было ни одной мысли, кроме той, которой осознав, что это был коридор времени.

Как же так? Вера Белизаровна говорила, утром начнётся процесс. Меня, что бессонницей выбросило. Мысли какие-то затронул? Да, темы разные у меня были у меня в мыслях, в том числе и воспоминания. И куда меня выбросило?
Пётр встал на ноги, оглядел себя, улыбнулся, произнёс.
И хорошо, что интуиция сработала, на мне спортивные брюки. Даже не могу объяснить самому себе, отчего моя рука потянулась к этим свободным брюкам перед сном, а то бы щеголял в этом времени в боксерах всем на удивление и на потеху.

Здесь в этом месте пока никого нет. И, как мне узнать, где я? В какую сторону идти? И главное, сколько мне дано здесь времени? Вот вопрос и кто мне ответить?
Ответ на этот вопрос пришёл сразу, прозвучал тихой и ласковой мыслью Веры Белизаровны.

«Времени тебе дано достаточно, но не распыляй зазря. Обдумывай поступки, не иди на эмоциях. Второй попытки не будет, может свернуться всё. Посиди в тиши у реки, чуть вниз пройдёшь, там река. В журчании реки пойдут твои  воспоминания. Помнишь, за обедом слышал журчание? Это было отсюда. Когда вспомнишь всё, будешь знать, что и как вершить. Будь осторожен, включай всё и чувственность, знания и видение.

– Вера Белизаровна!? Вы знаете, где я? – Почти вскричал Пётр. – Это вы меня перебросили?
«Нет, но знаю о тебе всё. Ты находишься за городом, где гарнизон, возле реки. В город не стоит ходить, вспоминай у реки».
– Благодарю, Вера Белизаровна.
Произнёс Пётр, и почувствовал, что больше ничего не слышал, мозг его снова стал прозрачным, как тогда, за обедом, после возвращения из родового канала.

– Пустота.– Произнёс Пётр и пошёл с пригорка в низ, туда, откуда чувствовал запах реки и журчание быстрого потока. Тень огромной птицы пронеслась в стороне от него, накрывая всё огромное пространство до самого горизонта. Пётр посмотрел в сторону тени, и увидел, словно граница пролегла, между ним и тенью, и он оставался в светлом пространстве.

Как будто над всем человечеством пролегла эта тень, она словно висела на нити, и казалось вот, вот обрушиться на этот край, над которым зависла, на землю, на человечество. И взрыв мелькнул в видении Петра.
Шёл он не долго, оказалось какие-то 200-300 метров, и вышел на крутой берег реки, спустился к самой воде, и сел на берегу.

– Хорошо, хоть в лето попал. А то босиком и в спортивных брюках да в лёгкой футболке в декабре, было бы что-то. Тихо рассмеялся Пётр.
А обувь-то мне нужна. Нужна. Хоть кроссовки бы, или на худой конец сланцы, но лучше кроссовки и сорок пятого размера. Вновь тихо рассмеялся Пётр.
Он прилёг на густой зелёной траве, вперемешку с ромашками и ещё какими-то жёлтенькими цветами, смотрел в небо. Было полное молчание, лишь раздавалось журчание воды и лёгкое пение птички.
Иволга, что ли?
Подумал Пётр. Лежал, считал облака, и вдруг, как бы издалека раздался голос Дениса. Пётр вслушивался, голос звучал яснее, и стал ещё всматриваться в пространство. Пространство открылось, какое-то кафе что ли, или бар, на стуле сидел Денис с гитарой, вокруг него много молодёжи, парни, девушки, а Денис пел.

– Голос-то у тебя красивый, не то, что у меня. Петь умеешь. Ну, кому что, кому Родине служить, кому девиц веселить.
Произнёс Пётр и расслышал слова.
«Зачем,  скажите, вам страдать о бедном, ветреном  гусаре? Я жизнь за Вас могу отдать»
– Жизнь отдать? – Тихо спросил Пётр. – Это что-то новое. Чтобы ты жизнь за кого-то отдал. Гусар, блин. И услышал дальше.
«Свободу, право же, едва ли…»
– Вот, вот, свободу свою ничем не обременишь.
И Пётр взором пробирался в это заведение, продолжая слушать.
«Храню у сердца ваш платок, целую вязь инициалов, и на пергаментный  листок боль выношу, чтоб полегчало».
– Эх, брат, желаю, чтобы тебе действительно полегчало. Бабушка уверена, что легче тебе стало. Может всё выправиться. Мне бы не сплоховать. Только ещё не знаю, что я должен сделать здесь, или ещё где, мне неизвестно.
Знаю, вовремя придёт подсказка, и мой прозрачный мозг заполнится тем знанием, которое будет нужным. Возможности человеческого мозга у всех людей не ограничены, в расширенном сознании так много заложено ресурсов знаний, но так мало кто об этом знает. Знали бы, сами себя лечили, а не клали последние средства в копилку аптек, принадлежащих олигархам. А моё расширенное сознание знаю, вошло глубоко и даже очень, и соединилось с великим космическим Разумом, хоть и вижу свой мозг вновь прозрачным.  А, что такое знания и их применение?

Это и есть развитие  Души, Духа и процесс развития в мире. Многие древние знания в современном мире, логически не объясняются, это словно взлом их мозга, неверие достигает апогея. А вот вмешиваться в прошлое мне нельзя, но посмотрю, прослежу, может процесс деятельности, о котором говорила Вера Белизаровна, будет вовсе не в прошлом, там мне надо вспомнить и проследить, а восстановление или, как там, будет в настоящем.  Чувствую, что-то для меня проявиться. И это не мечом махать и даже не из автомата стрелять.
Пётр, оставив этот эпизод, пошёл взором по открытому пространству, оставив этот бар. Всё-таки это был бар, не кафе. Шёл по вечернему городу, взором направляясь в гарнизон.

Интересно на берегу реки светло, день, а в воспоминаниях поздний вечер, почти ночь.
В мире много любопытных явлений, мир прекрасен и удивителен. Пётр даже не мог в данный момент пока рассмотреть, где всё-таки он находится, в прошлом или настоящем. По идее в настоящем зима, конец декабря, а здесь лето. Возможно, он находится в каком-то особом пространстве, из которого он видит своё прошлое. Но прошлое в видениях можно было рассмотреть и вспомнить в Орлово, из дома Горенских. И теперь с усовершенствованными его способностями, может видеть ясно и глубоко, но он здесь. Значит важно, чтобы я был здесь и смотрел отсюда, важно не столько для меня, сколько для планеты, а может для всей вселенной. Для человечества, для будущего человечества и свободного.

В основном люди, живущие в ограниченном пространстве порой даже не в силах поднять глаза или не задумывались над этим, и посмотреть, как восходит или заходит солнце, как меняются облака, как наливается бледным желтовато-голубым светом луна. В основном уже видят свершившийся факт. Порой даже не задумываются, как ходят, как смотрят и чем замотивированы. А мир-то много больше, чем могут рассказать о нём разными рассказами, показать фотографии, даже заснятые видео не дают познать, как величествен мир, и сколько живых существ живёт рядом с людьми, видимые и не видимые. И даже невидимых более, как человеческих, так и других существ и духов.
Где и как порой соприкасаются разные миры, и сколько мистических историй и впечатляющих и нет, и тайные, сокрытые от людей и переиначены владельцами мира, хоть нашего, хоть какого другого, да хоть инопланетного, и всех нас людей, творений божьих. – Пётр улыбнулся и добавил. – И не божьих, всех созданий, и на земле и в космосе, всё Мироздание, всю солнечную жизнь ожидает возврат в цикл жизни первоисточной.  К Первоисточнику.

Вот будет жарко всем. Не успел разглядеть, когда летел по Родовому каналу, там так мелькало, что не разобрать и ещё цифры, цифры вычисления. Идёт великая смена эпох, и то ли ещё будет. – Думал Пётр, взором шагая уже по гарнизону.
А ведь древние люди знали, и знали всегда, что грядёт, тихо из уст в уста передавались сказания, предания. Далеко ходить не куда, Горенские, ну точно, Вера древняя, а может изначальная, и Ольга, ну Ольга не древняя, но лет триста а может и более, как я проследил, ей есть. Естественно, Андрей Иванович уже из прошлого двадцатого столетия, это ясно. Веда, моя Веда. И при воспоминании о ней у него возникло чувство блаженности, её поцелуй и он сбился в видении.

Стоп! Веда теперь всегда со мной, но это всё позже, мне дело поручено. Кем? Спросил сам себя и ответил. Душой и Духом моим, и Родом, Первоисточником. Ему ведь не хочется всё свернуть до точки начала на нашей планете. А продолжить жизнь на планете, как об этом говорят, великий переход. Да он и будет великий, так как не было поднятие планеты на первоначальный уровень вместе с человечеством. Боги это другое, вот здесь я ещё не понял, не осознал, в каком они состоянии были. Позже выясню, надо делом заняться.
Вновь настроился, нашёл пространство городка, которое ясно увидел и прошёл к жилым домам, к своему дому поднялся по лестнице на свой этаж. Зачем? Сам не знал. Мог бы сразу взором пройти в квартиру.
Наверное, по привычке. – Ответил сам себе Пётр и рассмеялся, удобнее располагаясь на траве. Вытянув ноги, немного отвлёкся от видения, посмотрел на реку. Вдохнул полные лёгкие воздуха, и постепенно выдыхая, уравновешивая дыхание, вновь вошёл взором в пространство и уже очутился в квартире. Увидев себя, вздрогнул. Вздрогнул и там, в квартире, и здесь, на берегу реки, так как он уже смотрел через самого себя.

– Интересное явление. – Произнёс Пётр, и увидел, как стоя в своей квартире кивнув головой.
«Я там или здесь? Или сразу везде?» Видя, как призадумался там, в квартире. Послышался звонок в дверь. Он пошёл открывать.

И здесь он осознал, что наблюдает сразу везде и там, но и отсюда, как бы со стороны.  Не испортить бы и увидеть всё, как надо и не вмешаться.
А не лучше ли уйти в воспоминания? Ещё не решил, но подумал, там уже свершившийся факт, и буду всё видеть, как воспоминания и чувствовать то, что чувствовал в то время, а выводы буду делать позже.
Здесь, что-то всё таки не так. Ситуация с Мариной запутанная, как она попала ко мне в моё поле зрение, не помню. И командир многое не договаривал, и эти допросы и интересы, да заманивания меня неведомо какой структурой. Денис в то время вообще балбесом безответственным был. Посмотрим, каким станет после пробуждения. Здесь тоже мне должно что-то открыться, то чего я забыл или полностью не видел и не осознал. В то время я ведь не так ясно видел разные видения, так картинки, да ещё не верил, вернее, не всегда верил. И сейчас я посмотрю, что было пропущено и не взято мной в той пройденной жизни.
Думал Пётр, и он решил, погрузился вновь в просмотр, и постараться почувствовать то, что чувствовал в то время. Именно в то время, не применяя ничего сегодняшнего, кроме просмотра. Надо увидеть то, на что не обратил внимания или мне не показалось в то время.
Видел, как открыл дверь, а в дверях стоял Денис с девушкой. Видел, как он прошлый смотрел на брата с удивлением, увидев его с дочерью командира.

–  Денис! Откуда ты здесь? – Услышал свой голос.
–  Что, Петька, не ожидал меня здесь увидеть снова?
–  Нет, ты же должен быть в другом месте, служить. Что отпуск так быстро заслужил?
–  Отстал ты от жизни, браток, я вообще уволен из армии.
–  Всё-таки не удержался.
–  Да, на кой она мне нужна, я люблю вольную жизнь. Ты же знаешь.
–  А здесь-то, как проявился? Не ко мне же, ты в гости приехал.
–  Нужен ты мне. – Расхохотался Денис. – У меня здесь есть к кому приехать, вот с Маришкой вернулись.

Рядом с ним стояла девушка, совсем ещё девочка. Её он знал, она дочь командира, о которой говорили, что ещё малолетка, и сбежала из дома. И виной вроде бы был брат, но Пётр мало в это верил, с братом они почти ни о чём не разговаривали, пока служили вместе, а затем Денис учинил скандал, который чуть ли не стоил провалом в службе Петру из-за большого сходства с братом. Разобраться-то разобрались, но продвижение по службе затормозилось, а Петра это не волновало. Их обоих перевели, но перевели в разные стороны. Петра в очередную заварушку с его же группой. А брата, его перевели куда-то на север. С тех пор Петру было всё равно, что с братом происходит. Порой по привычке, ныло сердце,
«Как там младшой? И мама будет не довольна, не досмотрел за ребёнком. А ничего, что её ребёнок Дениска, ровесник её же ребёнку Петру?

Вскоре Пётр дал строгую установку себе, не думать о Денисе. Не маленький, пусть сам возьмёт ответственность за себя. Что у того это не получалось, и посыпались звонки из дома с укорами, с упрёками, порой не хотелось брать в руки телефон. А потом и вовсе сказал им, что он на войне, и это было правдой, хотите, присылайте Дениску, может, мозги его встряхнутся и вставятся на место. И наконец, повзрослеет, но больше звонков из дома не было, кроме, как от младшего брата и бабушки. С ними Пётр не терял связь. И когда была возможность, звонил им, и отвечал сам на их звонки.
И вот Денис снова здесь. И что ему надо?

Пётр посмотрел на  девочку и с удивлением увидел её округлившийся живот, а в глазах её, что-то не объяснимое. То мелькала наглость, затем жалость. Только к кому? Не известно. А то умоляющие глаза покрывались вселенской тоской, и неподвижно смотрела куда-то в пространство. А Пётр растерянно произнёс.
–  Денис, так она ещё не совершеннолетняя, как ты мог.
–  Ну и что? Для этого нужны определённые года? Ха, а мы вот так, и никому не подчиняемся. Да? Маришка?
Девушка слабо улыбнулась.

Петр посмотрел на живот девушки и каким-то образом увидел ребёнка, что он оторопело помотал головой, но видение вновь повторилось. Увидел, как ребёнок потянулся к нему. Это видение не понятно стало ему. Почему такое видение? И почему ребёнок тянется к нему? И так ему стало жалко этого ребёнка, что невыносимо заныло сердце. Он осознал, что этот ребёнок будет жить без отца. Ну, какой отец из Дениса? Никакой. Он и за себя не отвечает, живёт только лишь в удовольствиях и для удовольствий. Откуда только деньги берёт? Не на лейтенантское же жалование.
Но здесь вообще случай из ряда вон, он ещё раз посмотрел на девушку, которая уже с наглым выражением лица рассматривала Петра, и он понял, что и матери у ребёнка тоже не будет. Снова боль разлилась в груди, что трудно дышать стало.
Что это со мной? Что это меня жалость раздирает о чужом ребёнке?

«Он не чужой. – Шло из его сердца. – Он пока твой племянник. Он больше чем племянник. Увидишь».
Что за чушь мне идёт? А мой ли?
Спросил мысленно сам себя Пётр. И спросил Дениса, не стесняясь девушки.
–  Денька, это твой ребёнок?
Тот вздохнул и ответил.
–  Мой, вот только делать что, не понимаю. Говорил ей, надо избавиться, но нет, она не захотела, забоялась и оставила. И вот, что теперь?
И он размахнулся рукой сзади, чуть стукнул её пальцами по затылку.
– Ты, что делаешь?  Денька! Ты разве не знаешь, что….
– Да знаю, знаю, что ты хочешь мне сказать. – Грубо и со злостью оборвал брата Денис, а Пётр посмотрел снова на девушку

Большие серые глаза, и чёрные густые длинные волосы, у неё не было кукольной красоты, но какая-то была изюминка, что западала в сердца многих представителям мужского пола, цепляла взглядом, а улыбка обвораживала, но чувствовалось, что внутренний мир её не богат, и увлекалась только удовольствиями светской жизни. В такой семье, а вот выросла, как в городке её называют, настоящая шаболда.

Пётр вновь опустил взгляд на живот девушки и вновь увидел ребёнка.
Как ему удаётся видеть такое? Не мог себе объяснить, но ещё увидел, что ребёнок был закрыт. Словно в вакууме был, питался её кровью, которая шла через фильтры. Надо же! Вот это чудо! Чудо природы? Не знаю, я вообще ничего не могу понять, как я это всё вижу, но то, что это чудо, это так.
И чудо Бога Всевышнего. Такое только может он сотворить. И снова внутри неё ребёнок потянулся к нему. И Пётр почувствовал крепкую связь, как будто он отец, но такого быть не может. И ещё больше удивился, когда заметил, что его энергия идёт к ребёнку, и поток энергии становился большим и впитывается ребёнком. Как? Я, то причём?

Такое он видел впервые. Как это? Были видения разные и разборчивые и не разборчивые, а такого, нет. Это кто? Ангелы? Хранитель мой или малыша такое творит? Пётр в удивлении стоял и смотрел, как энергия становилась молочно-белой с золотыми мелкими прожилками, будто состояла из многочисленных скрученных мелких проводков. И она обволакивала плод и становилась новым сосудом для него. А золотинки впитывались в плод, их так много посыпалось. Откуда? Как будто и от Петра шли и ещё сверху, и впитывались ребёнком мгновенно, и ребёнок начал сиять. Бело молочный кокон утолщался и уплотнился. Было удивительно на это смотреть, но отчего-то Пётр осознавал, что всё это было необходимо ребёнку. Той защиты, что уже была, ему было не достаточно. Пётр продолжал смотреть, ему был интересен сам процесс, и почувствовал, как свет пошёл и к нему ласковый и, как бы щемил душу умиротворением и какой-то благодатью. Золотые полоски энергий ещё впитывались в ребёнка, проникали в сердечко его, и Петру казалось, это они сияли благодатью, а у него развилось чувство такое, что захотелось обнять ребёнка, и тоже насытиться теми золотинками, что шли сверху, и он почувствовал, что глотает их.
В удивлении он покачал головой, и он с волнением и завораживающе смотрел на это чудо, которое только ему показывалось, пока Денис не прервал его идиллию с видением.

–  Что ты головой всё мотаешь, никогда беременных женщин, что ли не видел? Долго ты нас будешь держать на площадке? Что даже в квартиру не пригласишь?
А Пётр стоял в дверях, словно стоял над пропастью, не осознавая, что с ним происходит, встрепенувшись, он произнёс.
–  Заходите, извините, неожиданно как-то. Я думал, ты в Северодвинске. Надолго приехал?
– Как повезёт. – Ответил сердито Денис. – Может, ты посоветуешь, что нам делать?
– А что делать? Что здесь посоветовать, в загс вам надо ребята. Теперь-то уже без разницы, сколько ей лет, хотя нормальные люди сначала в загс идут, затем уж мягкая перина в ароматной постели.
– Ты поучи меня ещё. –  Недовольно произнёс Денис.
– Ладно, ребята не моё это дело. Всё это наносная шелуха, где любовь, где разврат, здесь только может Бог разобрать. У родителей были?
– Были. Командир в госпитале, Анна Андреевна на порог не пустила. Мы к тебе. Может, и ты прогонишь?
– Не прогоню. Проходите, есть хотите?
– Нет, нет. – Ответили оба.
– Но от хорошего чая или кофе я не откажусь. Продолжил Денис.
– Проходите на кухню. – Пригласил Пётр и посмотрел на девочку, как та прошла и села на краешек стула, как прибитая горем.
Только, что вроде смотрела с такой наглостью и насмешкой и вдруг в горе. Что это с ней? Не уверена в жизни? В Денисе? Но мне ли её судить?
Как легко погубить человека, просто пройдя мимо, когда ему нужна помощь, и путь даже самого отъявленного грешника, а душа может быть светлой, но под натиском людского негатива душа сдаётся и уходит в темноту. Подумал Пётр, включая чайник.

– Денис, что застрял в прихожей, проходи. Позвал брата, выходя в прихожую.
– Да… я… сейчас подумал, надо сладенького купить для Маришки. Я схожу.
– Постой Денис, ночь на дворе, не надо никуда ходить у меня есть.
– Я быстро. – Ответил Денис, открыв дверь, выходя, оглянулся, посмотрел Петру в глаза, добавил. – Извини брат, позаботься о Маринке.
И быстро побежал по лестнице.
– Ты куда? – Запоздало спросил Пётр, осознавая, что Дениска, как обычно взвалил на него очередную свою ношу. Свой косяк, исправляй брат, но здесь серьёзней некуда. Денис, есть Денис. Вздохнул Пётр.
Стукнула дверь подъезда, и Пётр  осознал, Денис никогда больше сюда не вернётся. Дверь окончательно закрывала путь назад. Прогремел гром, громом подтвердилось действия Дениса, начиналась гроза, Денис уходил в грозу и возможно навсегда. Что-то мелькнуло в мыслях, и Пётр увидел стрелы. Молнии сверкали и были видны в окно лестничной клетки, но в видениях Петра они сверкали зловеще. Пётр вернулся на кухню, на стуле так же  сидела Марина и плакала.
– Я пойду. – Не смело произнесла она.
– Куда же ты пойдёшь ночью, в грозу? Оставайся, завтра будем думать, что делать. Утро всегда приятнее ночи. Там солнышко согреет.
Ласково произнёс последние слова Пётр.
– Да? А несчастному человеку и солнце светит так, как свечка сальная коптит.
С горечью произнесла Марина, и слёзы просто ручьём полились у неё из глаз.
– Успокойся, волноваться вредно тебе, идём я тебе покажу Денискину комнату, хорошо ещё мне никого не подселили, она свободна.
– Может он вернётся? С несмелой надеждой спросила Марина.
– Вряд ли, чувствую, нет. Если ему оставаться, он и не ушёл бы.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.