Дар небес.
Я никогда не сталкивалась с высшими силами, да и в мистику особо не верила. Как-никак, все-таки на дворе не средние века, а эпоха скоростей, интернета, технологий. Но жизнь, это не сказка, так что в ней может произойти нечто страшное, как и нечто удивительное. И вот вам моя история…
Со своим будущим мужем я познакомилась в семнадцать лет. Ждала его из армии, а потом была свадьба, семейная жизнь. По крайней мере, некоторое время. Уже спустя полгода мой благоверный стал пропадать где-то в районе казино, и вскоре мне рассказали, что он ходит налево. Верить не хотелось, но всё, к сожалению, оказалось правдой. Он даже не просил прощения, ухмыляясь усмешкой самца. Подумайте какой я испытала стресс и унижение, находясь при этом на седьмом месяце. Нет, определённо я не могла жить с таким человеком. Да и не хотела больше.
— Ты себя в зеркало видела, бегемот пузатый, Я тебе вообще сделал одолжение, подобрав, женившись на такой…
Он, конечно, сказал мне не так дословно, но примерно в этом роде, но все-равно не менее обидно.
— Сидела бы дома, довольная существованием, так нет же, захотелось правды? Получила? Стало легче?
Мне легче не стало. А родители сразу сказали, чтобы я бросала этого козла и переезжала к ним. Они помогут с ребёнком, как финансово, так и заботой. Так я и поступила. Скажу лишь, чтобы более не возвращаться к этой теме. Своего супруга я больше никогда не видела. После развода он покинул родной город, и затерялся где-то на севере, то ли в Красноярске, то ли в Норильске. Не знаю.
Роды были тяжёлые, но подарком оказался сын, которого я и назвала Стасом. Он рос добрым мальчиком, застенчивым. Впрочем, для каждой матери её ребёнок является самым лучшим, и тут спорить бессмысленно. Да и незачем.
— Мам, а я сегодня кушал в садике манку, — лепетал он своим ангельским голоском. — Мам, а я познакомился с новым мальчиком, с которым играл в песочнице…
— И как он тебе?
— Всё хорошо. Вот только девочка нас постоянно щипала…
— Какая ещё девочка?
— Ну… Даша Босикова. Её бабушка постоянно приводит в садик.
Стасик рассказывал обо всём, радуя меня своим существованием. Да и как могло быть иначе, если роднее человечка не было на всём белом свете. А я хоть на время, но отвлекалась от обыденных проблем.
Но пришла беда, а значит отворяй ворота. В один из солнечных дней, когда ничего не предвещало трагедии, мой сын отправился за дом, в небольшой лесок, где на полянке была тарзанка. Со своими друзьями они прыгали с дерева, смеясь, радуясь мгновенному полёту на верёвке.
Чёрт возьми! Не было у меня никакого предчувствия. Сердце лишь ёкнуло тогда, когда его друг прибежал ко мне с совершенно белым лицом.
— Стас, — только и смог выдохнуть он.
Моё сердце провалилось в область желудка, а ноги мигом стали ватными.
Было уже слишком поздно. Да и ничем ему нельзя помочь на тот момент, и раньше тоже. Смерть наступила мгновенно. Верёвка оборвалась, и мой сын упал на землю, сломав себе шею…
Господи! Впрочем, даже сейчас писать об этом больно. Из моих глаз текут слёзы…
Я не стану описывать свои чувства в тот день, и после, так как не дай бог кому нечто подобное пережить. Даже врагу не пожелаешь такого. Просто, скажу лишь, краски потускнели, и я поняла, что у меня нет смысла больше жить.
Толком не помню похороны, так как находилась в жутком состоянии. Всё мелькало в мозгу, перед глазами… Картины запомнились лишь рваными отрывками. Много людей, кладбище, маленький гроб. Родственники что-то говорят, не глядя мне в глаза. Затем много дней сплошного тумана. Да и дней ли? Может и недель или целого тысячелетия. Я просто лежала на диване, уставившись в потолок, не желая ничего, кроме собственной смерти.
Моя мама крутилась вокруг меня, пытаясь накормить, но всё тщетно. Жить смысла больше не имело. Вселенная, сама жизнь отодвинулась на задний план, на задворки, превратившись лишь в прошлое, которое причиняет нестерпимую боль.
«Я плохая мать. Ты плохая мать. Ты просто чудовище. Я просто чудовище».
Не знаю, говорил ли кто-то мне эти слова, или я их сама произносила в своей голове. Всё смешалось в кучу, став кашей, тягучим клеем. Мысли путались, в мозгу проносились фразы, крики, мелькали картины из прошлого, вероятного будущего, но уже не случившегося из-за смерти сына.
В одну из ночей, пасмурной, но без дождя, я дремала в своей постели, уже зная, что завтра меня не станет. Всё очень просто. Ванная комната, старое отцовское лезвие в оранжевой упаковке, синие вены на запястьях и кровь, которая капает в горячую воду. Это тянулись мои последние часы на этом жестоком свете.
«Да пошло всё к чертям»
В один из моментов я погрузилась в глубокий сон, и увидела своего сынишку. Он был живым и здоровым, снова семилетним мальчишкой с улыбкой на лице.
— Мам, да всё в порядке, — проговорил он, беря меня за руку. — Здесь не так уж и плохо. Бабушка Маруся за мной приглядывает.
Она являлась моей свекровью, которая умерла несколько лет назад. Отношения у нас были неважными, но вот к внуку она относилась с любовью. А со своим сыном, после его скорого отъезда, не общалась.
— Единственно, я очень скучаю по твоим оладушкам, со сгущёнкой.
От этих слов я горько заплакала, прижимая его к себе, не желая отпускать. Но самое паршивое это то, что я осознавала, что нахожусь во сне. В очень жестоком сне, который буквально терзал мою израненную душу.
«Господи! Тебе разве мало моего горя, раз ты продолжаешь мучить меня даже сейчас, несмотря на всё пережитое?»
— Идём за мной, мамуля.
— Куда, дорогой?
— Тебе нужно быть там. Обязательно. А иначе…
Стасик повёл меня по улице, и я вдруг осознала, что нахожусь возле своего дома. Затем сын побежал прочь, а я следом за ним, пытаясь догнать. Тщетно. Куда там угнаться за молодым и резвым.
— Прошу, только не туда! — вскричала я в страхе.
Но сын, точно не слыша, мчался прямо к небольшой поляне, где находилась злополучная тарзанка. Конечно, после трагедии её срезали, и мальчишки на это место не ходили. По крайней мере, при взрослых, но я знала, что среди них появилось много страшных историй об этом месте… Ничего удивительного.
— Остановись! Умоляю!
Сын замер на середине поляны, обернувшись. А затем, точно в болоте, стал тонуть, опускаясь под землю, медленно, неумолимо. Из моего горла вырвался животный крик, и я попыталась броситься на помощь, но ноги отказывались двигаться. Ступни не могли оторваться от почвы и сам воздух мешал движению, став липким, неприятным. Я ощутила себя мухой, которая попала в паутину.
— Ста-а-а-ас!
— Мамуля. Так и должно быть.
В его голосе совершенно не слышалось никакой тревоги. Будто всё шло по некому плану, невидимому могущественному замыслу…
— Иди ко мне. Ты обязана сюда прийти.
Я проснулась, резко принимая сидячее положение, бешено дыша, глядя в пустоту. Это был сон, но очень реальный сон, от которого у меня внутри всё сжалось.
— Господи! Стасик!
Тогда вскочив с дивана, и сама не понимая, что делаю, я бросилась бежать, прямо в футболке, босой, с растрёпанной головой. Холодный ночной ветер хлестал с яростью мне в лицо, а над головой мрачные небеса разрезала молния, озаряя деревья и улицу секундной вспышкой.
«Стас, — билось в голове единой мыслью. — Стас. Стас. Стас. Стас».
Мой сын был мёртв и похоронен, но все равно я бежала. Бежала по той причине, что чувствовала, мне надо было быть там, иначе будет поздно. Я могла опоздать.
«Что меня за чувство гонит вперёд? Что за сила толкает в спину, шепча в ухо, чтобы я торопилась?»
Сердце колотилось слишком сильно, причиняя нестерпимую боль в груди.
«А вдруг…»
Тёмная непонятная фигура на дорожке. Вроде бы человек. Девушка с размытым пятном вместо лица. Огромные чёрные глаза, искаженный рот с ярко красными губами. Она испуганно таращиться на меня мгновение, а затем бросается прочь, исчезая во мраке, теряясь на ночных улицах города. И лишь доносится её отчаянный вопль, затерявшийся в шуме дождя и грохоте небесного апокалипсиса.
Нет. Кричит совсем не она. Этот безумный звук вырывается из моего горла. Я ору, сильно, безумно, до хрипоты, словно пытаясь перекричать стихию.
Не останавливаясь, не давая себе перерыва, я бегу дальше, по узкой дорожке, пока не достигаю поляны. Мне понадобилось всего пара минут, чтобы достичь этого места от дома. Вроде бы и близко, но одновременно так далеко. Целая бесконечная вселенная разделяет это пространство, между домом и бывшей тарзанкой.
— Господи, — шепчут мои помертвевшие губы. — Господи. Господи. Господи.
Сердце вновь колотится сильно, больно ударяясь о рёбра, причиняя невыносимые мучения. Изо рта рвётся хрип от быстрого бега. Я задерживаю дыхание, прислушиваясь, оглядывая то место, где во сне находился Стасик. Затем перевожу взор под дерево, дёргаясь всем телом, точно неуклюжий робот из старого кино.
— Стас! Стась? Ты…
«Мама! Мамуля!»
— Кто… Кто здесь?
«Мамуля! Спеши! Времени совсем нет».
Неизвестный голос терзает мою голову, проникая в мозг, заставляя двигаться вперёд, но тут же я понимаю, что слышу отголоски прошлого, недавний сон.
Начинает шелестеть дождь, ударяясь по листьям. Небеса наконец разродились слезами. Вода льётся, заглушая все звуки мира, но я уже не обращаю на это внимания, бросаясь к стволу дерева, падая на колени, начиная разгребать рыхлую влажную почву руками. Звук становится более отчётливым, когда пальцы натыкаются на грязное одеяльце некогда зелёного цвета в большую клетку. Вспышка молнии, раз, другой. К счастью, слой земли был совсем небольшой.
«Торопись, мамочка, — продолжало звучать у меня в мозгу ангельским голоском. — Торопись, пока не поздно».
— Нет! Нет! Поздно не будет! Нет! Я успею! Успею!
Небеса сотрясает гром. Деревья раскачиваются от налетевшего откуда-то порыва ветра, скрипя недовольно от того, что у них я отбираю добычу, языческий дар монстра, который был принесён в жертву древнему чудовищу.
— Нет. Нет. Тебе не получить…
Трясущимися руками, не сдерживая слёз, я беру маленький свёрток на руки, разворачивая его. Это мальчик, новорожденный. Он издаёт странные звуки, и я понимаю, что это плач. Затем прижимаю его к груди, пряча своим телом от холодного дождя, пытаясь укрыть от непогоды.
— Спасибо тебе, — шепчу я дрожащими губами. — Спасибо.
Мои слёзы смешиваются с каплями дождя, которые стекают струями по лицу.
Когда я принесла ребёнка, то вызвала самый натуральный переполох. Мама сразу засуетилась, как и папа. Представляю свой вид в тот момент, когда открыла дверь и вошла в комнату. Мокрая, растрёпанная, с грязными руками и ногами, прижимающая к себе младенца, но совершенно счастливая.
— Твои глаза в тот миг были наполнены счастьем, — сказала мама, но уже гораздо позже. — В них снова бурлила жизнь.
— Так и есть, — подтверждал отец.
Ту девушку, которая сотворила такое, отыскать не удалось. Монстра нельзя назвать человеком, а тем более матерью, что поступает со своим ребёнком таким страшным способом.
Ну а я в ту дождливую ночь обрела второй шанс. Шанс, который не собиралась упускать. Шанс, который был мне подарен некими высшими силами, коих понять невозможно. У меня теперь был сын. И спасибо небесам за этот дар.