Вместо эпиграфа
Да что вы понимаете,
Вы жизнь еще не знаете,
Как лёгкий пух летаете,
Мелькаете, мелькаете.
Ровно в двенадцать часов, минута в минуту, у Александры Фёдоровны начинался обед. Для нас обед означал заметное оживление, щебет голосов и дружный поход в кафе напротив нашего офиса, а для Александры Фёдоровны обедом служили дымящийся чай в огромной малиновой кружке с белой витиеватой надписью «Александра» и горсть пресных сушек в блюдце на столе.
Девчонки, как всегда, весёлой стайкой убежали в кафе, а я, подавленная и грустная, зашла в кабинет главного бухгалтера.
– Александра Фёдоровна…
- Чего тебе?
– Баланс не сходится.
Превосходный у нас главный бухгалтер, опытная женщина, на мякине не проведёшь, где надо, прикроет, где надо, накрутит хвоста, но так, что работать хочется, а не наоборот. Одно в ней крепко раздражает, – какая-то странная эмоциональная отчуждённость. «Чего хотите, сами не знаете», «Вы ещё не видели настоящий кошмар», «Радуйтесь тому, что есть», – вот такие у неё, как правило, были ответы на наши обычные девчоночьи стенания и недовольство.
Нам, молодым финансисткам, иногда так хотелось припасть к материнской груди и поплакаться в жилетку. Грудь у нашей дородной Александры Фёдоровны пышная, но припасть к ней она никому никогда не позволяла.
Главный бухгалтер оторвалась от кружки и с непроницаемым лицом глянула на меня своим обычным твёрдым как скала взглядом. В этот раз, удивительно, но край рта у неё, однако, всё-таки едва заметно шевельнулся.
– Чего психуешь, Лена?.. Сядь, чайку выпей.
– Какой чай, Александра Фёдоровна?.. Ужас! Мне завтра в отпуск, путёвка на Кипр, в Пафос, а у меня несчастные сорок семь рублей ноль-ноль копеек зависли. Нет подтверждающих документов! Была квитанция, точно помню. Ума не приложу, куда она подевалась! Весь офис перерыла. Нигде нет. С ума сойти можно!
– С ума сойти? А вот я тебе сейчас расскажу, от чего в нашей работе с ума можно сойти. Сядь!
– Не могу ничего слушать, места не нахожу. Меня департамент в отпуск не отпустит из-за этих несчастных сорока семи рублей!
– Сядь, говорю!.. Чаю глотни, сушкой зажуй. Всё образуется, попомни моё слово. Забудь о своём балансе на пять минут. Слушай!
– Рассказ?
– Рассказ, рассказ. Было мне тогда, как тебе, девочка, нет, боюсь, что меньше. Получила я первое серьёзное задание. Надо было переправить в банк наличность из какой-то конторы. Дело было в одном из городов северного Казахстана.
Я, молодая девчонка, едва окончившая техникум, знать не знала, какие бывают нюансы. Бросили меня туда, куда матёрые идти не желали. Первое же поручение оказалось очень ответственным, хотя противная, худющая как жердь начальница уверяла меня, что оно яйца выеденного не стоит.
Короче говоря, получила я в этой злосчастной конторе брезентовый инкассаторский мешок с наличностью. Вот, мол, неси в банк. Мешок был не очень большой, но сумма, которую в мешке запломбировали, и за которую я расписалась, по тем временам была совсем немаленькая, – годовая зарплата министра. Человек, который по должности исполнял обязанности инкассатора, то ли заболел, то ли запил, что именно мне сказали. сейчас не помню.
Для пущей безопасности инкассаторский мешок засунула я в свою дамскую сумку. Она была довольно просторная, на длинном ремешке. Я набросила ремешок на плечо и пошла. Вышла на улицу, поправила сумку на плече, до банка идти три квартала, но я подумала, что на трамвае будет быстрее и безопаснее.
Дело шло к вечеру, надо бы поспешить, чтобы успеть все оформить до закрытия банка. Откуда мне, девчонке, было знать, что в Советском Союзе существует преступность как явление, причём трамвай в криминальном рейтинге совсем не на последнем месте!
О том, что где-то рядом есть люди, способные посягнуть на социалистическое добро, я даже подумать в то время не могла, такова была официальная пропаганда. Замалчивался ныне общеизвестный факт, что в советском обществе сложилась скрытая система перераспределения народного богатства. Битком набитый трамвай сделался одним из инструментов такого перераспределения.
Ничего не подозревая, я села в вагон и благополучно доехала до нужной остановки. Народ в вагоне толпился, но никакой давки не было. Сошла, подошла почти к самым дверям банка, машинально поправила сумочку и похолодела. У меня на плече висел один ремешок!..
Можешь, Лена, представить моё состояние в тот момент? А ты говоришь, – ужас. Твой ужас в сравнении с моим, всё равно, что пушистый кролик и ядовитый паук. Я смотрела на ремешок и никак не могла понять, где моя сумка, и почему вместо неё висит один ремешок. Понять, что сумку попросту украли, я смогла не сразу. Такое просто поначалу не укладывалось в моей юной голове.
Наконец, придя в себя, я внимательно всмотрелась в края ремешка. Сумка не отстегнулась, нет! Она была искусно и очень аккуратно срезана каким-то чрезвычайно острым предметом, похожим на бритву. Я никак не могла поверить, что кто-то срезал сумку так, что я даже не почувствовала.
В конце концов, мне стало плохо, и ноги у меня подкосились. Первым моим порывом было войти в банк и сообщить о случившемся. Затем я подумала, что надо бежать в милицию. Может быть, злоумышленника удастся поймать.
Как он посмел! Он подумал о том, что мне, сопливой девчонке, придется возмещать крупный ущерб! Сколько лет мне придется расплачиваться со своей нищенской зарплаты, не сосчитать.
Нет, в благородной ярости думала я, ущерб придётся возмещать ему. Однако внезапная мысль окатила меня так, словно я встала под ледяной душ. А что, интересно, я скажу в милиции? Ехала в трамвае, ехала, и приехала. Растяпа! Вот что мне ответят. Стало так стыдно, что я не пошла ни в банк, ни в контору, где получила деньги на инкассацию, ни в милицию. Я пошла к своей лучшей подруге, она как раз жила неподалёку.
Рабочий день близился к концу, подруга на моё счастье оказалась дома. Я вошла к ней в квартиру, коротко рассказала о случившемся и разрыдалась. Подруга, как могла, успокоила меня и принялась со вздохом застилать постель, которая была до сих пор не заправлена. Ей, наверное, стало неудобно.
Внезапно на пол с тяжелым стуком упал какой-то предмет. Подруга нагнулась, подняла его и вдруг вскрикнула так, словно неожиданно увидела змею.
Я испуганно подскочила к ней. В руке у неё чернел настоящий пистолет! Его ствол грозно отливал воронёной сталью.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Пришлось ей рассказать, хотя она, как видно, не очень хотела, что с недавних пор живёт с мужчиной. Он работает по сменам на заводе. Сегодня утром спешил в ночную смену, потому постель за собой не успел заправить.
Я спросила, мол, откуда у него, простого рабочего завода, пистолет. Вопрос как будто поставил её в тупик, но в то же время нетрудно было заметить, что она чего-то не договаривает.
Неожиданная находка крепко ее напугала и встревожила. Ещё бы! В доме хранится настоящий боевой пистолет. В те времена, как, впрочем, и сейчас, за такое дело можно было запросто угодить под суд и отправиться в колонию.
В расстроенных чувствах мы сели пить чай. Видя мой подавленный вид, подруга вдруг сказала, что её парень - непростой рабочий.
Оказывается, он отбывал наказание в колонии, причём, кажется, неоднократно, но за что, она не знает. Парень клятвенно заверил её, что с прошлым покончено. Она ему поверила, и вдруг – такая ужасная находка. Выходит, что он её обманывает и не завязал с прошлым, вот в чём дело. Вполне возможно, что из этого пистолета кого-то застрелили, или с его помощью совершались тяжкие преступления. Что-то зловещее сгустилось в нашем разговоре, и нам стало не по себе.
Внезапно явился, так сказать, предмет нашего горячего обсуждения – Сергей. Собственной персоной. С первого взгляда он производил неплохое, и даже, смею сказать, приятное впечатление.
Он был совсем не похож на тех уголовников, которых я видела в кинофильмах и о которых читала в книгах. Подтянутый, строгий, немногословный. Только глаза выдавали его. Они были глубокие, умные, но с каким-то тоскливым блеском, словно не ждали больше от жизни ничего хорошего.
- Начальник цеха дал отгул за прошлые переработки. Так что сегодня отдыхаю.
В ответ подруга торжественно вручила ему пистолет. Он слегка изменился в лице и быстро сунул оружие куда-то назад, за пояс. Назревал грандиозный скандал, но Сергей вдруг повернулся ко мне и участливо спросил, что случилось. Как видно, мой заплаканный вид не ускользнул от его внимания. Каким же он оказался чутким!
Я рассказала о своей беде. Мне было страшно рассказывать, он же бывший уголовник, но сама не зная почему, я вдруг сердцем почувствовала, что он поможет.
Сергей кивнул и, не сказав больше ни слова, ушёл. Мы с подругой недоумённо переглянулись. Может быть, он обиделся и теперь вообще никогда не вернётся?
Он вернулся буквально через полчаса и бросил перед нами на кухонный стол мой инкассаторский мешок. Я просто онемела от неожиданности. Час назад я не могла поверить, что мешок пропал, а теперь я не верила, что он нашёлся.
К моему величайшему изумлению все оказалось цело, пломба осталась невредимой! Мы вдвоём с подругой насели на парня. Сергей проявил нешуточную выдержку. Он не вымолвил в ответ ни слова.
Наконец, я спросила, как мне его отблагодарить. Сергей в ответ лишь с печальной улыбкой покачал головой.
В банке меня ждали, начали волноваться. Я успела сдать деньги до закрытия рабочего дня.
Судьба Сергея сложилась драматично. Где-то через год давний его друг повздорил с лётчиком гражданской авиации на танцплощадке, и лётчик скончался в больнице. Сергей взял вину на себя и ушёл на десять лет в места лишения свободы. Моей подруге он сказал, чтобы она его не ждала и устраивала свою жизнь. Так она и сделала. Между прочим, в самом деле, удачно вышла замуж. Вот таким оказался мой спаситель. Можно ли придумать такое. Думается мне, что такое даже во сне, наверное, не приснится.
Александра Фёдоровна закончила своё повествование, отхлебнула из кружки остывший чай и строго посмотрела на меня.
– Поняла теперь, что такое ужас?.. Иди домой!
– Как домой? А баланс?
– Скажу, что требуется время. В общем, найду, что сказать, а ты езжай в свой, как там его, Пафос.
Я пришла домой, стала в каком-то сумеречном состоянии готовиться к отъезду в отпуск. Подводить бухгалтерию и лично Александру Фёдоровну перед департаментом мне не хотелось.
Я знала, что Александра Фёдоровна найдёт выход из любой ситуации, о чём, кстати, свидетельствовал её рассказ, но быть причиной очередного трения в отношениях с нашим строгим начальством мне было неприятно.
Ещё раз просматривая документы, полученные из туристического агентства, – ваучер на отель, страховой полис и авиабилеты, – я вдруг обнаружила мою проклятую квитанцию. «PP Duster Метёлка для смахивания пыли (КНР) – сорок семь рублей ноль-ноль копеек», – значилось в ней.
Я стояла и, как дура, хлопая глазами, смотрела на документ. По всей видимости, я случайно сгребла квитанцию с рабочего стола вместе со своими личными документами, которые мне необходимо было представить в турагентство.
У меня как гора свалилась с плеч. Ура!
Я со всех ног бросилась обратно в офис и закрыла баланс. Настроение было просто великолепное!
Подписывая документ у Александры Фёдоровны, я не удержалась и расцеловала её в обе щёки. До сих пор удивляюсь, что она позволила.
Конец
4 ноября 2017 года