Искалеченная, с поломанным обвисшим крылом, она появилась на пороге. Её некогда белоснежное, воздушное платье изорванной грязной тряпкой висело на худых плечах, как на вешалке. Её трудно было узнать, так она изменилась. Но я узнала.
- Здравствуй, - тихим надтреснутым голосом произнесла она.
- Здравствуй, дорогая Муза, – шёпотом ответила я, едва справляясь с охватившим меня волнением. – Так долго тебя не было, я так ждала тебя, так тосковала! Заходи, милая, присядь за стол. Мы будем пить чай, и ты мне всё расскажешь.
Она переступила порог босыми, избитыми в кровь ногами, и я обняла её, мою любимую подругу былых счастливых времён. Моя Муза вернулась ко мне!
Хромая, она прошла в комнату и устроилась в кресле у письменного стола, а я засуетилась, заваривая чай и выставляя на стол все лакомства, которые нашлись в доме.
- Мы, наверное, больше никогда не взлетим? – спросила Муза. – Видишь, моё крыло сломал ветер невзгод, когда я потеряла Вдохновение.
- Не говори так, дорогая! Я вылечу твоё крыло. Я буду кормить тебя лучшими впечатлениями, самыми чистыми и горячими чувствами! Я сошью тебе новое платье, и оно будет нежнее и прекраснее прежнего. Мы будем вместе искать наше Вдохновение. Мы найдём его и снова станем летать в иные миры. Ты только не бросай меня, не уходи.
Муза вздохнула, и этот вздох напоминал всхлип наплакавшегося ребёнка.
- Нужна ли я тебе такая, Писатель? Раньше я умела смеяться. Я радовалась всему, что меня окружало, я умела танцевать в полёте.
- Ты нужна мне любая, ведь ты же моя Муза, как же я без тебя? Ты назвала меня «Писатель». Я давно уже ничего не пишу. Ни строчки. Этот стол забыл, что такое тетрадь. Но раз ты вернулась, значит, всё будет хорошо. У нас с тобой впереди много прекрасных моментов, я уверенна в этом. Я никогда не переставала верить, и ты поверь.
Я наполнила наши чашки душистым чаем с бергамотом, пододвинула вазочку с вареньем поближе к гостье.
- Писатель, ты стала старше. Я вижу морщинки у твоих глаз. Теперь ты носишь очки. В твоих пышных волосах появилась седина. Ты тоже изменилась за эти восемь лет.
- Но я боролась и сохранила веру.
- Наверное, это и помогло мне выжить. Спасибо тебе.
Мы немного помолчали, прихлёбывая чай. Я заметила, что у моей подруги порозовели щёки, а увядшие цветы в её спутанных, засыпанных дорожной пылью волосах стали расправлять лепестки. Это был хороший знак. Значит, есть надежда…
- Где ты пропадала все эти годы? Кто изорвал твоё платье? Какой злодей смог поднять на тебя руку? – спросила я.
- Это всё война, - ответила Муза, печально опустив голову. – Она отняла у меня радость. Она выгнала меня из дома. Мне пришлось прятаться в подвалах от обстрелов. В меня стрелял снайпер и перебил крыло. Я больше не могла летать. Ты уехала от войны за границу, а я осталась там. Я плакала от горя при виде разорванных снарядами тел мирных жителей Донецка. Я терпела голод и холод вместе со старушкой в Марьинке. Меня пытали азовцы в «библиотеке» Мариуполя. Я падала от усталости, таская питьевую воду вместе с беременной женщиной на девятый этаж, когда в Донецке остановили лифты из-за обстрелов. Я со страхом встречала каждый новый день и не видела просвета. Я смогла найти к тебе дорогу только теперь, после референдума, когда между нами исчезли границы.
- Но теперь ты со мной. И я больше никуда не отпущу тебя одну, - решительно сказала я.
За окошком брезжил рассвет. И среди золотых деревьев осеннего парка появился белый силуэт крылатой лошади.
- Смотри, дорогая, ты видишь?!
Мы обе подскочили к окну. Тихо ступая по ковру осенних листьев, к нам возвращалось наше Вдохновение.