Маруська. Повесть 1 2

Маруська. Повесть
Виктор Антохи
Новые старые знакомые.
                1.
   
   — Мужики, — обратился к сокурсникам, залетевший с порога в аудиторию №305, староста группы Антон Забота, — завтра, в воскресение,всем прибыть в техникум.— Он остановился у столов первого ряда и обпёрся руками на первый стол, всем своим ростом навис над головами, сидевших студентов группы Т10—4 Технического техникума. Цифра «4», красноречиво подсказывала всем, что курс старший и группа выпускная.
   — А что случилось, Антон? — нетерпеливо задал вопрос Петя Гуцалюк, сидевший за тем же первым столом.
   Староста кинул свой усталый взгляд на лица сокурсников и продолжил:
   «Ребята, не удивляйтесь, я при своём уме и помню, что завтра в Одессе воскресение и, именно завтра, наше техническое отделение совместно с Политехническим институтом будут распределять темы дипломных проектов».
   Поэтому, нужно подойти часам к двенадцати и распределить темы. Кто не сможет быть завтра в техникуме, тот выберет себе тему из оставшихся. Что кому достанется на защиту зависит лично от вас.
   — Почему так? — возмутился Петя Гуцалюк.
   — А чё ты возмущаешься? Ты что, не будешь завтра в Одессе?
   — Буду.
   — Или ты переживаешь за друга, Василия?
   — Ну, да. Он в Килие, отдыхает у тёщи, завтра же воскресение.
   — Может ты знаешь, что бы он хотел себе выбрать и мы завтра для него «забьём»?..
   — Трудно сказать. Я себе не знаю, что я хочу, а для кого–то? Это такая ответственность! Если не понравится, то мы с тобой будем виноваты.
   — Пётр, ещё одна пара и мы — едем с тобой в общагу, не забыл?
   — Нет.
   — Тогда, Пётр, не задерживайся  после электротехники.
   — Окей, сэр. Встретимся в фойе техникума.
                2.

   Пётр не задержался после занятий, а Антона вызвали к заведующей техническим отделением Комиссаровой Лиле Николаевне. Она вызвала старосту группы Т10–4, чтоб ещё раз напомнить о собрании выпускной группы в воскресение. Антон Забота не мог не зайти, а зайдя повозмущался для «годиться»:
   — Лилия Николаевна, я всем передал, за исключением нашего женатика, который отпросился у Алексея Леонидовича и уехал в Килию к тёще.
   — Это Кравчук, тот, у которого на прошедшей неделе была свадьба?
   — Да!
   — А он потом мне претензии предъявлять не будет?
   — Нет, он человек уравновешенный и толковый.Там много средних тем с несложными чертежами. Думаю он найдёт для себя подходящую.
   — Хорошо, но я буду ссылаться на тебя.
   — Ладно. Я знаю Василия очень хорошо и думаю, что он не будет в претензии.
     Лиля Николаевна,я пойду, а то меня ждут.
   Антона, правда, ожидал Гуцалюк в фойе техникума и даже предался воспоминаниям о давно прошедших годах. Пётр вспомнил, как познакомился со старостой впервые и удивлялся, что есть что-то такое у одесситов и даже у людей из Одесской области, чего не хватает в характере и поведении у молодёжи с других областей Украины. Наверное некий шарм?
   Когда–то, на первом общем собрании — три года назад. Лилия Николаевна поставила вопрос. «Товарищи, нам нужен староста группы, без него мне будет трудно работать и вы не набегаетесь ко мне со своими вопросами. Есть по этому поводу вопросы? Может кто–то желает добровольно предложить свою кандидатуру?»
   Группа Т—10—2 молчала.
   «Тогда я буду назначать сама, ладно?» — более уверенно заявила заведующая отделением.
   Группа Т—10—2 продолжала молчать.
   «Это будет — Антон Забота!»,— я так решила, но временно с испытательным сроком.— Что мы о нём знаем? — Только, то что он служил в Германии и, что он старший сержант. Это мне военрук Аврух подсказал.
   «Я вспомнил про Авруха, — подумал Пётр, — Он зашёл в аудиторию на перерыве с вопросом:«У вас вся группа состоит из прослуживших в СА и ВМФ. Старшины среди вас есть?»
   «Я старшина!» — ответил Виктор Михайличенко.
   «Какой род войск?»
   «ВМФ. Старшина 1–й статьи!»
   «Нет, не подходит!»
   «А старшие сержанты есть?»
   «Я!» — ответил Олег.
   «Я!» — ответил Антон.   
   «Я!» — ответил Драган.
   «Я!» — ответил Гуцалюк.
   «Антон, пройдём в кабинет!»
   «А что нужно сделать, товарищ капитан?»
   «Значит, так! Нужно построить во внутреннем дворе всё Техническое отделение, как военный строй на «линейку» и доложить о Готовности к началу учебного года Заведующей отделению. Сможешь?»
    «Смогу!»
    Гуцалюк прервал свои воспоминания и удивился: «Как он смог?!» «Я не смог бы!»
    «Это перед солдатами всё просто, а выйти перед гражданским строем!Увольте меня...»
    Когда Антон вышел перед строем и зычно скомандовал:«Становись!» — девочки захихикали.
    «Отставить!» — прозвучало менее зычно.
    «Равняйсь!» — прозвучала ещё громче команда старосты группы Х—10—2. —  «Смирно!Равнение на середину!Товарищ Заведующая отделением...»
    Когда Антон вернулся к группе, он уже стал знаменитым на весь техникум...« Ну ты даёшь, Антон!..» После этого доклада кандидатуру Антона утвердили старостой группы...и отменили испытательный срок.

 ...  Пётр, очнулся от воспоминаний и сильно обрадовался, когда увидел старосту, спускающегося по парадной лестнице.
   — Извини, Пётр, меня снова вызывала Комиссарова.
   — Ей что делать нечего? И что ей надо было на этот раз.
   — Кто тебе скажет об этом? Это очень большой секрет.
   — Какие там секреты? Я знаю про эти секреты. Из–за Васьки?
   — Да, спрашивала, как мы в Килие на свадьбе погуляли?
   — Что, правда?
   — Нет, конечно, пошутил я.
   — Да, ладно!
   — Серьёзно! Она ещё раз напомнила про распределение тем в воскресенье.
   — Ну, что, пошли в общежитие?
   — Пошли!

                3.

   Зайдя в фойе общежития, Антон узнал новость от  знакомой вахтёрши Рахилии Яковлевны, которую он не ждал.
   — Антон, а Вам пришло письмо. От кого я не знаю, но письма всегда приятно получать, не так ли?
   — Пока не знаю.
   Письмо оказалось от девушки Маруськи, с которой он дружил в девятом классе.
   «Здравствуй Антоша,— писала девушка. Твой адрес мне прислала твоя сестра. Я хотела узнать, почему ты меня бросил в 8–м классе (а ты был в 9–м). Мы так хорошо дружили с тобой, но ты однажды ушёл и не вернулся. Может ты найдёшь время ответить мне?
    Помнишь, когда мы с тобой встречались зимой, нам разрешали сидеть в холодной, неотапливаемой комнате, а мы кутались в одеяло и засыпали. Однажды нас разбудила моя мама. Ты ушёл домой, а мне устроили допрос. Но у нас отношения были чисто платонические. Мы просто спали вместе. Я уже тогда тебя любила, а ты ушёл... и прошло много времени. Мы закончили в разных школах учёбу, ты уехал служить и всё... Я написала, как было.
   В воскресение я поеду в село и буду проездом в Одессе. Ели ты захочешь меня увидеть, приходи к 12.00 час. на Одесский центральный автовокзал. Встретимся на платформе отправления».
   «Ничего себе заявочки!» — произнёс озадаченный Антон. — Это же завтра! Как я пойду увидеть? У нас завтра распределение тем. Мне там тоже нужно быть к 12 часам. Если не пойду, то моя тема «Рефрижератор на базе автомобиля ГАЗ–53» уйдёт.
И про Ваську нужно побеспокоиться... Да я ещё и обещал быть».
   Антон забегал по комнате, поглядывая на голубой конверт, и исписанный женским почерком, тетрадный листок.
   «Я никак не могу прийти на автовокзал. А вообще–то — зачем? Ну когда–то давно дружили, даже вместе засыпали в "холодной хате". Но то что у нас было, давно ушло в прошлое. А что было? Подростковое увлечение, дружба И всё? А сколько не виделись? Почти два года в школьные годы, годы моей службы в армии и почти три года — учёба в техникуме. Итого не виделись — семь лет. Сколько девушке сейчас лет? Приблизительно 22–23 года. Она готовая невеста. Ей пора замуж. Возможно никто не берёт? Значит ей, кажется, что должен жениться я? А я готов? Ещё не защитился и не получил диплом. Нет ни квартиры, ни денег. И придётся этого добиваться самому.
   Я уверен, что пока жениться мне нельзя, я не готов. А вот увидеть девушку, знакомую с юношества, интересно. «И, что же? — интересуется мой личный внутренний голос — Ты поедешь завтра на автовокзал?» — Кажется, что — да! — ответил мой голос, не затрудняясь пояснить, как всё сделать правильно».

                4.

   На Одесском Центральном автовокзале Антон Забота нашёл платформу отправления №6 по Котовскому направлению и приготовился ожидать Машу. Но встреча оказалась неожиданной.
   — Привет! Я увидела тебя издалека и понаблюдала за тобой, хотела увидеть, как ты изменился. Смотри, это я — Маруська, узнаёшь?
   — А это я! Узнала?
   — Ты всё–таки пришёл?
   Перед Антоном стояла та же Маша, которую он знал с детства. Как и все дети, на хутор приезжали дети со всего Советского Союза к своим бабушкам и дедушкам, а Маша приезжала к тёте по отцовской линии. Она ещё подростком отличалась своей красиво формировавшейся фигурой с ножками, которым завидовали все угловатые худышки. Особенно выражались на лице зелёные глаза с доброй прищуренной улыбкой и две ямочки на щеках. Голос был с хорошим диапазоном. Антон помнил, как певуче он звучал, когда Маруська поливала цветы в тётином палисаднике. На Одесском автовокзале стояла та Маруська, как её называли родители, которую он помнил с детства, но немного пополневшая, округлившаяся, но с теми же зелёными глазами.
   — Как видишь, хотя мне очень надо было быть в технаре. Сегодня у нас распределение тем дипломных проектов, но я не выдержал, чтоб не увидеть тебя.
   — Ну, что? Если тебе не интересно было увидеть меня, то я тебя не держу.
   — Если не было бы мне интересно, то я был бы там, а не с тобой.
   — Да–а? До отправления  моего автобуса, почти час. Что будем делать?
   — Поехали ко мне в общагу? Там никого нет. Все мои ребята в техникуме.
   — Заманчиво, но я так не люблю. Если ты хочешь побыть со мной, то приезжай ко мне. Надеюсь, что ты ещё не забыл, где мой дом? А я буду ждать. Обещаешь?
   — Ну, да!
   — Нет, скажи точно, когда сможешь приехать?
   — В следующую субботу.
   — Точно? Я буду встречать тебя на вокзале в райцентре. Только ты постарайся приехать, обязательно.
   — Хорошо.
   — Нет, давай, я возьму твои часы, а ты за ними приедешь, ладно?
   — Ладно!
                5.
   Антон три часа сидел в электричке. От нечего делать он смотрел на пролетавшие назад хутора и сёла, поля и лесополосы, заснеженные мартовским снегом и переносимого с места на место озорным мартовским ветром. Когда путешествие стало надоедать, молодой человек узнал знакомые места, которые своим видом обещали закончить скоро поездку. Это была станция «Чубовка», знаменитая своим топливным складом, где снабжался не один район углём и дровами. Это значит, что скоро будет Котовск, а через несколько минут — вокзал. Электричка сбавила обороты и, скрипя
 тяжёлыми колёсными парами напряжённо тащила свой хвост к вокзалу. Антон хорошо знал эти места, потому что раньше жил в этом райцентре. На перроне, на путях и на привокзальной площади с тех времён ничего существенно не изменилось. Даже массивные бетонные квадратные и цилиндрической формы мусорные урны не сдвинулись с места никуда. Перрон, площадь и всё что имело горизонтальное измерение утонуло под толстым пушистым слоем мартовского снега. Вроде бы долгая зима закончилась и внезапно наступил весенний месяц март, но Небесная канцелярия не успела до весны израсходовать свои зимние запасы снега и продолжала щедро украшать всё тёмное и цветное в цвет чистоты и света по всей округе.
   Когда состав остановился, завизжав тормозными колодками, вагон Антона только самую малость не дотянул до вокзального входа. Но именно у входных дверей, где по бокам стояли «по стойке смирно» две квадратные монументальные «мусорки», а рядом кинулись Антону в глаза две молодые женщины в кримпленовых платьях разной расцветки, которые тянули шеи в сторону толпы сошедшей из поезда, пытаясь кого–то увидеть, но боялись пропустить или потерять искомого. Антон успел заметить через широкие вагонные окна, что женщины разминали озябшие ноги и, что они ему хорошо знакомы. Сойдя на перрон ближе, Антон разглядел Маруську и хорошо раздобревшую её соседку и подружку Надю. «Сейчас шума будет, не меньше, чем от цыганской семьи».      
   Не успев сделать и пары шагов, в направлении знакомых женщин, как услыхал:
   — Антоша! Антоша! С приездом! Это ты? Какой ты стал солидный, взрослый и хорошо начитанный?
   — Что значит хорошо начитанный? — удивился Антон, — это потому что я учусь в техникуме?
   — Ну, да! Мы–то не учились: ни я, ни Маруся. Школу закончили и — на работу, куда попало.
   — Слушай, а где твой Недогода?
   — А ты не знаешь?
   — Нет!
   — Я тебе потом расскажу. Ладно? А ты — молодец, вернулся к Маруське.
   — Перестань, подружка, не сглазь его и меня тоже.
   — У меня была Маруська: юная, симпатичная и красивенькая девочка–подросток. Но очень много времени утекло с дождями в Чёрное море. И той водой что–то смыло, наверное, наши с ней отношения тоже.
   — Как я рада, что ты приехал. Ты приехал за своими часами или ко мне?
   — Ты, знаешь, мне тоже стало интересно на тебя посмотреть.
   — Тогда поехали в Даренчукову?
   — Ну, да!А как твои родители меня встретят?
   — Как я скажу, так и будет.
   — Надя. поехали в село?
   — Поехали. А как он в туфельках из Новой Кульны дойдёт?
   — А там много снега выпало?
   — Нет, только по колено.
   — Да–а?
   — Мы как–то пройдём. Пройдём, Антон?
   — Наверное, я же ничего не знаю, как там у вас сейчас.
   — У нас там нормально, как зимой.
   — На чём мы поедем?
   — На автобусе, Антоша. Электрички ещё туда не едут.
   — Автобус. так автобус.
   — Поехали на автовокзал?
   — Поехали. А куда едем?
   — Мы едем сначала до Новой Кульны, а потом 3–4 км пешком через поле.
   — Ну и что, я столько раз был в таких переделках зимой. Ни снег, ни мороз, ни мартовский холодный ветер меня не испугают. Пошли!
               
                6.
 
   Молодёжь, приехав на городском автобусе на Черёмушки, нашли платформу отправления и рейсовый автобус — старенький «Пазик», зашли и заняли свободные места. Пассажиров было не много и вскоре пришёл водитель.
   — Скажите, а сколько километров до конечной остановки?
   — До Новой Кульны не багато — 15. Вам за троих?
   — Да.
   — Спасибо.
   — 15 километров. Это же полчаса ехать, правда?
   — Это у вас в Одессе 15 км едут 15 минут, а у нас зимой можно и час ехать и больше. А можно и совсем не доехать — зима...село.
   Пока ехали, поднялся ветер и заплясала мартовская метель.
   — Цэ Явдоха закрутыла, сердиться...— произнесла, укатанная в толстые платки бабка, глядя в потемневшее окно.
   — А чого она сердиться, бабушка? — спросила, улыбаясь Маруська.
   — Бо твий кавалер зимой у туфельки вырядывся...
   Маруська с подружкой расхохотались, глядя озорными взглядами на Антона.
   Дорога была не чищенная. Везде торчали торосами старые и новые снежные заносы.
Они сильно тормозили продвижению вперёд старенького «Пазика», который, пыхтя из оставшихся сил, выворачивался между обледеневших куч снега и всё же продвигался к намеченной цели. Люди с тревогой глядели в окна, нисколько не доверяя погоде, но ехали, во чтобы–то ни стало, потому что всем нужно домой. До места высадки доехали за час с небольшим и, наконец, остановка.
   — Выходим, — прозвучал звонкий надин голос.
   — Спасибо, — иронично ответил ей Антон, — но куда?
   Они с Марусей нашли участок утрамбованный ногами людей и заняли его, ожидая когда автобус продвинется, и освободит дорожное полотно.
   — Пошли вперёд! — озорничала Надежда, подбадривая всех, в том числе и себя.
   Компания построившись гуськом, пропустив вперёд Надю, двигалась по примыкающей боковой улице куда—то вгору, которая, казалось, не прочищалась за зиму ни разу. Слабые следы, проходивших здесь людей были засыпаны вновь сегодняшней метелью.
Друзья изредка переговаривались, обсуждая всё то, что видели вокруг себя. Антон больше молчал, но не выдерживал, чтоб не уколоть кого нибудь своей шуточкой. Маруська шла перед ним и часто оглядывалась, стреляя ему в лицо шальными взглядами. Юноше это нравилось и он отвечал голосом.
   — Маруська, если бы ты видела с моего места, какие у тебя красивые ножки!
   — Правда?
   — Правда! Мне так и хочется потрогать их.
   — Если будешь себя хорошо вести, то сегодня потрогаешь.
   — Маруська, а ты специально меня дразнишь... крутишь кормой.
   — Какой кормой?
   — Красивой.
   — Ты меня смущаешь.
   — А мне хочется тебя смущать.
   — Вы не сильно там любезничайте, оставьте это дело на потом и лучше шевелите ногами, чтоб Антон не замёрз основательно, и чтоб дошёл до дома целым и невредимым.
   Антон давно набрал в свои туфельки снега, который со временем медленно таял, а туфли черпали новые порции, чтоб снова сублимироваться в воду.
   Когда до конца села осталось всего несколько домов, Надя вспомнила, что в этом районе села живут её родственники: то ли родная тётка, то ли родной дядька...
   Ребята, а, давайте, зайдём к моим родственникам погреться?
   — А удобно? — засомневалась Маруська.
   — Ты не против, Антон? — глянула Надя парню в глаза, поощряя его согласие.
   — Я может и против, а мои мокрые носки только «за»!
   — Нам тут немножко в сторону нужно отклониться. Пошли?
   — Надя, спасибо! Как ты нас выручаешь!
   — Мы чуть–чуть погреемся и пойдём дальше.
   — Ладно! Ладно!
   — Вот и дом тётки! Подождите меня здесь!
   — Хорошо! Хорошо!
   — Заходите, люди добрые, погрейтесь.
   — Спасибо вам!
   — Извините нас за беспокойство!
   — А вы, что у туфлях? Так зима же!Конечно надо погреть ноги. Садитесь у печки.
   — Большое спасибо!
   — Вы, наверное одессит? Наши сельские так зимой не выйдут даже у сарай.
   — Одессит. Учусь в Одессе.
   — Надя! Это твой или Маруськин, — прошипела тётя по–секрету.
   — Шо, тётя? Это Маруськин. Они ещё до армии встречались, а сейчас нашёлся в Одессе.
   — У меня картошка сварилась. Может перекусите?
   — Я их сейчас спрошу.
   — Добре!
   — Маруся, перекусим?
   — Неудобно как–то...
   — Перестань скромничать, подруга! Вспомни лучше о своей скромности, когда он что–то попросит.
   — А как же мне тогда скромничать, если я и сама не против? Главное — чтоб попросил. Это был секретный разговор двух подруг, которых нисколько не смущало, что юноша всё слышит. Нежданные гости раздевались и размещались в чужом доме,в уютной и, главное, в хорошо протопленной комнате.
   Антон все секреты слушал, развесив свои раскрасневшиеся уши и всё запоминал, зная точно, как он может и должен себя сегодня вести.
   На столе заманчиво парила картошка, а в тарелочках кучковалось нарезанное сало; хозяйка сосредоточенно булькала из графинчика в рюмочки прозрачную сахарную самогонку, а рядом с картошкой лоснились рассольным глянцем солёные огурчики.
   — Прошу всех к столу, не стесняйтесь. Надя, приглашай их.
   — Садитесь, Антон, Маруська, тебя тоже просить?
   — Поднимайте чарки и выпьем, чтоб вы быстрее согрелись и за здоровье! — пожелала щедрая хозяюшка.
   — Спасибо!
   — За здоровье!
   — Между первой и второй — промежуток не большой, — продолжала потчевать хозяйка гостей, которые только прицелились в огурчики снайперским взглядом, но не успели их ухватить.
   — Нет, мы не против погреться изнутри.
   — И мы не против, правда девчата? — продолжала ухаживать Надина тётя.
   — Ребятки, помните, посидите трошки и — в дорогу, а то скоро стемнеет и тогда вам будет ещё хуже идти по заснеженному полю.
   — Да, это правда! Может пойдём уже?
   — Ну, давайте! Ещё по рюмочке, закусите и — вперёд! Мне не жалко ни водки, ни еды, а вот время не прогайте! Добре?
   — Да, сейчас пойдём.
   — Пошли... пошли.
   — Закусите!
   — Всё, хватит.
   Молодёжь стала одеваться и, нехотя выходить, на холод. Мороз включил дополнительные мощности, а ветер не уставал «надувать свои щёки» и снег кружил в зимней пляске, с большим усердием.   
   — Все вышли?
   — Нет. Надя с тёткой шушукаются. Наверное про нас.
   — Наверное.
   — А я до сих пор не знаю, что им про нас говорить.
   — А я знаю? Что про нас говорить... Пока нечего ещё говорить. Поживём — увидим.   
   — Вот и Надя засуетилась.
   — Пусть догоняет.
   — Пошли.

                7.
   До края села дошли быстро, потому что нашлись ещё протоптанные людьми тропинки, а за околицей снег засыпал не только редкие людские следы, но и все другие углубления в почве, которые здесь раньше были.
   Обычно дороги тянутся вдоль лесополос и пахотных полей, но сегодня день не обычный, а метельный, мартовский день и больше похожий на зимний. Вдоль ближней лесополосы — самые глубокие заносы, а Антон в одесских туфельках.
   — Девочки, нам, наверное, придётся отвернуть свой маршрут от лесополосы и идти по пахоте. Пахота относительно ровная поверхность и ямы в ней бывают изредка. Снег их заполнил, сковал морозом и выровнял.
   — Наверное, ты прав, Антоша.
   — Главное, нужно определить правильно направление, пока ещё светло.
   — Вот туда, — показали руками обе девушки направление.
   — Пошли быстро и широким шагом.
   — Ладно!
   — Добре!
   Девушки остановились, повернулись к ветру спинами, натянули капюшоны и повязали шарфы под подбородок.
   — Ну, шо? В атаку?
   — Всем трудностям поперёк!
   — Без «ура»?
   — Да! Сегодня без него. Вперёд!
   — Антоша, я с тобой. Давай свою руку!
   — Держись!— подставил Антон выгнутую в локте руку.
   — Ух ты, хитренькая, а я с кем!
   — А ты сегодня сама. Сегодня мой день.
   — Можно? Возьми мою руку в свой карман.
   — Давай! Я с удовольствием!— Маша нашла его карман и они обнялись двумя ладошками, грея друг друга. Только ноги остались порознь на снежной пахоте в холодную пургу, ловили более–менее ровные плоскости поля, попадая в ямы, а Антон, черпая в углублениях новые порции снега. Снежная вода холодила подошвы и особенно стиснутые обувью пальцы, которые давно ощущали зимний озноб тысяч колючек впивавшихся в голеностоп и поднимался по голени всё выше. Юноше хотелось выть и чертыхаться от холода и он думал: «И зачем мне это всё надо? Сейчас лежал бы в общежитии на своей коечке и что–нибудь читал, а я вместо того, прусь вперёд в метель, холод и в полную неизвестность, из которой потом нужно будет выбираться выкручиваясь и оправдываясь. Ну, проведём мы день и ночь вместе, налюбуемся, а что дальше? Жениться я, точно, не готов. Впереди защита диплома, а потом она напишет или приедет с новой новостью, что ждёт ребёнка. Это часто так бывает, когда ловят мужчин на крючок.И в этот раз — не исключение...»
   Но пока нужно бороться, чтоб не замёрзнуть на этом поле, а потом, что бог даст. Держа ориентир на видимые бесформенные пятна домов, ребята продолжали двигаться вперёд и были свидетелями, как очертания пятен принимают формы домов и, как дома увеличивают свои размеры, и как дымят трубы печек и как появляется первая лампочка освещения, а потом количество лампочек увеличивается до десятка, через время появляются звуки: собачий лай, мычание скотины, рокот техники, стуки топоров и неизвестные шумы, которые трудно определить не только на расстоянии, но и вблизи.
   — А сколько здесь километров, вы говорите?
   — Кто их считал? Ты сегодня сосчитал?
   — Ну, хотя бы приблизительно!..
   — Говорят, что четыре...
   — Не может быть. Я думаю, что больше. Если судить по времени, мы шли два часа.
     Скорость взрослого человека 5–6 км/час. Берём по минимуму — пять километров в час. Итого — 10 км.
   — Как ты ловко задачки решаешь! Научи меня.
   — С тобой надо другие задачи решать.
   — Правильно, Антон. Вам надо другие задачи решать.
   — А вот и моя хата!
   — Кто у тебя там есть?
   — Мама.
   — А дед Баран, где?
   — Его уже давно нет.
   — А Коля Недогода, разве не там?
   — Нет, Антон, Коли давно со мной нет. Я его из армии не дождалась, вышла замуж,а потом развелась... Коля пришёл из армии, обматерил меня и уехал в Москву.
Больше я его не видела.
   — Жалеешь?
   — Ещё как! Вы с Маруськой берегите друг друга. Первая любовь — самая ценная.
Остальные не такие.
   — Вот наш двор. Может, зайдёте погреться? — скорее для порядка предложила Надя.
   — Спасибо, подружка! Нам пройти осталось сто–двести метров.
   — Тогда, спокойной вам ночи!
   — Спасибо! А этого нам желать не надо. Лучше пожелай нам «Счастливой ночи»!
   — Я согласна на сто процентов. Извините, я ошиблась, не то брякнула. Вам виднее, как лучше.
   — Пока, Надя!
   — Пока, Антон!
   — Пока, ребята!
   Двести шагов по селу, это не по полю 10 км, по заснеженной пахоте! Прошли быстро.
   — Узнаёшь дом?
   — Это дом Улиничей?
   — Да, твои друзья!
   — У них уже темно.
   — Они здесь не живут. Они давно переехали в Кошары.
   — И Андрей в Кошарах?
   — Не знаю, он был в Молдавии.
   — До дома осталось метров пятьдесят. Когда молодёжь приблизилась к границе участка, залаял «Шарик».
   — Шарик, тихо, не выдавай нас!
   — Это тот «Шарик»?
   — Нет, что ты? Того давно уже нет.
   В доме во всех окнах горел мягкий тёплый оранжевый свет. Стол давно был накрыт
всякими вкусностями, которые были изготовлены из тушки кабанчика, которого сегодня разделали. Запах свежины до сих пор не выветрился и нежно щекотал носоглотку и вырабатывал во рту излишнюю слюну. Отец сидел один поотдаль от стола и скучал, ожидая приглашения к столу.
   — Добрый вечер в вашей хате!
   — Добрый вечер! Где это вы так долго? Шо тяжело до нас добираться? Мы вас целый день ждём!
   — Маруся, скажи маме!
   — Я уже сказала. Она идёт.
   Мать зашла с двумя тарелками.«Уже и класть некуда. Добрый вечер, Антон! Давно ты у нас не был. Что–то случилось?»
   «Нет! Я служил в армии, а потом учился в Одессе, а время не стоит, идёт вперёд. И годы быстро летят, незаметно.
   — А на кого ты учишься? — не стерпел спросить отец.
   — На механика.
   — О, это хорошая специальность. Работы много будет.
   — И когда кончаешь?
   — Через месяц.
   — Мы такие рады, что Маруся тебя нашла.
   — Вы меня извините, я не мог ехать, потому что надо было быть в техникуме, а Маруся попросила и я не мог отказать. И мне было интересно, какая она стала. Уже не девочка, а взрослая женщина.
   — Да–а!— протянула мать — не девочка, взрослая. А давайте до столу, перекусим!
   — Да, да! Ану, чарки подавайте!
   Отец налил всем, поднял свою рюмку и произнёс тост:
   — Я хочу выпить за дочку Марусю, за тебя сынок, чтоб у вас было всё, всегда хорошо. Не обижай, сынок, её, а ты, Маруська,его, чтоб у вас всегда был лад и достаток. И нас с мамой не забывайте, а то уедут и забыли папу с мамой. А ещё чтоб было у всех хорошее здоровье! Пейте!
   — Спасибо!
   — Большое спасибо! — растеряно произнесла Маруся — Она поняла, что отец невпопад произнёс слова, которыми поженил их.
   Смутилась и мать: «Подожди, дед, это ещё не свадьба. Им надо привыкнуть, подружиться, узнать друг друга».
   «Я же не сказал, что это свадьба. А свадьбу, дети, мы сделаем, чтоб только вы помирились и не грызлись, как это бывает».
   «А могла бы быть и свадьба,— подумал Антон,— если ещё гостей позвали бы и ещё одну свинку зарезали б».
   — А куда тебя направят на работу?
   — Пока неизвестно, куда я попаду по распределению.
   — Может у Котовск?
   — Вряд ли. Здесь нет места по моей специальности.
   — Маруся тоже не здесь устроилась, а поехала к сестре, Светлане в Запорожье.
   — Ну что, налить вам ещё по рюмке?
   — Можно уже по половинке!
   — А чого по половинке? как детям?
   — Нет, папа, давай по полной. Мы добре наморозились на поле.
   — Да, по полной можно, вы оба уже не дети и я могу ещё полную.
   — Ты не сильно усердствуй, а то потом давление поскачет, не остановим.
   — Маруся, я там вам постелила, но пока — не вместе. Ещё успеете. Только начинаете жить.
   — Да, мама, правильно. И не переживай, всё будет хорошо.
   — Как с вами, молодыми, не переживать? Я так не могу и буду переживать, чтоб ты знала.
   — Мама, я сейчас помою посуду.
   — Ничего не надо мыть. Я уже всё помыла. А ты ухаживай за своим гостем. Только, знай меру, я тебя прошу.
   — Всё будет хорошо, не переживай, мамочка.

                8.
   — Иди ложись, — прошептала Маруся, — а я скоро к тебе приду.
   — Большое спасибо вам. Всё было вкусно. Спокойной ночи!
   — Иди, отдыхай. Сегодня так намёрзлись, как на Северном полюсе!
   — Ещё раз спокойно ночи!
   Антон перешёл в другую комнату, куда показала ему Маша и увидел две постели: для него и вторую, должно быть, для Маруси. Они должны были спать головами под девяносто градусов. Руками могли друг друга достать. И всё. Юноша разделся и нырнул под одеяло с цветным новым пододеяльником. Растянул ознобленные в пургу ноги, потянулся всем телом и замер в ожидании её. Где она будет спать: с ним или после маминого инструктажа, сделает, как положено девушке, принимающая гостя?
Маруси долго не было. Она слушала, как должна спать девушка в одной комнате с гостем. Она уже взрослая. Это не тот подросток, с которым они засыпали в одетом состоянии под большим одеялом в холодной комнате. Тогда мать их поймала, но они оба были одетые и были ещё детьми. Вспоминая, этот случай, Антон проморгал момент, когда Маруся зашла к нему и щёлкнул выключатель. Всё погрузилось в ночь.
   — Антошка, ты где?
   — Я здесь!
   — И я здесь. Я пришла к тебе. Ты рад?
   — Очень. Тебе рассказали, как ты должна себя вести со мной?
   — Да!      
   — И что?
   — Я утром должна спать на своей постели.
   — Утром ты будешь спать там, а сейчас иди ко мне.
   — Сейчас, я сначала разденусь, только ты не смотри на меня.
   — Как же я увижу тебя, если ты выключила свет.
   — А ты хочешь увидеть меня?
   — Очень сильно хочу увидеть.
   Маша, ещё пошуршала немного одеждой, собрала её и повесила куда–то.
   — Всё! Я иду к тебе. Ты где?
   — Я здесь.
   — Протяни мне руку. Я иду. Мне нельзя, а я иду, потому что мне тоже очень хочется.
   — Иди!
   — Поцелуй меня!
   — Это твоя рука?
   — А чья же?
   — Иди ко мне под одеяло!
   — А если мама сейчас зайдёт?
   — Не зайдёт, она постесняется. Она так сильно боится за тебя, почему?
   — Она всегда боялась, чтоб я не забеременела.
   — А как тебе удалось до сих пор воздержаться?
   — Я не знаю.
   — Я постараюсь сделать всё хорошо, не бойся.
   — Я не боюсь, а хочу с тобой.
   — Поцелуй меня ещё!
   — Какая ты красивая!
   — Правда?
   — Да.
   — Целую...
   ... Утром мать встала и разглядела сквозь замёрзшее стекло, что молодые спят вместе, обнявшись. Она заплакала и забежала в комнату. Молодые так крепко спали, что не услыхали ни скрипа половиц, ни шума от распахнутой двери. Мама подошла к ним, схватила Марусю, за обнимавшую Антона руку, потянула на себя и девушка вывалилась на холодный пол обнажёнными ногами. «Ты ещё и голая с ним спишь, Марусечка, доченька, зачем ты так делаешь? Неужели нельзя сначала оформиться, а потом нежиться с мужем в постели». «Мамочка, дорогая, прости мне.Я Антошку всегда любила, а сейчас его нашла и не сдержалась, не стерпела, прости!»
   «Мать, и меня простите, пожалуйста, и меня. Маруся очень хорошая. Мы с ней попробуем пожить по–хорошему». «Я ничего вам пока не обещаю, потому что мы с ней не виделись семь лет. Какая она сейчас я не знаю. Надеюсь, что она сейчас такая, как раньше».
   — Я такая же, такая, только растолстела немножко.
   — Поживём — увидим...
   Мать вынесла свои слёзы из Марусиной комнаты в глубоко опечаленных глазах.
   — ОЙ детки, милые, как с вами трудно, когда вы маленькие, а вырастаете, мамам становится ещё труднее. Ну почему так?..
   — Маруся, дочка, — звал отец из сеней, стесняясь зайти в комнату, где молодые оставались наедине, — Выйди сюда, быстро!
   — Что случилось, папа, — отозвалась дочь.— я сейчас выйду.
   — К твоему жениху пришли хлопцы, — продолжал обеспокоенный отец, — хотят увидеть его.
   — Антоша,— крикнула Маруся,— к тебе пришли Андрей Улинич и Жорка Гарматюк — выйди!
   Антон оделся и вышел во двор, а Маруся ушла к матери, чтоб как–то задобрить её.
   — Хлопцы, привет! Как дела?
   — Ты что, в гости приехал?
   — Стоп! Как вы узнали, что я приехал? Мы же ночью приехали затемно. До Новой Кульны на автобусе, а потом пешком по колено в снегу.
   — Не удивляй нас! Нам это не новость. Мы всегда так жили.
   — И мне интересно стало, как вы узнали, что Антон ко мне приехал? Может поделитесь с нами, как?
   — Хорошо! Легко и за бесплатно... Расскажем им, Жорик?
   — Вот проблему нашли. Уже все Кошары гудят об этом.
   — А кто меня в Кошарах  знает? — изумился Антон.
   — Как не знают? Ты к Улиничам ходил?
   — Я тогда ещё школьником был.
   — А к Маруське бегал?
   — Да, в девятом классе.
   — Не морочь себе голову, Бараниха приходила в магазин и скинула эту новость другу Андрею. Вот и весь секрет.
   — Маруся, приглашай хлопцев к столу, пусть выпьют и поговорят.
   — Добре, мама!
   — Хлопцы, зайдите до хаты!
   — О, спасибо!
   — Доброго вам дня у вашей хате.
   — Садитесь за стол, Антон, налей им по чарке.
   — Ну, будем здоровы! — пригласил Антон ребят.
   — Ты надолго к нам? — спросил друга Андрей.
   — Мне завтра нужно ехать в Одессу. Я там учусь, а Маруся меня там нашла.
   — Эта найдёт, где хочешь. Вот и тебя нашла.
   — А замужем она была?
   — И не раз, но без росписи. Теперь ты на очереди.
   — А кто у неё муж?
   — Сегодня ты, а недавно был мой брат, Ефим. Ты его помнишь? А кто завтра будет, один бог знает.
   — Слушайте, а отсюда в Одессу уехать можно?
   — Да, можно, с Алексеевки через Котовск. Давай, покушаем, выпьем и пойдём в Алексеевку. Всего 5 км пешком. Там подождём автобус у моей сестры, который должен быть в 17 или в 18.00 час.
   — Я сейчас скажу Марусе, что пойду с вами.
   — Не суетись. Она сейчас прибежит. Она же знает, что мы о ней тебе расскажем.
   Маруся прибежала вся красная и взволнованная.
   — Антон, они тебе рассказали про Ефима?
   — А ты хотела, чтоб о твоих женихах мой друг узнал от чужих людей? Ты почему ему сама не рассказала?
   — Я боялась, что он обидится. Ты обиделся, Антон?
   — Нет. Мне стало интересно, сколько у тебя было мужей?
   — Всего три. Два здесь и один в Запорожье.
   — Об этом ты тоже боялась рассказать мне?
   — Да.
   — А почему ты не хотела рассказать мне, сколько мужиков уже было в твоей постели?
   — Было стыдно.
   — А дети у тебя есть?
   — Нет, у меня детей не было.
   — Ты ко мне больше не приедешь?
   — О своих планах я тебе рассказал всё.
   — Антоша, налей по чарке хлопцам и мне тоже.
   — Пожалуйста, мадам, выполняю вашу волю.
   — Я предлагаю выпить за любовь, потому что, когда я увидела Андрея, то сразу поняла, что Антон уедет от меня сегодня. Скажи, Антон, чем я плоха?
   — Ты очень хороша во всех отношениях.
   — Тогда, почему от меня бегут мужики?
   — Этого я не знаю, потому что знаком только с одним из твоих мужей — Ефимом.
Он старше нас и мы с ним никогда не были друзьями. Как судить о вас, как о семье
я не знаю. Какая вас соединила связь? Мы с Андреем были ещё детьми, когда Ефим бросил школу, не работал, а шлялся и был носителем венерических болезней. Что ты об этом не знала, я не верю. Скорее всего вас связала водка, а потом и постель.
   — Ты сегодня уходишь?
   — Да.
   — Возьми свои часы.
   — Если ты хочешь, оставь их себе.
   — Что–то говорит мне, что ты не из–за них приехал?
   — Я приехал к той Марусе, которую знал в юности. Она была чистая, добрая, честная и очень милая. А сейчас ты не такая.
   — Тогда, прощай, мы больше никогда не увидимся.
   — Пацаны, нам пора идти.
   — Подожди, Антон.
   — Я жду вас на улице.
   — Маруся, может, ты нам ещё по рюмке нальёшь?
   — Обойдётесь! Давайте, на выход.
   Все вышли на улицу, а Маруся смотрела на всех со злостью и болью. Её обидели.
   — До свидания, Маруся! Можно тебе ещё кое–что сказать?
   — Говори всё что хочешь.
   — Ты на меня не обижайся, потому что была со мной нечестна и совершила много ошибок. Ты очень сильно хочешь выйти замуж, но не это в жизни главное. Что было бы лучше, если бы мы пожили месяц–два и разбежались? Тогда лучше не начинать жить, если нет уверенности в завтрашнем дне. Не спеши ты замуж, сначала нужно полюбить человека, а потом думать о свадьбе. Мне очень жаль твоих родителей. Они добрые люди, а ты со своими ошибками для них — головная боль.
   — Может ты всё же приедешь ещё ко мне?
   — Нет, я думаю, что не успею — ты раньше найдёшь себе нового мужа. Желаю счастья!

                Эпилог.
 
   Прошло всего три дня. В общежитии на Лопатто, 10 выпускная группа Т10—4 в комнате Пети Гуцалюка устроила доминошный турнир «козлов». Они недавно вернулись с преддипломной практики и несколько часов сражались на вылет, сменяя команду за командой.      
  В перерывах между партиями студенты обсуждали свои учебные дела.
  — Василий, как твоя тёща поживает?
  — Всё нормально!
  — На нас не обижается, что много выпили?
  — Нет!
  — А как у тебя с дипломным проектом?
  — Петя тебе хорошую тему забил?
  — Пойдёт.
  — Петька, спасибо тебе за дипломную тему. Ты сработал на «отлично».
  — Пожалуйста. Я тебя, староста, не понял. «Рвал когти» чтоб все пришли в воскресенье на распределение тем, а сам не пришёл. Ну, думаю. У него что–то случилось. Забью–ка я какую–нибудь среднюю тему для старосты. Поспрашивал у ребят—«восьмиклашек» и они мне посоветовали ту тему, которую ты сейчас разрабатываешь.
  — Спасибо, Пётр. Тема хорошая, правда не мой «рефрижератор», о котором я мечтал, но пусть будет «Плодоовощной холодильник на 1000 тонн для г.Белгород–Днестровский». Пояснительная записка сложностей собой не представляет, хотя есть сложности с машинным отделением, которое построено в два этажа и так его и нужно показывать на чертежах.
  — Ну вот! Мы в домино играть будем или займёмся дипломным проектированием?
  — Ребята, кто за меня доиграет?
  — А ты куда?
  — Мне нужно сбегать в туалет. Ну давай я доиграю, — согласился Вася Кравчук.
  — Староста, что ты так зачастил? Это уже третий или четвёртый раз ты побежал.
  — А не надо в пургу попадать и гулять в мокрых носках.
  — Где это ты?
  — Есть такие места, куда лучше в туфельках не попадать.
  — Так надо было переобуться.
  — Хороший совет. Но там не во что было переобуться и спрятаться некуда было.
  — Куда это ты попал?
  — Я прогулялся по заснеженному вспаханному полю на расстояние около 10 км.
  — Кто тебя туда заманил?
  — Старая любовь.
  — А может, пурга ни при чём? А виновна та старая любовь, которая «заржавела»?
  — Не должно такого быть.
  — Ты лучше проверься.
  — Чтоб «загреметь» перед защитой в больницу?
  — А лучше «загреметь» в больничку во время защиты?
  — Нет, не лучше.
  — Староста к доминошникам больше не вернулся. Выйдя из туалета, он оделся и поехал в диспансер, но не в своём районе, а в соседний. Он просто опасался встретить там какого–нибудь знакомого человека. Анализы были не утешительны. Они подтвердили, что Маруська была не честна и не чиста. Она ему больше не нужна ни для совместной жизни, ни для общения на расстоянии. Вернувшись в общежитие, Антон написал ей очень «сердитое письмо», в котором поблагодарил её за награду, которой она его наградила и за то, что она оказалась пока излечимой. А чтоб у неё не было возможностей наградить его ещё чем—либо, то попросил её забыть не только его имя, но и адрес.   

                Конец.
 г.Тула. 20.12.2021г.



Омсукчан. Рассказ
Виктор Антохи
 1. Студенческий строительный отряд.

   — Привет, ребята! Это группа Х10–2?
   — Привет! Так точно!
   — Чувствуется по атмосфере, что здесь учатся, отслужившие в СА и ВМФ!
   — Да, у нас только Машка Бурдейная не служила, Шиндель и Керносенко весной призываются, а Иосиф — еврей. Его батя от армии уже отмазал.
   — Ребята, а где вашего старосту найти?
   — Если немного подождёшь, то увидишь... А в чём дело?
   — Всё просто. Вы меня знаете?
   — Ты — Алексей Захарченко, староста группы Х10–3, правильно?
   — Совершенно в дырку!
   — Какие проблемы? Может мы подскажем?
   — Хорошо, скажу. Вы все знаете, что скоро летняя сессия, а потом — каникулы. Есть предложение организовать студенческий строительный отряд. Я пришёл к Антону Заботе, чтоб он подготовил список желающих поработать на каникулах. Как вы считаете, в вашей «боевой» группе найдутся желающие?
   — Я думаю, что — да!
   — А я лично поеду!
   — И я поеду!
   — И я не «рыжий», поеду!
   — Вот, видите, ребята, сколько уже набралось?
   — Привет, Захарченко!
   — Привет! Где ты ходишь? Я тебя здесь уже 15 минут жду. Мне нужно узнать, сколько человек от вашей группы поедут в студенческий строительный отряд.
   — А сколько нужно набрать?
   — Десять уже есть, а нужно всего — сорок. Есть командир отряда, комиссар и медицинский работник.
   — Хорошо. Список будет завтра утром. А кто командир?
   — Командир — Ваня Петренко. Он поедет третий раз. А комиссар — я, если вы не будете против, сэр?
   — Мы не будем против Захарченко, правда ребята?
   — Не будем!
   — Вот и замечательно! А куда нужно ехать?
   — Вопрос правильный. Мы в прошлом году ездили в Кустанай и там завоевали Переходящее Красное Знамя за первое место среди стройотрядов техникумов. А поэтому у нас есть выбор куда ехать. Ваня ездил в Москву и выбрал Магаданскую область.
   — Здорово! А чем она хороша, кроме того, что ехать далеко?
   — Она хороша зарплатой — северный коэффициент...
   — Да! Это стоящий аргумент.
   — Какие нам предстоят трудности?
   — Основная трудность — досрочная сдача летней экзаменационной сессии.
   — Тебе, как старосте, предстоит процедура переговоров с преподавателями о досрочной сдаче группой экзаменов. Особенно трудно будет договориться с преподавателем термодинамики Виктором Васильевичем Скворцовым. Уговори его обязательно, а то у нас вылет 12 июня и к этому времени у стройотряда Одиссей—75 препятствий быть не должно.
   — Хорошо, Алексей, я постараюсь.
   — Я на тебя надеюсь или тебе помочь со Скворцовым?
   — Я — сам.
   — И это правильно, а то я уже знаю, что Виктор Васильевич «вмешательства посторонних лиц в учебный процесс» не приветствует.
   — Будем действовать по его принципам, чтоб только поехать в стройотряд.
   — Здравствуйте, товарищи, войдя в аудиторию, поздоровался преподаватель электротехники Окуневский Алексей Леонидович.
   — Извините, Алексей Леонидович, я уже ухожу.
   — Вы ко мне?
   — Нет, я к вашему старосте.
   — Наш староста всем нужен. Удивляюсь, когда он успевает учиться. Что на этот раз, Антон?
   — Вопрос участия нашей группы в работе строительного отряда.
   — Куда собираетесь ехать?
   — В Магаданскую область.
   — Я вам завидую.
   — А я, Алексей Леонидович, даже счастлив, что предстоит экспедиция, почти всей группы, в Магадан, на Колыму, на самолёте через всю страну. Это здорово!
   — Да, здорово! Мне бы ваши годы!..

 
               2. Экзамены досрочно.

   — Виктор Васильевич, здравствуйте!
   — Здравствуй, староста! Есть проблемы?
   — Есть проблемы, Виктор Васильевич. От имени группы Х10–2, прошу вас нам помочь
   — Кому это — нам?
   — Всей группе, Х10–2!
   — В чём заключается моя помощь группе Х10–2?
   — Около тридцати человек группы записались в студенческий строительный отряд и нам нужно сдать курсовые экзамены досрочно.
   — Строительный отряд — это хорошо, но я не люблю, когда в учебный процесс  вмешиваются люди со второстепенными вопросами. Вам ясно?
   — Так точно, Виктор Васильевич!
   — Учебный процесс — это основное наше дело, а разные стройотряды, художественная самодеятельность и т.д. Это всё второстепенное.
   — Позвольте , дорогой преподаватель, пояснить вам. Вы же знаете, что у нас вся группа — отслужившие в СА и ВМФ. Они учатся из последних сил. Им стыдно просить у родителей деньги или принимать их, когда дают.
   — У меня, например, одна мать в селе и на её иждивении ещё двое младших детей — школьников. Как мне у них деньги брать? Я поеду обязательно, потому что стройотряд — единственный выход закончить учёбу в техникуме. И таких, как я — половина группы. Нам или бросать учёбу или ехать в стройотряд, чтоб закончить обучение. Иначе нам не выжить до конца обучения.
   — Я вас, староста, понимаю, но что делать? Я на досрочную сдачу согласиться не могу.
   — Виктор Васильевич, помогите нам, пожалуйста!
   — Хорошо, я могу пойти навстречу, но только при одном условии, что староста сдаёт экзамен первым, а я снижаю ему оценку на один балл при любом его ответе.
   — Я согласен, Виктор Васильевич.
   — Антон, ты понимаешь, на что ты соглашаешься?
   — Да!
   — Ты понимаешь, что ответив на тройку, тебе грозит исключение?
   — Зато у меня ещё есть много ночей на зубрёжку, а все ваши принципы будут соблюдены.
   — Смелый ты товарищ!
   — А термодинамика — не самый лёгкий предмет.
   — Да...да термодинамика не самый простой предмет.
   — Виктор Васильевич, так мы договорились?
   — Да. Договорились. Когда вам нужно сдать?
   — По плану экзамен — 3 июня, а нам желательно перенести на 1 июня.
     Большое спасибо за понимание.
   — Желаю вам удачи, староста.
   — Спасибо, я сегодня оповещу всех о досрочной сдаче.
   1 июня 1975 года вся группа собралась на экзамен досрочно. «Объявляю порядок сдачи экзамена,— прозвучал голос преподавателя, который только зашёл в аудиторию и остановился у кафедры. — Первым я приглашаю вашего старосту, который просил меня о досрочной сдаче, чтоб группа поехала в стройотряд и при любом его ответе, я снижаю оценку на один балл, - Так, староста?»
    — Так точно!
    — Ничего себе,— пробормотал Володя Куманин, — зачем такие жертвы?
    — Тяните билет, староста.— торжествующе предложил преподаватель, — Желаю тебе удачи.
    — Спасибо!
    Староста сосредоточился и вытянул билет, который повторял сегодня утром, проснувшись в пять утра.
    — Товарищи, я забыл вам объявить. Группа остаётся в аудитории на время сдачи экзамена вашим старостой. После его ответа в аудитории остаётся пять человек, а остальные выходят в коридор и заходят по одному после выхода сдавшего экзамен.
Всем ясно? Прошу, староста. Какой у тебя вопрос?
    — Первый закон термодинамики.
    — Для термодинамических систем закон сохранения и превращения энергии называют первым законом термодинамики. Первый закон термодинамики: приращение внутренней энергии термодинамической системы при переходе из одного состояния в другое равно алгебраической сумме работы, совершённой внешними силами, и количества теплоты, полученного (или отданного) системой при взаимодействии с внешними телами.
    — За точную формулировку закона, я могу оценить ответ на «четыре». Будешь староста, развивать тему чтоб получить повышенную оценку?
    — Если я заслужил «четыре», то согласно нашего договора, могу остановиться на достигнутом.
    — Тогда в зачётке запишем «три»?
    — Ваши принципы, Виктор Васильевич, не пострадали?
    — Нет. Заберите свою зачётку.
    — Спасибо.
    Антон вышел из аудитории.
    Следующим сдавал Куманин. Выйдя в коридор он подошёл к Антону:
    «Что это было? Какие принципы?»
    « Я просил его перенести экзамен, в связи с поездкой в стройотряд...»
    «И что?»
    «А он решил меня напугать экзаменом на таких условиях, чтоб я его не беспокоил досрочной сдачей»
    «И что?»
    «Я согласился на его условия»
    «Ну ты даёшь?.. А в стройотряд мы едем?»
    «Так точно!»
    «В зачётке будет "тройка"?»
    «Я на красный диплом не претендую...Мне и синий сгодится»
    А остальные экзамены ни на что не влияли и принципы преподавателей никак не страдали, даже если нужно было перенести экзамен на другую дату.
    12 июня группа Х10—2, а вернее, после летней сессии, уже Х10—3 — вылетела из Одесского аэропорта в составе студенческого строительного отряда Одиссей–75 в Москву для продолжения полёта в Магадан.   

                3.  Перелёт из Москвы в Красноярск.

   Стройотряд Одиссей–75 прилетел из Одессы в Шереметьево за один час пятьдесят минут. Следующим шагом нашим студентам предстояло переехать в аэропорт Домодедово, который осуществлял связь с Дальним Востоком. О авиабилетах до Магадана побеспокоился командир стройотряда Ваня Петренко. Он человек опытный: руководил стройотрядом третий год подряд. А значит, всё знал, всё умел и такой человек не подведёт никогда. И сейчас его с отрядом не было. Он вылетел в Омсукчан раньше, чтоб подготовить для отряда место обитания, питание и, самое главное — фронт работы. А непосредственное руководство отрядом осуществлял комиссар Алексей Захарченко. Переезд с отрядом, проследить чтоб никто не отстал, питание и дисциплина были головной болью комиссара. Вот и в Москве, Захарченко посуетился и заказал служебный рейс на сорок человек до Аэропорта Домодедово.
Ребята прокатились почти через всю Москву, поглядели на столичные прелести, на симпатичных москвичей и убеленных сединами пенсионеров и приехали на восток красавицы–столицы, где были знаменитые ворота на Восток. Молодые студенты были в восторге, обострённо предвкушая, и саму продолжительную поездку, и новые встречи с людьми и экзотические виды уголков великой Родины, и предстоящее проникновение сквозь все девять часовых поясов страны. В аэропорту всё работало чётко, по чьим–то волшебным часам. А всё вокруг двигало,текло, несло и подталкивало стрелки часов, приближая их к нужному времени, когда самолёт Ил–18 подгонят к месту посадки пассажиров и все обслуживающие службы кинутся выполнять свои обязанности, а у студентов, замолкнут гитарные песенки, а включатся нетерпеливое любопытство и самый высокий интерес в один сплетённый жгут, чтоб скорее увидеть, немедленно узнать, а лучше стать самим сопричастными с тем действием, которое проснётся после запуска четырёхмоторного Ильюшина и лаконичных объявлений голосов дикторов аэропорта. А пока почитаем буклет о маршруте Москва — Магадан, который принёс нам комиссар Захарченко.
   По этому маршруту первый полёт состоялся 12 января 1960 года. Но тогда летали на Ил—14 и маршрут был Москва — Тикси — Магадан. Он длился 38 часов с длительной остановкой в военном аэропорту Тикси. Появление самолёта Ил—18 сократило полёт до 14 часов 30 минут. А когда трассу проложили через Красноярск, полётное время сократилось до 12 часов. Правда пришлось устроить остановку В Красноярске на 4 часа. Студенты с удовольствием отдохнули в Красноярске после перелёта 3351 км от Москвы, который длился 4 часа 35 минут. Пофотографироваться в экзотическом для одесситов регионе — такое удовольствие. А какое счастье размять на земле одеревеневшие ноги. И лимонад имеет свой вкус и воздух свежий слаще и вкуснее. И смотреть друг на друга в таком экзотическом месте —  центре Восточной Сибири необычно. «Боря Ткач, фотограф, ты меня ещё сфоткай! Ты понимаешь, где я сейчас?»  «Ну, и — где? Скажи, пожалуйста! Я, Боря, с тобой нахожусь в Восточной Сибири. А это очень далеко от Москвы, а от Одессы ещё дальше, приблизительно 4—5 тысяч километров от моего дома». А это придаёт нашему нахождению здесь какой–то пафос радости и впрыски счастья». Прогуливаясь по площади Красноярского аэропорта, стройотрядовцы встречали знакомые лица своих коллег — ребят из «Одиссея», которые явно чувствовали те же эмоции, что и каждый из нас и кивком или словом подбадривали друг друга. Но время ожидания когда–то заканчивается и голос диктора собирает всех пассажиров у стойки регистрации. Регистрация стройотряда проходит довольно быстро по групповому билету и по одному багажному месту на человека. Сквозь широкие витрины–окна аэропорта уже хорошо виднелся Ил—18, который  готовился к восьмичасовому полёту на десятитысячной высоте в клубах туч, воздушных потоков, в тихоокеанской зоне солёных воздушных масс.
   Когда стройотряд «Одиссей–75» поднялся в салон самолёта и занял свои места, то
нам показалось, что самолёт везёт только студентов Одесского техникума, потому что из 89 мест, студентами заняты — 40. Разместившись, студенты стали ждать взлёта, всё чаще поглядывая в иллюминаторах на четыре винтовых двигателя, но прошло полчаса, а винты ещё не шелохнулись. Время ещё позволяло пассажирам проходить на посадку. И студенты продолжали обсуждать полёт.
   — Более восьми часов нам предстоит находиться в воздушном пространстве и мы будем двигаться навстречу восходу солнца, — горячился староста Х10—3
   — Мы полетим навстречу времени, навстречу  Востоку, — правда забавно и необычно? — вторил старосте В.Куманин.
   — Смотри! — подорвался с кресле Володя Куманин.
   — Что там? — обернулся к иллюминатору Антон и перевесился через ноги Владимира.
   — Двигатель, ближний к корпусу самолёта провернул винты.
   — Это ж замечательно, значит мы скоро взмоем в небо металлической птицей с четырьмя движками.
   — Мы уже насиделись в Красноярске... Четыре часа безделья, это утомляет.
   — Согласен... Вот — снова. Но дверь ещё не задраена...
   — Да уже скоро. Процесс–то сдвинулся с места.
   — Смотри, Антон, правый ближний двигатель запустили.
   — О! Он оказывается шумный.
   — Ну, ничего, пусть шумит. Главное чтоб довёз нас до Колымы.
   — Интересно, а мы реку увидим?
   — Как можно угадать без карты.
   — Я знаю, что город Магадан находится недалеко от Камчатки, но не на Камчатке.
   — Он находится на берегу Охотского моря, на перешейке полуострова. А куда нам дальше я ещё не знаю.
   — Спросим Захарченко?
   — Если будет проходить мимо, то спросим.
   — Всё так интересно, правда?
   — Хорошо, что Алёшка нас позвал. Я считаю, что нам сильно повезло.

                4. Мы летим в Магадан.
   
   Когда все двигатели яростно завертели винтами и самолёт показал нам свой максимальный звук, мы поняли, что скоро сдвинемся с места. И точно, мы покатили по взлётно–посадочной полосе. Самолёт вырулил, ещё добавил оборотов, наверное,  последнее, что было ещё в запасе и побежал по прямой но, не добежав до конца полосы резко подпрыгнул и поплыла красноярская земля и вся Восточная Сибирь под широкими крыльями «Ила».Поднявшись на высоту студенты имели возможность разглядеть Енисей-батюшку, который делил на две части город: правую большую и левую (дачную). Ширина реки от одного до двух километров, через которую легли два моста.Фермовый железнодорожный мост построен в 1889 году и заслужил гран–при в Париже, где он был признан самым большим в Азии. Его ширина немного более одного километра.
   Второй мост, Коммунальный, построен в 1961 году. Его ширина 2300м (с дамбой — 2500 м), высота — 26 м.. Назначение моста пешеходно–автомобильный. Его хорошо видно, потому что не имеет боковых ограждений, но зато имеет оригинальную ночную подсветку.
   Поднявшись выше, пассажирам закрылся вид на мосты, но шире и дальше стало видно реку Енисей, длина которого не меньше, а даже больше чем расстояние от Красноярска до Магадана. Она равна 3487 километров. Известно, что воды в Енисее в 2,5 раза больше чем в Волге, в 3 раза больше чем в Дунае и в 6 раз больше чем в Днепре.
   Каким водным бассейном богата Восточная Сибирь трудно себе представить, потому что масштабы глобальные: в Енисей впадает 250 тысяч рек и речушек; суммарная длина этих рек около двух миллионов километров. Понятно, что всё перечисленное пассажиры рейса обозреть не могли, и даже осмыслить не так просто, но если проявить интерес, то придёт и представление, что такое Восточная Сибирь, куда попали молодые ребята из Одесского кооперативного техникума.
   «Илюшин» постепенно набирал высоту и  у студентов появилась возможность рассматривать всё масштабно сначала отдельные районы города, потом весь город и пригороды, затем весь край и дальние его уголки, притоки Енисея: Ангара, Нижняя Тунгуска, Подкаменная Тунгуска, Кан и Сым. Видны или угадываются таёжные урочища, кедровые уделы(7 млн га), берёзовые рощи, разные свои краевые возвышенности: Восточные и Западные Саяны, таймырские Ергаки и горы Бырранга; Среднесибирское плоскогорье, Ангарский кряж и Хамар–Дабан в Байкальском хребте на Иркутской земле и, конечно, уникальные соседние водоразделы, как красавица Ангара, седой Байкал, боевой широководный Амур и прекрасная река Лена. Только расстояние и время отделяло пассажиров самолёта от достопримечательностей Колымы.
Но с десятикилометровой высоты возможность видеть детали теряется и природа так распоряжается, что людям невозможно видеть пересечение географических понятий, как меридианы, часовые пояса или границы краёв, областей и других меж, которые существуют, условно, как понятия. А людям остаётся только слышать равномерный и не совсем тихий гул четырёх самолётных моторов, которые работают слаженно без рывков и перебоев, чтоб доставить сорок человек одесских бойцов строительного отряда и остальных пассажиров в легендарный и широко известный людям, всем «сидельцам ГУЛАГОВ» город Магадан, описанный Александром Солженицыным,Варламом Шаламовым, Евгенией Гинзбург и Георгием Демидовым,чем стали давно всем известны.

         5. Здравствуй восточный город России — Магадан.

   Мы что прилетели? Чувствуется, что самолёт стал снижаться. Пассажиры прервали свой сон и, как–то встрепенулись. Шутка ли? Мы прилетели в Магадан. Как можно к этому спокойно относиться. «Ил» остановился, вырулив непосредственно к аэропорту, остановил двигатели и наступила звонкая тишина. Студенты даже громко переговариваться перестали, а перешли на шёпот. Экипаж, наверное, расслабил тела и отдыхал в своих креслах. Они почему–то сами не выходят и нам не позволяют выйти. Мы все, во–видимому привыкаем к новой климатической зоне и часовому поясу.
   — Мужики, гляньте на иллюминаторы!
   — И что там?
   — Ответ сидит на всех длинных, кривых лапах с внешней стороны «люмиков».
   — Он, что ждёт нас?.. чтоб присосаться к нашим аппетитным конечностям и не только?
   — Может не пойдём? — прозвучал чей–то погрустневший голос.
   — Ага! Испугались... Беги за обратными билетами.
   — А ты смелый?
   — Нет, комара испугался.
   — Уважаемые пассажиры, командир корабля, лётчик 1 класса _________ и экипаж приглашают вас на выход из салона. Желаем вам всего хорошего. Будем рады видеть вас снова на борту нашего корабля.
   — Пошли? — предложил, улыбаясь наш комиссар.
   — Алексей, но это не конечная наша остановка?
   — Нет. Нам ещё 600 км лететь на самолёте местных линий. Ванька уже ждёт нас с новыми билетами.
   — Комиссар, повтори ещё раз, как называется наш населённый пункт, куда мы должны приехать? — задали снова вопрос из глубины салона.
   — Запоминайте, пожалуйста, посёлок Омсукчан. Посмотрите на карте, чтоб запомнилось.
   — Парни, не забывайте, — пошутил кто–то, что на свежем воздухе нас ждут насекомые особых размеров, магаданских.
   — Ребята, шире шаг на выходе!
   — Выходим!
   Выйдя на трап Ил—18, мы увидели серое бетонно–стеклянное здание аэропорта, которое не отличалось ни оригинальностью архитектуры, ни изыском форм архитектуры. О таком говорят: «серое казённое здание» на задворках огромного советского государства. Зайдя во внутрь помещения студенты увидели все те же сферы обслуживания пассажиров, которые видели у себя в Одессе. Правда, Одесса всегда обладает своим неповторимым шиком, своей загадочной южной атмосферой, которой не хватает многим городам.
   — Мужики далеко не расходитесь. Где–то через полчаса мы продолжим свой бесконечно длинный маршрут.
   — Ладно! Куда мы здесь можем разойтись?
   — Тогда, до встречи у стойки регистрации, согласно объявления диктора.
   — Ребята, я предлагаю, первым делом, посетить магаданский туалет. А затем посмотреть местные сувениры.
   — У тебя много денег на безделушки?
   — На покупку безделушек у меня денег нет, но есть глаза для того, чтобы созерцать красоту искусства.
   — Ну, ладно, пошли. Я не против искусства.
   В залах аэропорта было не мало сувенирных киосков. У одного из них стояла яранга и нарты. Это очень необычные предметы для одесситов. Поэтому там собралось много одесских студентов. В этой зоне проживает много северных народностей: чукчей, эскимосов, коряков, ненцев и других.
   — Девушка, можно вас спросить?, — обратился Антон к продавцу сувениров.
   — Что вы хотите узнать?
   — Скажите, пожалуйста, вы знаете, где находится город Омсукчан?
   — Да, знаю, где находится посёлок Омсукчан. Он далеко. Вы туда едете?
   — Да. А какие народности там живут?
   — Там живут орочи. Они охотники и старатели.
   — Спасибо!
   — Вы купите у меня что–нибудь на память.
   — Можно купить у вас ярангу?
   — Можно, но вам денег не хватит.
   — Тогда мы купим, после окончания работ.
   — Хорошо, но вы только не забудьте об этом.
   — Ладно.
   — Внимание! У стойки №4 начинается регистрация пассажиров и багажа на рейс №
 Магадан — Омсукчан.
Из всех закутков начали стекаться к стойке №4 по одному, по два и больше студенты в стройотрядовской разрисованной форме, с множеством значков на груди. Некоторые из них успели уже расчесать на открытых участках тела воспалённые места — участки укусов магаданскими комарами. Поражённые места саднили, чесались и беспокоили, но комары продолжали навязчиво атаковать. Несмотря, что их отгоняли и пытались уничтожить хлопками ладошек, несколько из них сумели пролететь в салон «аннушки», преодолев все препятствия. Насекомые продолжали садиться на открытые места свеженьких и вкусных человечков. Они продолжали игру со студентами стройотряда. Многие насекомые погибли под резкими хлопками молодых людей, а несколько , увернувшись остались до конца полёта. Ребята наблюдали в «иллюминаторах» новую местность украшенную Колымским нагорьем, а посёлок расположился на восточном склоне Омсукчанского хребта. Сам посёлок отстроен стандартными пятиэтажками и небольшим количеством девятиэтажных домов. Имеется там же и некоторое количество самостроя — нестандартного жилья. Дорожное полотно удовлетворительного качества имелось только в центральной части посёлка. Фасады домов стояли в жалком затрапезном состоянии. Некоторые дома находились в запущенном виде и требовали ремонта. Градообразующим предприятием было: добыча полезных ископаемых. В центре района, просёлке Омсукчан, добыча олова, а в Дукате — серебро и золото. Большая часть населения работала на добыче. В посёлке проживало около шести тысяч населения.
   Такие интересные сведения студены получили уже в воздухе, когда стюардесса, проверив застегнуты ли ремни безопасности, а АН–24, прокрутив  вентиляторы двух своих двигателей, легко подпрыгнув над полосой, сделал круг над Магаданом, взял курс на северо–восток. Студенты едва успели разглядеть залив Шелихова в Охотском море и несколько кораблей и суден на рейде, часть городского центра заманчиво притягивали в город–легенду. Но стройотрядовцы не имели возможности расслабиться на экскурсиях, их ожидала нелёгкая работа, от которой отказались местные работники; можно только догадаться, что из–за малой оплаты и не совсем чистой, не совсем привлекательной. Для студентов любая работа хороша, потому что была цель — окончить учёбу.
                6. На работе в Омсукчане.

   Приземлившись на маленьком аэродроме, Ванька подогнал автобус КАВЗ-3976, который довёз стройотряд до обогатительной фабрики, которая была недостроенная или обанкроченная, мало об этом известно, но одно помещение цеха хорошо пригодилось «Одиссею–75». В нём организовали спальное помещение, а второе, этажом ниже — столовую. Снаружи построили коллективный умывальник на много сосков. Помнится, что там скапливались колонии колымских комаров и пока умоешься ужалят десятки раз. Особенно же лютовала мошка. Правда она жила не дольше двух недель, но ей и этого времени хватало чтоб с каждого пососать свежей крови. На работу возил уже знакомый нам КАВЗ. И работа была недалеко, в северо–восточной части посёлка, где нужно было построить нулевые циклы автогаража и пятиэтажного общежития. На стройке обязательно присутствовали местные омсукчанские комары, которые то ли мешали стройке, то ли её ускоряли, потому что не позволяли студентам застывать в долгом раздумьи, как на юге, а напоминали, что не нужно расслабляться и двигаться быстрее. Весьма назойливые надсмотрщики.
   Местность была ранее невиданной. Посёлок с северо–запада прикрывала сопочная гряда. Ближняя сопка называлась Школьная. Наверное потому, что школа была напротив. Невысокие холмы покрывали таёжная растительность: брусника, голубика и стланник. Из деревьев преобладала редко—хвойная, тонкоствольная и кривая растительность, которую местные люди назвали — лиственница.
   На юго–западе в пяти километров от центра посёлка высилась сопка Фестивальная.
Омсукчанские сопки относились к Омсукчанскому хребту системы Колымского нагорья.
Хребет находился между правыми притоками Колымы Балыгычаном и Сугоем. Его длина 300 км, максимальная высота сопок 1962 м. Хребет сложен эффузивами, песчанниками и сланцами. Рельеф южной части характеризуется среднегорьем, в северной части хребта вершины и гребни резко очерчены. Склоны хребта покрыты лиственничным редколесьем, выше 800м сменяемым горной тундрой и каменистыми россыпями.
   Остаток дня отдохнули, спали без иных желаний. Вечером болгарин Костя, назначенный работать для коллектива поваром, приготовил молочный суп из сгущённого молока и риса. Ели с аппетитом и даже просили у него добавки. Первым 5—7 человекам хватило. После ужина спалось ещё лучше, но сначала пришлось повоевать с двумя наглыми комарами, которые удачно замаскировавшись, затаились и выявили себя, когда люди уснули; вдвоём смогли узурпировать сорок человек — весь отряд. Пришлось повесить марлевые занавески на двери и закрыть форточки, вооружиться хлопушками и раздавить ими кровавые тельца насекомых.
   Подъём объявлен в 7.00 часов. На умывание и завтрак хватило 30 минут. К приезду КАВЗа все ребята были готовы убывать на работу. А ехать-то было не больше 15 минут. Правда посадочных мест было всего 20, поэтому, кому не хватило посадочного места, довольствовался местом на полу. Таким образом ехали и впервые с Омсукчанского аэропорта и об этом знали все, но проблемы никто не строил.
   Антону впервые ехать на работу повезло и он наблюдал маршрут, как будто ещё тогда решил описывать события. От стройотрядовской базы ехали в сторону посёлка слева от сопочной гряды и когда её основание повернуло вправо дорога повернула туда же, но проехав от базы менее трёх километров на краю посёлка автобус остановился. «Приехали!» объявил водитель Гриша. «Что, можно выходить?» — спросил кто–то неуверенно. «Можно, если вы приехали на работу»,— безмятежно, но с  сомнением отозвался Гриша. «Да, внешность наша не убедительна... » — подумал Антон, — придётся поднажать на работе, чтоб убедить, что первое мнение ошибочно и ребят поднастроить», развил мысль Антон.
   Отряд, освободив салон автобуса, сгрудился на строительной площадке и закурили. В глазах читалось беспокойство: «И что нам надо будет делать?» Скорее всего никто из ребят на стройке не работал.
   «Ну, и что мы курим? Работать будем?» — стоял, улыбаясь строительный начальник, маленький,толстенький в светлой куртке-плащёвке, в огромных очках и с чёрной папкой в руках.
   «Я ваш прораб — Дмитрий Иванович, прошу любить и жаловать».
   «Будем жаловать!»
   «А любить будем девочек!»
   «Я не против, чтоб вы кого–то там любили, но это всё во вторую очередь, а в первую — работа»
   «Слушай задание: видите эту траншею? Это поработал экскаватор, а дальше нужна работа ручная; нужно снять ещё один метр с сантиметрами, на чертеже указаны расчётные точки. Здесь будем строить 12 колонн для фундамента. Нужно кому–то научиться работать с теодолитом чтоб контролировать достижения цели при выборке грунта. Вся сложность  в том, что в нашей зоне вечная мерзлота и в её условиях победа достигается по сантиметру. Мерзлота тает, потому что средняя температура июня у нас +8 — 10 градусов, а июля +12—15 градусов и в траншею будет прибывать вода, талая вода.
Конечно, будем воду откачивать, но она появляется снова. А другого выхода нет. Желаю вам удачи, товарищи!»
   — Ну что, ребята, поехали?
   — Но нужно работать интенсивно и без перерывов.
   — А, как? Это же не печеньки сортировать, а выбирать грунт.
   — Будем выбирать грунт и пока будет мало воды будем работать в две пары,а третья смена будет отдыхать, чтоб процесс был беспрерывный. Потом откачаем воду и снова в таком  же темпе, сменив места пар.
   — Может кто—то знает как работать с теодолитом?
   — Можно я попробую, только не обижаться, ладно? — предложил Пётр Горец.
   — А почему нам обижаться?
   — Потому что колонн двенадцать и придётся одному постоянно замером заниматься.
   — Ну и ладно!
   — Кто–то обязательно позавидует.
   — Ладно, работай на приборе.
   — Чтоб вам сильно обидно не стало, то я возьму на себя и откачку воды...
   — Возьми на себя, а мы сосредоточимся посменно на грунте...
   Казалось бы, что стоит огромной бригаде снять грунт один метр под 12 колонн для фундамента. Если в условиях средней полосы или, как говорят, для материка это работа на несколько дней то в северной зоне бригада разделилась на смены по двое человек. Один вооружается киркой или ломом и долбит ею по поверхности грунта, который скрыт сначала на 3—5 см воды, которая продолжая таять увеличивает лужу, пока она не достигнет щиколоток, а потом и под колено. И тогда приходит время работы насоса. Грунт, это хорошо спрессованный природой щебень, который совковой лопатой откидывает второй работающий. Правда говорили, что грунт вечной мерзлоты углубляется по сантиметру. За неделю прошли половину слоя. А чем ниже опускались, тем больший уровень воды собирался в траншее. Борьба чередовалась: выемка грунта, удаление талой воды и снова выемка грунта.И так с 8.00 до 13.00, до обеда и с 14.00 до 18.30 час. И почти все заняты рыхлением щебёночного уплотнённого грунта в луже воды или вылавливание в луже камешка или несколько штук. А Пётр Горец откачает насосом воду и откроется чистая поверхность грунта. Но не надолго. Мерзлота не живёт в июне в соприкосновении  с тёплым воздухом, а сублимируется и превращается в воду, а в траншее в лужу. Нужно быстрее успеть разрыхлить её поверхность и убрать на берег траншеи. Задача простая, но очень трудоёмкая. И у нас хватит терпения достичь цели. После каждого замера Горцем, мы с надеждой ожидаем его приговора. И однажды он обрадовал: «Победа! Мы молодцы! Цель достигнута!»
   — Пётр, послужи ещё обществу!
   — Что мне нужно сделать?
   — Подпиши у прораба наряд и мы ждём новое задание.
   — Хорошо, а может я сам распишусь, зачем его искать где–то?
   — Пошутим потом, когда начислят заработную плату за фундамент в автогараже.
   — Если вы все такие серьёзные, то я с вами шутить больше не буду.
   — Нам две недели было не до шуток. Труд оказался изнуряющий и малооплачиваемый... Поэтому он нам и достался. Другие от него отказались.
   — Сегодня, я могу отпустить вас немного раньше, — объявил прораб, — А завтра приступаем на новый объект.
   — А может сегодня приступим?
   — Нет, сегодня суббота, сходите в баню, а вечером на танцы в Дом культуры.               
   — А что, ребята, может послушаем совет прораба?
   — А почему бы нет?
                7. «Мясоедовская...»

   Студенты дождались ужина и, быстро поев очередной раз молочный суп из молока-сгущёнки с рисом, и, почти все, стали готовиться к культурной программе. Форма одежды — форма стройотряда. Кто–то побрился, а кто–то остался с дневной щетиной.
От культурной программы отказались всего несколько человек, которые предпочли поспать. До ДК дошли пешком. Под танцы в ДК использовалось фойе дома культуры. Народа было — не протолкнуться. Учитывая то, что в Омсукчане работали четыре стройотряда и было немало местной молодёжи,в фойе было тесновато. Наверное, это культурное место никогда ещё не посещало столько молодых людей. Омсукчанские девушки были нарасхват, потому что их было не так много. На медленный танец пригласить было некого, но одесситы не скучали. Кажется, наш Геннадий Попов предложил свою касету, где Вилли Токарев исполнял знаменитую одесскую песню «Мясоедовская,,,»

              Текст песни. Исполнитель Вилли Токарев - Мясоедовская улица


                Есть у нас в районе Молдаванки
                Улица обычная друзья
                Старенькие дворники, подметают дворики
                Чтоб сияла улица моя.

                Припев:
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская улица моя
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская, милая моя.

                Здесь живут порядочные люди.
                Никто здесь не ворует и не пьет компот.
                Если вы не верите, можете проверить,
                Но какой дурак на улицу пойдет.

                Припев:
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская улица моя
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская, милая моя.

                Были годы, здесь бродил Утесов Леня
                Под гитару песни пел свои.
                А когда он создал джаз, то исполнил первый раз
                Песенку про улицу мою.

                Припев:
                Источник teksty-pesenok.ru
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская улица моя
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская, милая моя.

                Предложили мне сменить квартиру.
                С тщетным видом на Москва-реку.
                Я согласен на обмен, но прошу учесть момент,
                Только вместе с улицей моей.

                Припев:
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская улица моя
                Улица, улица, улица родная
                Мясоедовская, милая моя.

   На танцплощадке присутствовали в тот день два одесских стройотряда: Одесский мединститут и Одесский кооперативный техникум. Приблизительно — 80 человек и когда зазвучала знакомая песня, без которой не обходится ни одна танцплощадка в Одессе, то в фойе всё пришло в движение в такт «Мясоедовской,,,» Она вызвала фурор у всех присутствующих. Конечно одесситы задали темп. Без визга не обошлось.А когда последние аккорды пропали, вся площадка скандировала:
   «Давай "Мясоедовскую!" Давай "Мясоедовскую!Давай "Мясоедовскую!..
Пришлось снова включать касету, а танцующие наслаждались её ритмом.
За вечер через некоторое время, приходилось включать полюбившуюся композицию.А вечер закончился также "Мясоедовской! Кажется Омсукчане надолго запомнили одесскую песню. Одесситы гордые и довольные возвратились в свой лагерь чтоб отдохнуть, а завтра быть готовыми к новой работе.

                8.   Строим общежитие.

   Под звуки  вчерашней мелодии, навязчиво звучавшей в мозгах студентов, «Одиссей–75» приступил утром к новому заданию строительства фундамента для пятиэтажном общежитии «Сугой». Студенты строили опалубку, укладывали сваренные в клетки арматуру, закрепляли в единую арматурную клетку и заливали бетоном. Работа была нетрудоёмкой, не нудной и не дотошной. Поэтому настроение было на хорошем трудовом подъёме. Работа не тянула до разрыва жилы мышц и было время по очереди отдохнуть, сидя на деревянной дощечке за пределами фронта работ. Каждый считал нужным вспомнить вчерашний культурный отдых и с озорством покачать головой в такт вчерашней мелодии. В эти минуты, те немногие, кто отказался от вечера досуга, сегодня завидовал и сожалел, что вчера отстал от коллектива.На строительной площадке стоял башенный кран и он цеплял заливочный ковш с бетоном и бригада подводила его к опалубке, открывая задвижку, выливала содержимое в опалубку, а два трамбовщика дорабатывала бетон по углам и плоскостям, не допуская оставаться воздуху в опалубке. Когда ковш опорожнялся его выкидывали на берег для загрузки бетоном с самосвала. Бригада переходила дальше по опалубке, проверяя её готовность к заливке. Раза два в смену приходил прораб с проверкой. Он осматривал опалубку и залитые уже участки. Иногда высказывал замечания, но они не были критичными.
   — Товарищ прораб, скажите, а стройки без прорабов бывают?
   — Бывают!
   — А где?
   — У нас в Омсукчане, но ту организацию уже закрыли.
   — И что, этой организации уже не существует?
   — Слава Богу, нет!
   — Что это за организация?
   — Та организация находилась в ста метрах от вашей первой стройки. Но там ничего не осталось.
   — Там была зона?
   — И там не было прораба?
   — А откуда вы знаете, что не было прораба?
   — Потому что я сам был её сидельцем.
   — Вы зэка?
   — Да, ребята, пришлось хлебнуть...
   — Там страшно было?
   — Почему страшно, нет. Просто надо выполнять  законы зоны и никто тебе не будет иметь претензии.
   — А какие её законы?
   — Основные зоновские понятия сводятся к следующему: не «стучи» и не кради у своих (то есть у таких же заключенных), не пускай «слова на ветер» (если пригрозил кому-то, то должен наказать; в противном случае накажут за болтовню). Нельзя на зоне вмешиваться в чужие дела и разговоры, навязывать свое мнение, врать и ругаться матом (так как спрос за любое сказанное слово в тюрьме намного больше, чем на свободе).
   — Как там строго!
   — Люди везде живут.
   — Дмитрий Иванович, и вы там были, а прорабом там не работали?
   — Нет, я тогда ещё не имел строительной специальности, поэтому не мог быть прорабом. Потом отучился.
   — МОжно спросить, сколько вы там...
   — ...сидел?
   — Да.
   — «Червонец»
   — Ого!
   — Вот тебе и «ого»! За это время я и выучился.
   — А так разве можно?
   — Иногда и такое можно.
   — И вы остались здесь жить?
   — А что тут такого? Я родился в Магаданской области в рыбачьем посёлке.
   — Тогда это понять можно.
   — А здесь много бывших?
   —...сидельцев?
   — Да!
   — Почти все.
   — И тот крановщик?
   — Я тоже, — неожиданно ответил студентам крановщик.
   — А вам туда всё слышно?
   — У меня окошко открыто и я все ваши разговоры слышу.
   — Здорово! А мы и не знали.
   — Ребята, мы такие же люди, как и вы, только немного постарше.
   — А мы и не спорим.
   На следующее утро, когда крановщик ещё не успел подняться на своё рабочее место, студенты смогли разглядеть его  вблизи и даже вопросы задать.
   — А это правда, что вы сидели на зоне в Омсукчане? — не стерпел спросить Лёня
 Котляренко, высокий, чёрноусый студент из Ровенской области.
   — А почему вас это интересует?
   — Потому что я студент и всем известно, что наша братия — люди очень любопытные.
   — А вы, любопытная братия, должны знать, что в нашей среде нельзя приставать с такими вопросами, потому что вы вторгаетесь в его личную жизнь.
   — Я такого не знал, но уже буду знать и не допущу в дальнейшем таких проколов.
Извините, пожалуйста, если это возможно.
   — Я был «зэка», а вот студентом быть не пришлось, поэтому могу вам простить эту нетактичность лишь потому, что вам положено быть любопытными по своему статусу студента.
   — Спасибо.
   — Если хотите ещё что–то спросить, то я готов ответить, пока не поднялся на башню.
   — Студенты узнали, что среди населения посёлка есть много миллионеров. Это правда? Вы — миллионер?
   — Как сказать! В студенческой среде, я уверен точно, что нет ни одного богатого человека, правильно?
   — Я не уверен, что это правильно, но то что нет богатых, то это совершенно точно.
   — Я хочу развеять сомнения студентов, — продолжал свою речь крановщик, — у меня миллиона нет, как и у многих наших жителей, а то что есть от 200 тысяч до 500 тысяч, то это не считается много, но такого в средней полосе не часто бывает.
Не так ли? Поэтому мы, почти миллионеры
   — Я не знаю ни одного человека — обладателя такого капитала.
   — Ну, вот, видишь, Лёня Котляренко? Мы поняли друг друга?
   — Я думаю, что — да!

                9. Доктор.

   Согласно правил организации строительных отрядов, в каждом таком отряде должен быть медицинский работник. Был он и у нас, но он не просто врач, а одесский врач–стоматолог. Если бы кто–то спросил меня, а почему с нами поехал стоматолог, то я не смог бы ничего ответить. Можно подумать,а какое дело до этого каждого из 39 членов коллектива? Положено чтоб был — вот он и есть, а какая у этого доктора специализация никому не должно быть дело. Но в те годы самым коррупционным специалистом в медицинской сфере считался стоматолог. Он работал на две заработные платы: одна от государства, а вторая — от пациента. Ну ладно бы, если этот стройотрядовец работал бы со мной рядом с ломом или лопатой, а если с кем–то случилось «ЧП», то он оказал бы первую помощь и сопроводил бы больного в медицинское учреждение... Но нет! Это же стоматолог! И в нашей траншее паралельно никто не собирался пломбировать зубы, но одесский делец 70–тых годов приехал чтобы поработать в Омсукчанской поликлинике в стоматологическом кабинете.
   — Слушай, Алексей, ты как комиссар, скажи мне, на каких условиях работает наш медик. У меня язык даже не поворачивается назвать его доктором. Он приехал нам зубы лечить?
   — Нет! Зубы будете лечить в Одессе. Его нам просто навязали, потому что в строительном отряде есть вакансия доктора. По условиям он работает в местной поликлинике, если в ней есть вакансия и получает там зарплату и получает свою часть денег из общего котла отряда.
   — А с лопатой или ломом рядом со мной он не должен работать?
   — Нет! Таковы условия по организации строительных отрядов.
   — Не хило устроился этот одесский крендель, не хило.
   За два с половиной месяца работы в Омсукчане доктор пригодился один раз, когда Петя Горец промахнулся, запуская водяной насос, и рука попала на крутящийся вал насоса. Травма была лёгкой и доктор приехал с поликлиники на скорой, увёз пострадавшего и передал его хирургу. Он как медик отработал не как врач, а как администратор.
   — Ну что, доктор, вылечил Петра? — спросил Антон Забота.
   — А тебе какое дело? Всё что я должен был сделать, я сделал.
   — Ну и довольствуйся своей стоматологической зарплатой, какого хрена, ты лезешь в наш карман?
   — Не я придумал такие правила и не тебе о них судить.
   — А если я поставлю этот вопрос на собрание, может ваш стоматологический беспредел закончится?
   — А если я поставлю этот же вопрос перед командиром стройотряда, то думаю, что ты этот техникум не закончишь.
   — Мне очень не нравятся такие правила.
   — Ну что ж, рискни своей судьбой.
   — И рискну!Пошли к командиру.
   — Рискни!
   В тот же день Антон обратился к Ване Петренко:
   — Ваня, скажи, пожалуйста, в чём смысл деятельности стоматолога в строительном отряде?
   — А что случилось?
   — Я, как староста группы к тебе обращаюсь. Сегодня Горец получил травму. Позвонили нашему стоматологу в поликлинику и он приехал за Петром на скорой мед. помощи, увёз травмированного, и, как говорит Пётр, «...посадил меня у кабинета хирурга в очереди и ушёл в свой кабинет зарабатывать деньги». И в чём смысл от стоматолога в стройотряде? Он там, в стоматологическом кабинете зашибает деньги.
Он их в нашу копилку не кладёт? Тогда зачем он нам нужен? Что я или другой стройотрядовец не вызвал бы «скорую» и не посадил бы больного в очередь к хирургу?
   — Я с тобой согласен, староста. Не стоит нам брать в отряд стоматологов. Сейчас мы связаны условиями договора, а на следующий год мы откажемся от таких специалистов. Я тебе обещаю.
   — Хорошо.
                10. Сорок первый.
   
   Мы уже довели до читателей, что в стройотряде Одиссей–75 в списке сорок человек. Но однажды список изменился и прибавился ещё один боец. Кто мог бы о таком подумать? А дело было так: однажды Гриша привёз отряд с работы и уехал.
Студенты ни чего не подозревая, умылись и собрались идти на ужин. Когда ужин готов, Костя—повар поднимается на второй этаж, где все расслабившись отдыхают в горизонтальном положении и ждут команды ужинать.
   — Ребята–акробаты, приглашаю на ужин!
   Ребята поворчат, ответят, кто как может на комплименты повара и по одному пошли в столовую. А реплики бывают разные:
   — Почему, вдруг, мы акробаты? Лучше сказал бы: ребята из стройбата!..
   или: Ребята и зверята, кушать подано! Ребята, не кройте матом. Покушать это свято! и так, пока не возьмут в руки свою тарелку с молочно—рисовым супом, которому с этого момента посвящается всё внимание. И только ложка мелькает по траектории: тарелка — рот; тарелка — рот! И в этот момент к нам спустился командир Ваня Петренко: — Приятного всем аппетита! Внимание на меня! Как вы видите, я стою не один со мной Жорик. Он закончил 9–й класс. Учился не очень хорошо и поведение не отличное, поэтому состоит на учёте в Омсукчанском райотделе
милиции.
   — Да–а! Жорик, ты что рецидивист?
   — Пахан?
   — Зэка!
   — Скажи!
   — Нет, я просто плохо учусь и не слушаю мамку.
   — А почему?
   — Потому что она любит выпить.
   — А батя у тебя есть?
   — Был, но сейчас его нет. Его привалило на шахте.
   — Ладно немного познакомились? Слушайте меня. Меня вызвали в райком комсомола и предложили взять его на работу и оформили его нам подшефным трудным подростком.
Я не смог отказаться. Но кажется, что он неплохой парень и он обещает исправиться своим поведением. Возьмём над ним шефство? Кто "за", проголосуйте! А работать он будет на кухне с Костей.
   — Жора обещаешь работать добросовестно?
   — Обещаю!
   — Ну, вот, и хорошо! Добро пожаловать в наш стройотряд!
   — Спасибо, я не подведу!
   Так у нас появился сорок первый член коллектива. Он оказался не плохим парнем,
совсем не трудным подростком, а самым обыкновенным.

                11. День строителя.
   2 августа — день строителя. Накануне этого дня на ужине командир отряда попросил слово.
   — Товарищи! Завтра у нас какой день? Молчите? Значит, не знаете. А я знаю. этот день нас совсем раньше не касался, а сейчас мы имеем право его отмечать, потому что этот день — День строителя. А мы с 12 июня — строители, так распорядилась наша судьба. Я объявляю этот день выходным. Это первый наш выходной на Колыме! Поэтому предлагаю отметить его со спиртным, так как у нас все взрослые.
Но мы все находимся под присмотром оперативного штаба и никто нас не похвалит и могут даже оштрафовать, если мы нарушим дисциплину. Короче, я предлагаю вам устроить праздник, но не в лагере, а, допустим, на природе. Выйти на речку Сугой, наловить рыбки и сварить уху. Практика показывает, что спиртного нужно «по бутылке на брата». Кто–нибудь — «против»? — нет! Я думаю, что найдутся в коллективе рыбаки чтоб наловить рыбки на уху?
   — Наловим!
   — Нужно выйти утром, с рассветом и — наловим.
   — Кто–нибудь из рыбаков, подойдите после ужина и получите снасти. Я купил лески, крючки, поплавки. Удилище в лесу найдёте...
   — Кто подойдёт?
   — Я могу подойти, — поднял руку Петя Горец.
   — Хорошо!
   Утро наступило необычное. Строители нежились в постели всё утро. На завтрак никто не будил. Часов около десяти, в лагерь вернулся Жорик:
   — Доброе утро! Вы чего лентяйничаете?
   — У нас — праздник! День строителя! Первый за лето выходной.
   — Мы балдеем!
   — А мы уже рыбки наловили!
   — Серьёзно?
   — Да! Меня Пётр прислал за вами.
   — Какую рыбу поймали — бычков?
   — Каких бычков? — кета, хариус, горбуша!
   — Шутишь?
   — Какие шутки? Здесь, на Колыме, бычков не бывает.
   — Мы в Одессе бычков на уху ловили.
   — И сколько вы поймали?
   — Пётр сказал: «По хвосту на брата»!
   — Что, правда, Жорик?
   — Я не шучу. Правда!.
   — Ребята, тогда — подъём!
   Лентяев, как ветром сдуло. У умывальника образовалась очередь, но ребята быстро почистив зубы, освобождали соски другим. Все довольно улыбались и предвкушали праздник.
   — А где рыбаков искать?
   — А я чего здесь стою? Меня прислали провести вас на Сугой.
   — Мужики, давайте быстрее, Жорик нас ждёт.
   — Да, Жорик?
   — Так точно!
   — О, да ты и отвечаешь уже, как мы!
   — С кем поведёшься!
   — Ну, молодца! Орёл!
   — Я бы с вами навсегда остался.
   — Поехали в Одессу.
   — Что, правда? Я бы поехал. С вами весело и никто меня не перевоспитывает.
   — Мы тебя воспитываем личным примером.
   — Это лучшее воспитание, которое у меня когда–либо было.
   — Ну, что, пошли?
   — За мной!
   Толпа молодых мужчин вышла из лагеря и направилась в тайгу по накатанной дороге, которая вела к реке, и, где угадывалось место переправы. На обочинах накатанной дороги росли средние и высокие сорняки: розоцветный жабрей и синеватая астра солончаковая — кидались в глаза чаще. Над этой бедноватой цветочной красотой высились тонкоствольные, кривые лиственницы, разбросанные природой где попало, приземистые сосны и разные кустарники. Жорику досталось сегодня всеобщее внимание группы. Все интересовались, как он живёт и как ему в школе и любит ли он рыбалку и как здесь зимой. Юноша скромно отбивал атаки и терпеливо отвечал на вопросы.
  — Жорик позвал Антон, а что это за растение, — пошевелил хвойные лапы Антон. — Я раньше такого не видел. Оно похоже на сосну, но почему–то растёт кустом.
  — Это наш стланик сосновый.
  — А что ещё и другой бывает?
  — Да. Кедровый, например.
  — Спасибо, за курс ликбеза.
  — А орехи бывают?
  — Конечно.
  — Очень интересно.
  — У переправы мы должны свернуть влево.
  — Пойдём влево.
  — А от переправы далеко идти?
  — Да нет.
  «Недалеко», оказалось —  в метрах семистах от переправы. Мы сначала увидели рыбаков, а потом услыхали, потому что на месте ужения царила тишина и деловая работа, которая при этом происходит. Метрах в пятидесяти  грелся дровами котёл с водой, а рядом в вёдрах бултыхалась ещё живая рыба. Нужно узнать у Жорика, какую рыбу поймали рыбаки.
  — Жорик, помоги!
  — Что у вас случилось?
  — Мне нужно узнать название пойманной рыбы.
  — Пожалуйста: то горбуша, это кета, это снова горбуша, о! это лосось — самая вкусная. Вот это снова кета и снова — горбуша. А другой рыбы нет. Можно сказать, что почти вся рыба — горбуша. Уха будет царская.
  — Спасибо, Жорик!
  Прибывшие стройотрядовцы принялись помогать готовить уху, расставлять сборные столы, собирать дрова и участвовать в разговорах. Через час приехал Ваня. Он привёз водку, лимонад, хлеб и сладости: конфеты, печенье. Он позвал повара Костю:
   — Ну что, сколько времени нужно?
   — Вода закипает и мы закладываем рыбку.
   — Как ты думаешь, колбаски нужно нарезать или оставим её на завтрак?
   — Нужно. Мы всё таки будем водку пить. А организм у людей разный. В таком случае мясное должно быть обязательно.
   — Хорошо. Я согласен. Сейчас нарежем: докторскую, ветчинно–рубленную и отдельную.
   — Схожу я поглядеть, как рыбка ловится. Костя, если нужен буду свистни, приду!
   — А ты куда хочешь?
   — Я хочу поглядеть, как Горец рыбку вытаскивает.
   — Сходи, но через пять минут, возвращайся. Будем рыбку забрасывать в котёл.
   — Хорошо.
   Антон вернулся к речке чтоб воочию убедиться лично, как ловко ловят рыбу наши стройотрядовские рыбаки. Интересно, кого Пётр позвал с собой? Первый, кого Антон увидел был Володя Тищенко. Не удивительно, они земляки из одной области Украины.
Два рыбака — студенты на курс старше и их имён Антон не знал. А ещё наши повара: Костя и Жорик.
   — Молодцы, ребята, с задачей справились. Рыбы будет предостаточно. И уха будет
самого высокого качества! Костя, ну что, закладываем рыбу?
   — Давай!
   — Сколько она должна вариться?
   — Не долго. Снимем пробу и определимся.
   — Уха без картошки?
   — А зачем она нужна? Это уха, а не суп.
   — Костя, а ты в армии, случайно не поваром служил?
   — Нет, я служил коком на надводном корабле.
   — Да–а!? Тогда мне понятно, что ты так легко согласился готовить.
   — Да! Ну, что будем снимать пробу?
   — Снимай, я в этом деле не спец!
   — Тогда, позови командира!
   — Хорошо!
   Антон ушёл к месту накрытия столов и увидев Ваню, окликнул его.
   — Ваня, Костя приглашает снимать пробу ухи.
   — Пойдём!
   — Командир, уха готова! Пробу снимем?
   —  Я представляю,какой это кайф!

   —  Как мы пригласим ребят к столу?
   —  Постучим по железу.
   —  Костя частыми ударами разбудил тишину.
   —  Что шумим? Случилось чего–то?
   —  Случилось, — ответил Костя, — Уха готова! Подходите по–одному к котлу, я начинаю раздачу.
   —  А те кто получил уху, разливайте водку. И приятного аппетита!
   —  Нет, ребята, когда раздача закончится, — добавил командир, — я скажу пару слов, если вы не против.
   — Хорошо. мы послушаем.
   —  Мужики, я никого не обидел, — крикнул Костя, — тогда, кажется, будет и добавка!
   —  Здорово!
   —  Товарищи! Я очень кратко. У всех налито. Надеюсь никого не забыли.
   Я вам уже говорил, что сегодня День строителя и мы имеем право его отметить, тем более, что мы хорошо потрудились, почти два месяца. Старались, все рабочие задания выполнили, наряды подписаны и деньги начислены. Осталось отработать неполный месяц и будем собираться домой. В общем, мы достигли неплохих результатов и разрешите мне вас с этим поздравить! И пожелать здоровья, успехов в труде, учёбе и личной жизни. Будьте все здоровы! Ура!
    Урра! — дружно ответили недавние военнослужащие!
    Не будем больше подглядывать за стройотрядовцами, оставим их отдыхать вдали от дома, от домашних забот и от глаз оперативного штаба. Пусть поедят выпьют немного, а завтра — снова на работу ещё на месяц без выходных и без развлечений, потому что скоро лететь домой и снова — за парту.

                12.    Что на сопках?

   В один из дней августа, пообедав Костиным супчиком три человека решили вернуться на рабочий объект пешком. Они проследили, что КАВЗ везёт их в лагерь, огибая сопку Школьную.
   — А что, если подняться на сопку у лагеря, пройти по её спине не более километра и спуститься у строящегося общежития.
   — Надо бы проверить, что там, на ней, — поддержал идею Петя Гуцалюк.
   — И мне интересно, — заявил Саша Манойло.
   Южная сторона Школьной сопки оказалась довольно крутой. Любопытные смельчаки
осмелившиеся первыми в отряде штурмовать природную возвышенность у которой уже два месяца жили сорок один человек начали старт сразу после обеда. Но уже через несколько минут пожалели, что взяли слишком быстрый темп. Поэтому они слишком быстро запыхались и сбавили темп. Но интерес «Что там есть?» и «Как там?» гложет и толкает вверх. Хотя и круто было ползти наверх, но градус подъёма был приемлем.
Прошагав минут сорок, смельчаки оказались на вершине. Побегав по макушке сопки ребята не нашли ничего интересного, кроме высоких по пояс кустов голубики. Ягода оказалась крупной и привлекала своим чистым хорошим цветом. Трудно было воздержаться чтоб не попробовать. На вкус ягода  кисло–сладкая и много её не съесть, потому что кислота превалирует. А больше там делать было нечего и вывод напросился сам «Здесь нет ничего и делать здесь нечего!» С этой квинтэссенцией
любопытные покинули макушку исследуемой сопки и направились по верхушке цепи сопок дальше и, когда узнали свой рабочий объект спокойно спустились у общежития.
Друзья закидали вопросами:
   — Ну, как там?
   — Что там?
   — А что там есть?
   — Ничего!
   — Как? Совсем ничего?
   — Там нет ничего и делать там нечего.
   — Не может быть!
   — Сходи, проверь!
   — А ты пойдёшь ещё?
   — Мне там делать больше нечего.
   — Ты знаешь, а меня тоже что–то туда толкало. Жаль, что вы меня с собой не позвали.
   — Не ходи туда, там нет ничего.
   — Хорошо тебе так говорить, ты там был...
   — А тебя всё гложет сходить туда?
   Он покачал головой, что означало — да!
   — Странно, не правда ли?
   — Ладно, пошли работать?
   — Пошли!
   После дня строителей жизнь в Омсукчане потекла размерено и даже скучно. На работе всё шло без изменений и без крутых поворотов: всё по плану и по расписанию, а работа, как и полагается по наряду. Мы продолжали работать на нолевых циклах для пятиэтажного общежития. Работников оказалось слишком много для общежития и Ваня выбил ещё один наряд на гидрометеостанцию. Им нужно было вкопать вертикальные подземные термометры: на 1,5 м; на 2 м; на 2,5м; на 4м; и 5м.
   Выделили бригаду 5 чел. и время выполнения задания 5 дней.
   Бригаду увезли и они пропали. Первые два термометра бригада установила в первый же день, а под остальные выкопали траншею из которой вылавливали в талой воде по одному—два камешка, как на автогараже. Метеорологам пришлось искать насос для откачки талой воды, доставать теодолит для контроля углубления. И только на 10—й день задача была выполнена.
   В отряде произошло одно изменение. По субботам появились желающие посещать танцы в фойе дома культуры. Там снова звучала «Мясоедовская...» и завязалась интрижка с местной девушкой, но она сама не знала, с кем провести время и сама об этом призналась. Антон уступил студенту мединститута, потому что это было настолько несерьёзно, что он вслух об этом сказал всем и ушёл в лагерь.
  Август больше похож на осень, чем на лето. На кустах поспела голубика и она не так кислила, как та, которую ребята попробовали на сопке. Но всё равно есть её горстями несерьёзно, особенно людям, которые с детства лакомились малиной, клубникой, виноградом и арбузами, а ещё дынями и черешней. Антон пару раз попробовал и перестал интересоваться северной ягодой, точно так же, как и девушкой из Омсукчана. После загорелых и весёлых одесских девушек, трудно найти в северных девушках лучшие качества. Пусть эти качества в них ищут их северные друзья. Я просто желаю им своего настоящего счастья!
   Температура воздуха с каждым днём становится свежее. Резко исчезли комары и пожелтели листья и высохла трава в тайге. Не удивительно, что чаще закапал дождик. Осень не стеснялась и однажды прислала в лагерь туман. Через день туман снова посетил и не только лагерь, но и строительную площадку. После пятнадцатого температура воздуха понизилась до + 5 градусов, а однажды утром лужи под умывальником во дворе покрылись холодным стеклом и легко треснул под подошвой обуви. А вода в умывальнике хоть и не замёрзла, но оказалась такой холодной, что зубы почистить не получилось. Ну и что? Почистим в Одессе, когда Ту–104 приземлит нас в Одесском аэропорту, а 101 автобус привезёт нас на остановку  Богдана Хмельницкого, от которой до общежития в переулке Профессора Лопатто идти всего 10 минут.
   После 25 августа заморозки понизились градусом ниже 0* и выпал первый снежок. Он обрадовал? Нет — удивил. Кто из нас раньше видел снег в августе? Никто! А нам пора ехать домой. Через несколько дней нам нужно быть в техникуме для продолжения учёбы на третьем курсе. Почему–то Ваня молчит. Может работы не все сдали? Всё может быть. А командир, как–будто подслушал мои мысли и вечером объявил.
   Друзья! Наша высокая миссия на Колыме подходит к концу. Все работы закончены, наряды подписаны, деньги пересланы по банковской линии, проездные документы проплачены, а 28 августа из аэропорта Магадан мы вылетаем в Москву. Но до аэропорта тоже нужно доехать и мы доедем на нашем КАВЗе. Выезд рано—утром 28 числа. Обрадовал я вас или огорчил? Я ничего не понимаю, видя ваши заскучавшие лица. Наверное грустно прощаться с людьми, местностью и природой. Грустно, но время пришло — пора!

                13. Погуляли.

   Два последних дня стройотряд отдыхал в лагере, кто хотел вышли в тайгу, не отклоняясь далеко и, помня предупреждение местных жителей, о том, что в нашем районе обитания любят погулять колымские медведи. Здесь Сугой близко, а косолапые обожают рыбачить. Время сейчас — осень, а косолапым нужно до зимы нагулять жир. Поэтому медведи периодически питаются жирными лососями и вкусными кетой и горбушей. Несколько человек и фотограф–любитель Боря Ткач сходили 26 и ещё раз 27 августа пофотографировались в магаданской жиденькой тайге, где медведю трудно скрыться от внимательного глаза. Фотографируясь между лиственницами, в поиске лучшей позы, кто–то из ребят чуть не наступил на кучку свежих фекалий и завозмущался: — Кто это тут навалил? Не мог куда–нибудь за дерево спрятаться?
   — Что там такое, — не сдержался фотограф, Боря Ткач.   
   — Да вот, кто–то из наших туристов навалил кучку, не особо прячась от народа.
   — Да–а? Интересно! Кто из нас? Признавайтесь!
   — Не я!
   — И не я!
   — Что. не мы? А тогда кто?
   — Я не знаю.
   — И я не знаю.
   — Мужики, у меня плёнка кончилась,— пробормотал Ткач, — «делаем ноги»!
   — Что случилось? Почему не фоткаемся?
   — Говорят плёнка кончилась...
   — Так быстро?
   — Куда собрались? Давайте ещё погуляем.
   — Нет,с меня довольно.
   — Почему?
   — Всё лето пахали и впервые вышли погулять — сто метров от лагеря.
   — Я уже нагулялся,— торопливо произнёс Боря, — но я не желаю сублимироваться из фотографа в кучу, которая ещё парит возле лиственницы.
   — Боря, ты можешь объяснить толком, что ты там увидел?
   — Могу, только никто не паникует и мы возвращаемся в лагерь, хорошо?
   — Хорошо, говори!
   — Там, возле лиственницы, кто–то наложил кучу и она ещё свежая. Вы можете догадаться, кто это сделал?
   — Какой–то рыбак или охотник, который здесь недавно проходил.
   — Если человек, то мы бы его встретили или увидели бы отдаляющимся от нас.
   — Ты думаешь, животное?
   — Да, коровы здесь пасутся.
   — Серьёзно?
   — А какие животные водятся в тайге?
   — Олени.
   — За всё лето ты их много встречал?
   — Ни одного.
   — Тогда это здесь был?
   — Спросим Жорика?
   — Жорик уже домой ушёл и мы его больше не увидим.
   — Может медведь?
   — Какой ты проницательный товарищ! Сразу видно, что в вашей лобласти медведи не водятся.
   — Нет, не водятся в Одесской области.
   — И у нас в Житомирской не водятся.
   — И в Киевской никто их не видел.
   — А у нас в Ровенской встречаются. Карпаты близко.
   — Ребята, нам очень сильно повезло, — заявил Боря Ткач, — прийди мы на пять минут раньше к этой лиственнице, была бы беда. И, наверное, это был молодой Миша, а, если бы старый, то он нас дождался бы, а этот сбежал.
   — Так, я больше с лагеря — никуда. И вам советую больше не фотографироваться и не гулять на природе
                14. До свидания, Омсукчан.Пора!

   В 6.00 объявили в лагере подъём.  «Что случилось? — удивлялись сонные стройотрядовцы.— Зачем так рано нас будить?»
   — Ребята, нам предстоит путь 600 километров по тайге, по перевалам, в темноте и в тесноте, потому что мы едем на нашем привычном транспорте — КАВЗ–3976.
   — А почему в автобусе?
   — Всё просто, чтоб сэкономить ваши денежки.
   — Один билет на самолёте до Магадана стоит 4,500 руб., а на КАВЗе, я договорился доехать за 600 руб.— отчитался командир Ваня Петренко.
   — А завтрак будет?
   — Будет,— ответил Костя повар — только есть одна просьба, помыть каждому свою тарелку и мы по пути отвезём посуду для сдачи в столовую, в которой её арендовали. Я думаю, что это будет не трудно. Спасибо за понимание!
   — Пожалуйста, — пробубнил только один недовольный голос. А остальные просто готовились к отъезду.
   — Мужики, давайте постараемся выехать в 7 — 7.30.
   — Хорошо.
   Студенты молча позавтракали, каждый помыл свою тарелку и приготовил её к сдаче, одели верхнюю одежду, у кого она была, и стали ждать команду на посадку.
   — Ребята, проверьте свои вещи, документы, чтоб ничего не забыли. Кто готов, выходим на автобус. Гриша у подъезда готов ехать.
   Вышли погрузились, как обычно, как—будто снова едем на стройку. Правда улыбки на лицах выдают возбуждение радости. Для нас в Омсукчане всё закончилось. Мы едем домой. Гриша завёл автобус. Кто–то принёс ящик с посудой, хлопнула входная дверь и мы поехали. В посёлке заехали в ресторан «Зори» и Костя унёс посуду для сдачи.
Отсутствовал недолго, наверное, нужный человек был на месте.
   «Друзья» рассаживайтесь поудобнее, и мы поехали. Ехать нам далеко. Остановки будут только на верхних точках перевалов. Удачи нам всем!
   Гриша сел поудобнее, нажал на педаль акселератора и повёл автобус по накатанной и слегка увлажнённой дороге ровно и без рывков.
   Ваня с Захарченко сидели на переднем сиденье.
   — Ребята, а вы знаете сколько километров до Магадана?
   — 600! — ответил кто–то из глубины автобуса.
   — Если точнее, то 570 км.
   — А кто знает сколько перевалов по трассе, которой мы едем?
   — Один.
   — Два.
   — Нет. Не гадайте, если не знаете точно.
   — Всего — три.
   — Кто может перечислить?
   — Никто?
   — Тогда слушайте: Жаркий, Рио–Рита и Капрановский.
   — А какой из них самый большой и какова его высота?
   — Никто не знает.
   — Самый большой перевал — Капрановский. Его высота 1310 км.
   — А можно узнать, почему самый большой перевал на трассе назван Капрановским?
   — Кто может ответить, задал вопрос командир.
   — Можно я, — предложил Захарченко, — тем более, что сегодня почитал областную прессу на эту тему.
   — Ладно, Алексей, я тоже заинтересовался. Отрабатывай своё комиссарство.
   — Кстати, есть мнение колымских «сидельцев», что его убили зэка», отомстив за что–то.
                КАПРАНОВСКИЙ ПЕРЕВАЛ

   Колымская трасса. День и ночь идут по ней грузы в таёжные посёлки, на прииски и рудники, к оленеводам и рыбакам. Потоком движутся могучие МАЗы, ЗИЛы, Татры, пассажирские автобусы, легковые автомашины по длинному серпантину горной дороги через долины и перевалы, то вверх, то вниз. За Мякитом поворот к Омсукчану — крупному районному центру. Дорога ведёт на величественный и коварный перевал, разделяющий бассейны рек Омчикчан и Балыгычан. На окружающих вершинах даже летом лежит снег и нередко бушуют ветры. Это Капрановский перевал. Он назван так по имени одного из плеяды отважных геологов — Евгения Ивановича Капранова, погибшего здесь в 1949 году.
Восемнадцатилетним пареньком, окончив геофизические курсы при Московском геологоразведочном институте, приехал он в 1933 году на Колыму, чтобы вместе с пионерами освоения края открывать неведомые богатства, стирать последние «белые пятна» на карте Северо-Востока страны. В качестве инженера-геофизика он обычно отправлялся туда, где было труднее. Работал на знаменитых тогда приисках «Утинка» и «Ат-Урях», участвовал в Омолонской экспедиции. Есть немалая доля его труда в открытии группы Омсукчанские оловорудные месторождения.

В тридцать с небольшим лет он уже выдвинут на руководящую должность заместителя начальника Сеймчанского геологоразведочного управления.

Где бы ни был Евгений Капранов, он везде пользовался большим авторитетом среди геологов, рабочих поисковых партий, среди населения. К нему нередко обращались за помощью и советом дорожники и связисты, строители и снабженцы, топографы и геодезисты. Капранов никому не отказывал в поддержке.

Он погиб на трудовом посту, когда 13 июня 1949 года верхом на лошади возвращался в Омсукчан из поездки в Останцевский разведрайон. В то лето на перевалах особенно часто разыгрывались метели. Настигла метель и Евгения Ивановича. Его нашли на самой вершине перевала уже мёртвым. С тех пор перевал назвали Капрановским. А в 1956 году возникшее в народе название было официально утверждено и нанесено на карту.

Прах Е.И.Капранова был перенесён из Омсукчана на место его гибели и там вторично захоронен, а над могилой поставлен памятник — четырёхгранный обелиск на постаменте с надписью:

КАПРАНОВ

ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ

02-II-1915

13-VI-1949

Погиб здесь

при исполнении

служебных обязанностей.
Евгений Иванович был хорошим специалистом, замечательным человеком, которого уважали все люди, которым приходилось с ним работать и общаться. Он по–настоящему пользовался большим авторитетом.
Скромный памятник, скупые строки надгробной надписи. А за ними яркая судьба человека, трудная и суровая история освоения края.
   — Спасибо, Ваня за лекцию. Мы бы уехали, а этого всего не узнали бы.
   — Мужики, — выглянул из—за своей перегородки водитель Гриша, — можно и я вам рассажу стих про Капрановский перевал. Мы, водители, молимся перед подъёмом на перевал и перед спуском с перевала. Слушайте, ребята:

Капрановский перевал (высота 1310м).


И как морковки на снегу,
Вахтовки на Капран ползут,
А в наливе моем — мазут,
Дай мне бог, забраться …
Капран для нас совсем не мед,
Здесь даже летом снег и лед
Иль, как сегодня, гололед,
Ох, не сорваться б …

Я позади тяну упор,
Молясь, чтоб не подвел мотор,
Я вновь с горой вступаю в спор,
И зла не помню ...
Но порван скат и левый крен.
И здесь, дружок, лови момент,
Иль у дороги монумент
О нас напомнит …

От Магадана мы прошли,
«500» и Жаркий перешли
И Рио-Риту проползли,
Вот так подача!
Пусть наша жизнь
сплошной фокстрот,
Назад 500, 500 вперед,
За поворотом поворот,
А где удача?..

Тебя жена, возможно, ждет,
А я, как киплинговский кот,
По Колыме который год
Хожу по краю...
Зачем мне нужен «материк»,
Я здесь привык, пойми, старик,
А Север, как не костери,
Нет лучше края!

О черт, опять загальмовал
И на упор, кажись, не встал,
И волокёт меня в отвал,
И мы у края...
Ведь 40 тонн, тяжелый груз,
Я с ним сейчас танцую блюз,
Мне приоткрылись, словно шлюз,
Ворота рая...

Я, матерясь, кручу руля,
Кричу ему, ну прыгай, бля,
А он не слушает меня,
Уперся рогом...
Машина здесь сложилась враз,
Цистерна вниз, рванула нас,
И подняла она КамАЗ
На встречу с богом...

Лишь чудо нас спасти могло.
И вдруг оно произошло,
Крепленья лопнуло седло,
Мы на свободе!
А бочка покатилась вниз,
КамАЗ над пропастью повис,
Судьбы невиданный каприз
Иль что-то вроде...

Я, руль обняв, на нем лежал,
Народ с вахтовок к нам бежал.
Напарник мой как лист дрожал,
В глазах все черно...
Смотрел с усмешкою Капран
На наш веселый балаган,
Но я уверен, что стоп-кран
За нас он дернул!


Ю. Алексеев, 04. 2008 г.

 Стройотряд рукоплескал водителю Грише, который вёз нас домой через три самых опасных перевала Магаданской области, за стих, за совместный риск, за мужество и за жизнь, которую мы все любим и дорожим.
   Когда Гриша нас привёз в аэропорт, мы поняли, что он умеет не только водить свой автобус, не только преодолевать такие опасные участки как перевалы, он умеет рассчитать время в пути так, чтоб мы не только не томились впустую, ожидая своего рейса, но он рассчитал так время, что приехали точно к регистрации на свой рейс Магадан — Москва. Спасибо тебе, Гриша, спасибо, Омсукчан, спасибо Магадан и До свидания!
                Конец
 г.Тула 19.03.2022г.