Певунья

               
    Матрёна Агафоновна Вертопрахова с детских лет владела удивительным голосом, очень необычного, красивого тембра. Однако, она не стремилась покинуть родное село, чтобы отправиться в город и поучиться там пению, т.е. стать профессиональной певицей. Она не любила и к тому же поэтому очень стеснялась своего имени, отчеству да и фамилии, пригодных, разве что, для какой- нибудь дореволюционной пьесы А.Н.Островского, известного старого русского драматурга, создававшего пьесы с оригинальными героями и названиями(фамилиями). Фамилию она надеялась исправить замужеством, а вот остальное – придётся носить до конца. Она полагала, что их нельзя изменить, как и фамилию, хотя бы через органы ЗАГСа. Мотя, как её звали домашние, с детства была атеисткой и ненавидела церковь за данные ею при крещении имя, а отчество, та же церковь, дала  ей по отцу. О том, что можно через ЗАГС изменить имя и отчество, она не знала, хотя один человек в их деревне и поменял себе неприглядную и не любимую им фамилию, что носил: Удрипапа на Воронцова . Подрастая, она часто пела с подругами при работах в поле или трудясь в одиночку у себя в огороде. Люди вокруг замирали и прекращали свою работу или пение, когда слышали, как поёт Матрёна. Они слушали тогда лишь её. Её меццо – сопрано, как потом выяснилось, завораживало всех вокруг своим тембром. Её чистое высокое сопрано у многих певиц, в том числе поющих в Большом Театре в Москве, даже имеющих высокое звание «народный артист СССР», нередко бывало таким, что невозможно было понять, о чём они поют, т.е. их отдельные слова невозможно было разобрать. У Матрёны же всё обстояло по другому. Как
бы она ни пела, какие бы высокие рулады ни выводила, все слова можно было окружающим и слушающим её понять . Из-за стыда, что её могут назвать полным именем и отчеством, ели бы она выступала где угодно, хоть в самодеятельности, она полагала, что люди станут смеяться над ними.
Однажды, когда она пела лишь для себя, став уже достаточно взрослой, регент церковного хора их села решил пригласить её в свой хор. Но она, узнав, кого он представляет, наотрез отказалась участвовать в работе этого хора. Был ещё один случай, когда в их село специально приехал из райцентра профессиональный музыкант, руководитель довольно известного в их области певческого коллектива. В то село с Матрёной он был однажды приглашён своим дальним родственником, чтобы послушать пение его землячки. Этот человек залюбовался голосом Матрёны и начал уговаривать её поступить в его коллектив, обещая ей гастрольные поездки по стране, в том числе и одиночные, и даже большую вероятность попадания её петь в московском
Большом Театре, где со временем она смогла бы стать очень знаменитой. Он выразил свою уверенность в  возможности изменения у неё  имени и отчества, но она, отказалась от всех предложений, полагая, что никакой голос не поможет, и все люди лишь станут забавляться тем, как звучат её координаты. Музыкальный руководитель, не желая терять такую певицу, заверял Матрёну, что всё поправимо: мол, один его знакомый сумел поменять свою незвучную фамилию Балбесов на более звучную Смыслов и продолжал жить и успешно работать. Однако, этот пример не подошёл.  Матрёна ответила ему, что только представит, что её называют по имени и отчеству перед публикой, как она теряет желание перед ней выступать. Она надеялась только на выход замуж. Тогда её фамилия изменится на ту, что носит муж. Пусть он даже носит её не очень звучащую, но, она уверена, её фамилия всё равно станет лучше прежней. И как ни старался этот музыкант, он так и не смог соблазнить или уговорить Матрёну войти с ним вместе в ожидающее её великое будущее.
Она, к тому же, опасалась, как бы городское обучение не повлияло на своеобразное звучание её голоса, к чему многие привыкли, в том числе и она сама.  А о возможном изменении голоса она слышала от соседей, разбирающихся в этом деле. По прежнему, Матрёна оставалась в селе  , не желая, чтобы её именем полоскали воздух. Сельчане же, как всегда, заслышав её голос, немедленно собирались около её дома и продолжали наслаждаться её сказочно красивым голосом. Стоит отметить, что характер звучания голоса Матрёны весьма долго не менялся, приводя в восторг слушателей. А чтобы она не обижалась на своих знакомых, да и незнакомых людей, представляясь им в первый раз, она называла себя, протягивая руку: Мотя. Это имя её вполне устраивало. По характеру Мотя была общительной и весёлой, и за её нрав люди просто любили Матрёну, а тем более услышав её пение. От него люди просто балдели, поражаясь, каким голосом иногда может наградить природа человека. Ведь, когда она пела, ей казалось, что вокруг замирали даже птицы и всё живое, чтобы насладиться её пением. Конечно, в крупном театре  она могла бы доставить гораздо большее удовольствие многим людям. Она оставалась благодарной мужу, с которым очень редко ссорились. Она взяла его фамилию, став Кренищевой, хотя и не самой благозвучной фамилией, но это она считала лучше, чем её прежняя. 
  Она была также благодарна мужу за то, что они фактически никогда не ссорились: он старался всегда следовать пожеланиям жены. К тому же её муж обожал голос Матрёны. Он часто просил её спеть ему что- нибудь, при этом выражение его лица очаровывало её. Односельчане также не хотели бы расставаться с поющей соседкой, и потому уговаривали её ни кого не слушать и никуда не ездить со своими гастролями. Соседи поражались тому, что пока с годами Матрёна старела, но, однако, вот
звучание её голоса оставалось прежним.