-Чи не приедут? Гляди, как вьюжит. Уже и калитки не видно.
- Приедут, как не приехать. Каждый год приезжают. – Пожилой мужчина грел руки у печи.
За окном и правда вьюжило: зима в этом году разыгралась не на шутку, и ясные морозные дни сменялись частыми и сильными снегопадами и вьюгами. Вот как и сейчас: мелкий утренний снежок к полудню перешел в метель, а уже вечером непогода разыгралась не на шутку.
Дома же было не просто тепло, но жарко: печь растопили так, чтобы прогреть не только гостиную и кухню с маленькой спальней, но и весь большой дом. Полы были намыты и застелены теплыми старыми коврами, взбиты все подушки, на столе красовалась новая скатерть, а в угулу – еще замерзшая, пушистая елка в огромной и тяжелой кадке. Елку эту много лет назад пересадили в кадку, чтобы можно было каждый Новый год встречать под хвойный запах лесной красавицы. На елке уже развесили немного игрушек, которые хранились не одно десятилетие в расписном сундучке на чердаке, да играла всеми цветами гирлянда. А еще дома густо пахло капсутным пирогом, еще румянищимся в жаровне, гречневой кашей с грибами и грибным же супом.
- Надо бы еще принести что ли с погреба... Там и опята еще стоят, и капусту надо бы достать ту, что с яблоками и клюквой. Она уж больно хороша вышла. И яблок, опять же.
- Не мельтеши, Наташа. Приедут – достанем все.
-Да как же, надо, чтобы согрелось. – Наташа снова вернулась к окну. За снежной пеленой не было видно ни калитки, ни стоящей почти у окна яблони. – Чи не приедут. Метет. Ох метет.
Жили они в небольшой деревушке, расположенной на самом пологом берегу реки Вьюнки. Река эта отличалась не только крутым характером и такими же крутыми берегами, но и большим количеством рыбы самой разной. А в небольших заводях отлчино ловились все лето раки. Когда-то, конечно, деревня была большой: то Наташа помнила, да и ее мать рассказывала – за 200 дворов было. Да много ли осталось? Та часть деревни, что была за рекой – уже и на деревню не похожа. Все заросло дикой яблоней да ольхой, дома почти все разобрали да растащили – все больше на нужды соседней фермы.
Дом Лаврентьевых был крайним и отчасти поэтому вечно любимым всей ребятней: с одной стороны к самому двору подходил старый колхозный сад, полный летом яблок, вишни да смородины, почти сразу за нижним огородом – берег реки как раз в том месте, где она делала плавный изгиб, образуя большую запруду. Тут было мелко даже в самый полноводный месяц, а вода была обычно и теплая, и чистая. Да и дом Лаврентьевых был большим – места хватало всегда и всем, а кроме места – вкусных пирогов и парного молока, меда (еще когда были своя пасека) и прочих вкусностей. И поддержки. Ее начали ценить уже спустя годы и годы.
Откуда пошла традиция собираться на Новый год именно тут – никто не мог сказать или даже вспомнить. Так сложилось само собой. И даже не договариваясь и не сговариваясь каждый приезжал 30 декабря под вечер. Уставшие, из разных городов и уже жизней – всем становилось хорошо и спокойно за большим и дубовым столом, и каждый – возвращался в детство.
- Калитка что ли хлопнла? – Наташа прислушалась.
- То ветер. Сама ж говоришь, что метет.
В ту же секунду раздался глухой стук в дверь.
- Говорила ж, калитка. Ну тебя, Егор, метет да метет! Вставай чайник греть!
Сама же Наташа накинула на плечи тяжелый пуховый платок и вышла в сени.
- Ох-хо, Лизонька! Как ты в такую метель... да зачем... – донеслось из-за закрытых дверей. – Не оставляй тут, студено будет. В доме повесь, все приятнее будет!
- Здравствуйте, Егор Михалыч! Ух, как тепло у вас! – Лиза повесила пальто, - А я вот, с подарками.
***Лиза***
Лиза провела у бабушки в деревне большую часть детсва и юношества. Места эти она любила еще и из-за личной свободы. Родители слишком активно пытались привить девочке и потом девушке любовь к прекрасному: бесконечно отправляли в различные школы (то живописи, то графики, то рукоделия разного), в спортивные секции – конечно же, художественной гимнастики и балета.
Так активно, что внутренний протест приобрел совершенно внешние и яркие формы: Лизу можно было назвать и хрупкой, и миниатюрной, но никак не женственной. Она предпочитала еще со школы носить одежду «оверсайз», чтобы хоть как-то скрыть или компенсировать свою подростковую хрупкость, носила больше тяжелую обувь, очки в крупной оправе, которые делали ее похожей не то на учительницу, не то на художницу.
Образ дополняла вечная копна вьющихся и непослушных волос, не поддающихся ни одной укладке. Девушка почти не пользовалась косметикой или духами, и всецело любила себя такой, какая есть. А еще она любила книни, любила музыку, тишину, кошек, рисовать ручкой на полях тетрадей и записных книжек. Не сказать, чтобы в обычной жизни Лиза была очень общительная или имела много друзей. Отчасти виной тому был ее странный, как многим казалось, образ и молчаливость. Отчасти – давление родителей, переросшее во внутреннее бунтарство и желание «одиночества»: родители пытались навязать дружбу только с «правильными» девочками и такими же «правильными» мальчиками. Слишком пытались. И со слишком правильными. В итоге Лиза ограничила свой круг общения сначала только с «деревенскими» друзьями, потом добавилось несколько институтских хороших знакомых и коллег уже по работе. Но это были больше приятельские отношения.
С родителями последние годы Лиза поддерживала тоже больше приятельские отношения: жизненный выбор дочери никак не укладывался в размеренный образ жизни семьи. Последней каплей стало то, что Лиза выучилась на аналитика, а не на учителя (как хотели, конечно же, родители. И не просто учителя – а учителя музыки и художественного искусства. Они даже договорились заранее в одной из престижных школ города о трудоустройстве). Работа, по мнению мамы Лизы, была «мужицкой» и не сулила ничего хорошего. Зарплата, возможность хорошей карьеры и работа в одном из престижных банков – мелочи, конечно же.
К Лаврентьевым Лиза приезжала, наверное, чаще других: иногда и просто на выходные, иногда проводила часть отпуска и летом, и зимой, и праздники тоже иногда. Ей тут все было и больше, чем уже родным, и домашним. Она с радостью помогала по хозяйству, занималась огородом, справлялась даже с печью.
- Что, Лизонька, может, и бабы Марты дом восстановишь? – спрашивала иногда тетя Наташа. Дом бабшуки Лизы много лет стоял без ремонта и особого присмотра. Как бабушка умерла – сюда приезжали редко. Родители Лизы были «далеки» от сельской жизни, но и продать дом не могли. Все-таки, семейное что-то.
- Ох, теть Наташ, со временем.... – Всегда отвечала Лиза. И к слову сказать, действительно планировала заняться восстановлением дома. Благо, уже и время, и, самое главное, средства позволяли.
В целом же Лиза считала и ощущала себя абсолютно счастливым человеком: со своей жизнью, кошками ( у нее их было уже 4), работой и интересами. Единственное, что не устраивалось – это личная жизнь. Некоторая замкнутость девушки, ее стиль и образ, интересы и не-интересы – никак не способствовали созданию хоть каких отношений. Дружеских – иногда да, романических – очень коротких, тоже да. И тоже иногда. Но дальше не складывалось. Иногда – из-за ищлишней прямоты девушки, иногда – из-за нежелания делить свое личное пространство с кем-то, а иногда – просто.
Единственные друзья, настоящие, проверенные и временем, и всем, чем только можно, должны были приехать уже сейчас. И друзья, и Павлик. С ним у девушки сложились странные и особенно теплые отношения. Но... Лиза решила для себя, что между ними – слишком большая разница. И расстояние. И вот эти теплые приятельские отношения – это максимально возможное, что может быть.
Лиза сидела в глубоком кресле и грела руки о чашку с крепким чаем, а на коленях устроился пушистый черный кот. Это был тот самый домашний уют, желанный каждым и любимый каждым.
- Теть Наташ, вроде калитка хлопнула.
- Ох, и намело! Добрый вечер! К утру снегу по крышу будет!
Это был Павлик.
- Не закрывайте, я сейчас еще пакеты принесу... -Дверь снова хлопнула.
- Он не меняется, как всегда... – тетя Наташа вошла в комнату с пакетами. – Скупил, наверное, весь магазин...
- Пашка хозяйственный... Подсоблю, что ли.
- Иди, только чуньки надень. Заодно и дорожку протопчешь. А то и к дому не пройти.
***Павлик***
Павлик был из тех, кого можно было смело назвать – счастливчиком и любимцем Судьбы. Его родители всю жизнь прожили в Аллександровке – жили просто, в хороших отношениях со всеми и помогали, чем могли сельчанам. Куда без этого в деревне? Среднюю школу Пашка закончил в Александровке, а 10 и 11 класс – в городе. Жил он у тети, родной сестры матери, но каждые выходные приезжал к родителям – и работы в своем доме всегда много, и друзья все – тут же. Не сказать, чтобы он хорошо учился и вообще любил учебу, но аттестат получил хороший и все учителя его бесконечно любили. Кто – за легкий нрав и готовность помочь, кто – за светлую голову и способность все схватывать на лету, а кто – просто за то, что он не отличался конфликтностью и не «трепал нервы». Но вопреки всем ожиданиям – в институт он не стал поступать. Что-то казалось ему не интересным, что-то – слишком сложным, простым и так далее. Он долго «искал себя»: вместо учебы в институте занялся изучением иностранных языков. Нет, не до совершенства, конечно. Но за несколько лет довел до вполне приличного уровня и английский, и немецкий, и итальянский, и словенский. Почему именно он решил выучить словенский – Пашка не знал. Это был отчасти случай: где-то услышал, понравилось, заинтересовался. Но именно это «увлечение» сыграло в его жизни судьбоносную роль. Пашка хорошо сдружился с одним из предподавателей и тот пригласил молодого человека погостить.
Словения произвела, конечно, большое впечатление – всем. Но самое главное, тут он познакомился с Томашем. Молодой человек как и Павлик, занимался активным поиском себя, идей и средств к осуществлению идей, а еще он жил в своем почти личном виртуальном мире. Вечер за вечером, идея за идею, но они нашли друг друга и стали совместно развивать один онлайн-проект. У Павлика опыта в этом деле не было, но было много времени, интереса делать вдргу что-то абсолютно новое, упорства и желания изменяить свою жизнь основательно. В итоге проект стал приобретать популярность сначала в Словении, а потом и по всей Европе. И да, тут уже началась другая жизнь: переезд Крань, оформление официальных рабочих документов, серьезные онлайн-парнеры и т.д. За короткий промежуток времени он «сколотил» вполне приличное состояние, но не изменил своей простоте. За что его друзья ценили еще больше. В его успешности был только один пробел – он никак не мог найти свою спутницу жизни. Точнее, он нашел ее очень много лет назад, но никак не осмеливался сделать тот самый первый шаг.
Пашка был многие годы влюблен в Лизу. Сначала это была юношеская влюбленность. Потом – нечто большее и глубокое. Серьезное. Основательное, если можно так сказать. Лиза была абсолютно и во всем другой, чем все знакомые девушки. Другой и внешне, и внутренее. Она поражала своей загадочностью и умением жить, искренней любовью к жизни и внутренним спокойствием. Она была больше похожа на фею, но при этом – такая настоящая. Сначала Павлик (именно так его все и называли) боялся хоть как-то намекнуть о себе потому, что просто не мог ничего предложить взамен. Лиза была серьезной: серьезная учеба, серьезные планы на жизнь, серьезная работа. А он? По сути он просто плыл по течению и сам не мог сказать, что будет завтра. Конечно, сейчас ситуация поменялась... но... За столько лет, конечно, Лиза должна была уже устроить свою жизнь. Да, они переписывались, перезванивались и иногда их общение становилось чуть теплее, чем просто дружеское. Но где-то внутри он боялся переступить ту самую черту: боялся отказа, боялся потерять хотя бы дружбу.
Фото Лизы неизменно стояло у него заставкой на телефоне. А перед самым отъездом... он вдруг принял неожиданное решение. Неожиданное для себя.
Павлик отсчитывал километры. Вот Знаменка – водохранилище, которое когда-то казалось целым морем. Вот Селино с новыми магазинами вдоль главной улицы. Все в новогодних огнях, конечно же. Сразу за главной площадью – поворот на Александровку. Роща, густо укрытая снегом. Дорога, медленно поднимающаяся на холм. Без единого фонаря, конечно же.
«Хорошо, что почистили еще,» - подумал Павлик. А с вершины холма – вид на Александровку. Слева спусскаются поля, которые раньше засаживали подсолнухами. Справа – новая часть деревни. И вот та самая улочка, и крайний дом с окошками, в которых горит особенный свет.
- Тут даже свет нас ждет. – Как-то сказала Лиза.
И Павлик был с ней полностью согласен.
Он крепко обнял тетю Наташу:
- Капустный пирог! Я не уеду, пока не наемся капустным пирогом!!
- Так вот же сготовила. Знаю, что ты приедешь – спросишь. Согреется сейчас. И чай согреется. А ты-поди весь магазин скупил! – развела руками тетя Наташа, осматривая многочисленные пакеты.
Он поцеловал в щеку Лизу и сел в кресло напротив:
- Я соскучился! Нельзя же так редко видеться!
Пашка планировал сказать это в шутку, но получилось скорее серьезно. Отчего молодые люди густо покраснели, и Лиза поспешила помогать тете Наташе с сумками и всем прочим.
И почти сразу же раздался новый стук в дверь.
- Мы не опаздали? – на пороге стояли Света и Шурик.
*** Шурик и Света***
Сашка, он же Шурик, был единственным и «поздним» сыном тети Наташи, и разве не с рождения – душой любой компании. Он отличался добротой и стремлением помочь всем и каждому, особенно если этот «каждый» имел 4 лапы и хвост. Мальчик рос в абсолютной любви, но никто не мог сказать, что он был избалован, как это часто бывает с очень долгожданными детьми. Он любил все живое – дом всегда был полон найденных котят и щенков, которых потом раздавали по соседям, он приносил из леса ужей, птенцов, выпавших из гнезд, один раз принес в коробке двух лисят. Никто так и не понял, куда делась их мать, но факт был налицо: лисята были истощены и могли погибнуть в самые ближайшие дни. Малышей выкормили и выпустили обратно в лес через несколько мемяцев. Никто особо не удивился, что он выбрал профессиию ветеринара. И хотя он специализировался больше на домашних животных – не оставлял идею открыть ветеринарный пункт в Александровке и перебраться жить поближе к родителям. Благо, домов на продажу в Александровке хватало, цены были приемлемыми, а место – просто отличным.
Конечно, мама хотела, чтобы сын жил под одной крышей, но... как сказал Шурик:
«Двум хозяйкам в доме будет тесно»
Никто толком не понял, как Шурик решился на отношения со Светой: настолько они были разными, полярно-разными. Света – дочь обеспеченных родилетей, которые, впрочем, не утруждали себя воспитанием. Все сводилось лишь к тому, что они регулярно пополняли счет дочери баснословными суммами. Света была старше Шурика почти на 5 лет и на момент знакомства балансировала на опасной грани: у нее были сложные отношения и с алкоголем, и с наркотиками. Нет, она не была наркоманкой в прямом смысле этого слова. Но образ жизни вела довольно сложный. Познакомились они на дне рождении у общих знакомых, куда Шурик попал скорее случайно, а Света – чтобы отвлечься от тяжелого разрыва с бывшим. Разрыв был и тяжелым, и болезненным и к вечеру девушка рассуждала о несправедливости судьбы, о том, что по-сути, она не нужна даже родителям, о том, что никто не вопринимает ее и вообще – было бы лучше просто уйти из этого мира. Конечно, ее особо никто не слушал: все видели в ней богатую и довольно избалованную особу, которая, к тому же, была уже почти пьяна. Никто, кроме Шурика. Он подошел, встряхнул ее за плечи и как-то слишком серьезно сказал:
- Ты сама себя серьезно не воспринимаешь. Посмотри, ты – красивая и молодая, а так уродуешь свою жизнь.
Потом потянулись дни войны: войны привычек и интересов, война даже где-то за жизнь. Как-то неожиданно сразу Света переехала к Шурику (точнее, он просто собрал ее вещи и перевез в свою квартиру), он ждал ее терпеливо после «загулов» с тогда еще друзьями, возвращал из пьянящего небытия в мир реальный, несколько раз ругался с ее же родителями, которые отказывались верить в то, что дочь ведет столь свободный образ жизни. В их глазах – Шурик был просто охотник за деньгами дочери. Изменилось все в тот день, когда Шурик просто привез Свету к родителям после очередного «дня рождения» в очередном клубе. Сказать, что случился скандал – ничего не сказать.... В итоге на «реабилитацию» Света с Шуриком приехали в родительский дом в Александровке. Не сказать, чтобы тетя Наташа была счастлива видеть избранницу сына. Они не конфликтовали, но и не сразу смогли найти хоть какие-то слова друг для друга.
-Увидим, мать. Поживем, увидим ... – только и вздыхал Егор Михалыч каждый раз, видя немой вопрос жены.
А Шурик казался почти счастливым.
Вскоре они поженились. На красивой свадьбе настояли родители Светы, которые к тому моменту любили больше уже Шурика, чем ее саму. Однако родители Шурика на свадьбу приехать «не смогли». Тетя Наташа буквально накануне «заболела» и долго извинялся в телефонном разговоре сыну.
- Что мы поедем, Егор. Мы с тобой в городе последний раз были сколько лет назад? – говорила она тем вечером...
Однако молодые сделали родителям настоящий сюрприз. И это было больше по настоянию Светы: после росписи они «заглянули» ненадолго в ресторан, где ждали гости, а потом уже с родителями Светы, огромными пакетами и коробками со всякими вкусностями, а также подарками – поехали в Александровку... Тогда сердце тети Наташи немного дрогнуло. Но по-настоящему принять свою невестку тетя Наташа смогла после почти рокового случая.
Шурик попал в аварию. Из госпиталя позвонили только на следующий день, когда Шурику сделали уже операцию на бедре и его состояние было «в норме», по словам врачей. Приехать же к сыну тетя Наташа смогла еще через день: сначала подскочило давление, потом не могла найти билеты... звонила Свете, уже больше в отчаяние. Света отправила за свекровью машину с водителем отца. Когда же тетя Наташа воша в палату, то... увидела Свету: не привычную и яркую, а скорее, похожую на тень себя самой же. Круги под припухшими глазами, россыпь мелких морщинок от недосыпа, волосы, собранные кое как, сутулые от усталости плечи. Света обняла свекровь:
- Он спит. Много лекарств очень. Но операция прошла хорошо и все в порядке уже. – Говорила она шепотом. – Вы устали же с дороги? Давайте, я попрошу, вас к нас домой отвезут...
- Я тут посижу немножко, может, Шурик проснется.
- Он почти все время спит. Врачи говорят, так лучше даже. Виновные в аварии под следствием уже. Папа не оставит так... пьяный водитель, знаете... Машина котроль потеряла и летела на полной скорости в остановку, а там женщина с девочкой сидела. Ну Шурит и поспешил «закрыть» их своей машиной. Женщина в шоке, у нее только синяки незначительные. Девочка цела... Знаете, - продолжала Света шепотом, - мне когда позвонили из больницы... операция, переломы, внутренне кровотечение... Я ехала в больницу и думала, что так не может быть. Не должно. Не правильно. Бог он же есть. Он не может забрать у меня человека, который... и дал мне шанс на жизнь. Зачем мне жизнь без него? Теть Наташ... Верите, я тогда первый раз молилась...
И тетя Наташа вдруг заплакала.
-Что Вы, - принялась вдруг утешать ее Света, - Не переживайте! Все хорошо, врачи ставят самые хорошие прогнозы. И ходить будет. И восстановится быстро...
- Я ... Я знаю, родная, знаю... – Тетя Нашата смахнула слезы. – Я не от того плачу... Ты, ты прости меня, дочка. Прости, пожалуйста.
И она снова заплакала.
Света тогда не могла понять, за что должна простить свекровь: за все годы та ни словом, ни взглядом не упрекнула невестку, не сказала дурного слова, да и вообще их отношения, по мнению Светы, были отличными. Однако самой тете Наташе вдруг стало бесконечно стыдно за свои мысли: она не понимала выбора сына и не могла его принять. Да, она не сказала ни слова против, но все эти годы ее сердце болело – вдруг она опять «сорвется», вдруг не выдержит простого «быта» - Шурик работал, но его достаток был далек от той роскоши, к которой Света привыкла. Более того, он категорически был против любой помощи со стороны ее родителей, вдруг «увлечется» кем ...
Тем вечером две женщины, объятые одной бедой, засыпали на маленьком диванчике в больничной палате. Тетя Наташа нладила волосы своей невестки и молилась тихо о том, как ей все же повезло...
И все было бы хорошо, если бы не одно НО: образ жизни, далекий от здорового в прошлом, а также наследственные проблемы по «женскому» здоровью стали причинами того, что Света так и не смогла забеременнеть. Это были годы попыток, врачей, разных клиник, в том числе и зарубежных. И несколько попыток ЭКО. Но... Это был болезненный момент, который и Света, и Шурик всегда обходили стороной.
- Родные мои, - Тетя Наташа расцеловала сначала невестку, потом и сына. – Как же вы по такой непогоде... Метет же!
- Мы еще днем выехали. Лиза, Павлик! – Света обняла друзей.
- Сумки в машине, Пашка, помогай...
- И вы туда же, - всплеснула руками тетя Наташа, - у нас уже погреб забит весь! Какие сумки!
Было уже почти 10 вечера, когда все наконец-то уселись за столом: разберали сумки, укладывали подарки под елку – что оказалось не просто, так как подарков было слишком много, потом накрывали на стол..
- А что же Тихоновы? Неужели не приедут? – спросил вдруг Шурик, глядя на часы.
- Я звонила Мире вчера, они собирались выезжать днем еще, но погода... – отвестила Лиза. – Может, утром...
Не успел Шурик ответить, как с улицы послышалось:
- Хозяева, спите что ли? Открывайте уже! – после чего последовал стук в окно.
- Замерзли совсем! Стучали, стучали...
*** Тихоновы***
Игорь и Мира жили в соседних домах. Только Игорь жил тут с родителями, а Мира приезжала к бабушке и дедушке почти на каждые выходные, на все праздники и все лето. Потом пошли в одну школу, и дружба переросла в нечто большее и нечто более прекрасное. Впрочем, влюбленность никого не удивила – с самого детства их в шутку сватали и называли «женихом и невестой». Потом поступили в один институт и сыграли свадьбу: простую и тихую, только для себя, самых близких друзей и родителей. Свадьба была тут же, в Александровке: задний двор дома бабы Нины убрали и украсили, поставили столы, сделали красивые арки с живыми цветами. Готовили все тоже сами, а тетя Наташа испекла еще и огромный свадебный каравай. К тому времени родители Игоря свой дом уже продали – как это часто бывало. Времена были такие: что в деревне? Работы нет, в город ездить далеко. Ягоды и свежий воздух, это, конечно хорошо, но... Игорь по дому своему тосковал.
Он любил Александровку, все окрсности и вообще людей тут. И планировал со временем также вернуться – должность позволяла работать из дома, а Мира итак работала в домашней мастеркой. Они понемногу ремонтировали дом бабы Нины и планировали, что однажды поселятся тут. Мира утеплила крышу, чтобы бы обустроить наверху свою мастерскую, полностью переделала все отопление в доме, поменяли окна, полы ... Проще было сказать, что они оставили неизменным. Баба Нина таким переменам радовалась:
- Хоть перед смертью поживу... – Говорила она с гордостью и добавляла, что у нее теперь есть и горячая вода и ванна.
Однако пожить удалось недолго: бабы Нины не стало 3 года назад. Несколько месяцев Игорь с Мирой не могли «пересилить» себя и приехать в Александровку. Представить себе дом без старушки в неизменно ярком платке на плечах, без шумящего постоянно чайника в углу печи, без стучания ее спиц – было сложно. Даже невозможно. А потом оказалось, что и возвращаться «некуда».
Тетя Наташа как-то позвонила Мире:
- Ты бы хоть предупредила, что жильцов пустила... мы чуть милицию не вызывали! Думали, что воры...
- Какие жильцы, теть Наташ?... – не поняла Мира.
Завещания баба Нина не оставила, да и не нужно было. Как все думали. Дочь у нее была одна, Лариса, мама Миры. Поэтому и не думали: дом итак перейдет по наследству. Однако оказалось, что какие-то очень дальние родственники, о которых почти никто не помнил, обернули все в свою пользу. Они принесли завещание, в подлинность которого не особо верили, но и оспорить не получалось. Суды затянулись на долгие годы и сказались негативно не только на семейном бюджете, но и на здоровье. Поэтому Мира оставила это дело – личное спокойствие было важнее.
Но Александровку они тажке продолжали любить и с удовольствием, смешанным с внутренним сожалением, приезжали сюда на праздники и иногда просто на выходные. Это был второй дом – любимый и очень нужный.
... Последнее утро года началось с пушистых снежных хлопьев, медленным вальсом падающих с грузного и серого неба.
- А к ночи опят завьюжит. – Сказала Наташа, вытирая руки о передник. И хотя было еще рано в доме вовсю кипела работа. Женская часть занималась приготовлением к ужину: не только вкусности, но и бумажки с пожеланиями, а также предсказаниями на год. Это была такая же многолетняя традиция, как и, например, баня и купание в проруби перед ужином или прогулка на лыжах первого января. Эти традиции сложились как-то сами и делали каждого немного и намного счастливее. Мужская же часть занималась и растопкой бани, и другими хозяйственными вопросами, требующими сил. Зима в деревне хотя и не самое активное время, но требует определенных физических вложений.
И действительно к ночи не просто завьюжило – разыгралась такая метель, что пришлось закрывать дополнительными ставнями. А ближе к получночи и вовсе по всей Александровке отключился свет.
- Как Новый год встретишь, так его и проведешь... – задумчиво сказала Лиза.
- Я вполне не против провести так весь год! – Отозвался Сашка.
- И правда, это был бы отличный год! И хорошо, если не один! – Поддержал Павлик.
Каждый подумал о своем.
Во всем доме горели свечи, уютно потрескивала печь, пахло хвоей и всевозможными вкусностями. И было так тепло и уютно, как бывает только на старых цветных новогодних картинках, изображающих семейную и абсолютную идилию или счастливое детство.
- Посмотите, что я нашел! – Игорь забивал окно на чердаке, раму которого вместе со ставнями выбило ветром. – Кто помнит?
Он поставил в центре стола небольшую пыльную шкатулку.
- Не может быть! – Воскликнул Пашка.
- Господи, это же наши желания! Я и забыла... Давайте октроем! Сколько же лет нам было... – Лиза потянулась к шкатулке. Она аккуратно протерла лаковую крышку.
«Я клянусь пронести нашу дружбу до последнего дня своей жизни! Я клянусь вдохновлять и поддерживать своих друзей, помогать всем, что в моих силах и держать двери дома открытыми! Я клянусь делиться последним, что имею. Клянусь быть рядом в хорошие и плохие время. Верить. Доверять. Быть рядом.
Павлик. Мирослава. Елизавета. Сашка. Игорь. 31 декабря 1991 год.»
- Не может быть! Сколько же лет прошло... Посмотрите, тут даже наши записки остались! Кто помнит? – Сашка раздал всем бумажки с личной подписью.
Первой прочитал Павлик:
- Хочу, чтобы в Новом году были длинные летние каникулы. Научиться играть на гитаре. Фирменные джинсы ...
Каждый зачитал свои новогодние пожелания, вернувшиеся вдруг из прошлого.
- Самое смешное, что все сбылось. – Подытожил Сашка. – И каникулы были длинными – я тогда ногу сломал и не мог ходить в школу с конца апреля! И на гитаре научился играть, все больше потому, что сидел дома и было отвратительно скучно!
- И у меня... – Тихо сказала Лиза. Но не прочитала вслух записку.
- И у меня! – Сказала Мира. – Я хотела персидксого кота апельсинового цвета! На день рождение бабушка подарила мне Лимона! Но самое главное, я о своем желании никому не говорила!
- Видимо, у всех... Каким-то чудом.
- Так Новый год ведь. На то и время чудес. – Егор Михалыч громко хлопнуд пробкой от шампанского. – Да и шкатулка эта особенная. Так еще моя бабка говорила. А она у нас в селе была ведуньей. То травы какие заговоренные в ней держала, то самые сокровенные бумажки какие хранила, то тканей кусочки. Мы что? Мы дети были. Потом уже она мне на свадьбу передала шкатулку ... Под украшения и всякие важности..
- Хм, дайте-ка мне листочек с ручкой! – сказала вдруг Света. – Я думаю, что это может быть еще одной хорошей традицией! Только вот уже внизу клятвы я допишу и свое имя, если можно!
... Где-то били куранты, где-то взрывались салюты, где-то были красочные гулянья, новогодние фильмы и многое-многое другое. А над Александровкой бушевала небывалая метель, последствия которой растянулись почти на две недели уже нового года. Дороги замело, деревья повалило, оборвало много проводов. Но, как показалось, за это время все стали еше чуть ближе друг другу. И чуть роднее.
- Так что, когда теперь ждать? – Наташа доставала из погреба заветные баночки. Это была уже больше, чем традиция. Для сына и невестки – обязательно соленые грузди и опята. Для Лизы – баночки с летним ассорти, чуть острые, и обязательно брусничное варенье. Для Павлика – варенье из малины и черноплодной рябины. Для Миры и Игоря – икра из баклажан и моченые яблоки. Все эти угощения заготавливались впрок и лежали до своего часа.
- Мы к дяде Егору на юбилей бы приехали. – Сказали Игорь с Мирой. – Как раз у нас несколько дней отпуска будет...
Калитка со скрипом захлопнулась. Наташа смотрела в окно на ребят, рассаживающихся по машинам. Все такие разные. И все – свои, родные, дети.
- То ли еще будет, Егор. Гляди, весна в этом году будет доброй. Сколько сорок собралось на рябине...
***
- Спасибо, что подвезла! У меня еще время до регистрации ... если не торопишься, пойдем кофе попьем. Тут кофейня хорошая и выпечка своя, обалденная! – Павлик потер чуть озябшие руки. Он проговаривал эту фразу внутри многократно. Да, конечно, он и раньше приглашал Лизу на кофе и даже в кино, и ужинать. Но...
- Я люблю аэропорты. Какая-то другая жизнь. Смотри – все спешат, все торопятся. Кто-то встречается, кто-то прощается. Кто-то счастливый, летит в отпуск. Кто-то ... Это так здорово. Ты, наверное, привык... Часто летаешь теперь. – Лиза обнимала чашку ладонями и смотрела вниз, туда, где вовсю кипела аэропортная суета. В кофейне, к счастью, было тихо. Даже непривычно тихо. Обычно даже в столь ранний час тут было многолюдно.
- Нет, к такому нельзя привыкнуть. Я тоже очень люблю все это... И летать люблю. Есть что-то в этом... свободное. Кстати, мы скоро с Томашем должны лететь в Штаты. Он хочет попытаться открыть что-то типа представительства и выходить официально с поддержкой на рынок США. Как думаешь, получится?
- Уверена. – Лиза сделала маленький глоток. – Вы молодцы. Тебя можно ставить в пример многим. Человек, который «построил» себя сам.
- Ну, не совсем... – рассмеялся Павлик. Потом он вдруг стал серьезным. – У меня регистрация скоро закрывается уже! Совсем забыл...
- Тогда пойдем, я помогу – у тебя сумок одних миллион!
- Сейчас, я только ... Спросить хотел вот, последнее. Немного не так все себе представлял, знаешь... Сейчас. Подожди.
Он открыл сумку с ноутбуком, что-то в ней искал, потом в своем рюкзаке. Видно было, что он нервничал очень.
- Да где же...! А, вот. Нет, Лиз... Ты на минутку просто закрой глаза, пожалуйста. Мне так легче будет.
Лиза с удивлением посмотрела на своего друга. Но глаза закрыла. Наступила то ли пауза, то ли тишина. То ли время просто остановилось вокруг и так, что даже звуки аэропорта растворились вне.
-Ну... долго еще...
Пашка вдруг обнял ее и поцеловал.
- Ты... Я... Лиз, пожалуйста, выходи за меня замуж. Я.. Я не хочу так... вот. Это тебе. – Он вложил в ее ладонь маленькую коробочку.
Лиза боялась не то, что открыть глаза, но даже дышать. Это все – всё вот это – от вдруг вернувшегося шума аэропорта до его тепла – лишь иллюзия и часть сна. Несбыточного, кажется.
- А твой самолет?.... – Прошептала она чуть слышно.
- К черту самолет.
Она наконец-то открыла глаза, полные слез. И улыбнулась. И эта улыбка стоила больше, чем все слова, самолеты и вообще сокровища мира. И поцеловала Пашку, обняв его за шею так крепко, как только было возможно.
- Это... это значит... значит «да»? – Переспросил он, все еще путаясь в мыслях, ругая себя за прямоту и пугаясь своей внезапной смелости.
Лиза улыбалась.
-Да!
- Тогда... – Он достал билет и порвал его в мелкие клочки. – Это не нужно сегодня. Поехали отсюда!
И они почти выбежали из здания аэровокзала, счастливые, держась за руки, под удивленные взгляды сотрудников аэропорта и других пассажиров.
***
Света почти не спала всю ночь. Сны снились тревожные и странные, слишком яркие и слишком реалистичные. Она заварила себе чай, укуталась в одеяло и села у окна, смотреть, как просыпается город.
«Конечно, за Сашку переживаю,» - подумала она. Муж был в это время в самолете – возвращался из срочной командировки.
По улицам микрорайона сновали маленькие снегоочистительные машины, приводя улицы в порядок после небольшого ночного снегопада. С высоты их этажа они все казались почти игрушечными.
Потом она решила принять горячую ванну – день предстоял сложный и насыщенный событиями, а лучшего средства от ночных кошмаров, кроме как ванны с маслами и любимой книгой еще не придумали. Света открыла шкафчик над раковиной и задумалась над выбором аромата. Одно неловкое движение – и несколько флаконов, а также баночки с кремами со звоном упали.
-Ну вот. Хорошо, что не разбились... – Поставив все на место она вдруг нашла тест на беременность. Он лежал в самом углу шкафчика и за баночками его не было видно. – Как же давно он тут ...
Уже давно девушка не покупала никаких тестов и где-то для себя закрыла эту тему. Врачи, даже очень хорошие врачи, оказались бессильны. Сашка ставил в планы поехать летом в один из известнейших центров по планированию семьи в Штатах и хотя Света его поддерживала - внутри уже не верила. Девушка покрутила тест в руках.
- Все равно выбрасывать... – Сказала она самой себе.
Горячая ванная творит чудеса с мыслями и телом. Света не заметила, как задремала и проснулась лишь от того, что вода уже совсем остыла. Она быстро приняла горячий душ, посмотрела проущенные звонки и сообщения. И пока сушила волосы...
- Свет, я приехал! – Сашка открыл дверь. В квартире было непривычно тихо и как- то сранно. – Ты спишь? Он прошел в спальню: кровать была не убрана.
- Света! – окрикнул он уже с большей тревожностью. Потом увидел, что дверь в ванну преоткрыта. Он аккуратно толкнул ее. Света сидела на полу, обняв колени руками.
- Ты... Ты чего. Тебе плохо!? Ты упала? Что случилось?!
Вместо ответа она протянула мужу лишь тест. С двумя яркими полосками.
****
Калитка скрипнула снова.
- Теть Наташ! Дядь Его, мы приехали! – Шурик пропустил вперед жену с немного округлившимся животиком.
- Ох ты ж! Родные мои, - Тетя Наташа поспешила навстречу, наскоро вытирая руки о передник. Весна выдалась ранней и теплой, и она проводила все дни в огороде. – А я совсем закопалась и про время забыла! Дед, да иди уже сюда! Ох, он там беседку чистит.
- Здравы будете, - Послышалось издалека. – Я сейчас.
- Вы опять скупили все магазины? – Недовольно покосилась тетя Наташа на огромные сумки.
- Почти... Ох, идите в дом, я принесу все.
- Садись, садись, отдыхай. Я сама, - женщина суетилась по дому. Весна лилась всей своей красотой в чистые окна. – Я сейчас чай свежий поставлю. Там еще сочники есть, варенье стоит, сливки будешь? С краюшкой свежей, хлеб утряшний. Тетя Нина поделилась.
- Нет, спасибо. Я чай только. Аппетита нет совсем эти дни.
- Это ничего, но покушать надо все равно. Капуста есть еще зимняя, положить?
Света кивнула. И с какой-то особой благодарностью оглядела всю комнату.
- Так а что же вы одни? Лиза? Павлик?
- Не знаю, мам, мы всем звонили. Но Пашка вроде еще в Штатах, Лиза то ли в отпуске, то ли в работе. Я толком не понял. Связь ужасная была.
Вечером растопили самовар в беседке. Было еще свежо, но всем хотелось насладиться первыми теплыми весенними вечерами, запахом прогревшейся за день земли, и ярким сумеречным небом.
- Чи калитка стукнула? Дед, поди посмотри уже. Там своячница должна зайти, молоко занести. Как бы кошки не побили.
Дед Егор тяжело поднялся, но не успел и сделать нескольких шагов, как из-за угла дома показались Павлик с Лизой.
- Мы без предупреждения! Извините! – Ребята улыбались и держались за руки.
Света с Шуриком и тетей Наташей переглянулись.
- Сашка, пойдем, как всегда, багажник разгружать!
- Да что вы.. с дороги, какой багажник! Вот чай, подождет все... – Тетя Наташа достала из сундучка чашки.
- А мы... – ребята сели за стол, - с новостями.
- Да мы видим уж, - засмеялся дед Егор, - понимаем, дело ж молодое.
- Так вы... – Света только начала понимать происходящее и еще более удивленно посмотрела на Лизу и Павлика.
- У нас свадьба через две недели. – Улыбнулся Павлик.
- Как свадьба? И не сказали? Все это время молчали? Мы ж только вот созванивались...
- Мы решили, что надо как-то особенно сказать. А тут и повод хороший. И все собрались. Сейчас еще Тихоновы приедут. Мы им звонили из дороги, им еще час где-то...
***
- Я ж говорила, помнишь – весна доброй будет. – Тетя Наташа укладывалась спать. Дом наконец-то наполнился тишиной. – Как все иногда складывается, ты погляди. Пашка с Лизой! Давно же пора, Господи, благослови их. Хорошие ребята.
- У нас каждый год добрый, пока живы и пока живем. Давай спать. Завтра дел же много. Хочу с ребятами дальнюю сарайку разобрать – глядишь, летом козу кто продавать будет. Надо бы.
- Или телку хорошую. Надо бы Митрофановых спросить. Нинка говорили, она свою Ларку хотят продавать что ли. Им три коровы уже сложно....
Утром опять растопили самовар и за разговорами, планами, смехом и деревенскими заботами день пролетел на одном дыхании.
И уже когда солнце кланилось к закату, у дома остановилась незнакомая машина.
- Чьих это будет? Мы вроде не ждем никого. – Удивилась тетя Наташа.
Высокий мужчина помахал рукой и крикнул:
- Тихоновы тут что ли? По всей деревне ищу!
- Тут, - ответил дед Егор.
- Может, это с работы? – Удивилась Мира.
- Так позвонили бы. – Ответил Игорь. – Никто ж не знает нашего адреса даже местного. Если он еще остался...
Игорь с незнакомым мужчиной о чем-то долго говорили. Мужчина доставал из папки все новые листы бумаги, что-то объяснял, показывал, жестикулировал. Потом, наконец, почти приятельски хлопнул Игоря по плечу и сел в машину. Игорь же еще какое-то время стоял у дороги и листал документы, видимо.
- Вы не поверите... – Только и сказал он, вернувшись ко столу. – Мир, ты не поверишь...
- Что это? Что случилось?
- Суд... Наш дом... Я не понимаю! Это же невозможно...
-... и признать единственным наследником Игоря Николаевича Тихонова. В отношении Власовых возбудить уголовное дело за подделку документов и незаконное владение имуществом... – Читал вслух Павлик.
- Так вы суд выиграли!? – Воскликнула Света.
- Мы даже не знали, что у нас еще суды идут.... Без вариантов же было. Столько пройдено инстанций и запросов... Нам теперь только документы выправить. Представляете. Они по ошибке написали адрес деревенский и искали нас, чтобы известить... А им соседи на ваш, теть Наташ, дом указали.
- Господи, как же это ... возможно? – Не верила в происходящее Мира.
- Тут вот что-то про подделку завещания и подкуп вроде как свидетелей. Ох, много читать! Игорь, это ваше чтиво теперь семейное. А мы на новоселье приедем!
- Сначала мы – на свадьбу!
- Кстати, про свадьбу... Теть Наташ, - обернулся Павлик, - мы бы хотели тихо, по семейному. Мы все привезем и все уберем. Но лучшего места, чем ваш двор задний – ну не найти! И беседку украсим, и столы...
- Так весна же, Пашка! Чи дождь пойдет?...
****
Но дождь не пошел. И свадьба была красиво-скромной, а Лиза – невероятно счастливой. Мира с Игорем вовсю занимались ремонтом дома. А Света с Шуриком узнали ко всему прочему, что будет у них двойня.
- Господи, дай пожить еще, дай пожить. – Перекрестилась вечером тетя Наташа на образа. – Гляди, Егор, опять сороки на рябинах сидят.
На рябине у окна о чем-то шумно спорили сороки, и было их так много, что, казалось, куст рябины пестрел черно-белым! Гости еще сидели во дворе: было уже тепло, и пахло, особенно по вечерам, уже настоящей и красивой весной.
- Так к новостям, принесут сейчас на хвостах.
- Ох ты подумай. Спать пора. Утром договорилась пойти к Нинке, Лару посмотреть. Представляешь. Говорит - продавать кому на сторону жалко, а вам – с легкой душой! Чудо чудесное, ей-слово.
Тетя Наташа улыбнулась. И подумала, что и чудо чудесное. И время – чудесное. И почему-то ей вспомнилось, как давно и в далеком детстве, прбабушка говорила ей:
- Каждое чудо случается в свое время.