Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
- Он мне предложил, – сказала она, – нарисовать меня в полный рост обнажённой.
- Повторите, – прервал следователь потерпевшую, – он вас просил раздеться: так?
- Нет, – всё больше запутываясь, девушка продолжала, то и дело сбиваясь, – он мне предложил – да, но я отказалась... тогда... – она потупилась.
- Продолжайте, я ничего не понял, но возможно, пойму, вы продолжайте.
Но девушка уже ничего не могла сказать, только заплакала, но слёзы были какие-то неестественные. "Чего рыдать, – думал про себя полицейский следователь, – если уж что случилось, то надо рассказать, а так – тянет время".
- Хорошо, – сказал терпеливый и настойчивый следователь, – вам надо подумать и успокоиться, если вам действительно невмоготу, я помогу... где-то у меня... затерялся, – он отодвинул ящик стола и стал искать пузырёк с нашатырём.
- Не надо, – девушка вдруг "образумилась" и спокойным голосом продолжила, – вот здесь письмо, – она достала из сумки конверт с вчетверо сложенным листом бумаги, на нём графским почерком было написано, – "... прошу ко мне, пожалуйста..."
- Что это? – следователь с любопытством взял лист и прочёл. – И что? Это приглашение?
- Да.
- И вы согласились?
- Да, – она залилась слезами.
Следователь уже не верил ни единому слову этой "попрошайки", но был удивлён конвертом: почерк похож да и только.
- Кто вам это дал?
Надо ли говорить, что почерк князя он знал, дружили когда-то, не близко, но дружили. Всегда аккуратный, прилизанный даже, почерк имел твёрдый, деловой, а этот "нервный", нарисованный как будто.
- Так кто? – повторил свой вопрос следователь: он уже ёрзал от нетерпения разозлиться.
- Он, – ответила девушка, водя пальцем по столу, очевидно думая, что бы соврать.
- Художник? – стал задавать наводящие вопросы Сергей Валерьевич, мысленно определив "изнасилованную" вымогательницей: сначала художник, потом князь.
И уже теряя терпение, следователь позвал городового, сопроводить задержанную в камеру.
- ... пусть подумает, потом спрошу, конверт оставлю у себя.
Девушка плохо соображала и шла за городовым, всё ещё играя потерпевшую.
- Он меня насильно взял... – и стала сморкаться на всё отделение.
- Угу, – поощрил её невежливый городовой, – барышня, пройдём.
- Куда вы её тащите? – услышал возмущённый голос из коридора следователь.
- А этого сюда! – крикнул в дверь следователь.
Как ухитрился Степаныч (так по-свойски называли в отделении служивого городового, раньше воевавшего, а теперь "на покой" ушедшего) одной рукой придерживать девицу, другой вталкивать посетителя. Он дожидался подругу с "вестями", греющими его душу, душу обнищавшего художника. Эту афёру придумал он, а исполнение поручил "помощнице", по совместительству натурщице.
- Так-так, – сказал следователь, – вот кто всё придумал, а вы знаете, что положено за подлог, вот за это? – следователь потряс конвертом.
Ничуть не смутившись, Высоцкий – так он себя называл, взяв псевдоним вместо фамилии Потрепаев, выдал:
- Всех бы этих богачей... я бы взял, – стал крутить кулаками и выдавил из себя, – и расстрелял!
- За такой призыв... – Сергей Валерьевич позвал городового: знал, что стоит за дверью, придерживая девицу, – посидите у меня, подумаете, а я решу, что с вами делать.
Парочка отделалась штрафом, который отработала, по-видимому, нарисованная куртизанка – был такой портрет у Высоцкого-Потрепаева, где она голая, "прикрытая" одним пледом, сползшим с неё окончательно, оголила замысел художника.
- Я творец! – кричал Потрепаев. – Вы меня ещё услышите!
История не имела последствий, князь лишь улыбнулся рассказу старого друга и выкупил картину творца Потрепаева, частично погасив за него долг (но не штраф).