Виктор Антохи
Новые старые знакомые.
1.
— Мужики, — обратился к сокурсникам, залетевший с порога в аудиторию №305, староста группы Антон Забота, — завтра, в воскресение,всем прибыть в техникум.— Он остановился у столов первого ряда и обпёрся руками на первый стол, всем своим ростом навис над головами, сидевших студентов группы Т10—4 Технического техникума. Цифра «4», красноречиво подсказывала всем, что курс старший и группа выпускная.
— А что случилось, Антон? — нетерпеливо задал вопрос Петя Гуцалюк, сидевший за тем же первым столом.
Староста кинул свой усталый взгляд на лица сокурсников и продолжил:
«Ребята, не удивляйтесь, я при своём уме и помню, что завтра в Одессе воскресение и, именно завтра, наше техническое отделение совместно с Политехническим институтом будут распределять темы дипломных проектов».
Поэтому, нужно подойти часам к двенадцати и распределить темы. Кто не сможет быть завтра в техникуме, тот выберет себе тему из оставшихся. Что кому достанется на защиту зависит лично от вас.
— Почему так? — возмутился Петя Гуцалюк.
— А чё ты возмущаешься? Ты что, не будешь завтра в Одессе?
— Буду.
— Или ты переживаешь за друга, Василия?
— Ну, да. Он в Килие, отдыхает у тёщи, завтра же воскресение.
— Может ты знаешь, что бы он хотел себе выбрать и мы завтра для него «забьём»?..
— Трудно сказать. Я себе не знаю, что я хочу, а для кого–то? Это такая ответственность! Если не понравится, то мы с тобой будем виноваты.
— Пётр, ещё одна пара и мы — едем с тобой в общагу, не забыл?
— Нет.
— Тогда, Пётр, не задерживайся после электротехники.
— Окей, сэр. Встретимся в фойе техникума.
2.
Пётр не задержался после занятий, а Антона вызвали к заведующей техническим отделением Комиссаровой Лиле Николаевне. Она вызвала старосту группы Т10–4, чтоб ещё раз напомнить о собрании выпускной группы в воскресение. Антон Забота не мог не зайти, а зайдя повозмущался для «годиться»:
— Лилия Николаевна, я всем передал, за исключением нашего женатика, который отпросился у Алексея Леонидовича и уехал в Килию к тёще.
— Это Кравчук, тот, у которого на прошедшей неделе была свадьба?
— Да!
— А он потом мне претензии предъявлять не будет?
— Нет, он человек уравновешенный и толковый.Там много средних тем с несложными чертежами. Думаю он найдёт для себя подходящую.
— Хорошо, но я буду ссылаться на тебя.
— Ладно. Я знаю Василия очень хорошо и думаю, что он не будет в претензии.
Лиля Николаевна,я пойду, а то меня ждут.
Антона, правда, ожидал Гуцалюк в фойе техникума и даже предался воспоминаниям о давно прошедших годах. Пётр вспомнил, как познакомился со старостой впервые и удивлялся, что есть что-то такое у одесситов и даже у людей из Одесской области, чего не хватает в характере и поведении у молодёжи с других областей Украины. Наверное некий шарм?
Когда–то, на первом общем собрании — три года назад. Лилия Николаевна поставила вопрос. «Товарищи, нам нужен староста группы, без него мне будет трудно работать и вы не набегаетесь ко мне со своими вопросами. Есть по этому поводу вопросы? Может кто–то желает добровольно предложить свою кандидатуру?»
Группа Т—10—2 молчала.
«Тогда я буду назначать сама, ладно?» — более уверенно заявила заведующая отделением.
Группа Т—10—2 продолжала молчать.
«Это будет — Антон Забота!»,— я так решила, но временно с испытательным сроком.— Что мы о нём знаем? — Только, то что он служил в Германии и, что он старший сержант. Это мне военрук Аврух подсказал.
«Я вспомнил про Авруха, — подумал Пётр, — Он зашёл в аудиторию на перерыве с вопросом:«У вас вся группа состоит из прослуживших в СА и ВМФ. Старшины среди вас есть?»
«Я старшина!» — ответил Виктор Михайличенко.
«Какой род войск?»
«ВМФ. Старшина 1–й статьи!»
«Нет, не подходит!»
«А старшие сержанты есть?»
«Я!» — ответил Олег.
«Я!» — ответил Антон.
«Я!» — ответил Драган.
«Я!» — ответил Гуцалюк.
«Антон, пройдём в кабинет!»
«А что нужно сделать, товарищ капитан?»
«Значит, так! Нужно построить во внутреннем дворе всё Техническое отделение, как военный строй на «линейку» и доложить о Готовности к началу учебного года Заведующей отделению. Сможешь?»
«Смогу!»
Гуцалюк прервал свои воспоминания и удивился: «Как он смог?!» «Я не смог бы!»
«Это перед солдатами всё просто, а выйти перед гражданским строем!Увольте меня...»
Когда Антон вышел перед строем и зычно скомандовал:«Становись!» — девочки захихикали.
«Отставить!» — прозвучало менее зычно.
«Равняйсь!» — прозвучала ещё громче команда старосты группы Х—10—2. — «Смирно!Равнение на середину!Товарищ Заведующая отделением...»
Когда Антон вернулся к группе, он уже стал знаменитым на весь техникум...« Ну ты даёшь, Антон!..» После этого доклада кандидатуру Антона утвердили старостой группы...и отменили испытательный срок.
... Пётр, очнулся от воспоминаний и сильно обрадовался, когда увидел старосту, спускающегося по парадной лестнице.
— Извини, Пётр, меня снова вызывала Комиссарова.
— Ей что делать нечего? И что ей надо было на этот раз.
— Кто тебе скажет об этом? Это очень большой секрет.
— Какие там секреты? Я знаю про эти секреты. Из–за Васьки?
— Да, спрашивала, как мы в Килие на свадьбе погуляли?
— Что, правда?
— Нет, конечно, пошутил я.
— Да, ладно!
— Серьёзно! Она ещё раз напомнила про распределение тем в воскресенье.
— Ну, что, пошли в общежитие?
— Пошли!
3.
Зайдя в фойе общежития, Антон узнал новость от знакомой вахтёрши Рахилии Яковлевны, которую он не ждал.
— Антон, а Вам пришло письмо. От кого я не знаю, но письма всегда приятно получать, не так ли?
— Пока не знаю.
Письмо оказалось от девушки Маруськи, с которой он дружил в девятом классе.
«Здравствуй Антоша,— писала девушка. Твой адрес мне прислала твоя сестра. Я хотела узнать, почему ты меня бросил в 8–м классе (а ты был в 9–м). Мы так хорошо дружили с тобой, но ты однажды ушёл и не вернулся. Может ты найдёшь время ответить мне?
Помнишь, когда мы с тобой встречались зимой, нам разрешали сидеть в холодной, неотапливаемой комнате, а мы кутались в одеяло и засыпали. Однажды нас разбудила моя мама. Ты ушёл домой, а мне устроили допрос. Но у нас отношения были чисто платонические. Мы просто спали вместе. Я уже тогда тебя любила, а ты ушёл... и прошло много времени. Мы закончили в разных школах учёбу, ты уехал служить и всё... Я написала, как было.
В воскресение я поеду в село и буду проездом в Одессе. Ели ты захочешь меня увидеть, приходи к 12.00 час. на Одесский центральный автовокзал. Встретимся на платформе отправления».
«Ничего себе заявочки!» — произнёс озадаченный Антон. — Это же завтра! Как я пойду увидеть? У нас завтра распределение тем. Мне там тоже нужно быть к 12 часам. Если не пойду, то моя тема «Рефрижератор на базе автомобиля ГАЗ–53» уйдёт.
И про Ваську нужно побеспокоиться... Да я ещё и обещал быть».
Антон забегал по комнате, поглядывая на голубой конверт, и исписанный женским почерком, тетрадный листок.
«Я никак не могу прийти на автовокзал. А вообще–то — зачем? Ну когда–то давно дружили, даже вместе засыпали в "холодной хате". Но то что у нас было, давно ушло в прошлое. А что было? Подростковое увлечение, дружба И всё? А сколько не виделись? Почти два года в школьные годы, годы моей службы в армии и почти три года — учёба в техникуме. Итого не виделись — семь лет. Сколько девушке сейчас лет? Приблизительно 22–23 года. Она готовая невеста. Ей пора замуж. Возможно никто не берёт? Значит ей, кажется, что должен жениться я? А я готов? Ещё не защитился и не получил диплом. Нет ни квартиры, ни денег. И придётся этого добиваться самому.
Я уверен, что пока жениться мне нельзя, я не готов. А вот увидеть девушку, знакомую с юношества, интересно. «И, что же? — интересуется мой личный внутренний голос — Ты поедешь завтра на автовокзал?» — Кажется, что — да! — ответил мой голос, не затрудняясь пояснить, как всё сделать правильно».
4.
На Одесском Центральном автовокзале Антон Забота нашёл платформу отправления №6 по Котовскому направлению и приготовился ожидать Машу. Но встреча оказалась неожиданной.
— Привет! Я увидела тебя издалека и понаблюдала за тобой, хотела увидеть, как ты изменился. Смотри, это я — Маруська, узнаёшь?
— А это я! Узнала?
— Ты всё–таки пришёл?
Перед Антоном стояла та же Маша, которую он знал с детства. Как и все дети, на хутор приезжали дети со всего Советского Союза к своим бабушкам и дедушкам, а Маша приезжала к тёте по отцовской линии. Она ещё подростком отличалась своей красиво формировавшейся фигурой с ножками, которым завидовали все угловатые худышки. Особенно выражались на лице зелёные глаза с доброй прищуренной улыбкой и две ямочки на щеках. Голос был с хорошим диапазоном. Антон помнил, как певуче он звучал, когда Маруська поливала цветы в тётином палисаднике. На Одесском автовокзале стояла та Маруська, как её называли родители, которую он помнил с детства, но немного пополневшая, округлившаяся, но с теми же зелёными глазами.
— Как видишь, хотя мне очень надо было быть в технаре. Сегодня у нас распределение тем дипломных проектов, но я не выдержал, чтоб не увидеть тебя.
— Ну, что? Если тебе не интересно было увидеть меня, то я тебя не держу.
— Если не было бы мне интересно, то я был бы там, а не с тобой.
— Да–а? До отправления моего автобуса, почти час. Что будем делать?
— Поехали ко мне в общагу? Там никого нет. Все мои ребята в техникуме.
— Заманчиво, но я так не люблю. Если ты хочешь побыть со мной, то приезжай ко мне. Надеюсь, что ты ещё не забыл, где мой дом? А я буду ждать. Обещаешь?
— Ну, да!
— Нет, скажи точно, когда сможешь приехать?
— В следующую субботу.
— Точно? Я буду встречать тебя на вокзале в райцентре. Только ты постарайся приехать, обязательно.
— Хорошо.
— Нет, давай, я возьму твои часы, а ты за ними приедешь, ладно?
— Ладно!
5.
Антон три часа сидел в электричке. От нечего делать он смотрел на пролетавшие назад хутора и сёла, поля и лесополосы, заснеженные мартовским снегом и переносимого с места на место озорным мартовским ветром. Когда путешествие стало надоедать, молодой человек узнал знакомые места, которые своим видом обещали закончить скоро поездку. Это была станция «Чубовка», знаменитая своим топливным складом, где снабжался не один район углём и дровами. Это значит, что скоро будет Котовск, а через несколько минут — вокзал. Электричка сбавила обороты и, скрипя
тяжёлыми колёсными парами напряжённо тащила свой хвост к вокзалу. Антон хорошо знал эти места, потому что раньше жил в этом райцентре. На перроне, на путях и на привокзальной площади с тех времён ничего существенно не изменилось. Даже массивные бетонные квадратные и цилиндрической формы мусорные урны не сдвинулись с места никуда. Перрон, площадь и всё что имело горизонтальное измерение утонуло под толстым пушистым слоем мартовского снега. Вроде бы долгая зима закончилась и внезапно наступил весенний месяц март, но Небесная канцелярия не успела до весны израсходовать свои зимние запасы снега и продолжала щедро украшать всё тёмное и цветное в цвет чистоты и света по всей округе.
Когда состав остановился, завизжав тормозными колодками, вагон Антона только самую малость не дотянул до вокзального входа. Но именно у входных дверей, где по бокам стояли «по стойке смирно» две квадратные монументальные «мусорки», а рядом кинулись Антону в глаза две молодые женщины в кримпленовых платьях разной расцветки, которые тянули шеи в сторону толпы сошедшей из поезда, пытаясь кого–то увидеть, но боялись пропустить или потерять искомого. Антон успел заметить через широкие вагонные окна, что женщины разминали озябшие ноги и, что они ему хорошо знакомы. Сойдя на перрон ближе, Антон разглядел Маруську и хорошо раздобревшую её соседку и подружку Надю. «Сейчас шума будет, не меньше, чем от цыганской семьи».
Не успев сделать и пары шагов, в направлении знакомых женщин, как услыхал:
— Антоша! Антоша! С приездом! Это ты? Какой ты стал солидный, взрослый и хорошо начитанный?
— Что значит хорошо начитанный? — удивился Антон, — это потому что я учусь в техникуме?
— Ну, да! Мы–то не учились: ни я, ни Маруся. Школу закончили и — на работу, куда попало.
— Слушай, а где твой Недогода?
— А ты не знаешь?
— Нет!
— Я тебе потом расскажу. Ладно? А ты — молодец, вернулся к Маруське.
— Перестань, подружка, не сглазь его и меня тоже.
— У меня была Маруська: юная, симпатичная и красивенькая девочка–подросток. Но очень много времени утекло с дождями в Чёрное море. И той водой что–то смыло, наверное, наши с ней отношения тоже.
— Как я рада, что ты приехал. Ты приехал за своими часами или ко мне?
— Ты, знаешь, мне тоже стало интересно на тебя посмотреть.
— Тогда поехали в Даренчукову?
— Ну, да!А как твои родители меня встретят?
— Как я скажу, так и будет.
— Надя. поехали в село?
— Поехали. А как он в туфельках из Новой Кульны дойдёт?
— А там много снега выпало?
— Нет, только по колено.
— Да–а?
— Мы как–то пройдём. Пройдём, Антон?
— Наверное, я же ничего не знаю, как там у вас сейчас.
— У нас там нормально, как зимой.
— На чём мы поедем?
— На автобусе, Антоша. Электрички ещё туда не едут.
— Автобус. так автобус.
— Поехали на автовокзал?
— Поехали. А куда едем?
— Мы едем сначала до Новой Кульны, а потом 3–4 км пешком через поле.
— Ну и что, я столько раз был в таких переделках зимой. Ни снег, ни мороз, ни мартовский холодный ветер меня не испугают. Пошли!
6.
Молодёжь, приехав на городском автобусе на Черёмушки, нашли платформу отправления и рейсовый автобус — старенький «Пазик», зашли и заняли свободные места. Пассажиров было не много и вскоре пришёл водитель.
— Скажите, а сколько километров до конечной остановки?
— До Новой Кульны не багато — 15. Вам за троих?
— Да.
— Спасибо.
— 15 километров. Это же полчаса ехать, правда?
— Это у вас в Одессе 15 км едут 15 минут, а у нас зимой можно и час ехать и больше. А можно и совсем не доехать — зима...село.
Пока ехали, поднялся ветер и заплясала мартовская метель.
— Цэ Явдоха закрутыла, сердиться...— произнесла, укатанная в толстые платки бабка, глядя в потемневшее окно.
— А чого она сердиться, бабушка? — спросила, улыбаясь Маруська.
— Бо твий кавалер зимой у туфельки вырядывся...
Маруська с подружкой расхохотались, глядя озорными взглядами на Антона.
Дорога была не чищенная. Везде торчали торосами старые и новые снежные заносы.
Они сильно тормозили продвижению вперёд старенького «Пазика», который, пыхтя из оставшихся сил, выворачивался между обледеневших куч снега и всё же продвигался к намеченной цели. Люди с тревогой глядели в окна, нисколько не доверяя погоде, но ехали, во чтобы–то ни стало, потому что всем нужно домой. До места высадки доехали за час с небольшим и, наконец, остановка.
— Выходим, — прозвучал звонкий надин голос.
— Спасибо, — иронично ответил ей Антон, — но куда?
Они с Марусей нашли участок утрамбованный ногами людей и заняли его, ожидая когда автобус продвинется, и освободит дорожное полотно.
— Пошли вперёд! — озорничала Надежда, подбадривая всех, в том числе и себя.
Компания построившись гуськом, пропустив вперёд Надю, двигалась по примыкающей боковой улице куда—то вгору, которая, казалось, не прочищалась за зиму ни разу. Слабые следы, проходивших здесь людей были засыпаны вновь сегодняшней метелью.
Друзья изредка переговаривались, обсуждая всё то, что видели вокруг себя. Антон больше молчал, но не выдерживал, чтоб не уколоть кого нибудь своей шуточкой. Маруська шла перед ним и часто оглядывалась, стреляя ему в лицо шальными взглядами. Юноше это нравилось и он отвечал голосом.
— Маруська, если бы ты видела с моего места, какие у тебя красивые ножки!
— Правда?
— Правда! Мне так и хочется потрогать их.
— Если будешь себя хорошо вести, то сегодня потрогаешь.
— Маруська, а ты специально меня дразнишь... крутишь кормой.
— Какой кормой?
— Красивой.
— Ты меня смущаешь.
— А мне хочется тебя смущать.
— Вы не сильно там любезничайте, оставьте это дело на потом и лучше шевелите ногами, чтоб Антон не замёрз основательно, и чтоб дошёл до дома целым и невредимым.
Антон давно набрал в свои туфельки снега, который со временем медленно таял, а туфли черпали новые порции, чтоб снова сублимироваться в воду.
Когда до конца села осталось всего несколько домов, Надя вспомнила, что в этом районе села живут её родственники: то ли родная тётка, то ли родной дядька...
Ребята, а, давайте, зайдём к моим родственникам погреться?
— А удобно? — засомневалась Маруська.
— Ты не против, Антон? — глянула Надя парню в глаза, поощряя его согласие.
— Я может и против, а мои мокрые носки только «за»!
— Нам тут немножко в сторону нужно отклониться. Пошли?
— Надя, спасибо! Как ты нас выручаешь!
— Мы чуть–чуть погреемся и пойдём дальше.
— Ладно! Ладно!
— Вот и дом тётки! Подождите меня здесь!
— Хорошо! Хорошо!
— Заходите, люди добрые, погрейтесь.
— Спасибо вам!
— Извините нас за беспокойство!
— А вы, что у туфлях? Так зима же!Конечно надо погреть ноги. Садитесь у печки.
— Большое спасибо!
— Вы, наверное одессит? Наши сельские так зимой не выйдут даже у сарай.
— Одессит. Учусь в Одессе.
— Надя! Это твой или Маруськин, — прошипела тётя по–секрету.
— Шо, тётя? Это Маруськин. Они ещё до армии встречались, а сейчас нашёлся в Одессе.
— У меня картошка сварилась. Может перекусите?
— Я их сейчас спрошу.
— Добре!
— Маруся, перекусим?
— Неудобно как–то...
— Перестань скромничать, подруга! Вспомни лучше о своей скромности, когда он что–то попросит.
— А как же мне тогда скромничать, если я и сама не против? Главное — чтоб попросил. Это был секретный разговор двух подруг, которых нисколько не смущало, что юноша всё слышит. Нежданные гости раздевались и размещались в чужом доме,в уютной и, главное, в хорошо протопленной комнате.
Антон все секреты слушал, развесив свои раскрасневшиеся уши и всё запоминал, зная точно, как он может и должен себя сегодня вести.
На столе заманчиво парила картошка, а в тарелочках кучковалось нарезанное сало; хозяйка сосредоточенно булькала из графинчика в рюмочки прозрачную сахарную самогонку, а рядом с картошкой лоснились рассольным глянцем солёные огурчики.
— Прошу всех к столу, не стесняйтесь. Надя, приглашай их.
— Садитесь, Антон, Маруська, тебя тоже просить?
— Поднимайте чарки и выпьем, чтоб вы быстрее согрелись и за здоровье! — пожелала щедрая хозяюшка.
— Спасибо!
— За здоровье!
— Между первой и второй — промежуток не большой, — продолжала потчевать хозяйка гостей, которые только прицелились в огурчики снайперским взглядом, но не успели их ухватить.
— Нет, мы не против погреться изнутри.
— И мы не против, правда девчата? — продолжала ухаживать Надина тётя.
— Ребятки, помните, посидите трошки и — в дорогу, а то скоро стемнеет и тогда вам будет ещё хуже идти по заснеженному полю.
— Да, это правда! Может пойдём уже?
— Ну, давайте! Ещё по рюмочке, закусите и — вперёд! Мне не жалко ни водки, ни еды, а вот время не прогайте! Добре?
— Да, сейчас пойдём.
— Пошли... пошли.
— Закусите!
— Всё, хватит.
Молодёжь стала одеваться и, нехотя выходить, на холод. Мороз включил дополнительные мощности, а ветер не уставал «надувать свои щёки» и снег кружил в зимней пляске, с большим усердием.
— Все вышли?
— Нет. Надя с тёткой шушукаются. Наверное про нас.
— Наверное.
— А я до сих пор не знаю, что им про нас говорить.
— А я знаю? Что про нас говорить... Пока нечего ещё говорить. Поживём — увидим.
— Вот и Надя засуетилась.
— Пусть догоняет.
— Пошли.
7.
До края села дошли быстро, потому что нашлись ещё протоптанные людьми тропинки, а за околицей снег засыпал не только редкие людские следы, но и все другие углубления в почве, которые здесь раньше были.
Обычно дороги тянутся вдоль лесополос и пахотных полей, но сегодня день не обычный, а метельный, мартовский день и больше похожий на зимний. Вдоль ближней лесополосы — самые глубокие заносы, а Антон в одесских туфельках.
— Девочки, нам, наверное, придётся отвернуть свой маршрут от лесополосы и идти по пахоте. Пахота относительно ровная поверхность и ямы в ней бывают изредка. Снег их заполнил, сковал морозом и выровнял.
— Наверное, ты прав, Антоша.
— Главное, нужно определить правильно направление, пока ещё светло.
— Вот туда, — показали руками обе девушки направление.
— Пошли быстро и широким шагом.
— Ладно!
— Добре!
Девушки остановились, повернулись к ветру спинами, натянули капюшоны и повязали шарфы под подбородок.
— Ну, шо? В атаку?
— Всем трудностям поперёк!
— Без «ура»?
— Да! Сегодня без него. Вперёд!
— Антоша, я с тобой. Давай свою руку!
— Держись!— подставил Антон выгнутую в локте руку.
— Ух ты, хитренькая, а я с кем!
— А ты сегодня сама. Сегодня мой день.
— Можно? Возьми мою руку в свой карман.
— Давай! Я с удовольствием!— Маша нашла его карман и они обнялись двумя ладошками, грея друг друга. Только ноги остались порознь на снежной пахоте в холодную пургу, ловили более–менее ровные плоскости поля, попадая в ямы, а Антон, черпая в углублениях новые порции снега. Снежная вода холодила подошвы и особенно стиснутые обувью пальцы, которые давно ощущали зимний озноб тысяч колючек впивавшихся в голеностоп и поднимался по голени всё выше. Юноше хотелось выть и чертыхаться от холода и он думал: «И зачем мне это всё надо? Сейчас лежал бы в общежитии на своей коечке и что–нибудь читал, а я вместо того, прусь вперёд в метель, холод и в полную неизвестность, из которой потом нужно будет выбираться выкручиваясь и оправдываясь. Ну, проведём мы день и ночь вместе, налюбуемся, а что дальше? Жениться я, точно, не готов. Впереди защита диплома, а потом она напишет или приедет с новой новостью, что ждёт ребёнка. Это часто так бывает, когда ловят мужчин на крючок.И в этот раз — не исключение...»
Но пока нужно бороться, чтоб не замёрзнуть на этом поле, а потом, что бог даст. Держа ориентир на видимые бесформенные пятна домов, ребята продолжали двигаться вперёд и были свидетелями, как очертания пятен принимают формы домов и, как дома увеличивают свои размеры, и как дымят трубы печек и как появляется первая лампочка освещения, а потом количество лампочек увеличивается до десятка, через время появляются звуки: собачий лай, мычание скотины, рокот техники, стуки топоров и неизвестные шумы, которые трудно определить не только на расстоянии, но и вблизи.
— А сколько здесь километров, вы говорите?
— Кто их считал? Ты сегодня сосчитал?
— Ну, хотя бы приблизительно!..
— Говорят, что четыре...
— Не может быть. Я думаю, что больше. Если судить по времени, мы шли два часа.
Скорость взрослого человека 5–6 км/час. Берём по минимуму — пять километров в час. Итого — 10 км.
— Как ты ловко задачки решаешь! Научи меня.
— С тобой надо другие задачи решать.
— Правильно, Антон. Вам надо другие задачи решать.
— А вот и моя хата!
— Кто у тебя там есть?
— Мама.
— А дед Баран, где?
— Его уже давно нет.
— А Коля Недогода, разве не там?
— Нет, Антон, Коли давно со мной нет. Я его из армии не дождалась, вышла замуж,а потом развелась... Коля пришёл из армии, обматерил меня и уехал в Москву.
Больше я его не видела.
— Жалеешь?
— Ещё как! Вы с Маруськой берегите друг друга. Первая любовь — самая ценная.
Остальные не такие.
— Вот наш двор. Может, зайдёте погреться? — скорее для порядка предложила Надя.
— Спасибо, подружка! Нам пройти осталось сто–двести метров.
— Тогда, спокойной вам ночи!
— Спасибо! А этого нам желать не надо. Лучше пожелай нам «Счастливой ночи»!
— Я согласна на сто процентов. Извините, я ошиблась, не то брякнула. Вам виднее, как лучше.
— Пока, Надя!
— Пока, Антон!
— Пока, ребята!
Двести шагов по селу, это не по полю 10 км, по заснеженной пахоте! Прошли быстро.
— Узнаёшь дом?
— Это дом Улиничей?
— Да, твои друзья!
— У них уже темно.
— Они здесь не живут. Они давно переехали в Кошары.
— И Андрей в Кошарах?
— Не знаю, он был в Молдавии.
— До дома осталось метров пятьдесят. Когда молодёжь приблизилась к границе участка, залаял «Шарик».
— Шарик, тихо, не выдавай нас!
— Это тот «Шарик»?
— Нет, что ты? Того давно уже нет.
В доме во всех окнах горел мягкий тёплый оранжевый свет. Стол давно был накрыт
всякими вкусностями, которые были изготовлены из тушки кабанчика, которого сегодня разделали. Запах свежины до сих пор не выветрился и нежно щекотал носоглотку и вырабатывал во рту излишнюю слюну. Отец сидел один поотдаль от стола и скучал, ожидая приглашения к столу.
— Добрый вечер в вашей хате!
— Добрый вечер! Где это вы так долго? Шо тяжело до нас добираться? Мы вас целый день ждём!
— Маруся, скажи маме!
— Я уже сказала. Она идёт.
Мать зашла с двумя тарелками.«Уже и класть некуда. Добрый вечер, Антон! Давно ты у нас не был. Что–то случилось?»
«Нет! Я служил в армии, а потом учился в Одессе, а время не стоит, идёт вперёд. И годы быстро летят, незаметно.
— А на кого ты учишься? — не стерпел спросить отец.
— На механика.
— О, это хорошая специальность. Работы много будет.
— И когда кончаешь?
— Через месяц.
— Мы такие рады, что Маруся тебя нашла.
— Вы меня извините, я не мог ехать, потому что надо было быть в техникуме, а Маруся попросила и я не мог отказать. И мне было интересно, какая она стала. Уже не девочка, а взрослая женщина.
— Да–а!— протянула мать — не девочка, взрослая. А давайте до столу, перекусим!
— Да, да! Ану, чарки подавайте!
Отец налил всем, поднял свою рюмку и произнёс тост:
— Я хочу выпить за дочку Марусю, за тебя сынок, чтоб у вас было всё, всегда хорошо. Не обижай, сынок, её, а ты, Маруська,его, чтоб у вас всегда был лад и достаток. И нас с мамой не забывайте, а то уедут и забыли папу с мамой. А ещё чтоб было у всех хорошее здоровье! Пейте!
— Спасибо!
— Большое спасибо! — растеряно произнесла Маруся — Она поняла, что отец невпопад произнёс слова, которыми поженил их.
Смутилась и мать: «Подожди, дед, это ещё не свадьба. Им надо привыкнуть, подружиться, узнать друг друга».
«Я же не сказал, что это свадьба. А свадьбу, дети, мы сделаем, чтоб только вы помирились и не грызлись, как это бывает».
«А могла бы быть и свадьба,— подумал Антон,— если ещё гостей позвали бы и ещё одну свинку зарезали б».
— А куда тебя направят на работу?
— Пока неизвестно, куда я попаду по распределению.
— Может у Котовск?
— Вряд ли. Здесь нет места по моей специальности.
— Маруся тоже не здесь устроилась, а поехала к сестре, Светлане в Запорожье.
— Ну что, налить вам ещё по рюмке?
— Можно уже по половинке!
— А чого по половинке? как детям?
— Нет, папа, давай по полной. Мы добре наморозились на поле.
— Да, по полной можно, вы оба уже не дети и я могу ещё полную.
— Ты не сильно усердствуй, а то потом давление поскачет, не остановим.
— Маруся, я там вам постелила, но пока — не вместе. Ещё успеете. Только начинаете жить.
— Да, мама, правильно. И не переживай, всё будет хорошо.
— Как с вами, молодыми, не переживать? Я так не могу и буду переживать, чтоб ты знала.
— Мама, я сейчас помою посуду.
— Ничего не надо мыть. Я уже всё помыла. А ты ухаживай за своим гостем. Только, знай меру, я тебя прошу.
— Всё будет хорошо, не переживай, мамочка.
8.
— Иди ложись, — прошептала Маруся, — а я скоро к тебе приду.
— Большое спасибо вам. Всё было вкусно. Спокойной ночи!
— Иди, отдыхай. Сегодня так намёрзлись, как на Северном полюсе!
— Ещё раз спокойно ночи!
Антон перешёл в другую комнату, куда показала ему Маша и увидел две постели: для него и вторую, должно быть, для Маруси. Они должны были спать головами под девяносто градусов. Руками могли друг друга достать. И всё. Юноша разделся и нырнул под одеяло с цветным новым пододеяльником. Растянул ознобленные в пургу ноги, потянулся всем телом и замер в ожидании её. Где она будет спать: с ним или после маминого инструктажа, сделает, как положено девушке, принимающая гостя?
Маруси долго не было. Она слушала, как должна спать девушка в одной комнате с гостем. Она уже взрослая. Это не тот подросток, с которым они засыпали в одетом состоянии под большим одеялом в холодной комнате. Тогда мать их поймала, но они оба были одетые и были ещё детьми. Вспоминая, этот случай, Антон проморгал момент, когда Маруся зашла к нему и щёлкнул выключатель. Всё погрузилось в ночь.
— Антошка, ты где?
— Я здесь!
— И я здесь. Я пришла к тебе. Ты рад?
— Очень. Тебе рассказали, как ты должна себя вести со мной?
— Да!
— И что?
— Я утром должна спать на своей постели.
— Утром ты будешь спать там, а сейчас иди ко мне.
— Сейчас, я сначала разденусь, только ты не смотри на меня.
— Как же я увижу тебя, если ты выключила свет.
— А ты хочешь увидеть меня?
— Очень сильно хочу увидеть.
Маша, ещё пошуршала немного одеждой, собрала её и повесила куда–то.
— Всё! Я иду к тебе. Ты где?
— Я здесь.
— Протяни мне руку. Я иду. Мне нельзя, а я иду, потому что мне тоже очень хочется.
— Иди!
— Поцелуй меня!
— Это твоя рука?
— А чья же?
— Иди ко мне под одеяло!
— А если мама сейчас зайдёт?
— Не зайдёт, она постесняется. Она так сильно боится за тебя, почему?
— Она всегда боялась, чтоб я не забеременела.
— А как тебе удалось до сих пор воздержаться?
— Я не знаю.
— Я постараюсь сделать всё хорошо, не бойся.
— Я не боюсь, а хочу с тобой.
— Поцелуй меня ещё!
— Какая ты красивая!
— Правда?
— Да.
— Целую...
... Утром мать встала и разглядела сквозь замёрзшее стекло, что молодые спят вместе, обнявшись. Она заплакала и забежала в комнату. Молодые так крепко спали, что не услыхали ни скрипа половиц, ни шума от распахнутой двери. Мама подошла к ним, схватила Марусю, за обнимавшую Антона руку, потянула на себя и девушка вывалилась на холодный пол обнажёнными ногами. «Ты ещё и голая с ним спишь, Марусечка, доченька, зачем ты так делаешь? Неужели нельзя сначала оформиться, а потом нежиться с мужем в постели». «Мамочка, дорогая, прости мне.Я Антошку всегда любила, а сейчас его нашла и не сдержалась, не стерпела, прости!»
«Мать, и меня простите, пожалуйста, и меня. Маруся очень хорошая. Мы с ней попробуем пожить по–хорошему». «Я ничего вам пока не обещаю, потому что мы с ней не виделись семь лет. Какая она сейчас я не знаю. Надеюсь, что она сейчас такая, как раньше».
— Я такая же, такая, только растолстела немножко.
— Поживём — увидим...
Мать вынесла свои слёзы из Марусиной комнаты в глубоко опечаленных глазах.
— ОЙ детки, милые, как с вами трудно, когда вы маленькие, а вырастаете, мамам становится ещё труднее. Ну почему так?..
— Маруся, дочка, — звал отец из сеней, стесняясь зайти в комнату, где молодые оставались наедине, — Выйди сюда, быстро!
— Что случилось, папа, — отозвалась дочь.— я сейчас выйду.
— К твоему жениху пришли хлопцы, — продолжал обеспокоенный отец, — хотят увидеть его.
— Антоша,— крикнула Маруся,— к тебе пришли Андрей Улинич и Жорка Гарматюк — выйди!
Антон оделся и вышел во двор, а Маруся ушла к матери, чтоб как–то задобрить её.
— Хлопцы, привет! Как дела?
— Ты что, в гости приехал?
— Стоп! Как вы узнали, что я приехал? Мы же ночью приехали затемно. До Новой Кульны на автобусе, а потом пешком по колено в снегу.
— Не удивляй нас! Нам это не новость. Мы всегда так жили.
— И мне интересно стало, как вы узнали, что Антон ко мне приехал? Может поделитесь с нами, как?
— Хорошо! Легко и за бесплатно... Расскажем им, Жорик?
— Вот проблему нашли. Уже все Кошары гудят об этом.
— А кто меня в Кошарах знает? — изумился Антон.
— Как не знают? Ты к Улиничам ходил?
— Я тогда ещё школьником был.
— А к Маруське бегал?
— Да, в девятом классе.
— Не морочь себе голову, Бараниха приходила в магазин и скинула эту новость другу Андрею. Вот и весь секрет.
— Маруся, приглашай хлопцев к столу, пусть выпьют и поговорят.
— Добре, мама!
— Хлопцы, зайдите до хаты!
— О, спасибо!
— Доброго вам дня у вашей хате.
— Садитесь за стол, Антон, налей им по чарке.
— Ну, будем здоровы! — пригласил Антон ребят.
— Ты надолго к нам? — спросил друга Андрей.
— Мне завтра нужно ехать в Одессу. Я там учусь, а Маруся меня там нашла.
— Эта найдёт, где хочешь. Вот и тебя нашла.
— А замужем она была?
— И не раз, но без росписи. Теперь ты на очереди.
— А кто у неё муж?
— Сегодня ты, а недавно был мой брат, Ефим. Ты его помнишь? А кто завтра будет, один бог знает.
— Слушайте, а отсюда в Одессу уехать можно?
— Да, можно, с Алексеевки через Котовск. Давай, покушаем, выпьем и пойдём в Алексеевку. Всего 5 км пешком. Там подождём автобус у моей сестры, который должен быть в 17 или в 18.00 час.
— Я сейчас скажу Марусе, что пойду с вами.
— Не суетись. Она сейчас прибежит. Она же знает, что мы о ней тебе расскажем.
Маруся прибежала вся красная и взволнованная.
— Антон, они тебе рассказали про Ефима?
— А ты хотела, чтоб о твоих женихах мой друг узнал от чужих людей? Ты почему ему сама не рассказала?
— Я боялась, что он обидится. Ты обиделся, Антон?
— Нет. Мне стало интересно, сколько у тебя было мужей?
— Всего три. Два здесь и один в Запорожье.
— Об этом ты тоже боялась рассказать мне?
— Да.
— А почему ты не хотела рассказать мне, сколько мужиков уже было в твоей постели?
— Было стыдно.
— А дети у тебя есть?
— Нет, у меня детей не было.
— Ты ко мне больше не приедешь?
— О своих планах я тебе рассказал всё.
— Антоша, налей по чарке хлопцам и мне тоже.
— Пожалуйста, мадам, выполняю вашу волю.
— Я предлагаю выпить за любовь, потому что, когда я увидела Андрея, то сразу поняла, что Антон уедет от меня сегодня. Скажи, Антон, чем я плоха?
— Ты очень хороша во всех отношениях.
— Тогда, почему от меня бегут мужики?
— Этого я не знаю, потому что знаком только с одним из твоих мужей — Ефимом.
Он старше нас и мы с ним никогда не были друзьями. Как судить о вас, как о семье
я не знаю. Какая вас соединила связь? Мы с Андреем были ещё детьми, когда Ефим бросил школу, не работал, а шлялся и был носителем венерических болезней. Что ты об этом не знала, я не верю. Скорее всего вас связала водка, а потом и постель.
— Ты сегодня уходишь?
— Да.
— Возьми свои часы.
— Если ты хочешь, оставь их себе.
— Что–то говорит мне, что ты не из–за них приехал?
— Я приехал к той Марусе, которую знал в юности. Она была чистая, добрая, честная и очень милая. А сейчас ты не такая.
— Тогда, прощай, мы больше никогда не увидимся.
— Пацаны, нам пора идти.
— Подожди, Антон.
— Я жду вас на улице.
— Маруся, может, ты нам ещё по рюмке нальёшь?
— Обойдётесь! Давайте, на выход.
Все вышли на улицу, а Маруся смотрела на всех со злостью и болью. Её обидели.
— До свидания, Маруся! Можно тебе ещё кое–что сказать?
— Говори всё что хочешь.
— Ты на меня не обижайся, потому что была со мной нечестна и совершила много ошибок. Ты очень сильно хочешь выйти замуж, но не это в жизни главное. Что было бы лучше, если бы мы пожили месяц–два и разбежались? Тогда лучше не начинать жить, если нет уверенности в завтрашнем дне. Не спеши ты замуж, сначала нужно полюбить человека, а потом думать о свадьбе. Мне очень жаль твоих родителей. Они добрые люди, а ты со своими ошибками для них — головная боль.
— Может ты всё же приедешь ещё ко мне?
— Нет, я думаю, что не успею — ты раньше найдёшь себе нового мужа. Желаю счастья!
Эпилог.
Прошло всего три дня. В общежитии на Лопатто, 10 выпускная группа Т10—4 в комнате Пети Гуцалюка устроила доминошный турнир «козлов». Они недавно вернулись с преддипломной практики и несколько часов сражались на вылет, сменяя команду за командой.
В перерывах между партиями студенты обсуждали свои учебные дела.
— Василий, как твоя тёща поживает?
— Всё нормально!
— На нас не обижается, что много выпили?
— Нет!
— А как у тебя с дипломным проектом?
— Петя тебе хорошую тему забил?
— Пойдёт.
— Петька, спасибо тебе за дипломную тему. Ты сработал на «отлично».
— Пожалуйста. Я тебя, староста, не понял. «Рвал когти» чтоб все пришли в воскресенье на распределение тем, а сам не пришёл. Ну, думаю. У него что–то случилось. Забью–ка я какую–нибудь среднюю тему для старосты. Поспрашивал у ребят—«восьмиклашек» и они мне посоветовали ту тему, которую ты сейчас разрабатываешь.
— Спасибо, Пётр. Тема хорошая, правда не мой «рефрижератор», о котором я мечтал, но пусть будет «Плодоовощной холодильник на 1000 тонн для г.Белгород–Днестровский». Пояснительная записка сложностей собой не представляет, хотя есть сложности с машинным отделением, которое построено в два этажа и так его и нужно показывать на чертежах.
— Ну вот! Мы в домино играть будем или займёмся дипломным проектированием?
— Ребята, кто за меня доиграет?
— А ты куда?
— Мне нужно сбегать в туалет. Ну давай я доиграю, — согласился Вася Кравчук.
— Староста, что ты так зачастил? Это уже третий или четвёртый раз ты побежал.
— А не надо в пургу попадать и гулять в мокрых носках.
— Где это ты?
— Есть такие места, куда лучше в туфельках не попадать.
— Так надо было переобуться.
— Хороший совет. Но там не во что было переобуться и спрятаться некуда было.
— Куда это ты попал?
— Я прогулялся по заснеженному вспаханному полю на расстояние около 10 км.
— Кто тебя туда заманил?
— Старая любовь.
— А может, пурга ни при чём? А виновна та старая любовь, которая «заржавела»?
— Не должно такого быть.
— Ты лучше проверься.
— Чтоб «загреметь» перед защитой в больницу?
— А лучше «загреметь» в больничку во время защиты?
— Нет, не лучше.
— Староста к доминошникам больше не вернулся. Выйдя из туалета, он оделся и поехал в диспансер, но не в своём районе, а в соседний. Он просто опасался встретить там какого–нибудь знакомого человека. Анализы были не утешительны. Они подтвердили, что Маруська была не честна и не чиста. Она ему больше не нужна ни для совместной жизни, ни для общения на расстоянии. Вернувшись в общежитие, Антон написал ей очень «сердитое письмо», в котором поблагодарил её за награду, которой она его наградила и за то, что она оказалась пока излечимой. А чтоб у неё не было возможностей наградить его ещё чем—либо, то попросил её забыть не только его имя, но и адрес.
Конец.
г.Тула. 20.12.2021г.