Глава 9 . Дух Революции
После каждой некромантической встречи с Великим Кормчим Скрепник всегда и с неохотой вспоминал о главном советском «святом» - том самом, чья лысая, с ржавой бородкой мумия, вот уже без малого столетие, почивала в Мавзолее. К тому, кто олицетворял собой дух Великой Октябрьской революции, сиречь, разрухи и политического хаоса – Скрепник относился с опаской, хотя и отдавал должное историческому масштабу картавой личности. И все же, ему было не по себе от такого соседства. За всю свою долгую каденцию Скрепник лишь трижды посетил зиккурат, при этом всякий раз испытывая слабость, тошноту и головокружение, словно его облучали радиацией. От усыпальницы с «вечным трупом» исходила темная, загробная энергия вечности , от которой путались и терялись мысли, будто кто-то невидимый пытался влезть в голову и узнать все секреты. Это было премерзкое ощущение - Скрепнику стоило волевых усилий держать «poker face», не дрогнув ни единым мускулом лица.
Странные симптомы вряд ли касались обычных советских граждан, что сотнями тысяч, в разные времена, выстаивали гигантские очереди, дабы одним глазком увидеть и торжественной тишиной почтить бессмертие «Красного Фараона»: до слез умилиться высокому светлому челу, восхититься таинственным спокойствием советского терафима. Со Скрепником все было не так. Он прекрасно помнил ту давнюю поездку в Москву, как раз в разгар зимних каникул. Пребывая в статусе простого советского школьника, он едва не рухнул в Мавзолее в обморок, чем вызвал меловую бледность на щеках учителя истории. Тогда старшеклассника Вову вывели на свежий воздух и дедушку Ильича он так и не увидел. Лишь спустя годы, неожиданно, даже для самого себя, достигнув головокружительных вершин власти, он осознал, что в мумии еще теплится жизнь и терафим пытается на него воздействовать. Имеющему полный доступ к тайным архивам КГБ – Скрепнику открылся старый семейный секрет, связанный с его дедом. Все , что передавалось из уст в уста как родовая легенда – обрело реальную историю. Дед Скрепника и вправду работал поваром в Горках, где проживал светоч революции, а после смерти пролетарского вождя перешел на грузинскую кухню. Впоследствии дед благополучно миновал жернова репрессий и прослужил «отцу всех народов» до самой его смерти. По мнению Скрепника, это говорило о степени доверия Красного Монарха к своему повару. Изучив биографию славного предка, Скрепник без особого удивления обнаружил, что кроме основной профессии, дедушка состоял на службе ВЧК, ОГПУ, а потом и НКВД. В глубинных слоях архива спецслужб он значился как секретный сотрудник с агентурной кличкой «Мордвин». «Ишь ты, мордвин»,-перебирая в папке листы, усмехнулся Скрепник. Он всегда знал, нутром чуял, что дед хоть и скромен да непрост. Вскоре исторический паззл сложился: в чудом сохранившихся фрагментах служебной записки, за подписью самого железного Феликса, был упомянут некто Мордвин, миссия которого заключалась в контроле за …(на этом часть записки обрывалась) и далее были различимы лишь три слова: Горки, Старик, охрана. Остальное Скрепник додумал и пришел к выводу, что дед являлся одним из кураторов тайной операции ВЧК по изоляции вождя революции. Дорога в Кремль Ильичу была заказана, его медленно превращали в сакральный труп, икону новой империи. Скрепник вспомнил последние фотоснимки с Лениным, на которых тот выглядел дряхлым стариком с безумным и пустым взглядом. Мрачное и неприятное зрелище.
Скрепник полагал, что Архитектору самого жестокого в истории государственного переворота, давно пора сменить кремлевскую прописку и покинуть Красную площадь. Идеальным вариантом было бы возвращение почтенной мумии в родной Ульяновск, подальше от Москвы, в глубину Отчизны, за теплую пазуху советской памяти, которую так чтит народ. Меньше всего России нужны новые революции, а также их мумифицированные символы. Вместе с этим, Скрепник понимал, что Ленин остается серьезной скрепой между советским прошлым и постсоветским настоящим, поэтому оставлять Мавзолей без жильца, никак не решался. В бункерном пантеоне присутствие ленинского эгрегора Скрепник также посчитал лишним.