Жило-было однажды маленькое пшеничное зёрнышко, которое имело очень гордый характер. Первым, что оно почувствовало в своей жизни, было ощущение толкотни и соседство множества других пшеничных зёрен, которые жили в одном мешке, лежащем в амбаре. В мешке было темно, никто не мог выбраться наружу, и делать было нечего, кроме как спокойно лежать, разговаривать и думать. Гордое маленькое пшеничное зёрнышко говорило много, но думало гораздо меньше, зато его сосед много думал, а говорил лишь тогда, когда мог ответить на какой-нибудь вопрос. Надо заметить, что когда он много думал, то вспоминал вещи, которые говорились когда-то давно.
- Какая польза от того, что мы так долго остаёмся здесь, и никто нас не видит? – спросило однажды гордое маленькое зёрнышко.
- Не знаю, - ответило учёное зёрнышко, - я не знаю, как на это ответить. Спроси что-нибудь другое.
- Почему я не могу петь, как птицы, вьющие гнезда под крышей? Я бы лучше пел, чем сидеть здесь в темноте.
- У тебя нет голоса, - объяснило умное зёрнышко.
Это был очень хороший ответ.
- Почему мне не дали голос - да, почему?- спросило гордое маленькое зёрнышко капризно.
Умное зёрнышко подумало несколько минут.
- На это есть два ответа, - сказало оно, наконец. – Может быть, не нашлось лишнего голоса, а может, тебе просто некуда его поместить.
- Всем повезло больше, чем мне, - пожаловалось маленькое зёрнышко, - птицы могут летать и петь, дети могут бегать и кричать. Я никак не могу отдохнуть от этого крика и шума. Два маленьких мальчика, играющие в нашем амбаре, могут уморить своими воплями целый мешок семян.
- А, я знаю их, - сказало умное зерно. - Они действительно шумные дети. Их зовут Лайонел и Вивиан. Я их видел через прореху в мешке. Я уж лучше останусь здесь, чем буду вытворять то, что делают они. У них длинные светлые волосы, и когда мальчики стоят на головах, в волосы набивается солома – это так смешно! Вчера я услышал от этих детей странную вещь.
- Что именно? – спросило маленькое гордое зёрнышко.
- Они играли в соломе, и тут кто-то вошёл - леди принесла им что-то на тарелке. Они стали приплясывать и кричать: «Это кекс! Мамочка принесла нам кекс!» Потом они мирно уселись рядом друг с другом и начали уминать один огромный кусок за другим. Я содрогаюсь, вспоминая об этом.
- Почему?
- Сейчас поймёшь. Ты же знаешь, мальчишки обожают задавать вопросы. Они тут же начали приставать с вопросами к матери, прилёгшей рядом с ними на солому. Вивиан спросил:
- Кто сделал кекс?
- Кухарка.
- А кто сделал кухарку?
- Господь Бог.
- Зачем он её сделал? - спросил один.
- Почему он не сделал её белой? - спросил другой.
- Почему он не сделал тебя чёрной? - спросили оба хором.
- А правда, что Бог сбросил меня через дырку в небе, когда сделал меня?
- А почему я не разбился, упав с такой высоты?
Мама отвечала «не знаю» на все вопросы, кроме двух первых. Тогда один из мальчиков спросил:
- Из чего делают кекс?
- Из муки, сахара, яиц и масла.
- А из чего делают муку?
- Тут-то и последовал ответ, от которого меня бросило в дрожь, - сказало умное зерно.
- Какой? – спросило маленькое зёрнышко.
- Она сказала, что муку делают из – пшеничных зёрен! Я не вижу радости в том, чтобы меня съели, даже если кекс, испечённый из меня будет сытным.
- А кекс был сытным? – спросило зёрнышко.
- Да, мать сказала мальчикам: «Не ешьте так быстро – он очень сытный».
- О, мне хотелось бы быть сытным, - сказало маленькое пшеничное зёрнышко. – Если я попаду когда-нибудь в кекс, то он будет таким сытным, что никто даже не осмелится меня съесть.
- Не осмелится? – переспросило умное зерно. – Я не думаю, что эти мальчишки побоятся тебя съесть, каким сытным бы ты ни был. Они ничего не боятся.
- Но я ведь непростое зерно, - запротестовало гордое маленькое зёрнышко, - подожди, пока я не попаду в кекс. Но ужас! Похоже, мне это не грозит, пока мы заперты в этом мешке. Как тут темно и пыльно, как нам всем тут тесно, и как глупы все остальные зерна! Я устал от этого.
- Мы все – в одном мешке, - очень спокойно сказало умное зерно.
Прошло ещё много дней, прежде чем что-то начало происходить. Как-то рано утром в амбар вошли мужчина и мальчик. Они подняли мешок, разбудив все дремавшие зерна.
- Что случилось? – закричало маленькое гордое зёрнышко. – Кто осмелился нас потревожить?
- Тише! – шепнуло ему умное зерно. – Сейчас что-то произойдёт. Нечто подобное когда-то произошло с одним моим родственником – его посеяли!
- Как это – посеяли? – спросило маленькое зёрнышко.
- Его бросили в землю, - начало рассказывать умное зерно.
Как рассердилось тут маленькое гордое пшеничное зёрнышко.
- В землю? – завопило оно. – В обычную землю? Земля – это просто грязь, а я необычное зёрнышко пшеницы. Я не хочу быть посеянным! Не хочу! Никто не осмелится посеять меня против моей воли! Я лучше останусь в мешке!
Но в следующий момент оно вместе с умным зерном и другими зёрнами оказалось вытряхнутым из мешка в каком-то полутемном помещении, а потом против воли было вынесено оттуда фермером. Фермер вовсе и не слышал его голоска, да и не разобрал бы ничего, если бы и услышал, потому что знал – это всего лишь зёрнышко пшеницы, и оно должно быть посеяно, чтобы принести пользу людям.
Фермер принёс зерна на поле в сумке, висевшей у него на ремне. Поле уже вспахали, и сладкий запах свежей земли разливался в воздухе. Небо было ярко-голубым, но в воздухе ещё веяло холодом. На деревьях виднелось несколько сухих коричневых листков, выглядевших так, будто они остались с прошлого года.
- Да-да, - сказало умное зерно, - именно в такой день мой дед, мой отец и многие мои родственники и были посеяны. Я помню – это называется Ранней Весной.
- Что до меня, - яростно сказало гордое зёрнышко, - то хотел бы я взглянуть на того человека, который осмелится посеять меня!
В этот момент фермер запустил в сумку свою большую руку и бросил зёрнышко вместе с остальными с такой силой, что тому показалось, что оно пролетело по крайней мере милю.
Но его бросили, конечно, не так далеко, и оно удачно приземлилось рядом с комком жирной земли, насквозь прогретым солнцем. Сперва у него перехватило дыхание и закружилась голова, но через несколько секунд оно почувствовало себя лучше и не могло, несмотря не то, что очень сердилось, не оглянуться с интересом вокруг – нет ли рядом кого, с кем можно поболтать. Но никого не увидело и стало, как обычно, ворчать.
- Они не только собираются меня посеять, - брюзжало зёрнышко, - они ещё и бросили меня туда, где даже поговорить не с кем. Это так жестоко!
Тут оно услышало голос, раздающийся по другую сторону земляного комка. Это было умное зерно, которое упало рядом.
- Не сердись, - сказало оно, - я здесь. А когда нас прикроют землёй, мы можем оказаться ещё ближе друг к другу, чем сейчас.
- Ты хочешь сказать, что нас засыплют? – спросило маленькое гордое пшеничное зёрнышко.
- Да, - последовал ответ. – И мы будем лежать в темноте. Нас напоит дождик, согреет солнышко, мы будем расти и расти, пока не проклюнемся.
- Говори за себя, - прервало его зёрнышко, - а я не собираюсь делать ничего подобного!
Но все случилось именно так, как предсказывало умное зерно, что ещё раз показало, какое оно мудрое, и как многое можно понять, лишь запоминая и размышляя.
Ещё до конца дня их аккуратно засыпали слоем мягкой, рыхлой и душистой земли, под которой они и лежали в течение долгих дней.
Однажды, проснувшись, маленькое пшеничное зёрнышко обнаружило, что оно насквозь промокло от дождя, продолжавшегося всю ночь. Но днём солнышко так пригрело, что зёрнышко стало опасаться, что вырастет из своей кожицы, которая и так уже стала ему узка.
Сперва оно ничего не говорило умному зерну, потому что твердо решило не лопаться, если сможет; но вскоре почувствовало, что разбухает, и захотело сообщить ему об этом.
- Ну что ж, - сказало наше зёрнышко обиженно, - надеюсь, ты будешь рад узнать, что оказался прав. Я собираюсь лопнуть. Моя кожица так мне мала, что не переживёт ещё одного тёплого дождика.
- О!- спокойно сказало умное зерно ( по-настоящему умные люди всегда говорят спокойно), - я знаю, что был прав, иначе я бы всего этого не говорил. Надеюсь, ты не очень плохо себя чувствуешь? Я думаю, что тоже лопну завтра.
- Конечно, это ужасно неприятно, - раздражённо сказало маленькое гордое зёрнышко. – Да и кто бы чувствовал себя удобно в одежде, которая меньше его на два-три размера? Пуф! Крак! Вот так-то лучше! Я лопнул пополам, и должен сказать, что чувствую облегчение.
- Крак! Пуф! И со мной произошло то же самое, - пропыхтело учёное зерно. – Теперь мы должны пробиться сквозь землю. Вся моя родня так делала.
- Ну что же, я ничего не имею против того, чтобы выйти на свежий воздух. В конце концов, это хоть какая-то перемена.
И каждый из них начал прокладывать свой путь сквозь толщу земли так быстро, как только мог. Не прошло много времени, как гордое маленькое зёрнышко уже вдыхало прохладный воздух под голубым небом, по которому плыли кудрявые белые облачка. Над ним сновали счастливые быстрокрылые пташки.
- Какой прекрасный день! - такими были первые слова маленького гордого зёрнышка. Действительно, солнце светило восхитительно, птички весело чирикали и порхали в голых ветвях, но самым замечательным было то, что поле уже потеряло свой бурый цвет и покрылось миллионами крошечных зелёных всходов, которые дрожали и клонились под лёгким ветерком.
- Так гораздо лучше, - сказало зёрнышко.
Тут земля рядом с ним зашевелилась, и показалось умное зерно, такое же свежее и ярко-зелёное, как остальные.
- Я же говорил тебе, что я не такой, как все остальные зерна, - сказало маленькое зёрнышко.
- Теперь ты уже не пшеничное зерно, теперь ты - пшеничный росток, - сказало умное зерно, - и здесь много таких, как ты.
- Посмотри, какой я зелёный, - сказа маленький гордый росток.
- Да, ты очень зелёный, - сказал его собеседник, - но таким зелёным ты не будешь, когда вырастешь.
Маленькое пшеничное зёрнышко, которое теперь называлось ростком, оказалось в замечательной компании других ростков. Погода становилась все теплее, росток день ото дня делался выше и выше, заводя все новые знакомства. Это были маленькие золотисто-зелёные жуки, которые жили неподалёку и часто проползали мимо.Иногда они останавливались, чтобы немного поболтать о детях и о своих путешествиях в толще земли. С неба иногда спускались птицы, чтобы рассказать о том, как идёт строительство гнёзд, и пропеть новые песни, которые они разучили.
В один прекрасный тёплый денёк большая золотая бабочка спустилась вниз и села на наш знакомый росток. Тот возгордился от того, что бабочка выбрала именно его, и весь затрепетал от радости.
- Она предпочла меня другим, растущим в поле, - надменно сказал он, - а всё потому, что я самый зелёный.
- Если бы я был на твоём месте, - ответил умный росток, - я не гордился бы тем, что зелён. У людей, например, не является достоинством, когда о ком-то так говорят.
Прошло время, и росток к своему удовольствию обнаружил, что стал выше всех других ростков в поле, обзавёлся крепким стеблем, на самом верху которого выросло множество новых кругленьких зёрнышек, крепко прижавшихся друг к другу и одетых в тугие зелёные платьица.
- Посмотри на меня, - сказал он умному приятелю, - я стал королём всей пшеницы. У меня на голове корона.
- Нет, - возразил тот, - ты просто стал колосом.
В скором времени все остальные стебли тоже обзавелись такими коронами, и наш герой обнаружил, что его учёный собрат прав: он был просто обычным колосом.
Погода становилась жарче, деревья покрылись листвой. Птицы пели в ветвях деревьев, строили свои гнезда и откладывали маленькие голубые яички, из которых в положенное время вылуплялись птенчики. Малыши все время разевали ротики, прося у мам и пап поесть, и пищали своё бесконечное «пип-пип». Все больше бабочек порхало вокруг на изумительных янтарных и пурпурных крылышках, а золотисто-зелёные жуки были так заняты, что теперь даже не останавливались поболтать.
- Ну что ж, - сказал гордый пшеничный колос (вы ведь помните, что теперь зерно стало колосом) своему умному другу, - готов признать, что ты опять оказался прав. Я уже не такой зелёный, как был. Я становлюсь жёлтым, но ведь жёлтый – это цвет золота. Я не возражаю против того, чтобы выглядеть золотым.
- Ты скоро созреешь, - ответил тот.
- И что тогда произойдёт?
- Приедет жатка и срежет тебя, а потом произойдут другие странные вещи.
- Я останусь стоять, - сказал гордый колос, - меня нельзя срезать.
Но все опять получилось так, как говорил умный колос. Вскоре прибыла жатка и начала разъезжать взад-вперед по полю, а колосья падали под её большими ножами. Но хотя им не было больно, гордый колос очень возмущался.
- Я такого же цвета, как золото, - шумел он, - а они посмели меня срезать! Что же будет дальше, хотел бы я знать?
А дальше его собрали в сноп вместе с другими колосьями, плотно связали и бросили в грузовик, который повез снопы в амбар. Через некоторое время поднялась суета: жена фермера с дочерьми и двумя работниками принялись за работу.
- Прибывают молотильщики, - говорили они, - надо приготовить им побольше вкусных вещей.
И они пекли пироги, хлеб и кексы, пока не заполнили ими весь буфет. Вскоре приехали и молотильщики со своими молотилками, покрашенными в красный цвет и все время пыхтящими - «пуфф, пуфф, пуфф». В одну из этих молотилок попал и гордый пшеничный колос, и вышел из неё, размолотый на зерна.
- Я выгляжу почти так же, как когда-то раньше, - сказал он, - только теперь меня так много! Сначала я был лишь одним пшеничным зерном, а теперь нас не меньше пятидесяти.
Когда зерна засыпали в мешок, бывший колос ухитрился собрать все свои зёрнышки вместе, чтобы чувствовать себя в своей компании. Но в мешке они пролежали недолго. Однажды утром раздался голос хозяйки, приказывающей темнокожему парнишке:
- Возьми-ка этот мешок, Джерри, и отнеси его на мельницу. Хочу испечь кекс для своих постояльцев. Эти два паренька из Вашингтона просто обожают кексы!
Джерри поднял мешок, взвалил его на плечо и понёс к своей тележке.
- Мы едем в путешествие, - сказало гордое пшеничное зерно. – Не разбегайтесь.
И тут они услышали два детских голоса, кричавших наперебой:
- Возьми нас в свою тележку, Джерри! Возьми нас на мельницу! Мы хотим на мельницу!
Это были два мальчика, которые прошлым летом играли в амбаре и производили такой ужасный шум. Они немного подросли, их светлые волосы стали длиннее, но глаза их по-прежнему оставались карими, а ноги - сильными. Их матросские шапочки были так далеко сдвинуты на затылок, что казалось удивительным, как они вообще там держатся.
- А что скажет ваша мамаша? – спросил Джерри.
- Скажет, что можно! – в один голос завопили мальчишки так громко, словно Джерри был глухим.
Добросердечный Джерри подсадил их в повозку, щёлкнул кнутом, и лошадки побежали. До мельницы было далеко, но Лайонел и Вивиан не настолько устали, чтобы снова не завопить, увидев её. Так же вопили они при виде ручья и большого вращающегося колеса, по которому, пенясь, стремительно мчалась вода.
- Кто вертит колесо? – спросил Вивиан.
- Вода, дружок, - ответил Джерри.
- А кто вертит воду?
- Не знаю, дружок, - сказал Джерри, - я не очень-то учёный. А ты, видать, умный парнишка, коли задаёшь такие мудрёные вопросы.
И он понёс мешок на мельницу, сказав, что подождёт там, пока пшеница не будет смолота.
- Смолота? – переспросило гордое пшеничное зерно. – Нас будут молоть? Надеюсь, это будет достаточно приятно. Давайте-ка держаться поближе друг к другу.
Они старались держаться вместе, но не было ничего приятного в том, чтобы быть засыпанным в воронку, а затем размолотым в белую пыль двумя каменными жерновами.
- Славная мука получилась, - сказал мельник, растирая её пальцами.
- Мука! – сказало зерно, которое не было больше зерном. – Теперь я мука, и выгляжу даже ещё прекраснее – таким белым! Мне даже больше нравится быть белым, чем зелёным или золотым. Интересно, где сейчас мой приятель, учёное зерно? Он стал таким же красивым и белым, как я?
Но учёное зерно вместе со своими родственниками лежало далеко от него, в амбаре – его оставили на семена.
Прежде чем тележка Джерри достигла дома, оба мальчугана уснули, и их пришлось выгружать тем же образом, что и мешок с мукой. Их уложили на кровати, а мешок отнесли в кухню. Никогда гордое маленькое пшеничное зерно так не гордилось, даже когда было ещё зерном, чем теперь, услышав, что хозяйка сказала:
- Какой замечательный кекс выйдет из такой муки!
- О, ещё бы! – подумало оно. – Кекс выйдет сытный, и все будут им восхищаться.
Жена фермера занялась взбиванием яиц с сахаром и маслом в большой белой миске, в которую через некоторое время добавила и муку.
- В какой великолепной компании я оказался, - подумал наш герой. – Яйца и масло имеют цвет золота, сахар – серебра или алмазов. Это подходящее для меня общество.
- Кекс будет сытным, - сказала одна из дочек.
- Даже слишком сытным для детей, - сказала её мать. – Но, я думаю, Лойси, что все обойдётся – этим мальчишкам ничто не сможет повредить, они в состоянии переварить даже кусок изгороди.
- Я очень сытный, - сказал себе будущий кекс, - об этом я и мечтал всегда.
Тут перед ним возникла пара карих глаз и с любопытством уставилась на него. Это был Вивиан.
- Что это? – спросил он.
- Кекс.
- Кто его сделал?
- Я.
- Ты мне нравишься, - сказал Вивиан. – Ты хорошая. А кто его съест? Лайонел?
- Я боюсь, что он слишком сытный для маленьких мальчиков, - сказала хозяйка, засмеявшись и поцеловав малыша.
- А я боюсь, что нет, - ответил Вивиан.
- Вот именно, слишком, - проворчал сердито кекс, - я слишком хорош для этих глупых мальчишек.
Тут его выложили в форму для кексов и поставили в духовку, где он провёл время довольно неприятным образом. Там было так жарко, что, если бы жена фермера менее внимательно приглядывала бы за ним, он обязательно бы подгорел.
- Зато я буду кексом, - утешал он себя, - и очень сытным кексом, значит, я могу и потерпеть, даже если мне приходится нелегко.
Когда его вынули из духовки, он действительно был уже кексом. Его мечта сбылась. Каждый, кто заходил в кухню, восклицал:
- О, какой замечательный кекс! Из какой хорошей муки он сделан!
Пока кекс остывал, с ним приключилась довольно неприятная вещь. Два мальчика, Лайонел и Вивиан, тихонько пробрались в кухню и остановились около стола, глядя на кекс широко распахнутыми глазами и облизываясь.
- О,ужас! – сказал кекс. – Я нервничаю, действительно нервничаю. Какие у них большие глаза, как они блестят! А что это за маленькие острые белые камешки у них во рту? Мне не нравится, как они на меня смотрят. Скорее бы пришла хозяйка.
И кекс похолодел так, что сразу остыл. Пришла хозяйка, переложила его на блюдо и поставила в буфет. Но в этот же день он очутился на обеденном столе. Кекс осмотрелся и заметил на столе множество всевозможных кушаний, которые выглядели очень привлекательно.
- Это все сделано в мою честь, - подумал кекс, - они знают, как я хорош.
Тут пришли люди и заняли свои места за столом.
- Они все будут сидеть и любоваться мной, - гордо подумал кекс.- Видело бы меня сейчас учёное зерно.
С обоих краёв стола стояло по высокому стульчику, которые сначала пустовали. Но вскоре дверь открылась, и вошли два маленьких мальчика. Они надели чистые костюмчики, а их кудри были причесаны.
- Даже их одели красиво, чтобы привести ко мне, - подумал кекс.
Но в следующую минуту он опять начал нервничать. Вивиан вскарабкался на свой стул и оказался совсем близко от блюда с кексом. Он поставил локоть на стол, положил пухлый подбородок на пухлую ручку, уставился на кекс и сидел необычайно тихо. Это любого заставило бы тревожиться.
- Кекс, - задумчиво сказал Вивиан, и это заставило кекс снова похолодеть.
Дальше произошло что-то ужасное. Один из сидящих рядом людей взял нож и отрезал большой кусок кекса.
- Уходите! – закричал кекс, но никто его не услышал.- Я кекс! Я такой сытный! Я не для мальчишек! Как вы смеете!
Вивиан протянул руку и взяв кусок, поднёс его ко рту. Кекс увидел открытый рот – настолько, насколько широко можно было его открыть – и два ряда ужасных острых камешков.
- Спа...- начал он.
Но уже никогда не пришлось ему договорить «- сите!», потому что Вивиан его съел!
Это был конец всем превращениям и приключениям гордого маленького пшеничного зёрнышка.