Пламя весело плясало в собранном Шароном костре, с хрустом поедая сухое дерево. Было не настолько холодно, но под черным небом без огня не обойдешься – и так слабые отблески далеких звезд до чащи леса не доходили вовсе. То там, то здесь раздавались звуки ночной жизни – пели свои песни цикады, ухали совы, тявкали лисицы, а где-то протяжно выли меньшие собратья Кибы. Сложно было представить, что этот дикий мир находится внутри границ государства Инуя, и совсем недалеко отсюда стоит дворец Императора Сонодзаки.
Шарон старался об этом не думать. Он понятия не имел, станут ли прямо сейчас прочесывать лес, но в том, что его будут искать долго, нудно и мучительно не сомневался ни капли. Хотя была слабая надежда, что пока его ищут в самом дворце, и то, что он сбежал, поймут не сразу, давая ему фору. С другой стороны это не меняло саму ситуацию, потому что он этой форой как-то не пользуется. Ну и даже если у него выйдет скрыться в лесу первое время, необходимо было продумать план возвращения в город, а также в принципе свои дальнейшие действия.
– Все не так плохо, – рассуждал Шарон, мельтеша перед Кибой, который устал крутить за ним головой и теперь просто лениво шевелил ушами, – у меня полно навыков, нет, полно умений на высоком уровне! Гораздо выше, замечу, чем у какого-нибудь среднестатистического жителя столицы!
Черный волк зевнул и положил голову на лапы.
– Ну наверное, – уже с сомнением продолжал Шарон, – ведь меня учили во дворце… Среднестатистического жителя учат наверняка хуже, чем во дворце, да?
Киба повернул одно ухо.
– Это чистая логика, – Шарон снова заходил взад и вперед перед волком, – хотя, дело даже не в этом. Мое образование разностороннее – я умею рисовать, играть на основных музыкальных инструментах, декламировать и даже сочинять стихи, петь, танцевать, я обучался актерскому мастерству и правилам этикета… Ладно, последнее мне вряд ли пригодится…
Киба принюхался и поднял голову. Была середина ночи, и теперь волк почувствовал, что по-настоящему проголодался.
– Правда, учителя говорили, что с рисованием и каллиграфией у аиста одной ногой выйдет лучше, а танцую я как корова в песке после наводнения, – нервно накручивая локон волос на палец пробормотал Шарон, – и что в пении могу посоревноваться с котами в период спаривания, а мои стихи прочтут разве что воины перед сэппуку… Нет, не так уж я и плох, они просто предвзятые, я не виноват, что у меня не получалось лучше всех, как по их мнению должно быть у принца, но нормально же получалось… Ладно, я не великий художник и совсем не поэт, ну так и не принц, как оказалось… Зато… зато я хорошо умею драться! Я в совершенстве владею несколькими видами оружия…
Киба чихнул. Запахи были такие сильные, что раздражали его нюх, и голод только усиливался.
– Ну хорошо, не в совершенстве, – поправился Шарон, косясь на Кибу, – пожалуй, лучше всего я дерусь без него. Да и катана мне совсем не подходит… Однако с метательным оружием нет проблем, скорость и реакция у меня неплоха. Черт возьми, меня обучали по нормам пограничников! А это уже не какой-то там этикет! Правда, я никогда не сражался по-настоящему…
Киба вздохнул и снова зевнул.
– А самое главное, идти официально я никуда не могу, – грустным голосом заключил Шарон, – поэтому какой во всем этом смысл… А-а-а-а!
Киба вздрогнул, в недоумении уставившись на Шарона. Тот упал в траву и закрыл лицо руками. Киба снова шевельнул ушами, на этот раз таким образом выражая беспокойство. Видя, что Шарон не двигается, волк встал и осторожно подошел к нему, тыкаясь носом в его руку.
Шарон что-то невнятно промычал, продолжая закрывать лицо ладонями. Киба оскалился и зарычал – терпением волк-мутант не отличался. Однако Шарон проигнорировал первое предупреждение – второго же Киба обычно не делал.
С громким воплем Шарон подскочил, хватаясь за предплечье, с которого стекала струйка крови. Это, конечно, был даже не укус, скорее, клык Кибы слегка оцарапал кожу, но все-таки это было ощутимо.
– Это подло, – возмутился Шарон, – подло и низко!
Тяжелый взгляд красных глаз говорил о том, что низко заставлять волков голодать в своем собственном лесу.
– Если я тебе надоел или ты хочешь есть, просто иди на охоту, – обиженно бросил Шарон, – меня только есть не надо!
Киба облизнулся и сел. Шарона же следом за его питомцем начала грызть совесть. Ничто не мешает волку пойти охотиться, но он остается здесь ради него, хотя совсем не понимает, зачем. Киба всегда улавливал настроение своего хозяина и по-настоящему переживал за него, но животные не могут почувствовать душевной боли человека, им этого не понять. Шарону снова стало невыносимо одиноко. И очень стыдно.
– Иди, – он провел рукой по шее Кибы, – ну, иди. Если принесешь мне чего-нибудь, будет здорово, у меня еды с собой нет…
Киба обнюхал Шарона, настороженно повел ушами и встал, делая несколько неуверенных шагов.
– Да иди же, – шикнул Шарон, – я подожду тебя тут.
Когда Киба ушел, Шарон еще около часа бродил среди деревьев, но не отходя далеко, так как сколько бы он ни бегал в этих лесах, он все еще легко мог здесь заблудиться. В конце концов он сел на землю и достал из сумки бумагу и графитовый карандаш. Он думал над тем, чтобы написать Торо Ивамото, но не представлял, что сказать. Этот человек умен, Шарон многое узнал от него, и сам делился своими мыслями, порой даже излишне смелыми для императорского дворца. Но может ли он хоть кому-то доверять в Инуя теперь?
Торо Ивамото прежде всего известен как приближенный Императора, его друг и советчик. И пусть многое изменилось некоторое время назад, пусть Торо не совсем согласен с императорской семьей, в том числе в тех вопросах, которые он не может просто так сказать во всеуслышание, он все еще предан своему Императору. А значит, может быть предан двору и всей семье. А значит, и Хидеки…
Шарон в сердцах разорвал чистый лист бумаги. Нельзя писать Ивамото. Нельзя ни на кого полагаться. Теперь он сам по себе. Нет больше стен, в которых он чувствовал себя словно в клетке, нет людей, следящих за каждым его шагом, нет больше наивной веры, что все изменится к лучшему, а он приложит к этому усилия, как истинный сын принца и покорный слуга Императора Сонодзаки…
И нет больше у него дома, нет удобной постели, сытных ужинов и удобной, красивой одежды, нет излюбленного места в дальнем углу библиотеки дворца. Осталось только то, что он успел захватить с собой – это все его имущество. Хотя не стоило называть этот скраб имуществом, он так торопился, что не взял почти ничего действительно необходимого.
Внезапно Шарон почувствовал тошноту и привкус железа во рту. Перед глазами все поплыло, и он даже испугался, не сразу успевая понять, что с ним такое. Дикая слабость сковала руки и ноги, и он завалился на бок, отплевываясь. На лбу выступили капельки пота, а в голове гремело, как на праздничном параде. Безудержное желание молнией пронеслось по каждому нерву в теле. Руки сами потянулись к сумке, но она, казалось, была немыслимо далеко.
Да чем же он думал… Решение всех его проблем здесь. Он взял его с собой, все то, что ему нужно, все, что ему когда-нибудь понадобится. Ему не нужен дом, не нужен Торо Ивамото, и Киба пусть подавится своей добычей… Шарон застонал, и попытался ползти, но тело его не слушалось. Бросало то в жар, то в холод, а думать он мог только об одном. Неимоверным усилием он заставил себя все же приподняться на локтях. Безумный взгляд сверлил сумку в полуметре от него, но расстояние размылось, а протянуть руку, чтобы это проверить, казалось непосильной задачей.
Он захныкал, как ребенок, и совершенно не обратил внимания на черную тень за спиной. Киба прыгнул вперед и встал перед ним, ощетинившись, рыча. Его морда была измазана в крови – охота, судя по всему, удалась.
– Чего ты рычишь на меня, выродок, – глаза Шарона сверкнули недобрым огнем, – пошел прочь! Отвали! Сдохни!
Киба зарычал громче. Агрессия со стороны хозяина совсем ему не понравилась. Резкий, неприятный запах, исходящий от него, и несвойственное поведение настораживало и злило волка, но он сделал вывод, что Шарону плохо, и решил, что тот заболел. Это взволновало его еще больше.
От лежащей рядом сумки тоже странно пахло, но немного по-другому и не так навязчиво, кроме того, почему-то очень знакомо. Киба осторожно обнюхал ее.
– Нельзя! – срывая голос закричал Шарон, – не тронь, нельзя!
Было очень тяжело думать о чем-то, кроме дозы, но он вспомнил, как любит Киба играться, в шутку утаскивая что-то из его вещей, как иногда настойчиво ищет что-нибудь вкусненькое, что он бывало приносил из дворца. Обычно ничего опасного для животного в сумке не было, но есть теперь, и если Киба случайно это проглотит или даже лизнет, он умрет. Где-то на задворках сознания Шарон почувствовал страх за жизнь друга, однако гораздо больше его испугала вероятность самому остаться без того, что было сейчас важнее всего на свете. И все же здравая мысль пришла ему в голову.
– Киба… – простонал Шарон, – принеси мне сумку… Ну… принеси…
Киба знал команды, хоть и исполнял их в зависимости от настроения. Здесь был нужен хороший дрессировщик, коим Шарон не был, талант его состоял в другом – он сумел завоевать доверие зверя и развить в нем глубокую привязанность и даже любовь. Это была дружба между человеком и волком, и за девять лет они оба в достаточной мере изучили повадки, взгляды, интонации друг друга, таким образом и строилось их общение. Киба понял, что сейчас Шарон не просто так дает команду, ему нужна помощь. Волк взял в зубы ремешок, и шагнув к парню, положил сумку рядом. Дрожащими руками Шарон начал рыться в ней, беспорядочно раскидывая все содержимое. Наконец, он вытащил тряпичный мешочек, из которого достал маленький белый шарик. С какой-то панической поспешностью Шарон засунул его в рот, падая на спину и закрывая глаза.
Вскоре долгожданная эйфория накрыла его, плавно укачивая, баюкая, успокаивая. Приятная расслабленность разлилась по напряженным мышцам, голова чуть закружилась от неземного наслаждения. Он тихо засмеялся. Киба заскулил, совсем как собака, и лег рядом.
Спустя какое-то время Шарон открыл глаза. Рассвет уже, что ли? Костер давно догорел, и Киба тут, сколько же времени прошло?
– Киба? – позвал он, – Киба, дружище, ты что, уже поохотился?..
Киба подполз вплотную к нему, облизывая его лицо и снова рыча, но теперь Шарон расслышал в этих жутковатых звуках чуть ли не радостные нотки.
– Черт…
Шарон постепенно приходил в себя. В теле была необыкновенная легкость, энергия кипела, била ключом, мысли начинали проявляться все четче, и он вспомнил, что произошло. Чувство вины захлестнуло его. Он что, пытался прогнать Кибу? И такие вещи говорил!
– Киба… Киба… – Шарон обнял волка, запуская пальцы в шерсть, – прости меня, пожалуйста, прости… Ты же меня спас сейчас… Как я вообще мог…
Как он мог? Как мог упустить время? Как не почувствовал прихода заранее? Как мог довести себя до такого состояния, что попытался прогнать Кибу, заставил его так волноваться? Да еще и кайф оказался таким резким… Он уже не помнил, когда последний раз его вырубало после приема дозы. А что, если бы он не успел? Как легкомысленно, как глупо!
– Я клянусь, такого больше не повторится, – Шарон гладил Кибу, заглядывая ему в глаза, – клянусь… Знаешь, я всегда знал, что ты поумнее меня будешь… Не повезло тебе с хозяином. Как же ты понял, когда успел прибежать? Почуял, да, что я в беде? Умница, хороший волк, хороший…
Успокоившись и еще раз десять попросив прощения у Кибы, Шарон подумал, что нужно уже что-то делать, а не ныть. Во-первых, раздобыть еду и дойти до ручья. Во-вторых, понять, каков его следующий шаг. Как вернуться в город, как выжить там, как уйти от преследователей, как расследовать свою собственную жизнь под носом у людей Хидеки?
Киба, конечно же, не понял, что Шарону нечего есть, так что вопрос ужина, точнее уже завтрака, стоял довольно остро. Шарон не умел сам добывать себе пропитание, да и в лесу не бывал дольше нескольких часов. А сейчас голод начал давать о себе знать, и как назло, сильнее, чем обычно. Такое иногда случалось абсолютно непрогнозируемо, и в эти моменты Шарон мог спокойно поглотить в три-четыре раза больше еды, чем требовалось юноше его возраста и комплекции. Но в любом случае вода была сейчас важнее.
– Киба, – обратился Шарон к своему волку, – помнишь, ты приводил меня к ручью?
Киба облизнулся.
– Смотри, ты весь перепачкался, поросенок, – Шарон схватил его за морду, но Киба тут же вырвался, мотнув головой, – тебе надо помыться, помнишь, мы в том ручье купались?
Волк попятился от Шарона, продолжая облизываться.
– Слушай, ты не кошка, вылизываться не умеешь, тебя помыть надо, а я пить хочу, понимаешь?
Киба повернул уши так, что это придало выражению его морды несколько ошарашенное выражение. Шарон вздохнул и еще раз проверил сумку, убедившись, что собирался он в слишком большой спешке. И правда, зачем думать о еде и воде, когда ты навсегда убегаешь из дома… Он сел, складывая разбросанные вещи обратно, Киба же прилег рядом.
– Пить, Киба, – снова терпеливо попытался объяснить Шарон, – Да ты же знаешь это слово, почему мне кажется, что ты просто издеваешься…
Судя по всему, Киба все прекрасно понял, но ему было лень идти куда-то сразу после охоты. Шарон решил, что подождет. Нужно просто не разделяться, держать его в поле зрения, а пока можно поискать каких-нибудь ягод или грибов. Хорошо бы знать, конечно, какие из них можно есть, а какие не стоит… Но здесь волк ему точно не поможет, значит, придется рассчитывать на удачу.
Рассвет разгорался все ярче, озаряя небо красками, от великолепия которых захватывало дух настолько, что Шарон на несколько минут забыл обо всех своих бедах. Конечно, он видел как восходит солнце и с балкона дворца, а пару раз наблюдал это зрелище с тренировочной площадки, но здесь все выглядело совершенно иначе. Лес становился другим, таким загадочным, почти волшебным, и казалось, что сейчас они с Кибой тоже погрузятся в эту сказку, которая вырвет их из суровой реальности. Ему захотелось поверить в то, что этот рассвет знаменует собой начало новой жизни, в которой, несмотря на пугающую неизвестность, когда-нибудь будет также прекрасно.
– Смотри, Киба, так выглядит свобода, – прошептал Шарон, поднимая за подбородок морду волка к небу, – яркая и необъятная. Красиво, правда?
Киба недовольно тряхнул головой, а затем растянулся во всю длину, сонно глядя на своего почему-то излишне возбужденного хозяина.
– Ты вот родился свободным, тебе не понять, что я сейчас чувствую, – вздохнул Шарон, – но неужели в тебе нет ни капли романтики, зануда ты этакий?
Он шутливо дернул волка за ухо. Киба громко рыкнул, обнажая страшные клыки, и легким движением огромной лапы уронил Шарона на землю.
– Эх, чудовище мое, – рассмеялся Шарон, – Да пусти ты! Ты в курсе, что твоя лапа весит как половина всего меня?! Пусти-и-и, ну тяжело же! Я тебя понял, ты очень сильный, очень страшный… и очень занудный!
Фыркнув, Киба убрал лапу, позволяя Шарону встать.
– Вот, спасибо большое, – сказал Шарон, отряхиваясь, – Вредничать кто-то слишком любит, недотрогу из себя изображает, кто бы тебя видел, когда ты в настроении поиграть, щенок-переросток… Ну что ты на меня смотришь так? Отдыхай, я буду недалеко. Не уходи без меня только, ладно?
Киба заворчал в ответ, закрывая глаза, а Шарон направился искать поблизости хоть что-нибудь, чем можно подкрепиться.