Перед самым отъездом решила рассказать вам эту историю. Отъезды стали тревожные, знаете ли. Не приведи Господи, чтобы история эта пригодилась, повторившись... И всё же. Вроде инструкции.
***
- Господи, только не дай разбить мои окна, - молил старик на девятом этаже уже наполовину разрушенного двенадцатиэтажного дома, не ведая, что нет над ним ни двенадцатого, ни одиннадцатого этажа. Лишь осознавал, что десятый этаж стал вроде небесного громкоговорителя, пропуская все звуки. Не видел он, что и второго крыла дома больше нет, лишь по тому, как сотрясались стены, понимал: его дом - карточный. Старик впадал в забытьё, не слыша взрывов, не понимая, утро или вечер смотрит в его уцелевшие стёкла и по-прежнему молил:
- Господи, только не дай разбить мои окна...
У старика не было сил спуститься по лестнице со своего девятого этажа, когда замер лифт и погас свет. Ноги не слушались.
- Пусть смерть сама поднимется за мной, - решил он, - а я к ней спускаться не буду!
В свои восемьдесят пять, давно овдовевший, он жил один. Сын с невесткой навещали, привозили гостинцы в город из приморского посёлка, звали к себе, но старик предпочитал одиночество. Правда, одиноким он себя не чувствовал со своим новомодным самогонным аппаратом двойной очистки. Гнал, гнал дедушка самогон! Сам не употреблял, но в качестве горючей валюты использовал.
... Какая разница, кто стреляет: тот, кто на танке во дворе дома, или тот, кто стреляет по танку во двор дома, если оба попадают в дом, так думал старик о тех бисовых детях, что затеяли игры на его земле. И ещё он думал о воде. О глотке воды...
Он вспомнил, что у него есть бойлер и там наверняка осталась хотя бы немного воды. Старик слил всё, что там было. Потом он вспомнил о своей горючей валюте. И порадовался: валюта горела! Стоило налить в банку из-под консервы чуть самогонки и поджечь её, как тут же нагревались несколько глотков воды в плошке, которую ставил он поверх. Ничего так не хотелось старику, как этих горячих глотков воды. Он уже не считал дни, он считал только глотки, которые умудрялся растягивать. Запасы еды на девятом этаже давно закончились. Да и что там могло быть у одинокого старика! Смалец. Когда закончился самогон, смалец оказался проводником к двум глоткам горячей воды.
Холодный ветер с моря бился в его окна, налипал мартовским цепким снегом.
- Господи, только не дай разбить мои окна, - молил старик из своего забытья.
Сын нашёл обессилевшего, но живого отца спустя месяц. В квартире всё было целым, в том числе и окна. Две недели они с женой выхаживали старика, тот просил только горячего чая и выпивая его, впадал в глубокий сон. Лишь спустя время смог кушать по несколько ложек каши и рассказать, как выжил.
- Пап, а почему окна? – спросил сын, слушая рассказ отца, и утирая слёзы.
- Так я бы замёрз, сынок!
***
Господи, пусть все окна в домах людей будут целы.