Так и бывает. Просыпаешься по привычке или надобности с утра, куда раньше, чем хотелось бы; никого не трогаешь, ничего особенного не ждешь от предстоящего суточного цикла; зарядочка, душик, кофий с яичницей перед монитором, ломтик шоколада: заглядываешь в электронную почту, дабы разгрести спам-хлам и прихлопнуть жирные уведомления, как вдруг мелькнет нечто неожиданное, изрядно подзабытое по ощущениям. Это письмо. То есть натурально письмо от тоже человека, давно знакомого и далеко не самого близкого, неожиданно приславшего что-то оригинальное, авторское. Вообще-то письменность по-прежнему вполне распространена в наших широтах, многие ею пользуются в меру своей испорченности или талантливости, но чтобы прямо так взять и написать осмысленный текст – это уже почти поступок. Электронное письмо – весьма устаревшее средство коммуникации, хотя и не настолько, как письмо бумажное, и все же, по-своему, нежданно-негаданно. Открываешь с улыбочкой, с чего это он вдруг? а там…
Нет, тут довольно серьезное содержание, требующее вдумчивого и бережного прочтения, за пару минут перед выходом из дома и браться не стоит. Пускай уж дождется законного вечернего часа.
А затем высиживаешь на работе: теперь не только с привычным чувством отвращения от царящей кругом симуляции, но и с трепетом загадки, что же в том письме… что-то про разводы, заводы… Неужто прикрыли? Дело обычное по нашим временам. Чем-то я могу помочь? Едва ли. Моя контора и без того столько лет дышит на ладан и дрейфует на грани рентабельности и бюджетности.
Неизбежно наступает вечер, куда ему деваться? Поужинаешь, переделаешь домашние дела, пока не закончатся, не отпустят. И вот, наконец, мозг открыт к исследованию письма. Кто отправитель? А пишет с проникновенным приветом приятель из провинции, славный малый: познакомились давным-давно на выставке устаревших искусств, когда тот проезжал туристом в нашем городе. С тех пор и поддерживали связь на уровне поздравлений с рождением и меток в соцсетях.
По тональности изложения чувствуется как наболело: потребность высказаться выдается стилистикой и пунктуацией, будто среди привычного окружения слушателей больше не осталось. Допускаю, так оно и есть. Справедливости ради, я не единственный адресат, есть и еще пяток незнакомых почтовых ящиков, что порождает чувство попадания в круг доверенных лиц. Мелочь, а приятно почувствовать себя членом тайного общества.
Письмо достаточно длинное и сумбурное, привести его целиком не представляется возможным, ибо неформат даже для несуществующей книги. Потому придется тебе, Вера, довериться моему пересказу, хотя, разумеется, доверяться целиком человеческому существу по-прежнему не посоветую.
В целом, приятель задается вопросами, волнующими многих в наши смутные дни, и уже без классических «что делать?» и «кто виноват?»: со вторым-то пунктом все слишком очевидно, тогда как с первым по-прежнему не сложилось универсальных инструкций и рецептов.
В сущности, история стара как мир, в котором сменяются декорации и костюмы, но непременно повторяются фабулы, формулы и морали. Остальное лишь подробности и частности, и в данном случае они таковы:
Предприятие, основанное еще отцами-прародителями, где Ванька сызмальства пристроился и строил далеко идущие планы, на ранней еще его памяти попало в цепкие руки бюрократов и кадровиков старой школы, которые, дорвавшись до Олимпа, принялись потрошить и прихватывать все доступное и ничейное. Хотя подавалось все, как водится, под видом благостных перемен к наилучшему, давно назревших и структурно необходимых: дескать, жили мы недостойно и худо, зато теперь уж все осознали, признали, прозрели, наметили прорывные реформы, а как только поставим производство, тогда и заживем, как полагается в современном мире.
На первых порах работники не придавали серьезного значения переименованиям и перестановкам в высоких кабинетах: начальству виднее, как надо и куда двигаться. Они там люди ученые, солидные. Впрочем, в чем-то те не соврали, долгое время действительно приходилось крайне тяжко и неуютно: зарплату выдавали прямо выпускаемой продукцией, что привело к расцвету натурального обмена и развитию стихийных рынков. С горем пополам сдюжили.
Спустя годы, как и обещали преобразователи, дела кое-как наладились, отлегло. Зарплаты подрастали, ситуация сглаживалась, что давало стойкое ощущение скорого благополучия и внушало сдержанный оптимизм. Тем не менее, мало-помалу что-то проседало, а окружающий рост цен начинал пожирать разницу и загонять в минуса и кредитные ловушки, поскольку многие обыватели и домохозяйки, поддавшись соблазнам и представлениям о новых канонах качества, лихо понабрали квартир, корыт и карет.
Так, размышляя над причинами упадка, большинством даже не понятого, приятель выделяет следующие причины:
Вот во всем, что касалось всевозможных преференций и индульгенций, руководство подходило к вопросу широко и комплексно: сами себе назначили доходы куда выше рынка, подтянули отовсюду кумов и сватов, усадив на ключевые посты, невзирая на прошлый профессиональный опыт и прочие способности, зачастую отсутствующие. Ловкие реформаторы, движимые корыстью и только, мало-помалу уступали рычаги охранникам, предпочитая частные сиюминутные выгоды интересам завода как системы. Предсказуемо вывезли родственников из непрестижных окрестностей и пустились во все тяжкие, даже уже и не пытаясь блюсти приличия.
Дальше – больше. Безопасность, обосновывая все рисками рейдерских захватов, существенно увеличила штат охранников и надзорных органов, время от времени ротируя кадры. В охранники шли самые твердолобые или отбитые, но получали-то куда больше трудяг из цехов: и денег, и льгот, и карьерных ходов и полномочий. Любые проявления несогласия с таким положением подавлялись. Особо нелояльных начали сокращать и замещать низкоквалифицированным периферийным персоналом, не всегда понимающим сам язык общения и базовые принципы сосуществования. Лишь немногих это настораживало и заставило трезветь то работящее ядро, еще способное думать и взвешивать ситуацию. Все робкие попытки создать профсоюзы и провести собрания успехом не увенчались, а права, как всегда, оказались сильно послабее обязанностей.
И пускай работяги в массе своей интуитивно догадывались, что дела окончательно расстроились, вместо практических действий по обыкновению предпочитали верить, что все как-нибудь образуется, что там наверху просто еще не разобрались, пока не догадываются об их тяготах и лишениях, что честных директоров обманывают бездарные заместители, но уж когда верховные фараоны наконец прознают об их угнетенном положении, живо наведут порядок и восстановят попранную справедливость. Однако по мере свертывания успехов лишь нарастала бравурная риторика и россказни, что на других предприятиях все еще плачевнее, что нам на самом деле крупно повезло, что вы просто не разбираетесь в окружающем зловещем мире, и самое поразительное: желающих легковерно обманываться хватало! Каково же было их изумление, когда предстала действительная картина мира…
В общем, сдается мне, и эта история не стоит того, чтобы быть досказанной в силу заезженности сюжета. Совершенно ожидаемо на смену одним бюрократам приходят другие: такие, что о прежних вспоминается с ностальгией. Дуболомы из аппарата становятся еще примитивнее и крикливее… а работяги, клетки и соки системы, напрочь теряют последнюю мотивацию и трудовую дисциплину, способность хоть что-нибудь сделать добротно и на совесть. Все тянется по инерции, затхлый прудик затягивается тиной в ожидании, что природа найдет выход и, может быть, все-таки взбодрит и окультурит, а пока…
Тут уж на излете нельзя не привести хоть несколько выдержек из письма, для убедительности и документальности, что ли:
«Так может ли эдакое предприятие быть эффективным при подобном устройстве и подходе? Прожирая все ресурсы прошлого и не вкладываясь в обновление. Вопрос риторический. Признаем: мы имеем именно то, что заслужили. Мы пришли только туда, куда смогли.
Понятно, что престарелые управляки действуют с прицелом, что на их старость хватит, а там хоть трава не расти, отвечать ни за что все равно не придется – удобно! А вдруг все-таки придется? Это ж насколько надо любить себя и одновременно презирать свое, чтобы действовать по столь подленькой, истощающей модели? Вопросы, вопросы, вопросы, когда ответим? Тем более что мы давно знаем ответы, даже если иногда стесняемся или побаиваемся озвучить.
Похоже, Гермес и Дионис окончательно взяли верх над Гефестом и Аполлоном. Вот какая петруха, братуха.
И кстати да, повестка уже пришла, что вынуждает отдавать дань Аресу или подаваться в леса. Даст Зевс еще свидимся…»