Глава 11.
Шаман
88.
Солнце уже с самого раннего утра разогрело воздух до несвойственной здешним местам температуры. Осадков не было так давно, что природа позабыла, как когда-то месяцами напролет штормовые ливни сметали все кругом каждый день до самого наступления зимы и холодной весны. А сейчас, жарким летом, воздух казался липким и вязким. Вместе с ним, и все вокруг воспринималось невыносимо душным и слегка подпорченным. Люди, предметы, мысли. Как будто, истек их срок годности, и, сладковатой приторной гнильцой дышало все, что было настигнуто этим утомительным жарким зноем.
Город был небольшим пятиэтажным поселением, раскинувшимся среди бескрайних лесов Сибири, не покорившейся до сих пор никому из ныне живущих людей в полной мере. Близость болотистого водоема изводила местных жителей и приезжих гостей постоянным роем насекомых. Мелкие назойливые мошки лезли отовсюду, будто соревновались с крупными мясистыми комарами.
Люди здесь обитали простые, привыкшие к тяжелому физическому труду с утра до вечера, работе без затей и лишних вопросов. Их развлечения - однообразны и обыденны в своей незамысловатости. Алкоголь – не просто напиток, но валюта, идеология, прямая экстренная связь с глубинами души. Иной раз даже больничный лист мог выдать местный врач, «на пропой души», так сказать. Иначе, наверное, здесь не прожить.
Зимой, в самые ранние предрассветные часы в город захаживали волки. Бродили по окраинам, закрадывались в частные дворы с покосившимися избушками. Воровали куриц и загрызали свиней, будили своим пронзительным воем хозяев. Случалось и на одиноких грибников, и даже обычных прохожих, нападали. Не спастись. Не укрыться.
Именно на эту местность указала карта долгожителей Златобрада и Мефодия. Следующая точка была где-то здесь.
89.
Сюда отправились Мария, Кросс и Саша, как и прежде, не предполагая, с чем именно придется иметь дело. Ехать в такую даль, конечно, никому не хотелось. Было и страшно и тоскливо смотреть на проплывающий за окном рейсового автобуса пейзаж. Неухоженные старые домишки в пригороде; незасеянные поля, поросшие травой по пояс. Мрачные, как из страшной сказки о бабе яге, березки.
Нелюдимые некрасивые местные жители без мыслей в глазах, то и дело выскакивали на дорогу, мешая движению, с любопытством заглядывали в забрызганные окна салона. То ли старались разглядеть что-то внутри, то ли просто строили гримасы. Вряд ли хотели напугать, просто, видимо, так привыкли начинать общение. Или просто им было странно, что кто-то может сюда приехать по своей воле.
Автобус высадил всех пассажиров на небольшом свободном пространстве в центре поселения. Твердая поверхность, по которой можно было бы катить чемодан, здесь виднелась только возле одноэтажного деревянного здания с облупленной краской бирюзового цвета. Это, очевидно, был местный автовокзал. Метров через пять от него асфальт уже плавно переходил в песок и глину грязно серых оттенков.
На лавочке возле входа в здание вокзала в мертвецки пьяном забытьи спал полуголый местный житель неопределенного возраста. Судя по идущему от него запаху, он все-таки был скорее живой. Везде вокруг валялись жестяные банки из-под пива и стеклянные бутылки с недопитыми остатками водки. Больше людей почему-то здесь не наблюдалось.
Когда автобус уехал, оставив бывших своих пассажиров посреди этого запустения, неестественная тишина стала ещё ощутимей. Даже ворковавшие только что неподалеку голуби затихли и куда-то исчезли с глаз долой. Все замерло, и, лишь потрескивали разогретые на жаре провода вдоль столбов, несущих в городок электрическую цивилизацию.
Вдруг лежавшая на скамейке фигура перестала похрапывать и пришла в движение. Лицо спавшего мужчины было хоть и спросонья, но перекошено в немом ужасе. Он будто бы видел перед собой кого-то, но смотрел в пустоту, и непосредственно перед ним никого не было. Рот беззвучно открывался, силясь произнести какие-то слова. Поначалу трудно разбираемые, они вылились в отчетливую фразу, перешедшую на дикий отчаянный крик. Руки его дрожали, нелепая майка с глупыми надписями задралась, немытые жирные волосы вертикально торчали в разные стороны.
- Она уже здесь… Она пришла… Вам от неё не уйти… живыми…
90.
- Выходит, приехали мы по адресу, именно туда куда нужно, - пробурчал с нескрываемым сарказмом Саша.
- Какие все-таки мы молодцы, - в тон ему ответила Мария.
А Кросс Георгиевич промолчал.
С мрачной зловещей площади у вокзала переместились в местную гостиничную одноэтажную постройку. Находиться в отсыревшей комнате не хотелось, сразу же переместились во двор, расселись за деревянным покосившимся столом, бревенчатыми ножками упиравшимся прямо в землю, окруженным высокой некошеной сорной травой.
Хозяйка этой гостиничной избы прикатила на маленькой тележке с большими колесиками необъятных размеров кастрюлю с дымящимся внутри варевом. Запахло вареной капустой и ещё чем-то не менее кислым. Видимо это было суп, местное традиционное кушанье. Хозяйку поблагодарили и вежливо от угощения отказались.
Вместо супа нарвали себе свежий урожай с яблоньки, росшей в этом же дворе. Те были хоть и кислыми, но вполне съедобными. От местного узвара тоже отказались, просто расплескав по своим дорожным кружкам колодезной воды. Да и улеглись спать прямо тут же во дворе в спальных мешках.
Как удивительно приятно спать под звездами. Без яркого ночного света рекламных афиш и высоких зданий небо кажется совсем близким. Словно это купол большого здания, весь усеянный перемигивающимися звездами. Даже просто ради этого момента стоило проделать такой огромный путь.
Все же, была ещё одна особенность, не замечаемая никогда раньше в больших городах. При взгляде на звездное небо у всех троих было ощущение, будто и оттуда кто-то смотрит в ответ. С интересом, пониманием, иногда осуждением, но, отнюдь не с равнодушием или отстраненностью изучающего наблюдателя.
- Мне кажется, там кто-то есть, - сквозь прищуренный глаз Саша будто пытался кого-то разглядеть среди звезд.
- Совершенно не исключено, - задумчиво сквозь сон протянул Кросс.
- Может и наша точка, за которой мы приехали, где – то там, наверху - пришла мысль в голову Марии.
Если бы Мария знала в этот момент, насколько она права.
91.
А какие здесь по утрам туманы. Будто за ночь невидимая прачка перемыла все вокруг, и… то тут, то там, сказочный художник тайком успевал подкрашивать свежей палитрой выхваченные участки. На многие километры тишина, слышны только падающие с деревянной крышки в колодец нечастые капли воды. Запахи не несут в себе ещё ничего, только легкое перешептывание ветра нежно щекочет крылья носа. Веет прохладой и спокойствием.
От леса отделяется фигура человека. В странной одежде, заросший, полудикий, страшный. До чего местные жители неприятны, этот же, просто неприлично отставший от цивилизации лесной житель. В глазах - напор и целеустремленность, в походке – осторожность и внимательность. Не идет, крадется, будто ворует шаги и складывает их к себе в заплечную сумку. Трава сама подгибается перед его огромными болотными сапогами. Она словно чует местного начальника, кланяется перед ним. Да и деревья слегка тянутся в сторону путника, как бы прося их заметить, ведь они живые, и лишь совсем немного в чем-то перед ним провинились, не заслужив невнимательного к ним отношения.
Человек идет в сторону дома, где разместились приезжие столичные гости. Входит во двор, минуя скрипучую обычно калитку, словно привидение без единого звука. Ведет себя тут как хозяин, осматривает быстрым взглядом обстановку. Словно кидает молнии глазами, голова из одной стороны в другую. На дом, на стол во дворе, на угасающий костер, на спящих в туристических мешках людей. Те видят десятый сон, и не знают, кто к ним пожаловал, не догадываются. Да и подольше бы им пребывать в этом блаженном неведении.
Но, раннее утро вступает в свои права. Один туристический спальник, лежащий ближе всего к костру, приходит в движение. Это Саша, он открывает глаза. Замечает незваного гостя, и переворачивается на другой бок, как ни в чем не бывало. Затем, все же разворачивается и просто смотрит перед собой, ждет, что будет дальше.
Следом за Сашей просыпаются Мария с Кроссом. Оба также реагируют вполне без эмоций на появление странного мужчины в закрытом от посторонних дворе. Кажется, что сам гость больше удивлен этому спокойствию, чем те, к кому он пришел. Тишина длится довольно продолжительное время. Без слов, без мыслей, без оценки происходящего. Словно загипнотизированные обе стороны просто беззвучно рассматривают друг друга.
92.
Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы не проснулась хозяйка дома, местная жительница. Она немного разрядила обстановку. Её шаркающая походка была слышна ещё из коридора. Выйдя из избы, она уважительно поздоровалась с незнакомцем, не придав ему какого-то особенного значения, и переключила все внимание на своих постояльцев
- А, проснулись уже… вставайте, умывайтесь, буду вас кормить. Не так сытно, как вчера, но тоже не дурно. Не деликатесы, конечно. Что, бог послал. Милости просим к столу. Приятного аппетита не желаю, кушайте на здоровье…
- Может, она думает, что этот товарищ с нами приехал сюда? - шепнул Саша на ухо Марии, как ему казалось, незаметно ото всех.
- Гляжу, с нашим местным шаманом вы уже познакомились, - живо отреагировала хозяйка избы на реплику Саши, хотя та была произнесена действительно очень тихо.
- Шаманом? Я думала, они по-другому выглядят, - неподдельно удивилась Мария.
Все повернули головы к гостю, ожидая, что тот хоть что-то скажет.
Но шаман молчал.
- Так он словами-то не общается, зря на него смотрите, немой он, даже то, что вы сейчас говорите, не все понимает - ответила хозяйка на вопросительный взгляд Марии.
- А как же вы с ним общаетесь? – настала очередь Кросса удивляться происходящей беседе.
- А зачем с ним общаться, он не для этого на белом свете живет, он с мертвыми общается, к чему ему живые-то? – ответила хозяйка в тон, едва ли руками только не развела в стороны.
- И что же вы?.. Как то же вы к нему обращаетесь? – Кроссу и всем присутствующим цель их визита становилась все понятнее и яснее.
- Не задумывались даже, он сам приходит, когда требуется. Все как-то само происходит, - и поспешила на кухню, чтобы приезжие гости отстали с их непонятными вопросами. Лишь добавила вдогонку, уже из другой комнаты, - Сейчас же он пришел, значит, стал вам нужен.
93.
Похоже, действительно, только этот странный местный абориген мог пролить свет на загадку размытой необычной точки на карте. Но он продолжал молчать. И в то первое утро, и после, и на следующий день. При этом шаман никуда не отлучался, всегда был рядом с приезжими столичными гостями. Слушал их разговоры, садился с ними за стол. Ел и молчал, спал, ходил из угла в угол. Или же просто тихо сидел на скамейке у окна, совершенно никак не привлекая к себе внимания.
Когда совсем уже к нему привыкли и почти перестали обращать внимание, ситуация немного изменилась. Не то, чтобы он заговорил, но, некоторое потепление стало наблюдаться. То дверь перед Марией придержит, то Саше место уступит у окошка в избе. Дальше, и вовсе – воду из колодца таскает, дрова колет, а вот говорить – не говорит. Все уже и отчаялись, получить от него какой-то ответ. Даже начали думать, а не ошибкой ли было вовсе, сюда приезжать. Ведь никакого продвижения в поисках точки не было.
Пробовали ездить по ближайшей округе. Опрашивали местных жителей. И все равно возвращались в привычный уже домик, где на завалинке возле поленницы с дровами их всегда поджидал шаман. С ним каждый раз здоровались, как ни в чем не бывало. И, каждый раз, он, молча, продолжал делать свои дела или просто смотреть, никак не реагируя на приветствие.
Как всегда, стремительный поворот в этих полу деревенских событиях произошел именно в тот момент, когда никто не ждал. Какие-то внутренние события произошли в самом шамане или звезды встали в не ведомом никому определенном порядке, но он, наконец, пошел на контакт.
Контакт был своеобразный. Ночью, точнее в три часа сорок минут, после местной полуночи.
Кто бывал в таких поселениях в российской глубинке, знает, какая в этот час тишина. Кажется, что вымерло все, никого живых не осталось. И вот, среди этого замогильного беззвучия отчетливо и звонко раздаются удары в шаманский бубен.
94.
Звуки хлесткие, объемные. Ни с чем другим их не спутать, сразу понятно, что это. Вслед за третьим ударом потянулось хрипловатое камлание. Громкий этот шум гонит сон прочь, будит всех в округе. Никто не раздражен, не злится на этот ранний утренний принудительный подъем. У всех чувство, что происходит что-то значительное, словно звучит гимн всей планеты. Такой ритм заставляет сразу перейти в режим дневного бодрствования.
Саша, Мария и Кросс просыпаются почти в одно и то же мгновение. Впрочем, как и все другие в ближайшей округе. Как хорошо, наконец-то начинает хоть что-то происходить необычное. Каждый из троих этому радуется. Никто не ворчит. Лица - отдохнувшие и свежие, будто и не спали пару секунд назад. Одежда – тут же у кроватей, пару штрихов и вот уже все готовы выходить во двор. Тем временем звуки не утихают. Песня шамана, напротив, набирает оборот. Она неудержимо рвется из его уст. Ритм ударов в бубен, словно стук сердца. Будто своеобразный дефибриллятор запускает течение крови в оживающем теле. Духовный камертон, выстраивающий вибрации всех и каждого в одну тональность.
Во дворе, откуда шел звук, все уже преобразилось до неузнаваемости. Сложенные у садового столика спальные мешки, в которых раньше спали гости, сложены у колодца и прикрыты брезентом. В самой середине разожжен небольшой костер. Дыма от него не много. А вот огонь бодрый и яркий, под стать камланию.
От костра доносится запах еловых шишек, каких трав и пряностей. Танцующий вокруг огня шаман, то и дело подкидывает в огонь щепотку за щепоткой этой душистой смеси. Видимо так требует его ритуал. Огонь от этого разгорается сильней, искриться разноцветным небольшим салютом. А через несколько секунд вновь возвращается к прежним размерам. А то и вовсе начинает переливаться несвойственными для огня оттенками. Чудеса, да и только.
В моменты, когда шаман смотрит на костер, огонь отражается в его зрачках. Но, как-то необычно это выглядит: будто источник – в глазах, а сам костер – только отражение, а не наоборот. Такой необычный эффект. Кажется, что поглядит он на тебя, и этот огонь перепрыгнет, захватит всего, понесет за собой в немыслимую даль. Но, тот не растрачивает внимания на окружающих, всецело погружен в общение с другими мирами.
95.
В этот момент шаман обращался к миру мертвых. А те ему отвечали. Единственный человек на всей земле, способный разговаривать с загробным миром. А главное, он мог донести их послания до живых. Без искажений, почти в первозданном виде. Иногда слово в слово. Но чаще, общий фон мыслей и чувств умерших открывался в виде пестрого клубка, который нужно было интерпретировать. Это было не просто и расходовало много сил. В принципе, каждый раз удавалось весьма точно передавать основной смысл посланий. Иногда, информации было крайне много. В этих случаях было сложнее всего. Тем хотелось рассказать обо всем, что происходило, при жизни, и после. Они забывали, что человеческое тело хрупко, и, зачастую не способно к таким перегрузкам, на которые способны бестелесные существа.
На самом деле, такой уникальной способностью в потенциале обладал не только местный шаман. На земле много тех, кто способен слышать мертвых, говорить с ними. Просто не все оказываются к этому готовыми. Многих такая способность застает врасплох. Буквально сводит с ума. Лишает сна и покоя. Действительно, трудно соотнести эти способности с обыденной жизнью.
Ещё сложнее их в себе развивать. Все вокруг, и ты сам, убеждены, что это галлюцинации и фантазия. Ведь такого не может быть в нашем мире. Потому, человек, почувствовавший в себе этот дар, старается его не замечать. Заталкивает его обратно, чтобы не видеть и не слышать ничего, что не является общепринятым. К сожалению, система общего жизнеустройства поощряет такое отношение ко всему непознанному. А несвободным её винтикам приходиться с этим только мириться.
Да и вообще все построено крайне не рационально в сегодняшнем обществе. Много человеческих ресурсов и потенциала остается не раскрытыми, уходят вникуда, не служат на пользу человечеству. Это влечет за собой только страдания и неудовлетворенность. Будто это и есть чья-то цель. Сделать людей несчастными. Как бы извлечь из них как можно больше негативных переживаний. Будто невидимая мельница жаждет этих энергий, чтобы перемолоть их в только ей известную субстанцию.
96.
Когда песня шамана завершилась, все уже были в бодром расположении духа, готовы были наблюдать за тем, что будет дальше. И, конечно же, собирались активно участвовать в происходящем. Да и выбора – остаться в стороне или присоединиться – ни у кого не было. Все оказались втянуты в закружившийся водоворот.
После небольшой паузы шаман внезапно заговорил. Губы его почти не двигались, звук шел просто, словно из динамика радиоприбора. Ощущалось присутствие какой-то третьей стороны. Той, которой, до этого момента не было не только в этом дворе, но, и, вообще как будто не существовало вовсе. Словно нечто заново рождалось в начале предложения и умирало в конце. Точнее, проявлялось, обретало ощутимую форму лишь в устах шамана в момент произнесения им слов, выстраивающихся в осмысленное повествование.
Рассказ велся от лица некоей женщины, покончившей с собой не в таком уж давнем времени. Она не говорила о своей жизни или о причинах того, почему она добровольно решила уйти из жизни. Речь шла о том, что её поджидало после смерти. Как она была, мягко говоря, неприятно удивлена происходящим. Говорила долго, с подробностями. Не упуская не одной детали. От её слов веяло диким ужасом и вековой обреченностью. Не личной трагедией, но общечеловеческой драмой.
Для всех слушающих, это были не просто слова, но каждое предложение представало в виде законченного образа, настолько убедительного и яркого, что, казалось, они, пережили все это сами. Мысли, чувства, события, встречи – сплелись в один замысловатый узел, во всех деталях описываемый шаманом, словно он направлял невидимый микроскоп то на одну, то на другую его сторону. Выхватывал оттенки, подсвечивал противоречия, жонглировал полутонами смыслов. Играл эмоциями всех, кто был в этот момент свидетелем этого таинства.
Не больше, не меньше – это была прямая связь с миром мертвых. Все вдруг осознали, насколько много до сих пор не известно о мире, в котором приходится жить. Сколько в нем необычного и непознанного. Сколько предстоит ещё сделать открытий человечеству.
Пока же открытия, о которых шла речь, приходилось делать каждому, кто ушел из жизни, исключительно на своем опыте. И хоть и выглядит это все со стороны, словно фантастическое и запредельно невозможное чудо, реальность все же оказывается не такой, как было принято о ней думать. Ибо, есть у человека начало, но нет у человека конца. Самозабвение и небытие – награда за выполненное свое предназначение, а не данность.
Да, шаман общался с Мариной, рассказывал её историю. Она сама, его устами, говорила с нашими героями. А те, каждый в отдельности, слушали и гадали о том, что же с ней произошло дальше. Почему карта указала на неё как на источник катастроф? Как это остановить? И возможно ли это вообще?