Ночь в Испании была добыта моим сознанием (или подсознанием) не особенно тяжело. Мне стоило лишь вызвать у себя что-то вроде панической атаки, гоняя по стенкам головы чудовищные образы вламывающихся в дом преступников, зоофилии, бредовых исчезновений, тупиков, уродцев и пьяниц. Я яростно раскачивался на больших качелях-сетке, созерцая мрачное, но максимально притягательное небо. На часах было почти одиннадцать вечера. Вокруг бродили некучные и чёрные прохожие, ускоряя во мне течение образов. Мне становилось страшнее и страшнее. Когда тревога достигла пика, я начал смеяться и возвращаться в состояние четырёхлетнего малыша, смотревшего вместе с бабушкой картины Сальвадора Дали. На губах выросло словосочетание "Сальвадорова ночь", поспешно заменившее себя "Ночью в Испании". Лихорадка, фрагменты картин, раскачивание, тревога и пессимизм, раскрывшийся агонией творческого всплеска... Они сделали своё дело!
Я уже стоял в красном плаще перед ровной отшлифованной скалой посреди жёлтой тёплой пустоты. Вокруг редкие и мёртвые деревья, начало лета. Безлюдно. Тихо. Я слышу лишь шум ветра и недалёких водоёмов. То, что внутри меня - непередаваемо. Ускорение. Озорство. Желание убить кого-либо недружелюбного. Карманник должен был оказаться сзади, а я бы воткнул в него палку. Его сырное тело попросту налипло бы на неё. Его труп попросту растёкся бы у моих башмаков лужей бордовой, с синевой. Кстати о синеве: Горизонт сохранил её в себе, смешав с зеленью прошлогодних вёсен.
Но какой смысл в испанской ночи? Разве не должна она нести мне объяснимые чувства и бытовые ритуалы? Нет! Нет! Она будет ещё одним пунктом в списке Финальных Точек. Об этом списке я буду писать в будущем. Достаточно много, поскольку формат его невероятен. И Ночь в Испании станет одной из десяти локаций, сопровождающих меня в Графитовое Королевство, в объятия суккубов и полей. Но сейчас - о пейзаже, окутавшем меня.
Расплывчатая и волнистая земля готовит меня к первоначальному холоду тёмного неба. К его двуличному приёму. Сначала он закуёт меня в свои шипастые ключицы, а затем покинет и отпустит. Какова же земля на вкус? Я пробую её. Что-то несуразное. Но это способно вызвать ностальгию. Вкус резинового мячика. Твёрдо, но не остро. Ностальгия вырывается из тела слезами. Я сажусь на колени, кутаясь в плащ. Я подрагиваю и интуитивно понимаю, что Ночь не оставит меня в покое, пока я не перейду к небу. Наверное, не обязательно использовать для этого впередистоящую скалу. Пробую пройти мимо неё но воздух густ как цемент. Там даже дышать трудно. А вот видеть можно очень хорошо. Но кому это сейчас надо?
Я встаю и вставляю стопу в башмаке в кучу жёлтого материала. Проскальзываю. Тихо поднимаюсь вверх, но тут же теряю силы. Падаю. Благо, Ночь чувствует меня. Она удлиняет мой и без того длинный плащ. Я зарываюсь в него окончательно. Сил нет. Я устал. Завтра я продолжу восхождение, но пока что нужно отдохнуть. Земля прогибается и явно теплеет. Снизу ползут и взлетают поздравления, пожелания спокойного сна, записки, обёртки. Уносят меня глубже. Красный притупляется. Тревога облачена апатией. Синий и грязно-жёлтый заполняет глаза. Бумажки шуршат и шепчутся, лысые окрестности отстают. Я ниже и ниже. Так длится полчаса.
Вдруг я обретаю органы чувств по всей округе. Земля - это я. Карманник - это я. Вершины - это я. Время года - это я. И начинается то, что я не люблю. Растворение серых эмоций. Доминирование злобы. Красный сочится. Я видел Сальвадорову Ночь в предпоследний раз. Качели выскакивают справа и бьют меня нагайкой реальности. Снова и снова. Опять.
Следующее благополучие будет сопряжено со смертью.
Что мне остаётся? Что мне, черт побери, остаётся? Я замёрз. Я зол. Прохожие тащутся, хотя уже поздно. Статично. Я выкидываю свою одетую тушу с качелей. Изрезанный нагайкой рационализмов. Сука.... Сука! Ненавижу! Ненавижу это сущее. Ненавижу. Ненавижу. Я верну себе свою... Ночь в Испании.
Вдыхаю тускнеющий воздух.