(Из серии "Побасёнки")
В одной весьма стандартной высотке обитал рептилоид.
Вполне себе обычный рептилоид: серый, невзрачный. Мелкий. Никаких поражающих воображение шипов, когтищ и чешуи. Голос - тихий, велеречивый. Ручки - нежные, белые, с дамски зауженными к концам пальцами, - гнушался наш герой грубого мужицкого труда, всё по интеллектуальным ремёслам промышлял: диссертации пописывал, литературный сайт обсиживал, как сытая муха дверной косяк.
Бывало, как напишет ФРАЗУ! Как опубликует под присвоенным идентификационным номером!
И закрутится кадриль: слетаются рецензенты на произведение, как насекомые-опылители на цветок! Пчёлки-друзья, мухи-злопыхатели. Гудят на все голоса. Полемизируют...
А рептилоид млеет - своей мимикрией к человеческому роду себя приобщает...
Выходит на люди - ласковыый! - точь-в-точь Иудушка Головлёв, - и одаряет всех собой: прекрасной черкешенке - букет розовый на именины, другим приятным дамам - комплимент, учтивым юношам - анекдотец одесский.
Все восхищены и предовольны друг другом...
- Так какой же это рептилоид, - скажете вы, - что за напраслина? -
Насчёт обличья не поспорю: шкура - человеческая.
Одна только странность пугает порой: глаза.
Как блеснёт он вдруг остро-хитрым взглядом, да хохотнёт змеящейся на губах победной ухмылкой, так волосы дыбом и встают...
А в водянистых глазах неподвижные зрачки: не меняются ни при солнце, ни в сумерки. Крохотные, будто дырочки в проткнутой тонкой спицей бумаге...
Но главной его отличительной чертой был образ существования.
Он не мог жить без бабочек.
Нет, не тех, что из энтомологии.
А тех, что бабы.
Бабы ему нужны были, как муравьям стадо тлей. Пасут муравьи тлей, перетаскивают с места на место. Заботятся. Зачем? А вот захочется какому-нибудь муравьиному работяге полакомиться десертом, - подбегает он к тле, бац её по брюшку! - она и выдаёт ему сладкую каплю!
Рептилоид же сажал в свой домашний загон баб. Одну. Другую. Третью... Четвёртую...
Бабы - существа простодушные, - как тля! И грязь из авгиевой конюшни вывезут, и еды нанесут-наготовят кормильцу, и хозяина в ванне помоют.
А он только щурится, покуривая да кофеёк попивая, да приговаривает:
- Вот такая жена мне и нужна... -
*
Прибило как-то к его порогу очередную подругу.
Бабе и невдомёк, куда её черти занесли!
Однако, дни в месяцы, а месяцы в годы перетекают, а счастья бабьего ни в каком оконце не видать. Радости - не стало, улыбаться - забыла как. Песни её умолкли совсем: как запоёт - тут же рептилоид из своей норы выкатывается и начинает какое-нибудь похабство говорить, чистое марать...
Уж и прозревать начинает дурочка, и здоровьем таять, и бежать хочет!
А тварь вцепилась, как тысячи пиявок, - и не отпускает.
Ни днём, ни ночью не оставляет в покое!
Шарк, шарк, шарк хилыми ножками да меленькими шажками, стук, стук, стук палочкой, головка нагая в плечики втянута, - жалконький, как облетевший божий одуванчик! - а сосёт, сосёт жизнь несчастной бабы, как бычий цепень...
Жрёт!
Не человек, одним словом, а чума бубонная...
Кто ж он после этого, если не рептилоид?..
...История не кончена.
Потому что бабочка та смастерить кой-чего задумала.
- Мосек, - сказала, - и тех закон велит водить в наморднике. А тут - экая нечисть на свободе ползает!.. -
МАСТЕРИ, МАСТЕРИ, БАБОНЬКА! БОГ ТЕБЕ В ПОМОЩЬ!
***