Шурик грузил мусор в прицеп, дышло которого было накинуто на крюк фаркопа старенькой «Нивы». Он намеревался вывезти его в недавно вырытую яму для павших домашних животных (скотомогильника в поселении не было никогда, люди привыкли к тому, что отвозили трупы со двора в яму, существовавшую с незапамятных времён а павшие на пастбище шли на прокорм лисам, колонкам и прочей дикой живности, оставаясь там, где смерть настигала их, после запрета свалок, в ту яму валили мусор), когда его окликнул, из подъехавшего УАЗ-фермера, женский голос.
К нему, заискивающе, обращалась молоденькая бабёнка, вопрошая — есть ли у него скот или лошади, и нет ли подобной живности во дворах соседей.
Ветеринары грабить людишек приехали, заранее раздражаясь — предвидя скандал, подумал Шурик. Он театрально развёл руками и, нараспев, прокричал, мощью голосовых связок стараясь заглушить мычание коровы в хлеву — н-е-ет, не держим, а у соседей-то... у соседей полно-о-о. Тембр голосов человека и животного до такой степени слился, что, под аккомпанемент работающих моторов «УАЗа» и «Нивы» нельзя было различить — бык то мычит или человек возмущённо кричит, но, принимая во внимание жестикуляцию, появлялась возможность понять, что здесь докторов не ждут.
С тех пор, когда распались коллективные хозяйства в регионе, роль ветеринарного специалиста в сёлах, где практикуется отгонное животноводство, нивелировалась до уровня выполнения эпизоотологического плана, спускаемого на места спонтанно — без изучения эпизоотологической ситуации откуда-то из недр федеральных ветеринарных структур. Необходимость некоторых ветеринарных мероприятий вызывает большие сомнения, а требования их неукоснительного соблюдения, наводят на крамольную мысль о вменяемости скотских докторов.
У Шурика брат годов тридцать назад учился на зоотехника. Карьера по профессии у него не задалась, окончание им техникума пришлось на развал совхозов и массовое разграбление социалистической собственности. Пришедшему в хозяйство преобразованного, к тому времени, из отделения совхоза в ООО, молодому специалисту, в силу отсутствия понимания потребности в знатоках сельского хозяйства высокого уровня, доверили пасти отару баранов-производителей.
Эдик, так при рождении нарекли юного зоотехника родители, справедливо полагал — чего их пасти, баранов-то, они уже взрослые и в присмотре не нуждаются.
Эта история до сих пор пересказывается старожилами, передаваясь из поколения в поколение, видимо так складывается народный эпос.
Как и следовало ожидать, бараны разбрелись по всем логам и, когда Эдику предложили предъявить вверенное ему поголовье, бедолага копчик стёр в кровь о седло, в поисках несознательной животины. Поиски были тщетны, к тому времени большую часть поголовья съели охотники из числа местного населения, а информацию о тех, которые выжили, люди выгодно продавали отцу Эдика, который платил бражкой за весть о местонахождении потеряшек. Около месяца всякий страждущий знал, где он может поправить здоровье, продавая благую весть, пока наивная семья не поняла, что их тупо разводят.
Сегодня, Эдик слыл большим специалистом, в узких кругах односельчан и родственников — по вопросам содержания, лечения, и юридического сопровождения животных, находящихся в собственности владельцев личных подворий. Шурик, на правах родного брата, консультировался у него бесплатно, с большинства зоотехник требовал оплату. Однажды, одна из консультаций помогла Шурику — когда у него потерялся мерин, Эдик рекомендовал ему обратиться в Полицию. И ведь нашли!
Сложившиеся в поселении традиции — по поводу содержания домашних животных, мало чем отличаются от традиций двухтысячелетней давности. Если бы власть не пыталась терзать правилами по наведению прядка обусловленного законодательством страны, горя бы не знало население. Вот и Шурик, около месяца не видевший мерина, вдруг озаботился этим обстоятельством. На привычном месте коня не было, где-то далеко искать — лень, проще написать заявление о краже.
Ребята приехали, опросили население, и выяснили, что лошадь вовсе не украдена, а работает на покосе соседа. Доподлинно известно, чем закончилась история с кражей лошади Шуры — наказания не понёс никто. Сосед утверждал, что лошадь он не крал, а арендовал, и Шура просто забыл про то — после до дна выпитой оплаты, а в полиции, видимо, не понимают, что ими по-пользовался ленивый крестьянин в собственных, корыстных интересах — не привлекли Шурика за ложный донос. Карма у полицейских такая — искать заблудившийся скот по требованию населения.
В безнаказанности — по поводу злостного уклонения от ветеринарных обработок скота, Шура тоже был уверен. По утверждению Эдика, в регионе «Система» взаимоотношений владельцев животных и органов надзора и власти отсутствует напрочь. Ни в Министерстве Сельского Хозяйства, ни в Комитете Ветеринарии, ни во властных структурах на местах нет системщиков. Есть узкие специалисты, компетентность которых вызывает большие сомнения у обывателя, по причине их попадания на должность в результате протекции от знакомых и родственников давно укоренившихся в учреждениях, и собирающих преданную команду для успешного продолжения традиции — есть хлеб даром, от того и происходит вселенский бардак в регионе.
Да, утверждает зоотехник, есть перечень ветеринарных мероприятий, которые обязательны для владельцев животных, без выполнения которых, на этих словах Эдик обычно концентрировал внимание собеседника повышением громкости сказанных слов, - хозяин, становясь участником рынка, не может реализовать свою продукцию без сопроводительных документов способствующих установлению жёсткой «Системы» в рамках действующего законодательства. И вот здесь начинаются нюансы, которых никто не учитывает.
Скажем, вламывается толпа айболитов на подворье, с требованием предоставить имеющуюся живность для обработок. Это уже нарушение Закона. Ни одна сволочь не имеет права вломиться в частные владения и чего-то требовать. Такое поведение дармоедов от ветеринарии может быть оправдано наложением на территорию карантина — в следствии возникновения эпизоотии, которую многие чиновники и в прессе, почему-то, называют эпидемией. Но карантин накладывает региональная власть, по представлению Ветеринарного Комитета, поэтому права на бесцеремонное вторжение в частное подворье по собственной инициативе у айболитов нет.
Надысь, районная ветеринарша статейку тиснула в газете. Дескать выявили они бруцеллёз у лошадей в одном из поселений и наложили карантин. Это ярчайший пример бессистемности в работе дармоедов. Каждый творит свой беспредел в узком коридоре собственной компетентности. Та докторша рамсы попутала, или голову заимствовала у Винни-Пуха, а у медведя, как известно, даже следов мозгового вещества нет — одни опилки, констатировал Эдик. Максимум — на что хватает у шефа ветеринарии полномочий, это требовать от хозяев соблюдения требований Ветеринарного Законодательства.
Она не понимает, что карантин, это комплекс мер, направленный на изоляцию подвергшейся заражению территории. Как правило, эти меры сопряжены с большими экономическими издержками, которые должны нести бюджеты всех уровней. Учитывая то, что регион дотационный, полезут в карман федерального бюджета. А кто позволит-то?
В той статейке ничего конкретного нет, так — бабские ахи, скорее всего отреагировала положительно пара проб — в общем-то рядовой случай. Возьми кровь повторно, если выявится вновь, отправь животину на колбасу (согласно ветеринарно-санитарным правилам), если усмотрела нарушения, оформляй дело на хозяина — пара ветеринарных статей есть в Административном кодексе и пара в Уголовном. У контролирующих ветеринарных структур в селе, власти выше крыши, надо научиться ею пользоваться.
Но текст вселяет тревогу у населения. В эпоху борьбы с фейками, Прокуратура может отреагировать адекватно на подобную шнягу, если не по-ленится, тогда докторше и редактору, пошедшему на поводу у истерички, отмеряют по заслугам.
Ветеринары, как правило, требуют забор крови у коров, для серологического исследования на бруцеллёз два раза в год. Это требование вообще ни в какие ворота не лезет. Общеизвестно, основной клинический признак бруцеллёза у КРС — аборт во второй половине беременности. Если скотина уже давно корова, и не первым телёнком, все вынашивания плода проходят без осложнений, это значит, что она не больна бруцеллёзом — зачем над ней издеваться по этому поводу (в этом случае может быть исключение — хозяйство специализируется на реализации молока, в таких случаях ветеринары, как правило, перестраховываются и перед лактацией или во время её — раз в год, берут кровь на исследование, но такое возможно, когда специалисты вменяемые).
Другое дело — молодняк КРС до трёх лет. Быки не дают клинических признаков — в силу половой принадлежности (особи мужского пола у нас не рожают, такое возможно только в Европе). Тёлка и нетель ещё не рожали — в силу возраста, вот их-то и нужно исследовать на бруцеллёз. Ещё нужно исследовать на бруцеллёз кровь всех абортировавших животных, чего ветеринары не делают вовсе, в силу разных обстоятельств, которые определяют критерии бессистемности в бестолковой работе дармоедов.
В большинстве случаев человек заражается бруцеллёзом напившись козьего молока, вот коз-то нужно исследовать два раза в год 100% поголовья. При том, что в регионе гостей, едущих за здоровьем, много, каждый из гостей рискует тем самым здоровьем вкушая молоко от больной козы, у которой заболевание протекает бессимптомно. Раз в год, на бруцеллёз нужно исследовать овец, желательно весной перед началом туристического сезона, чего не делается. Регион у нас туристический, поэтому все ветеринарно-санитарные мероприятия необходимо адаптировать к нюансам местных условий.
Риск поиметь серьёзное заболевание, испив кринку коровьего молока, тоже велик. Коровы на мастит не исследуются, потому что это системная работа (после развала совхозов, ветстанции являются исполнителями и контролёрами того, чего сами на-исполняли, дармоеды из МинСельХоза даже и не помышляют о разделе этих, способствующих коррупции функций), а мастит и скрытый мастит — самое распространённое заболевание у коров, препятствующее реализации молока, в котором возможно присутствие всего бактериального зоопарка — от сальмонелл до диплококков и палочки Коха, на туберкулёз скотина тоже не исследуется, потому что трудоёмко и требует системного подхода.
«Система», которую нужно создавать, в вопросе содержания животных в частном секторе — не важно, фермерское это хозяйство, ЛПХ, или приусадебное хозяйство заключается в том, что услуги нужно предлагать, а не навязывать. В силу того, что услуги те обязательны для выполнения, не имеющим документа о наличии необходимых обработок, не давать возможность реализовывать произведённую ими продукцию на рынке, жёстко контролируя барыг, которые морально готовы скупать мясо павших животных (если оно не успело испортиться) по более дешёвым ценам даже без клейма и документов, зачастую ворованное, ради утяжеления гешефта.
Пример тому есть в соседнем регионе, не во всех сёлах, но всё же. Каждую весну и осень владельцев животных оповещают о грядущих обработках. Обработки бесплатные — те которые входят в перечень определённый Ветеринарным Законодательством, но при условии, если собственник доставит животное в условленное место. Также собственник может пригласить специалистов на подворье, но за это нужно платить.
Тут всё завязано на специализацию хозяйства. Если специализация направлена на молоко — некоторые манипуляции платные, это облегчает задачу хозяину получать сопроводительные документы на рынок. Если скотина выращивается на заклание, денег хозяин не платит — потому что практически все обработки входят в перечень бесплатных. Могут, недобросовестные ветеринары навязать что-то, но это чревато разборками.
Если человек не выполнил своих обязанностей относительно правил содержания животных, за ним бегать никто не будет, и уговаривать тоже. Ему, чтобы получить сопроводительный документ, придётся приглашать целую бригаду специалистов, оплачивая их труд. Сыворотку крови, в лабораторию, ему тоже придётся везти самому, долгое время ожидая результатов реакции.
А что у нас? - критически вопрошал Эдик, у нас даже невозможно идентифицировать животину — какая кому принадлежит. Нет на лошадях тавра, на крупном и мелком рогатом скоте бирок, не говоря уже о ветеринарных паспортах. Это при том, что в каждом районе целый сельскохозяйственный отдел имеется, в обязанности которых входит формирование статистической отчётности для отраслевого Министерства, которое только и способно на то, что распределяют гранты и субсидии, выискивая среди претендентов людей, которые считают приемлемым отдать определённый процент от халявы благодетелям.
Данные в по-хозяйственную книгу заносятся со слов населения и они ничем не подтверждаются. Когда приезжают заготовители, к расколу собирается все жители села — для контроля, чтобы кто-нибудь не сдал не принадлежащую ему скотину, которую, после длительного расставания, может признать только хозяин, и то не всегда. За несколько недель и месяцев прибывания на пастбище в диком состоянии, сильно набравших вес бычков и тёлочек бывает трудно узнать, порой невозможно. Хозяйскую принадлежность идентифицируют по косвенным признакам, один из которых — определяется привязанностью к коровам (молодняк всегда жмётся к выкормившей их скотине).
По этому поводу дело до скандалов доходит с привлечением полицейских (были случаи — люди умирали от эмоциональной нагрузки при участии в подобных баталиях), и те, вместо возложенных на них обязанностей государством по поддержанию общественного порядка, участвуют в склоках порождённых Муниципалитетами, Поселениями, Министерством Сельского Хозяйства и Комитетом Ветеринарии, отношение к своим обязанностям, которых, характеризуется солидарным пофигизмом. Такая бессистемность присутствует во всём.
Люди при должностях некомпетентны даже в узком круге профессиональных обязанностей, работу выполняют абы-как. Единственная их цель — как можно дольше удержаться на хлебной должности. В посёлке Ку давно нет ветеринара. Телефон начальника ветеринарной станции района раскалился от звонков соискателей этой должности, но она, с нотками неприступности в голосе, отказывает им, утверждая, что у неё есть на примете кандидат. Видимо ждёт кого-то по протекции или нашла человечка значительно глупее себя, чтобы не иметь с ним проблем. Её поведение вписывается в рамки Законов Паркинсона, но кому от этого легче, да и дело страдает.
Столь ограниченная узким кругом, даже не знаний, а пониманий, компетенция просматривается во всех начинаниях, которые требуют системной организации.
Недавно район отмечал свой тридцатилетний юбилей, так отдел культуры и спорта так расстарался — по поводу проведения мероприятия, что люди бежали с праздника со всех ног. Организаторы собрали на небольшом пространстве несколько музыкальных групп, работающих через усилители. Те, стараясь перекричать друг друга, включили аппаратуру на полную мощь, в борьбе за слушателя их репертуара. Какофония мощных звуков давила на барабанные перепонки рискнувших участвовать в торжестве, не позволяя говорить и слушать.
Когда Эдик распалялся по какому-либо поводу, его начинало нести без удержу. Так и в этот раз, обсуждая совершенно бытовую тему, он не преминул высказаться по поводу мероприятий регионального значения в ракурсе морально-этических свойств.
В стольном граде состоялись проводы мобилизованных для участия в СВО на Украине. И, хотя Эдик от армии откосил, в своё время, он посчитал возможным сделать критические замечания по поводу организации проводов воинов, собравших массу народа. Зоотехника возмущало то обстоятельство, что слово для напутствия было дано совсем не тем людям, которые имеют на это право.
Высказался Глава региона, это понятно — человек на генеральской должности и несёт персональную ответственность за всё, что происходит в регионе. Военком, тоже понятно — ключевая фигура в вопросах частичной мобилизации. Специально подготовленные учащиеся городских школ, понятно, дети это то, за что, собственно воюем — наше будущее.
Но почему с напутствием не выступили жёны, матери и дети мобилизованных? Вместо их этой чести удостоились общественник Голушкин со Спикером, который — как и зоотехник, в своё время, откосил от армии. Это что, именно та Родина, которую воины идут защищать? Не матери, жёны и дети, а заплывшие жиром чиновники и общественники на государственном довольствии, которые пиарятся спекулируя сложившейся ситуацией, обращаясь к народу?
Ещё бы сенаторов с депутатом из Государственной Думы, да голубого Ваню предъявили воинам, идущим совершать ратные подвиги во имя будущего собственных детей. Организаторы тем самым демонстрируют, что именно эти люди есть Родина, а не матери, дети и жёны ратников. Да такую «родину» на вилы давно пора поднять. Более циничного плевка в лица отбывающих на борьбу укрофашизмом придумать трудно, но возможно. Плюйте господа чиновничья и либеральная рать...
Всё когда-то заканчивается, Специальная Операция тоже когда-то закончится. Победители начнут возвращаться домой, к своим семьям. И, если им не понравится эта ожиревшая от сладкой жизни номенклатура с извращенцами — Ам-ташевыми и Ам-дариными, «пойдут клочки по закоулочкам», я так думаю — закончил мысль зоотехник Эдуард.