«Наивные, милые, детские грёзы:
Бред пылкой головки и юной души…»
(С. Надсон).
В одном известном мне университете по случаю празднования круглой даты со дня его основания направо-налево вручали грамоты и благодарственные письма всем причастным к сеянию разумного, доброго, вечного. Но вот один заведующий кафедрой не получил ни того, ни другого. Он и уволился. «Никогда!» – громко сказал он и хлопнул дверью. (Отремонтированное по случаю юбилея здание университета устояло).
– Вот зачем, люди добрые, человеку слава?
Так зачем же, люди добрые, человеку слава?
Это сколько же нужно прокорячиться, сдирая драгоценную кожу с любимого собственного тела, чтобы ею овладеть. А потом ведь и удержать надо, дама она легкомысленная: чуть успокоишься, а она уже с другим дружбу-любовь крутит. И всё! Нет тебя, головам людским новенькое подавай, а старые картинки в мозгах стираются, бывает, что и навечно. И всё время поэтому надо быть в процессе и, стало быть, регулярно в лоб получать: а что вы хотели? – конкурентов-то о-го-го сколько много. Ан нет! Всё равно рвётся человече и объяснить ведь, чтобы всем было ясно, зачем она ему – слава – не может. Нет, он, конечно, промямлит что-нибудь – придумает, потому что объяснения ему тоже нужны. Ради личного пользования для спокойствия души.
И люди души благородной не чурались этакой потребности, князь вон Андрей – ну, из «Войны и мира» который – как он по себе прошёлся: «… хочу славы, – говорит, – хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими». Стеснялся, правда, этих мыслей своих: «Никогда никому не скажу этого…». А чего стесняться-то?
Интересненько как-то у нас, у людей, получается. Природой умиляемся – берёзоньками там с кустом ракиты над рекой; стихи им посвящаем, песни складываем, на холсты их изображения переносим, а в себе природы стыдимся… Хм. Слова напридумывали обидные: хочет человек быть хорошим для других и гордиться этим – тщеславие! Как гвоздь в башку. Вот и юлит, выкручивается: «Да не надо мне этой славы, ну что вы, как можно даже подумать о таком...». О каком?
Если природа человеческая такая, то зачем против природы переть? – всяко не получится.
Нет! Всё равно прём против неё, природы, стесняемся. Но не все.
Как-то, не помню уже на какой Олимпиаде, транслировали марафонский забег. А перед тем, как отправиться на трассу по улицам города, бегуны круг-два бегут по стадиону. И вот со старта вперёд сразу с большим отрывом убегает какой-то никому не известный бегун. Что такое? Кто такой? телекамеры уставились в него и не отпускали, пока через километр пелетон его не достал; комментатор давай в протоколах рыться, чтобы имя-фамилию узнать. Нашёл, назвал. Четыре минуты – звезда экрана! А на финиш он прибежал последним. И когда его спросили, зачем это он так прытко стартанул, тот ответил, что Олимпиаду полшара (земного, естественно) смотрит, и он горел желанием хоть таким способом привлечь к себе внимание: «Теперь обо мне миллионы знают!». И счастье на хитрой рожице!
Как-то вот этот марафонец мне более по нраву, чем даже князь Андрей и иже с ним «со скошенными от вечного вранья глазами».
Не, против природы не попрёшь, и нечего её – природу – стесняться.
Когда страна, выбравшись из борозды, утихомиривается под одеялами, над ней начинают ураганить воображаемые мальчишеские мечтания – грёзы. Эти неслышимые и невидимые для твёрдолобых явления изрыгают из жерл пушек дымы и громы, бросают полки со знамёнами друг на друга, выбивая дробь барабанов и лязг мечей, бросают славных солдат и их командиров на многократно превосходящие силы противника, которых непременно и побеждают. А потом – почести и награды отличившимся. А как же!
Не отставала и пылкая моя головушка от своих сверстников.
А наяву грёзы подкреплялись Мальчишом-Кибальчишом, Павкой Корчагиным, и героями книги «Отчизны верные сыны», в которой были собраны подвиги Героев Советского Союза.
А ночью опять:
Снаряды рвут землю в клочья. Гул стоит невообразимый и я боялся, что он будет слышен в соседней комнате, где матушка с батюшкой отдыхают от трудов праведных. Поэтому я обстрел тяжёлыми орудиями с обеих сторон прекращал и поднимал своих бойцов в атаку и в остервенелом молчании нанизывал на штыки вконец оборзевших врагов. А врагов у моей страны было много: белогвардейцы, буржуазные капиталисты, фашисты.
Но детки вырастали, грёзами уже не маялись, реалии сдавали в утиль бурные представления юных фантазёров. Но я-то был не такой, не могла душонка моя свыкнуться с тем, что уйду как-нибудь из жизни и на проводах моих в мир иной никто не понесёт за телом, охладевшем к суете мирской, подушечку с наградой. И награду я жаждал самую главную: звезду Героя Советского Союза. И сон ко мне приходил с завидной регулярностью: просыпаюсь (ну, во сне-то) и первое, что бросается мне в глаза – верхом на стуле пиджак мой восседает и на лацкане горит – та самая мечта. Висит. Золотом отсвечивает!
Время шло, мечта не унималась. И не сбывалась. Награждённых – тьма, а меня среди них нету. Не-ту! Зависть не грызла душу обойдённого вниманием к признанию заслуг, но потребность с каждым прожитым годом только укреплялась, но не удовлетворялась, причём рост потребности сопровождался ростом неудовлетворённости в геометрической прогрессии, сопровождавшейся постоянным жалобным нытьём. А потому начало мучиться и ближайшее моё окружение: «Когда же его наградят, заразу, измучил уже всех жалобами да нытьём». Сделали попытки в направлении удовлетворения этой тщеславной, с их точки зрения, потребности и выцыганили у Министерства грамоту, отраслевой знак отличия – но только масла в огонь подбросили.
И вот! На следующее утро после юбилейного моего дня рождения просыпаюсь я, а пиджак, гордо висящий на стуле, украшает звезда Героя Советского Союза. Всё как в тех детских снах. «За преданность детской мечте», – вчера при торжественном вручении объявила добрейшей души человек – и моя жена по совместительству. – «За умение ставить перед собой высокие цели и неотступно их добиваться, проявляя настойчивость, терпение и упорство – наилучшие из человеческих качеств. Ты – мой герой, Арсений!».
Жена знала что делала, потому что знала формулу счастья мужа: счастье – это когда взрослый человек исполняет свои детские мечты. Муж обрёл полное счастье, потому что у него была тельняшка, будёновка, маузер, Звезда. Полный комплект.
«Надо только сильно хотеть, и всё сбудется», – подумал я, с удовольствием поднялся, отделил от пиджака Звезду свою долгожданную и положил на полку книжного шкафа. И успокоился. И про звезду забыл. И зря.
Видимо, звёзды просто так не даются…
Наковырявшись в хитросплетениях диссертации, аспирант, пришедший ко мне на консультацию, встал из-за стола и взгляд его упал на Звезду. «Арсений Васильевич!» – задохнулся от неожиданного восторга аспирант. – «Да вы же у нас герой! А вы молчали, а мы и не знали…».
Тут-то я и рассказал всю эпопею с моей детской мечтой, как я плакался о её несбыточности, как жена, устав от моего нескончаемого нытья, купила в ларьке, торгующем всякими побрякушками, эту звезду и одарила ею любимого мужа.
Аспирант даже не хихикнул, слушал серьёзно, недоверчиво и с укором: «Скромничаете вы, Арсений Васильевич, рассказ ваш неправдоподобен и вряд ли кто в него поверит, уж лучше бы правду рассказали. И нам приятно; мне, по крайней мере, однозначно приятно, есть чем гордиться: я знаком с таким! человеком – уже только за это уважуха мне и респект.
И вскоре до меня начали доходить слухи о некоем подвиге, который я совершил, но он очень секретный и потому никому об этом не рассказываю.
А потом я получил приглашение выступить в школе.
– Ну пожалуйста, Арсений Васильевич, – упрашивала меня молоденькая учительница, – не скромничайте, мы слышали что вы об этом рассказываете, но мы этому не верим, расскажите, как было на самом деле.
Молоденьким, да ещё и учительницам сопротивляться я не умею: сразу млею и сдаюсь. Поэтому выступить я не отказался, но и постоять за поруганную правду свою я всё-таки посчитал делом чести.
– Сейчас! Я вам такое «как было на самом деле» расскажу, что вам придётся именно в мою правду поверить, – раздумывал я-герой по дороге в класс молоденькой учительницы.
Удивительные вещи творятся в мире, – начал я, представ перед аудиторией, состоящей из учеников шестого «А» класса, – и самое удивительное существо в нём – человек. На что он только не способен! Природой заложены в нём необыкновенные способности, надо только разгадать их в себе и развить. Этим я и занимался всю свою сознательную жизнь. Но одного этого оказалось мало, надо ещё их научиться применять.
Для этого благодаря моим неограниченным организаторским способностям у нас в университете была создана психофизиологическая лаборатория, превратившаяся со временем в мощную кузницу гениев для всех сфер, необходимых для процветания государства. Многие методики я испытывал на себе, потому что знал, что изучение неизведанного связано со многими рисками, вплоть до сбоя в жизненных функциях организма несовместимых с жизнью. А подвергать риску близких мне людей я считал делом недостойным для истинного учёного.
Министерство обороны заинтересовалась нашими разработками и обратилась к нам с просьбой помочь в одном очень важном деле. Одна недружественная нам страна создала на своей территории центр подготовки террористов для использования их против нашего государства.
– Как нам нейтрализовать эти полчища фанатиков, готовых на всё ради претворения своих нечеловеческих планов? – вот такой запрос был от Министерства.
Это, с одной стороны, был запрос, а с другой – вызов нашим необыкновенным мозгам, которые, как мы утверждали,– и были в том уверены, – могли справиться с любой задачей. Вот за это утверждение и нужно было отвечать и на деле доказать, что это так и есть на самом деле.
Задача оказалась не из лёгких, но теоретическую часть мы разработали в кратчайшее время – буквально в несколько минут с небольшими секундами.
Претворять же эту идею покорения недружественной страны я доверил, конечно же, себе. Потому что в таких делах могут возникнуть самые непредвиденные обстоятельства и даже самый тщательнейшим образом разработанный план нужно корректировать в соответствии с постоянно изменяющимися условиями. Думать в таких случаях надо быстро: мгновенно просчитывать варианты решения, выбирать из них самый эффективный, предвидеть, какие ответные меры может предпринять противник на ваши действия, и что вы можете им противопоставить. В будущее надо заглядывать. Это обязательно. И если великие шахматные гроссмейстеры просчитывают свои действия на 10-15 ходов вперёд, то я, благодаря уникальным способностям, усиленным непрерывными тренировками, научил свой мозг заглядывать на 50 ходов вперёд! И вся эта неимоверная работа укладывалась в 0,2 секунды. Представляете: раз-два – и готово!
И вот с такой подготовкой я был заброшен на бесшумном реактивном самолёте на территорию пока ещё противника, из которого – по нашему замыслу – мы должны сделать союзника. Сложность заброски состояла в том, что выпрыгивать из самолёта нужно было без парашюта. Террористы не отличались технической оснащённостью, но на полную катушку использовали силы природы: они вывели особую стаю птиц, которые безошибочно определяли парашюты и огромными своими клювами дырявили их, выводя из строя. Первая группа нашего спецназа, направленного на уничтожение центра, была ликвидирована ими полностью. Больше наши командиры рисковать не хотели.
И вот тут за дело взялся я.
Я разработал способ, с помощью которого можно увеличить площадь собственного тела: это особый вид дыхания, с помощью которого клетки организма быстро насыщаются кислородом, увеличивая их в размерах. Выпрыгнув из самолёта, я начинаю дышать в определённом темпо-ритме до тех пор, пока тело не начинает планировать. При приземлении я делаю резкий выдох и прихожу в свои нормальные габариты. Всё просто, если хорошо подумать. А птицы, во время моего спуска кружили вокруг меня и не знали, что предпринять: образа человека, раздувшегося до нечеловеческого обличья, в их птичьих мозгах не было, а, стало быть, и программы, что делать с этим объектом у них тоже не было. Они выстроились клином и улетели умирать от осознания своего ничтожества. Больше их в небе над этой страной никто никогда не видел.
Чтобы отсечь всякие непредвиденные ситуации, я решил действовать наверняка, зная – по себе – суть человеческую. Сообщив на контрольно-пропускном пункте, что я им – храбрым доблестным воинам – послан небесами, я беспрепятственно оказался на территории центра и сделал заявление, в котором объявил собравшимся, что моя страна любого, кто хочет с ней сотрудничать, наградит таким орденом, каким он захочет. И все террористы тут же побросали свои человеконенавистнические знамёна и поклялись в союзе с нами бороться за Первое мая, мир во всём мире, свободу, равенство и братство.
– Так что мозг – всему голова, – сделал я заключение из своего выступления.
– Ну вот, Арсений Васильевич, довольно улыбаясь, выговаривала молоденькая учительница после моей встречи с учениками, – а то: «детская мечта», «выпросил у жены», «купила в ларьке» – ну кто ж поверит, что взрослый человек, профессор, автор научных монографий способен на такой вздор? Не лучший ход вы придумали: скромность свою такой глупостью прикрывать.
– А на барона Мюнхгаузена я во время выступления не был похож? – сделал я попытку повернуть разговор в нужное мне русло.
– Ну Арсений Васильевич! Мюнхгаузен же известный выдумщик, а вы славны тем, что не врёте.